Рианн Анж
Благие знамения: после Армагеддона
Глава 2
Кроули с самого утра почувствовал, что этот день пойдет псу под хвост. Почувствовал ровно с того самого момента, когда разлепил глаза в полпятого утра. Само по себе не очень благоприятное начало дня.
Но если говорить совсем откровенно, осознание этого пришло к нему еще вчера вечером, поскольку случилось именно то, что предвещала Азирафаэль.
Едва переступив порог своей модернистской квартиры, и слегка пошатываясь от выпитого вина, Кроули почувствовал запах паленых волос и чуть было не застонал от досады. Единственного, кому мог принадлежать этот поистине индивидуальный аромат, он нашел в своем кресле, стилизованном под трон. (А может это и правда был трон. Кроули приобрел его настолько давно, что помнил только безумного инженера-пиромана, которому передал рецепт нетушимого огня.) Кроули заглянул за спинку кресла с опасливой брезгливостью, с какой обычный человек заглядывает в мышеловку, от которой уже начал исходить запашок тухлятины.
– Хастур, – констатировал он.
– Кроули, – в свою очередь констатировал Хастур, глядя на него черными глазами, напоминающими две перезрелые маслины.
Выполнив таким образом своеобразный обряд приветствия, оба замолчали. Кроули в ожидании, а Хастур, по всей видимости, сроднился с креслом настолько, что явно испытывал некоторые трудности с отделением себя от него.
– Чем обязан? – наконец решил нарушить молчание Кроули. Исходя из измышлений Азирафаэль, он избрал линию поведения мудреца на горе, к которому все поднимаются за советом.
Хастур наконец смог распрямиться и, мерзко улыбнувшись (впрочем, по мнению Кроули, он по-другому и не умел), метнул в него свои маслины.
– Я к тебе с вестью, изменник.
– Ну, явно не для того, чтобы распить бутылочку красного, – фыркнул Кроули, осматривая сидение кресла после акта изнасилования седалищем герцога Ада.
Хастур поджал губы, обдумывая такую возможность, и она вызвала у него такую кислую гримасу, что даже лимон бы сморщился.
– Нет, – он красноречиво хрустнул шеей. – Владыка предложил тебе занять свое прежнее место в наших рядах.
И это его «наших рядах» прозвучало как «нормальных, психически уравновешенных демонов, которые в жизни не позволят себе того, что позволил ты». Кроули уловил это настолько ясно, что на его тонких губах заиграла не менее тонкая улыбка, которую можно было увидеть только с определенного ракурса и под определенным освещением.
– С чего вдруг такая щедрость?
Судя по так и не сошедшему кислому выражению лица, Хастур сам этого не понимал или, по крайней мере, отказывался понимать.
– Видимо, тебя там и правда любят. По каким-то причинам, – процедил он и тут же добавил: – На твоем месте я бы немедля вознес благодарность нашему Владыке за оказанную тебе милость.
– О, непременно, – серьезно ответил Кроули. – Спасибо за весть.
– Не спеши, – осклабился Хастур. – Поступило только предложение. Не приказ. Есть одно условие…
– Ну конечно, Сатана не был бы Сатаной, если бы не ставил условий, – проворчал Кроули.
– Тебе придется, – рявкнул Хастур (что вообще-то было ему не очень свойственно. Кроули решил, что парень и правда зашивается), – очень постараться, чтобы вернуть прежнее доверие нашего Владыки.
Они пристально смотрели друг на друга, будто между ними шла напряженная битва умов. Хотя на самом деле Кроули ждал, пока Хастур даст конкретику, а Хастур думал, где бы достать такое же чертовски удобное кресло.
– И? Может, какие-то особые пожелания? – не выдержал Кроули, уже не в силах ждать, когда он отчалит.
Хастур пару раз моргнул, очнувшись от размышлений.
– Ты должен доказать свою преданность Владыке. Совершишь злодейство, достойное всей адской обители, – и ее врата с готовностью распахнутся пред тобой.
Теперь пару раз моргнул Кроули.
– Достойное Ада злодейство? Это какое же злодейство подразумевается?
Хастур осклабился.
– Используй хваленое воображение, за которое мы тебя так «любим». Удиви нас.
Кроули прокрутил в голове самое жестокое, что смог измыслить за две секунды, и невольно поморщился.
– А… если я откажусь?
– А у тебя есть выбор? – Хастур явно наслаждался. – Либо это, либо… – и он провел ребром ладони по горлу.
Кроули хохотнул, стараясь, чтобы это не прозвучало истерично.
– Серьезно? Вы же все видели, святая вода надо мной не властна…
Казалось, осклабиться сильнее человеческому рту уже не под силу, но Хастур ведь и не был человеком. Кроули почувствовал, как к горлу огненным алкогольным комом подкатывает выпитое вино. Весь вид Хастура определенно говорил о невозможном.
Они что-то прознали.
– Ну ладно, – стараясь звучать как можно небрежнее, ответил Кроули. – Я подумаю, что можно сделать.
– Можешь не торопиться. Благодаря тебе и твоей сообщнице-трясокрылке у тебя теперь бездна времени, – посулил Хастур и растворился в дыму.
Кроули, закашлявшись, щелчком пальцев включил кондиционер. Затем, скинув пиджак и очки, он принялся за то, к чему у него чесались руки последние десять минут – чисткой кресла. Он делал это вручную и старался занимать все мысли исключительно пострадавшей обивкой. Закончив с креслом, Кроули по инерции продолжил хозяйничать в оранжерее.
– «Тебе придется очень постараться, чтобы вернуть прежнее доверие нашего Владыки», – передразнил он, впервые нарушив часовое молчание, и рьяно поливая китайскую розу. – Мое доверие ко мне никуда не делось, уж не знаю, где они свое потеряли. Ну подумаешь, ребенка не туда отдали, я же тут вообще не причем! Ну подумаешь, Армагеддон отменили, я бы посмотрел, что бы стали делать они, окажись они на моем месте…
Кроули замолчал только, когда лейка опустела, а куст забулькал, утопая. Кроули начал слоняться по квартире. Спустя полтора часа (стрелка настенных часов как раз проткнула двойку) он созрел для звонка, но к его негодованию, Азирафаэль не взяла трубку ни на третий, ни на десятый раз. Чертыхнувшись, Кроули рухнул в кресло в кабинете, глядя в окно на городское зарево, и потер висок. Потом извлек из кармана то, что вот уже второй день заставляло его нервничать…
И вот тут, пожалуй, самое время сделать паузу и пояснить, что же это за таинственная вещь, так изводившая Кроули.
А дело в книге. Снова.
«Дальнейшие Превосходные и Недвусмысленные Пророчества» Агнессы Псих не до конца погибли в огне. То, что произошло, можно было сравнить с тем, как некоторые растения осыпаются сразу после того, как их сорвут: в последний момент книга буквально выплюнула одно единственное пророчество и с чувством исполненного долга позволила огню поглотить себя. Оно пролетело длинный путь из Тадфилда в Лондон с тем, чтобы застрять за дворником одного черного «Бентли» 1926 года выпуска (вместе с очередным штрафом за парковку в неположенном месте) и тем самым попасть к тому, кому оно предназначалось.
Иными словами, к Кроули.
Возможно, такое необычное и даже мистическое стечение обстоятельств кому-то покажется невероятным, но это был не первый случай: в день Армагеддона в руки Азирафаэль также попало пророчество, которое, без преувеличения, спасло им с Кроули жизнь.
Но если и этого аргумента недостаточно, то давайте просто примем один простой факт – книги, написанные рукой безумных прорицательниц, настолько пропитываются их безумием, что нередко начинают жить собственной жизнью.
Кроули в очередной раз пробежал взглядом текст:
«0025: Егда Ночь костров настанет, спустится ровно в три пополудни
Вестник, и в сердце Света поселится Пламень Адовый,
Что чрез буквы сочится; Егда случится сие, приготовь,
Змий, воду живительную, ибо ею только отсрочить конец можливо».
Вначале любое здравомыслящее существо, которому впервые приходится иметь дело с ведьмовскими пророчествами, ничего из него не понимает. Но Кроули помогло то, что ему уже приходилось сталкиваться с «Пророчествами». Он без особого труда вычислил всех действующих лиц и определил, что делать конкретно ему.
Единственное что…
– Что ж это за живительная вода?..
И тут над головой Кроули вспыхнула метафорическая лампочка. А ведь всего-то и нужно было – произнести вслух.
Кроули подскочил в кресле и щелкнул пальцами. Из пачки бумаги вылетел лист и шлепнулся перед ним, шикарная перьевая ручка вспорхнула вслед за ним и принялась быстро выписывать: «Святая вода? НАЙТИ СРОЧНО».
Впрочем, писать это не было никакого смысла, так как даже ранним утром следующего дня они пульсировали в мозгу Кроули как место ожога.
Как уже было сказано, он чувствовал, что этот день не задастся. Фоном бубнил телевизор, заполняя нервирующую тишину, и в какой-то момент Кроули, сидящий в кресле-троне, поймал себя на мысли, что ведущий настойчиво произносит его имя. Он повернул голову.
– Наконец-то, черт тебя раздери, – прогнусавил Хастур.
– Извини, ты просто одно лицо с Джереми Кларксоном.
Хастур на пару секунд завис, пытаясь понять, с кем его сравнили и считать ли это за оскорбление.
– Что-то случилось? – спросил Кроули, насторожившись.
Потому что если уж Хастур залезал в телевизор, это явно плохое предзнаменование.
* * *
Азирафаэль никак не могла найти себе места в это утро. Каким-то образом она предчувствовала, что Гавриил явится требовать ответа именно сегодня, и ей ежеминутно слышался звук его шагов. А вот «Обретенный Ад» себе место нашел – в дальнем углу, завернутый в креповую, кремового цвет ткань, между первоизданием «Больших надежд» и «Пожирающим огнем, или Как победить рак». Азирафаэль никак не могла отделаться от чувства, будто сохранив его она совершила какой-то постыдный поступок, будто это была не книга, а пакетик с «ангельской пылью» в шкафу у пятнадцатилетнего подростка, и что, если кто-то о нем прознает, все кончится очень плохо, хотя никак не могла взять в толк почему.
Азирафаэль вспомнила о Кроули. Она решила, что если в течение дня он не объявится, она сама ему позвонит, и, вздохнув, занялась расстановкой новоприобретенных книг, которые ранним утром доставил курьер.
Немного отвлекшись, Азирафаэль даже начала напевать, но очень-очень тихо, как если бы опять же делала что-то преступное. (На самом деле нет, просто в ее представлении, серьезные букинисты имеют право максимум декламировать «Илиаду» или что-нибудь настолько же древнее.)
– Здрасте, эй! (Азирафаэль от неожиданности подавилась мелодией и чуть не выронила книгу.) Здесь кто-нибудь есть?
– Да, да, я уже иду! – откликнулась Азирафаэль, пытаясь отряхнуть юбку и при этом удержать книгу.
У входа стояла девушка и с широко раскрытыми глазами оглядывала магазин. Заметив Азирафаэль, она так обрадовалась, будто ей навстречу вышло какое-то существо из сказки. Недалеко от истины, если учесть, что особенно циничные люди частенько называют Библию самой эпической сказкой из когда-либо написанных.
– Мисс Фэлл! Как я рада вас видеть!
– Добро пожаловать! – тепло улыбнулась Азирафаэль, хотя восторг посетительницы был ей не вполне понятен. – Чем я могу тебе помочь?
Девушка слегка смутилась, но постаралась не подать виду.
– Я понимаю, что это прозвучит немного безумно, но я… в общем, я уже очень давно… Я…
Улыбка Азирафаэль начала сползать с лица, когда из глаз девушки, только что выглядевшей счастливой и вполне довольной жизнью, градом полились слезы. В следующую секунду она вся будто усохла и напоминала живой шерстяной серый ком.
– Боже ты мой, – сказала Азирафаэль.
У нее, как и у любого ангела, при виде плачущего человека включался определенный рефлекс. Азирафаэль присела перед девушкой и слегка коснулась ее лба.
– Есть ли хоть малейший шанс, что я смогу тебе помочь?
Из-под свитера блеснули когда-то серо-голубые глаза, ставшие теперь красными.
– Простите, я… простите, я не хотела…
Азирафаэль улыбнулась, как улыбнулась бы мать, которой сын показывает расцарапанную коленку и жмется к ней в поисках сострадания и любви. Азирафаэль верила в две вещи, способные сделать жизнь на земле еще лучше: добрую улыбку и не менее добрую чашку в меру горячего какао.
Спустя час девушка оттаяла в буквальном смысле настолько, что стянула мешковатый свитер. Азирафаэль и сама носила пиджаки с мужского плеча на пару размеров больше (игнорируя шпильки Кроули, которые тот втыкал в нее и в ее чувство стиля), но даже она нашла этот свитер просто чудовищным.
– Я уже давно о вашем магазине наслышана, мисс Фэлл, – сказала девушка, еще слегка гнусавя и пряча взгляд. – Часто прохожу мимо, но все не решаюсь зайти…
– Неужели снаружи все выглядит так ужасно? – забеспокоилась Азирафаэль, стараясь припомнить вид витрин с улицы.
– Да нет, дело не в этом…
– Прости, пожалуйста, не могла бы ты напомнить, как тебя зовут?..
– Я еще не говорила, – смутилась девушка. – Верити.
– Какое хорошее имя! – восхитилась Азирафаэль. (Ее всегда восхищали имена, которые невозможно распознать как имена без соответствующего контекста.) – Так я могу тебе чем-то помочь?
Верити шмыгнула носом, который, правду сказать, больше напоминал крейсер. Добротный, только-только выкрашенный в красный и готовый к тому, чтобы по нему зарядили бутылкой шампанского.
– Ну… дело в том, что я ищу работу.
– …Прямо так, ходя из магазина в магазин?
Даже Азирафаэль с ее весьма поверхностными представлениями о людском трудоустройстве усомнилась в эффективности этой стратегии. Верити и сама это понимала и оттого смущалась еще больше.
– Да, я понимаю, как это звучит. Меня и не берут никуда, потому что я еще школьница.
– И все же тебе нужна работа?
Верити слегка раздраженно вздохнула, и Азирафаэль сделала вывод, что она не первая, кто задает этот вопрос.
– Очень нужна. Хотя бы малюсенькая подработка, хотя бы на пару часов, после школы. Или до, мне уже без разницы.
Азирафаэль изучала Верити поверх собственной кружки с какао. Верити смотрела на Азирафаэль взглядом брошенного под дождем котенка, которого никто не хочет брать. Чистый вымысел. Кто же в здравом уме, считала Азирафаэль, пройдет мимо жалобно плачущего под дождем котенка. За долгие тысячелетия наблюдений за людьми она научилась читать их, и для нее это были самые интересные книги во всем мире.
Но от этих знаний не было особого толка по одной простой причине – Азирафаэль была ангелом.
– Верити, дитя, я с радостью взяла бы тебя в помощницы, но, боюсь, работы будет не слишком много. Уборка разве что…
Да и той особенно нет, поскольку благодаря некоторым приложенным Азирафаэль усилиям, пыль предпочитала убраться из магазина как можно скорее и как можно дальше. Верити просияла, несмотря на то, что обращение «дитя» заставило ее немного отодвинуться. В этом не было ничего удивительного, пятнадцатилетние девочки как правило настораживаются, когда слышат подобное от кого-то, выглядящего максимум на двадцать шесть.
– Я все буду делать в лучшем виде, мисс Фэлл, вы не пожалеете! – воскликнула Верити, поздно осознав, что и сама заговорила как двадцатишестилетняя старуха.
Азирафаэль улыбнулась, а про себя начала прикидывать, куда бы подальше запрятать особо ценные первоиздания.
* * *
На красноватую от ноябрьского солнца макушку Кроули приземлился красный кленовый лист, а сам Кроули чувствовал усиливавшееся с каждой минутой желание побиться ею об стену. Его принесло (а если точнее – он сам прикатил на своем верном «Бентли») в городок Ситтингборн, графство Кент, и сейчас он стоял на небольшой мощеной площади, окруженной огненными кленами, словно стражами-сильванами. Хотя охранять на этой площади имело смысл разве что покрытый сколами старчески-зеленоватый фонтан. Здесь, по словам Хастура, Кроули должны были препоручить какой-то «важный груз».
– Ничему их жизнь не учит, – проворчал Кроули, рассекая по площади, словно худощавая черная акула в очках, – давно уже пора уяснить, что из меня чертовки никудышный посыльный.
Навязанная против воли роль мальчика на побегушках оскорбляла Кроули сама по себе, но ему вполне прозрачно намекнули, что в его положении выбор у него невелик.
Пока он мариновался в собственном раздражении, его нагнал мальчик лет одиннадцати, что было не просто: ему пришлось идти наперерез, потому что Кроули, словно набравший скорость автомобиль, не планировал останавливаться. Он замедлился лишь тогда, когда его деликатно схватили за карман пиджака. (Мальчику очень повезло: знай Кроули чуть больше о карманниках, он бы не замедлил огорошить незадачливого воришку смачным подзатыльником.)
– Да, что? – слегка рассеянно отозвался он, не сразу поняв, что чтобы найти того, кто его потревожил, нужно слегка опустить голову.
– Вы мистер Кроули?
Кроули настороженно кивнул, смутно начиная что-то подозревать. Когда мальчик начал вытаскивать из кармана джинсов сложенный бумажный лист, Кроули мог бы хватить удар, не будь он демоном: одного клочка бумаги ему хватило, он не собирался пополнять коллекцию. Но мальчик продолжал настойчиво стоять с протянутой рукой, и Кроули с величайшей неохотой взял его и прочел:
«Слава Сатане, Изменник!
Вчера со мной заключил договор сей отрок по имени Хорас Асент Бренниган. В связи со сложной политической ситуацией в городе М., которая требует особенно пристального внимания с моей стороны, я не успеваю привести в исполнение предмет сего договора, так что я призываю тебя, Изменник, подменить меня. С момента получения сего послания ты становишься полноправным участником договора и обязан исполнить его предмет с точностью до буквы. Обо всех условиях договора отрок поведает тебе сам.
P.S. И только попробуй сбежать, глиста в окулярах, я тебя из-под земли достану и закопаю на освященной земле!»
Вместо подписи стояла демоническая печать, которую Кроули сразу узнал, но предпочел бы не узнавать. Верен. Вот с кем он не хотел бы связываться от слова совсем, и жизнь его как-то миловала.
До этого момента.
Хорас Асент Бренниган с вялым любопытством наблюдал как по мере прочтения лицо Кроули вытягивается все больше, пока наконец его челюсть не отвисла окончательно.
– Хотел бы я, чтобы кто-нибудь объяснил мне, куда завернулись шарики в мозгах начальства… – пробормотал Кроули и взглянул на Хораса, чьи рыжие в мелкую кудряшку волосы образовывали на голове что-то вроде шлема. – Ну объясняй, что мне с тобой делать.
Но Хорас не спешил ничего объяснять и вместо этого недоверчиво разглядывал Кроули.
– А вы точно демон?
Кроули сжал письмо от Верена в руке, и оно немедленно вспыхнуло синим пламенем.
– А так как обычный человек, – пожал плечами Хорас. Если сей трюк и произвел на него впечатление, то это впечатление засело в нем где-то очень глубоко и не пожелало проявиться внешне.
– А иначе какой смысл? – Кроули пожал плечами в ответ. – Не трать мое время, «отрок», мне и без того есть чем заняться. Говори, что нужно делать.
– Видишь ее?
Кроули проследил в направлении его пальца и на другом конце площади увидел девчонку лет десяти. (Но предварительно ему пришлось обогнуть фонтанную струю, которая закрывала обзор.) Она сидела на скамейке и кормила голубей хлебной горбушкой, отрывая куски толстоватыми и коротковатыми пальцами с обгрызенными ногтями. Кроули поморщился: он частенько не без известного удовольствия поглядывал на одни хорошо знакомые ему руки, и еще не видел ни одного человека женского пола, который смог хотя бы приблизиться к этому идеалу.
– Ну, вижу.
– Она обидела мою сестру.
– Так.
– Другой демон обещал, что она сгорит заживо. Сегодня, до заката, на этой площади.
Кроули медленно выпрямился, пристально разглядывая Хораса. От обычного одиннадцатилетнего ребенка как-то не ожидаешь подобной кровожадности.
– Сгорит, – уточнил он.
– Да, заживо, – подтвердил Хорас, будто это было всенепременное условие.
– Ииии… – Кроули покосился на закатное солнце, – я должен сделать это сию же минуту?
– Ну да.
– Прости, неправильно сформулировал, – поджал губы Кроули. – Я имел в виду, «есть ли у меня время подготовиться?»
Хорас посмотрел на него, но взгляд как будто прошел мимо и не вернулся.
– Мне просто нужно подумать, какой вид пламени выбрать, с какой температурой она будет гореть, степень прожарки, бла-бла-бла, – затараторил Кроули.
Хорас задумался. Кроули начинал терять самообладание.
– В договоре было что-то на эту тему? Сколько у меня времени? – напирал он.
– Нет, вроде нет… А тебе правда нужно время? – немного расстроенно спросил Хорас. – Меня бы устроило, если бы она просто сгорела, тебе необязательно так напрягаться.
– Я просто хочу сделать все как можно лучше.
Хорас вздохнул и неопределенно повел плечом.
– Ну ладно, думай.
– Отлично, я на минуту!
– Стой! – Хорас опять ухватился за его карман. (Не нарочно, просто это был один из неосознанных детских рефлексов хватания за мамину юбку.) – Ты ведь не сбежишь?
– Слово демона, – заверил Кроули. – И чем быстрее ты меня отпустишь, тем быстрее она превратится в жаркое.
* * *
Покупатели, словно каким-то образом почувствовав появление необученной помощницы в лице Верити, хлынули в магазин потоком, так что, выпроводив последнего, Азирафаэль пришлось вывесить табличку «Перерыв на обед». Она наконец придумала что бы такое безобидное поручить Верити, усадив ее за старенький компьютер в задней комнате, чтобы перенести туда данные из книги учета, и очень довольная собой, занялась тем, чем ей не давали заняться с самого утра, – расстановкой свеженьких книг. Но ее прервало очередное:
– Мисс Фэлл, простите, не могу разобрать слово, – виновато пролепетала Верити. – Это что, «Ломайпротон»?
– «Лемегетон».
Верити прищурилась, покраснела и смущенно хихикнула.
– Ой, ну да, а то я еще подумала: «Не будь дурой, во всем мире не может существовать книги «Ломайпротон».
– Ну, если ты произнесла это название вслух, то вполне возможно, кто-нибудь ее напишет.
– Азирафаэль.
На этот раз злосчастная книга все-таки полетела на пол, а Верити вскрикнула от неожиданности. Гавриил вырос как из-под земли и сиял улыбкой маньяка. Азирафаэль подошла к Верити, аккуратно взяла ее за плечи и отвела обратно в заднюю комнату.
– Знаете, я даже не слышала, как он вошел, – озадаченно прошептала Верити, оглядываясь. – Он что, ниндзя?
– Да, недавно спустился с горы, – рассеянно ответила Азирафаэль.
– Я пришел узнать, каково твое решение, – изрек Гавриил, когда она вернулась.
Азирафаэль опустила голову, что очень ему польстило. Учитывая их разницу в росте, она выглядела как провинившаяся школьница. На самом деле Азирафаэль думала. Думала сосредоточенно и очень быстро, словно гроссмейстер, просчитывающий ходы противника. Вот только ангелы не играют в шахматы.
В противном случае Небеса уже напоминали бы пустыню.
Азирафаэль не произнесла ни слова. За нее высказался ее кивок.
– Надеюсь, нет нужды напоминать о том самом небольшом условии?.. – уточнил он так, что собеседнику ничего не оставалось кроме как ответить утвердительно.
Азирафаэль снова кивнула, помедлив лишь пару секунд. Гавриил широко улыбнулся и положил не менее широкую ладонь ей на плечо.
– Спасибо тебе, Азирафаэль. От всего сердца. Благодарю тебя за благоразумие и… уповаю на твои выдающиеся способности.
Азирафаэль почувствовала в этих словах какой-то подвох, но Гавриил с той же загадочной улыбкой исчез в глубине шкафов.
– Ушел? – высунулась из своего укрытия Верити.
Азирафаэль слегка тряхнула головой и кивнула. Верити скривилась.
– Никогда не чувствовала себя так странно… Мне показалось, что он заполняет собой весь магазин.
– Он тебе не понравился? Гавриил в сущности неплохой че… в смысле… ну да, человек. Очень любит детей, – зачем-то добавила Азирафаэль, и Верити скривилась еще раз.
– Вы меня простите, но он именно так и выглядит.
– Как неплохой человек?
– Нет, как педо… в смысле, человек, который очень любит детей.
– Верити, ты же хотела сказать «педофил»?
Верити промолчала и предпочла вернуться к компьютеру. Азирафаэль подняла с пола книгу, которую уже полчаса не могла никуда пристроить, и решила просто положить ее на ближайший стеллаж, но стоило ей пройти мимо телефона, как он затрезвонил так, будто звонивший орал на том конце провода.
– Да, чем могу…
– Спаси меня!
– Кроули? – Азирафаэль огляделась. Тишину нарушал только стук по клавиатуре из задней комнаты. Она вперила взгляд во тьму глубинных стеллажей, где пару минут назад исчез Гавриил, и понизила голос. – В чем дело? К тебе приходили? Почему ты не звонил?
– Я звонил! – некстати возмутился Кроули. – Ночью, с десяток раз!
Азирафаэль наморщила лоб и припомнила какой-то звонок, который в том состоянии приняла за звон в ушах.
– Возможно, прости. Так что случилось?
Кроули как мог вкратце ввел ее в курс дела.
– А чем я могу помочь? – не поняла Азирафаэль, когда он остановился, чтобы отдышаться.
– Ты же ангел! Помешай мне! Убеди его аннулировать договор!..
– Но я никогда не работала с демоническими договорами…
– Я тоже! Люди в основном взывают к высшим демонам.
– Но это же твое исправительное задание, я не имею права…
– Да никто не узнает! – возбужденно заверил Кроули, хотя отнюдь не был в этом уверен. – Кстати, почему ты шепчешь?
– Да и разве можно так просто освободить человека от договора, который он подписал своей же кровью?.. – проигнорировала Азирафаэль, снова скосив глаза в сторону темных стеллажей.
– Кровью? Пфф, да их давно заменили на ручки с красными чернилами.
– Вот как, – только и нашлась Азирафаэль. Ей-то казалось, она привела достаточно весомый аргумент.
– «Вот как»? Это все, что ты можешь мне сказать?
– Прости, Кроули, я… не могу.
– В смысле?
Азирафаэль в отчаянии закусила губу, пытаясь придумать, как подготовить Кроули, но на ум шли только отговорки-клише типа «мы больше не можем видеться» или Зло всех Зол – «между нами все кончено».
– Я просто не имею права в это вмешиваться, – осторожно сказала она, решив отложить этот разговор до более подходящего момента, и зачем-то добавила: – Даже если вы больше не пользуетесь кровью.
На том конце провода повисло молчание, прерываемое свистом проходящего сквозь плотно стиснутые зубы воздуха. Азирафаэль почувствовала себя, как человек, стоящий под деревом в грозу.
– Поверить не могу! – наконец разразился Кроули. – Мы несколько тысяч лет спасали друг другу задницы, а сейчас я слышу «прости-извини»?! И хватит уже шептать, я тебя еле слышу!
– А ты не думал, – слегка подрагивая от негодования, процедила Азирафаэль, – что если твои узнают о моем вмешательстве, тебя просто… просто…
– Ах, так ты обо мне беспокоишься, как благородно! – съехидничал Кроули. – Тогда упивайся своим благородством и дальше, потому что ты только что подписала двум соплежуям смертный приговор!
Кроули с такой силой бросил трубку, что Азирафаэль чуть было не выронила свою. Где-то с минуту она слушала гудки, но в голове продолжал отдаваться крик Кроули. Все, чего она хотела сейчас, это чтобы Гавриил пришел только завтра. А еще лучше – в следующем месяце.
– Мисс Фэлл, простите, а что вот тут за слово?.. Все в порядке?
У нее что-то кололо в груди, но Азирафаэль подумала, что Верити спрашивает не об этом.
– Да, все хорошо.
– А, я так и подумала. Просто вы все еще держите трубку.
– Азирафаэль, прости за беспокойство…
На этот раз вскрикнула не только Верити. Гавриил вышел оттуда же, куда совсем недавно якобы ушел.
– Откуда вы, черт возьми, появляетесь? – не выдержала Верити. Она была в том состоянии, когда непонятно, тянет ли тебя неистово хихикать или не менее неистово кричать.
Гавриил взглянул на нее словно воплощенное всепрощение и снова обратился к Азирафаэль:
– Не затруднит ли тебя кое-куда съездить?..
* * *
Кроули был мрачнее тучи. Он нашел Хораса сидящим на бортике фонтана; он тоже где-то достал хлеб и бросал крошки в шарообразных голубей. Девчонка сидела на том же месте. На первый взгляд Хорас казался абсолютно нормальным ребенком, но у Кроули был наметанный глаз: договор на всех оставляет свой индивидуальный отпечаток злого рока.
– Ты вернулся, – заметил Хорас. Видимо, это реплика должна была означать радостный возглас.
– Ага.
– Все придумал?
– Ага.
Хорас бросил остатки хлеба в стайку сизых пернатых шаров и соскочил с бортика.
– Тогда действуй.
Кроули медлил.
– Слушай, а что она вообще натворила?
– Толкнула мою сестру. Под велосипед. Она сломала ногу и ребро. А ей всего-то шесть лет.
Кроули надул щеки, еле сдержав ругательство, хотя и испытал облегчение от того, что девчонка осталась жива. Согласно адской статистике, людей на договоры с демонами толкала смерть близких людей. Ну, или деньги и слава.
– Ее не наказали?
– Она сбежала сразу. Я успел ее заметить, но мне не поверили.
– Почему?
– Дочь шефа полиции.
– А.
– Так ты будешь ее сжигать или нет?
Кроули очень медленно повернул голову в сторону девчонки, взгляд подернулся обжигающей пеленой (Кроули не был вполне уверен, что это огонь). И тут на него со всего размаху налетели сзади.
– Что за?.. – начал было Кроули и застыл с открытым ртом.
– Кроули, познакомь меня с мальчиком, – потребовала встрепанная Азирафаэль, – немедленно.
– Эээ, – он усилием воли отогнал замешательство. – Это Хорас. Хорас, это Азирафаэль.
Азирафаэль лучезарно, хотя и немного загнанно, улыбнулась Хорасу, но ответного энтузиазма не встретила.
– Вы не похожи на демона. Вообще ничем, – сказал он.
– О, я и не демон, я ангел.
Хорас оглядел ее с ног до головы и вдруг как будто все понял.
– Вы меня не переубедите, она сгорит.
Кроули в отчаянии возвел очи горе, но Азирафаэль и бровью не повела.
– Я просто узнала, какая страшная беда произошла с твоей сестрой и очень – очень – захотела навестить ее. – И прежде чем Хорас раскрыл рот для возражений, добавила: – Возможно, я бы даже могла вылечить ее…
Кроули действовал со скоростью змеи: он молниеносно сграбастал Азирафаэль за плечо, бросил «мы на пару слов» и оттащил ее в сторону.
– Ты что, сдурела?! Что значит «вылечить»?
– А что тебя смущает? – слегка обиделась Азирафаэль. – Ты же знаешь, мне ничего не стоит срастить пару костей. И тебе, кстати, тоже, поверить не могу, что эта мысль тебе даже в голову не пришла, больная девочка…
Кроули покосился на Хораса и чуть не застонал: он всерьез обдумывал сказанное Азирафаэль.
– Но мы не служим людям!..
– Вы – нет, – спокойно ответила Азирафаэль, примиряюще улыбаясь. – А мы, ангелы, созданы для этого с самого начала!
– Ты поняла, что я имел в виду! – Примиряющая улыбка на Кроули не подействовала, он продолжал шипеть. – Сейчас ты вылечишь его сестру, а завтра он попросит тебя оживить замороженную курицу. Просто забавы ради!
– Я помочь тебе пытаюсь вообще-то. Если бы не я, та девочка бы уже горела как чучело Гая Фокса!
– Не горела бы!!!
На них покосились почти все, кто был на площади в тот момент. Кроули прочистил горло. Азирафаэль молча кивнула и улыбнулась такой понимающей улыбкой, что Кроули почувствовал, что его трясет.
– Я не добрый!
– Я ни слова не сказала.
