Ричард Овенден
Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней
Библиотеки возникали повсюду – от мавританской Иберии на территории нынешней Испании до царства Аббасидов в Ираке. Существовали крупные библиотеки в Сирии и Египте, свыше 70 библиотек в Иберии, и 36 в одном лишь Багдаде. Первая общедоступная коллекция в этом великом городе была собрана во время правления аль-Мансура (754–775); основателя Багдада, и его последователя Гаруна ар-Рашида (786–809). Сын Гаруна, халиф аль-Мамун, основал Дом Мудрости, созданный в VIII веке как библиотека и академический институт, где занимались переводами, исследованиями и обучением и куда съезжались ученые со всего мира, принадлежавшие к различным культурам и религиям. Здесь вновь правил дух Александрии, и студенты работали вместе с преподавателями, переводя греческие, персидские, сирийские и индийские рукописи. Под покровительством калифа ученые в Доме Мудрости могли изучать греческие пергаменты, привезенные из Константинополя, переводить труды Аристотеля, Платона, Гиппократа, Евклида, Птолемея, Пифагора, Брахмагупты и многих других. В последующие столетия создавались другие библиотеки, такие как Дом Знаний, построенный в 991 году персом Сабуром ибн Ардаширом. В нем хранились свыше 10 тысяч томов научной тематики, но он был разрушен во время вторжения сельджуков в середине X века [33].
Один из комментаторов, египетский энциклопедист аль-Кашканди, сообщал, что «библиотека халифов Аббасидов в Багдаде… содержала безмерное количество книг невероятной ценности». Этим библиотекам предстояло пострадать как от преднамеренных действий, так и косвенно во время вторжения монголов в XIII веке [34]. Исламские ученые также создали свою собственную передовую науку, и собирание европейскими библиотеками книг об исламской науке в последующее тысячелетие способствовало появлению новых научных подходов [35].
К VII веку в Северной Европе существовало немало монастырей, и при многих из них имелись библиотеки. Собрания эти были невелики. В Британии раннехристианские общины в Кентербери, Мальмсбери, Монкуирмут-Джарроу и Йорке обладали достаточным количеством книг, чтобы их можно было назвать библиотечными собраниями, но лишь немногие книги на Британских островах пережили вторжение викингов [36].
В начале IX века монахи Айоны, островной общины, основанной святым Колумбой, были жестоко перебиты викингами, а их игравший важную роль скрипторий разрушен. По одной из теорий, знаменитая иллюминированная рукопись, известная как Келлская книга, была на самом деле написана на Айоне и перевезена в Келлс в страхе перед набегами викингов [37]. Одна из книг, переживших вторжения викингов, знаменитое во всем мире Евангелие из Линдисфарна (хранящееся ныне в Британской библиотеке), была создана в христианской общине Линдисфарна в VIII веке и покинула остров около 150 лет спустя, когда община перебралась в более безопасное место на материке, забрав с собой книгу и тело их духовного лидера святого Катберта. Книга эта наиболее знаменита сегодня как произведение раннехристианского искусства, с впечатляюще прекрасными и замысловатыми иллюстрациями, но в свое время она играла важную роль могущественного символа христианизации Северной Европы.
Столетие спустя после того, как великая книга, роскошно украшенная драгоценными металлами и камнями, покинула остров Линдисфарн, она вместе со своей религиозной общиной нашла покой в Дарэме. Здесь в середине X века Алдред, монах, впоследствии имевший отношение к родственной общине в Честер-ле-Стрите, добавил клатинскому тексту Евангелия староанглийские записи между строк, являвшиеся, по сути, старейшим переводом Нового Завета на английский язык. Он также добавил своего рода выходные данные, где указывается, что книга была написана Эдфритом, епископом Линдисфарна (ок. 698–722), переплетена Этильвольдом, последующим епископом (умершим в 740 году), а Биллфрит украсил переплет золотом, серебром и драгоценными камнями. В XII веке Симеон, монах из Дарэма, признавал, что книга, «сохраненная в этой церкви», является не меньшим сокровищем, чем само тело святого Катберта [38].
В Бодлианской библиотеке имеются две книги, находившиеся в тот период в одной из библиотек Константинополя, – самые старые сохранившиеся полные копии «Начал» Евклида и «Диалогов» Платона. В конце IX века обе они хранились в библиотеке епископа Арефы из Патры.
Ко времени норманнского вторжения в 1066 году самые большие собрания, такие как в Или, имели лишь несколько сотен томов, намного меньше, чем в их аналогах в исламском мире. Большинство библиотек в Англии до норманнского завоевания были достаточно малы, чтобы поместиться в нескольких прочных сундуках или шкафах, и лишь в небольшом числе монастырей имелись библиотечные помещения. К примеру, в аббатстве Питерборо, основанном в VII веке, имеется сохранившийся перечень книг, подаренных ему епископом Винчестерским Этельвольдом (заново отстроившим аббатство в 970 году). Он насчитывает всего двадцать книг [39]. Беда Достопочтенный сообщает, что папа Григорий Великий послал немало книг Августину Кентерберийскому но, возможно, это были богослужебные книги и Библии. Беда прямо упоминает лишь одну библиотеку в Хексэме в Нортумберленде, в которой, судя по всему, хранились истории страданий мучеников, а также другие религиозные книги [40].
Библиотеки продолжали существовать и после конца античных цивилизаций, хотя ни одна из библиотек Греции, Египта, Персии или Рима не имеет неразрывной истории. В процессе переписывания вскоре начали возникать новые библиотеки для хранения вновь создаваемых книг. Некоторые из этих новых христианских библиотек, такие как библиотека монастыря Святой Екатерины или Капитолийская в Вероне продолжали свое существование с момента их возникновения в последние годы античности. Сохранились и многие другие, основанные в последующие столетия. Они создали базу для распространения знаний и породили сеть организаций, поддерживавших общества Запада и Ближнего Востока в период Средневековья.
Легенда об Александрии породила идею, что именно в библиотеках и архивах могут создаваться новые здания, что мы можем видеть на примере Мусейона. Слава Александрии разошлась по всему античному миру и передавалась из поколения в поколение, вдохновляя других на то, чтобы по ее примеру собирать и упорядочивать мировые знания. В предисловии к «Жизни сэра Томаса Бодли», опубликованной в 1647 году, хвастливо утверждается, что основанная им великая библиотека превосходит даже «гордую славу Египетской библиотеки» [41]. Наследие Александрии также вдохновляет библиотекарей и архивариусов в их борьбе за защиту и сохранение знаний.
Глава 3
Когда книги стоили гроши
В средневековой Англии был человек, который странствовал по всей стране, от монастыря к монастырю, по поручению короля Генриха VIII. Путешествуя в одиночку и верхом, Джон Леланд удивительным образом выделялся на фоне бурного периода правления Тюдоров, а его путешествие дало нам последнюю возможность взглянуть на содержимое монастырских библиотек, прежде чем они были уничтожены во имя Реформации.
Леланд родился в меняющемся мире. Образованием и знаниями в течение тысячелетия с лишним руководила католическая (или «всеобщая») Церковь. Сеть монастырей и религиозных орденов поддерживала существование библиотек и школ. Англия все еще приходила в себя после долгой и кровавой гражданской войны, на троне находилась новая королевская династия Тюдоров, и по всей Европе росло беспокойство по поводу богатства и власти церкви. Новое интеллектуальное движение, гуманизм, поощрявшее изучение языков и классических авторов, привело к появлению новых взглядов на мир. Среди европейских элит росло стремление оспаривать существующие идеи, обращаясь к их источникам. Ведущие английские гуманисты: Томас Мор, советник короля и автор «Утопии», и Джон Колет, декан собора Святого Павла, – хотели обучить новое поколение ученых, которые распространили бы это послание. Хотя Леланд рано осиротел, приемный отец определил его в числе первых учеников во вновь основанную школу Джона Колета, где преподавали древнегреческий и латынь. Эта школа сильно отличалась от существовавших прежде, поскольку поощряла своих учеников к чтению классики помимо священных текстов и церковных авторов.
После обучения в Кембридже Леланд стал наставником сына Томаса Говарда, второго герцога Норфолкского, а затем продолжил учебу в Оксфорде, где, вероятно, имел отношение к Колледжу всех душ. Хотя Леланд не обладал ни богатством, ни благородным происхождением, он был столь же умен и тщеславен, как его покровитель кардинал Уолси. При содействии последнего он перебрался через Ла-Манш в Париж, где вращался в кругах величайших интеллектуалов того времени, включая ученого Гийома Бюде, королевского библиотекаря, и выдающегося Франсуа Дюбуа, профессора риторики. При содействии этих людей он работал над своей поэзией и погружался в науки, разыскивая и изучая рукописные источники [1].
Когда в 1529 году Леланд вернулся из Франции, Уолси уже не пользовался прежней благосклонностью, и, подобно своему новому покровителю Томасу Кромвелю, Джону пришлось выживать в крайне неблагоприятном климате, сложившемся при дворе Генриха VIII, полном интриг, ударов в спину, обвинений и казней.
В то время Генрих VIII искал все новые доводы против католической церкви. Сперва его целью было найти способ развестись с королевой Екатериной Арагонской и жениться на юной придворной красавице Анне Болейн. Лучшие советники короля использовали богословские аргументы в его поддержку, но то, что началось с желания оправдать развод, затем переросло в более фундаментальное сражение за власть папы римского в Англии. Дебаты становились все ожесточеннее, и в случае удачи Генрих мог получить контроль не только над религиозной властью в своем королевстве, но также завладеть огромными богатствами, накопленными католической церковью за предшествующие столетия. То была английская версия Реформации – явления, начавшегося в Германии в 1517 году с мощного движения во главе с Мартином Лютером и распространившегося по всей Европе в течение XVI века. Как Леланд, так и Кромвель твердо намеревались оставаться в самой гуще событий.
Генрих был лишь вторым правителем из династии Тюдоров, и без наследника мужского пола его шансы удержать трон представлялись весьма хрупкими. Манипулирование прошлым стало его важнейшим оружием. Рукописные истории и хроники, найденные в монастырских библиотеках, стали крайне ценным свидетельством независимости Древней Англии от папской власти, особенно до норманнского завоевания. К дебатам привлекались даже истории о мифических британских персонажах вроде короля Артура. Таким образом, содержимое этих библиотек могло являться ключом к будущему Генриха. Леланд воспользовался шансом применить свои знания ученого, чтобы укрепить свои позиции при дворе. Став редким экспертом по эпохе короля Артура, он написал два труда, доказывавших историческую подлинность этой фигуры. Он стал известен как «антиквариус», что не являлось официальной должностью, но вполне подходило тому, кто глубоко интересовался прошлым.
Планы короля постепенно давали плоды. Анне Болейн устроили триумфальный въезд в Лондон 31 мая 1533 года, а на следующий день ее короновали как королеву в Вестминстерском аббатстве. Для этого блистательного спектакля, не менее блистательно поставленного Томасом Кромвелем, Леланд даже написал официальные торжественные стихи на латыни, в которых восемь раз упоминалось о надежде короля на способность Анны произвести потомство. Однако Генрих хотел, чтобы Леланд на него работал, вовсе не из-за его поэзии. После коронации, как позднее вспоминал Леланд, ему было дано «милостивейшее поручение… ознакомиться с библиотеками всех монастырей и церковных обществ в стране и прилежно их изучить» [2]. Исполняя это поручение, Леланд принял активное участие в «великом деянии» короля, ища аргументы в поддержку расторжения его брака с Екатериной Арагонской и законности его новой жены Анны Болейн. Впоследствии эти дебаты вылились в формальное отделение Англии от Святого Престола и признание короля, а не папы верховным главой церкви в Англии.
За время своего выдающегося путешествия Леланд изучил книги, найденные на полках ста сорока с лишним библиотек. Будучи страстным исследователем, он документировал изученные им книги и в конце каждого путешествия писал заметки о том, что ему встретилось. После смерти Леланда его друзья пытались привести эти заметки в порядок, что было непросто. В 1577 году историк Джон Харрисон сообщал, что они «изъедены молью, заплесневели и сгнили» и что его записные книжки «крайне изуродованы, испорчены влагой и непогодой и в конечном счете неполны из-за недостатка места». Со страниц прямо-таки звучит разочарование от попыток хоть как-то разобраться в подобной мешанине: «его пояснения столь путаны, что никто не в состоянии найти в них хоть какой-то смысл» [3].
Когда заметки Леланда оказались в XVIII веке в Бодлианской библиотеке (весьма удачно для меня), они были аккуратно переплетены, но изначально представляли собой лишь массу бумаг, испещренных почерком Леланда, с многослойными зачеркиваниями и правками; некоторые носили следы складывания, некоторые были запятнаны и повреждены влагой, разорваны и потрепаны. Хотя Леланд перечислял лишь книги, которые считал особенно интересными, в его заметках содержится множество подробностей о том, что было уничтожено, и это помогает нам определить происхождение многих книг, которые смогли уцелеть, иногда непосредственно благодаря деятельности Леланда. Его заметки также дают достаточно хорошее представление о библиотеках тех мест, куда он путешествовал. Заранее планируя свои долгие поездки, он часто составлял упорядоченные списки, а иногда даже грубые карты, помогавшие найти дорогу.
Мы воспринимаем использование карты для ориентирования на местности как нечто само собой разумеющееся, но путешествия Леланда происходили за тридцать лет до того, как Кристофер Сакстон изготовил первую печатную карту Англии. Записки Леланда содержат все признаки тщательной подготовки, списки библиотек, которые предполагалось посетить, и даже небольшие наброски местности, чтобы более эффективно организовать свое время. В числе прочего там имеется карта дельты реки Хамбер, с отмеченной на ней группой монастырей в Линкольншире и Йоркшире, которые он посетил в 1534 году [4].
То, что Леланд пытался свести воедино, представляет собой огромное количество информации, разбросанной почти по шестистам библиотекам средневековой Британии, из которых уцелело свыше 8600 томов. Средневековые собрания варьировались от горстки богослужебных книг в маленьких приходских библиотеках до больших, хорошо организованных книжных собраний религиозных орденов. Одной из самых знаменитых в средневековой Англии была библиотека бенедиктинского аббатства Святого Августина в Кентербери, в которой находилось почти 1900 томов на тот момент, когда был составлен последний из ее средневековых каталогов (между 1375 и 1420 годами, с добавлениями между 1474 и 1497 годами) Насколько известно, на сегодняшний день из них уцелело лишь 295 [5]. Библиотека в аббатстве Святого Августина была велика по средневековым стандартам, и ее каталог включал книги, созданные в аббатстве или подаренные ему начиная с конца X века. Большинство этих книг являлись религиозными трудами – библейскими текстами, комментариями к Библии авторства более поздних богословов (например, Беды Достопочтенного) или трудами Отцов Церкви. Библиотека позволяла монастырскому сообществу знакомиться с многими областями человеческих знаний: от истории (как древней, так и современной) до науки (включая астрономию, математику, геометрию) и медицины. Имелся также большой отдел трудов Аристотеля, этого великого античного эрудита. В каталоге имелись также разделы поменьше: поэзия, книги о Франции, грамматика, каноническое право, логика, жития святых и письма.
Крайне желанной целью для Леланда стал Гластонбери на западе Англии, один из крупнейших монастырей страны. В аббатстве не только находилась могила короля Артура (что являлось существенным политическим аргументом для Генриха), но также располагалась одна из самых знаменитых библиотек страны. Леланд красочно описал свой первый визит: «Едва я перешагнул порог, как меня поразил один лишь вид самых древних книг, повергнув в оцепенение, и оттого я на какое-то время застыл на месте. Затем, отдав честь духу этого места, я несколько дней с немалым любопытством изучал все книжные полки» [6]. В заметках Леланда упоминаются лишь сорок четыре книги, наиболее соответствовавшие главным целям его антикварных поисков. Он изучил труды великих летописцев английской истории: Вильяма Мальмсберийского, Гиральда Камбрийского, Гальфрида Монмутского и доминиканца Николаса Тривета. Но он также уделил немало времени многим древним рукописям: копиям трудов Алкуина, Беды Достопочтенного и Эльфрика, а также трудам Отцов Церкви, таких как святой Августин или Григорий Богослов. Все они хранились в Гластонбери в течение столетий. Некоторые из этих книг играли ключевую роль в политической кампании Генриха, но другие интересовали Леланда чисто как материал для собственных проектов, в особенности его великого труда «De uiris illustribus» («О знаменитых людях»), собрания сведений обо всех основных сочинителях Англии. Его статья о Гальфриде Монмутском подтверждает, что он знакомился с верительными грамотами от Генриха II, а также с надписями на камне, но наиболее «жадно» в библиотеке Гластонбери он читал рукописи, подобные «Жизни Мерлина» [7]. Гластонбери, по словам Леланда, было «самым древним и в то же время самым знаменитым аббатством на всем нашем острове». Позднее Леланд рассказывает, как, «устав от долгих исследовательских трудов, я освежал свои силы благодаря милости Ричарда Уайтинга [аббата]… самого добродетельного человека и особенного моего друга» [8]. Леланд встречал удивительно радушный прием в библиотеках и монастырях, где он бывал, и можно представить, какое удовольствие получали некоторые из принимавших его хозяев от разговоров о прошлом Британии с таким ученым гостем. Мельком это можно заметить посредством одной из более поздних статей в «De uiris illustribus», где он описывает, как увидел рукопись Джона Корнуольского, когда Уайтинг вел его среди полок: «Книга оказалась в моих руках, и первые от нее ощущения доставили мне немалое удовольствие», но аббат «отвлек мое внимание», и Леланд «забыл снова ее отыскать» [9].
Некоторые из увиденных там Леландом книг уцелели, и величайшие из них хранятся в Бодлианской библиотеке. Самая знаменитая из книг Гластонбери известна как «Учебник святого Дунстана», составной том, части которого датируются IX, X и XI веками, привезенный в Англию из кельтских земель Уэльса и Бретани [10]. Рукопись состоит из четырех отдельных элементов. Каждая часть выглядит и ощущается совершенно иначе, от почерка до пергамента, на котором она написана. Некоторые части напоминают замшу – мягкую, толстую и почти бархатистую на ощупь, в то время как остальные намного тоньше и жестче, что демонстрирует различные традиции изготовления пергамента в раннем Средневековье.
Эта книга дает редкую возможность заглянуть в период британской истории, от которого осталось относительно мало следов интеллектуальной жизни. Первая и самая старая часть представляет собой книгу грамматических сочинений античного автора по имени Евтихий (текст, известный как «De Verbo»), с комментариями на латинском и бретонском языках IX и X веков, что показывает его связь с европейскими идеями. Вторая часть, написанная во второй половине XI века, является староанглийской проповедью о поисках истинного креста, а третья и четвертая, написанные в Уэльсе в IX веке, включают антологию полезных знаний и знаменитую римскую поэму об искусстве соблазнения, «Ars amatoria» Овидия, с пометками на полях на валлийском языке, комментирующими текст. Мы не можем с определенностью утверждать, когда эти отдельные части были собраны вместе, но на титульном листе имеется рисунок, изображающий святого Дунстана, впоследствии епископа Вустерского и Лондонского, а затем архиепископа Кентерберийского с 959 по 988 год, – он стоит на коленях у ног Христа, умоляя о защите. В соответствии с более поздней надписью, рисунок принадлежит самому святому [11]. Святой Дунстан являлся одной из самых влиятельных фигур в ранней английской церкви, возглавляя ее в период, известный влиянием европейских монастырских идей в Англии, в особенности реформой бенедиктинского движения.
Благодаря уцелевшим средневековым каталогам из Гластонбери мы знаем, что этот том присутствовал в библиотеке аббатства в 1248 году, и нам также известно, что он находился на попечении одного из монахов, брата Лэнгли, в XV веке. Эта книга была одной из тех сорока, что произвели ошеломляющее впечатление на Леланда во время его визита в 1530 году, и он отметил ее в своей записной книжке как «Грамматику Евтихия, ранее принадлежавшую святому Дунстану».
Однако дни пребывания «Учебника» и его соседей на полках библиотеки были сочтены. В 1534 году Акт о супрематии сделал Генриха VIII главой англиканской церкви, обозначив формальное отделение власти Папы от религиозной жизни Англии и Уэльса. С этого момента начался формальный роспуск монастырей, достигший значительных масштабов после 1536 года с принятием Акта о суде приумножений (создавшего механизм для управления бывшей монастырской собственностью) и Акта о роспуске малых монастырей. После короткой передышки, когда некоторые из более крупных аббатств предположили, что им удастся избежать той же судьбы, план Томаса Кромвеля заработал на полную мощность, и в 1539 году был принят Акт от роспуске больших монастырей, что позволило подвергнуть инспекции оставшиеся организации подобного рода, после чего те были вынуждены подчиниться, добровольно или силой. Одним из таких «больших монастырей» был Гластонбери, которому предстояло стать местом одного из последних и самых жестоких событий английской Реформации.
В течение лета 1539 года, если судить по уцелевшим финансовым документам аббатства, это крупное сообщество, по-прежнему руководимое семидесятилетним аббатом, продолжало жить в естественном ритме, как и многие века до того: покупалась еда для трапезной, поддерживалась в порядке территория и очищались источники воды [12]. Возможно, Уайтинг считал, что его аббатство могут пощадить благодаря его дружбе с Леландом, а также тому, что он не препятствовал Реформации в парламенте (где заседал в палате лордов), и подписал, как и многие его коллеги-аббаты, клятву о принятии верховенства короля. Но Гластонбери славилось своим богатством, а король отличался непомерным аппетитом кувеличению собственного состояния. В сентябре 1539 года Кромвель послал в аббатство уполномоченных, распространив обвинения, будто Уайтинг «не признает ни Господа, ни принца его, ни религии христианской». 19 сентября он был допрошен в своем доме в Шарпхэм-парке, где уполномоченные объявили о найденных доказательствах его «порочной и предательской души». Но когда Уайтинг отказался добровольно отдать аббатство, уполномоченные провели обыск и «нашли» изобличающие документы, осуждающие королевский развод, а также спрятанные деньги. Больше им ничего не требовалось. 14 ноября 1539 года Уайтинг был предан суду в соседнем городке Уэллс, где в качестве главного обвинения против него было выдвинуто «ограбление церкви Гластонбери». На следующий день его проволокли по улицам, а затем отправили на холм Гластонбери-Тор, где он «попросил милосердия у Бога и короля за свои великие прегрешения» и был повешен. Его тело разрубили на части, одну из которых отправили на всеобщее обозрение в Уэллс, другую в Бат, а остальное в Илчестер и Бриджуотер. Голову его выставили на воротах аббатства в самом Гластонбери.
Этот кровавый процесс уничтожил аббатство. В течение нескольких дней его разграбили, обшарив каждый закуток [13]. Все имущество аббатства было выставлено на торги – не только серебряные подсвечники и чаши, облачения и церковное оснащение, такое как органы, но также вполне обычные вещи: кухонная утварь, посуда и столовые приборы, даже стаканы, кровати, столы и плиты мостовой. Особенно ценились свинец с крыши и металл колоколов.
Книги быстро разошлись. Записки Леланда – единственные имеющиеся у нас сведения об этой библиотеке на заре Реформации, но на основе старых каталогов и представления о масштабах потерь в других подобных домах можно предполагать, что погибли, вероятно, около тысячи рукописей. В тридцати современных библиотечных собраниях по всему миру остаются около шестидесяти томов, которые можно опознать как принадлежавшие библиотеке Гластонбери, но весьма вероятно, что есть и другие, поскольку на многих рукописях отсутствуют пометки, по которым их можно было бы отнести к конкретной средневековой библиотеке.
Случившееся на холме Гластонбери-Тор – лишь малая часть всей той жестокости и разрушений, которые Реформация принесла Британским островам и Европе. В одной лишь Британии десятки тысяч книг были сожжены или проданы на вес; по словам писателя и историка XVII века Энтони Вуда, «книги стоили гроши, и за сущую мелочь можно было приобрести целые библиотеки» [14].
В Европе Реформация также причинила немало бед монастырям и другим религиозным общинам. В Нижней Саксонии сносились монастырские здания, а все движимое имущество, включая книги, забирали с собой спасавшиеся бегством католические монахи и священники. Во время Крестьянской войны 1525 года многие библиотеки и архивы стали целью крестьянских банд, поскольку в них содержались феодальные хартии и налоговые ведомости, удерживавшие крестьян в крепостной зависимости. Реформация здесь стала поводом для появления более широких общественных движений, целью которых в числе прочих являлось документированное прошлое. Немецкий историк XVI века Иоганн Летцнер, занимавшийся исследованиями в городе Валькенрид, оплакивал утрату библиотеки, сожженной в 1520-х годах. Драгоценные тома из монастырской библиотеки подкладывались под ноги при ходьбе по грязным дорогам. Кириакус Шпангенберг описывает, как в 1525 году рукописи сбрасывались в монастырский колодец. В Каленбурге, как отмечает Летцнер, горожане сжигали книги из-за их связи со старой религией [15].
Джон Бэйл, последователь Леланда, в своем опубликованном отчете о «The Laboryouse Journey»[5] Леланда пишет более подробно:
Уничтожение всего без разбора есть и будет самым ужасным позором для Англии. Великое множество тех, кто приобрел эти внушающие суеверный ужас дома, избавлялись от библиотечных книг, а некоторые вытирали о них сапоги. Часть книг продавали бакалейщикам и торговцам мылом, а часть отправляли за море переплетчикам, иногда целыми кораблями, на удивление чужим народам… Что может стать для нашего королевства большим бесчестьем и укором, чем поведать всему миру, что мы презираем учение? [16]
О преднамеренном уничтожении книг свидетельствуют их фрагменты, которые можно найти в переплетах того периода. До механизации книжного производства в середине XIX века книги переплетались вручную, укрепляя переплеты в той части форзаца, которая приклеивалась к крышке, бумажными или пергаментными отходами. Часто для этой цели повторно использовался материал из выброшенных книг.
Практика подобного использования старых книг продолжалась все Средневековье: некоторые из них (как правило, богослужебные, требовавшиеся священникам для совершения религиозных ритуалов) разбирались на части и либо продавались, либо использовались заново после того, как устаревали или становились чересчур изношенными от постоянного употребления. Листы пергамента использовались повторно не только для укрепления книг. Как оказалось, одна исландская рукопись, находящаяся сейчас в Копенгагенском университете, использовалась для придания жесткости митре епископа.
Реформация дала переплетчикам, в основном сосредоточенным в главных центрах книжного производства, огромное количества материала для работы. В Англии таковыми являлись Лондон, Оксфорд и Кембридж, и практика использования фрагментов рукописей в переплетах в мельчайших подробностях изучалась в Оксфорде [17]. Между 1530 и 1600 годами переплетчики использовали печатные материалы из устаревших или слишком изношенных книг, особенно тех, которыми пользовались студенты университетов. По мере неудержимого наступления Реформации мы находим свидетельства ее влияния на книжные собрания в переплетах более поздних книг, многие из которых и поныне остаются на полках библиотек Оксфорда. Богослужебные книги редко использовались для проклейки переплетов в Оксфорде до 1540 года, но подобное стало частым начиная с 1550-х. Изучение уцелевших переплетов этого периода показывает, что в отходы для переплетчиков превращались богослужебные книги, библейские комментарии, жития святых, творения Отцов Церкви, труды по каноническому праву, схоластическому богословию и средневековой философии.
Благодаря тщательному сохранению ведомостей колледжей Оксфорда мы располагаем даже более подробными примерами. Библиотеке Колледжа Всех Душ было подарено в 1581 году знаменитое печатное издание Библии, сделанное в Антверпене в 1569–1573 годах. Библия Плантена представляет собой большой восьмитомный труд, и оксфордскому переплетчику Доминику Пинарту, которому колледж платил за ее восстановление, требовалось немало пергамента для укрепления ее обтянутого кожей переплета. От 36 до 40 страниц были изъяты из крупноформатного комментария XIII века к книге Левит, подаренной колледжу в XV веке. Часть этих листов можно также найти в переплете книги, которую Пинарт изготовил для Винчестерского колледжа. Как ни странно, другие листы не использовались, и изуродованная рукопись поныне остается в библиотеке колледжа [18].
Уничтожались и рассеивались не только монастырские библиотеки – уничтожению подвергались и другие книги. К их числу относились ставшие незаконными богослужебные книги католической церкви: мессалии, антифонарии, требники, наставления и прочие, в течение долгого времени использовавшиеся священниками и другими для надлежащего совершения сложных богослужений в нереформированной средневековой церкви. Эти книги начали уничтожать в монастырях и церквях на ранних этапах Реформации, но после принятия в 1549 году «Акта о запрещении и отмене различных книг и изображений» государственная поддержка данного процесса только усилилась.