Рик Риордан
Дочь глубин
Глава 5
Еще не хватало.
Мою школу уничтожили. Мой брат, скорее всего, мертв. А теперь мы снова едем на автобусе в Сан-Леандро, будто ничего не случилось. И вдобавок ко всему Джеминая Твена назначили моим личным телохранителем.
С чего бы это?
Я не Эстер, предок которой был одним из основателей академии. Моя семья не может похвастаться особым богатством, связями или известностью. Да, многие поколения Даккаров учились в ГП, но мы в этом не уникальны. И я не единственная, кто, возможно, потерял в этой атаке близкого человека. Брат Бриджид Солтер учится… учился на третьем курсе. У Кей Рамзи сестра на год старше нас. Бриджид и Кей обе в шоке, но ни к одной из них телохранителя не приставили.
Доктор Хьюитт сидел на первом ряду и не сводил глаз со своего планшета. Пятна пота на его рубашке разрослись до размеров континентов чужой планеты.
Мне оставалось надеться, что его дроны обнаружат выживших в ГП.
Я пробовала написать Деву, но безрезультатно, что, впрочем, было ожидаемо. На всей территории кампуса сеть не ловит, но я все равно попыталась. А потом Хьюитт конфисковал все наши телефоны и запер их в сейфе, а без мобильного я чувствовала себя буквально как без рук.
Хьюитт заверил нас, что его дроны оповестят спасателей. Я все ждала, когда мимо нас промчатся караваны карет скорой помощи, полицейских и пожарных машин, потому что это единственная дорога к ГП, но пока ничего. Академия изолирована от внешнего мира, и, если Хьюитт сам не обратится к властям, могут пройти часы, прежде чем кто-нибудь заметит изменение в береговой линии.
«Я два года боялся чего-то подобного».
Тогда почему он нас не предупредил?!
Может, это просто совпадение, что именно два года назад мои родители, Тарун и Сита, погибли в ходе научной экспедиции, организованной Гардинг-Пенкроф. Администрация академии называла это несчастным случаем, а когда я пыталась разузнать подробности – зачем ГП отправила их в эту экспедицию, что они искали, – учителя будто сразу начинали страдать от избирательной амнезии. Я думала, что они не хотели бередить мои заживающие раны и ждали, когда я проработаю свое горе с доктором Фрэнсис.
Но сейчас я уже не была столь в этом уверена.
У меня перед глазами вдруг встала Амелия Лихи, капитан моего факультета и подружка Дева, загорающая этим утром на залитом солнцем дворе. Как она улыбнулась мне и пожелала удачи.
Амелия с нетерпением ждала выпускного и претворения в жизнь своих амбициозных планов: пройти отбор в морпехи и отправиться в училище связи в Туэнтинайн-Палмс. За пять лет в ГП она выучила двенадцать языков, научилась взламывать лингвистические коды, ставившие в тупик наших профессоров, и хотела стать самым молодым командиром разведки в истории. И теперь ее нет.
Я старалась поддерживать ровное поступление кислорода в легкие, но получалось плохо.
По щекам потекли слезы, и меня затрясло от ярости. Почему я смогла запретить себе думать о Деве – но меня прорвало от мыслей о смерти его подружки? Что со мной такое?
– Эй, малыш… – положила мне руку на плечо Нелинья. Она не знала, что сказать, и молча протянула мне упаковку одноразовых салфеток.
Ну да… одной салфеткой сегодня точно не обойтись. И я не единственная, кто в них нуждался.
У сидящей у окна Эстер опухли веки. Без конца шмыгая носом, она что-то лихорадочно писала на новой карточке: это был ее способ осознания всего происходящего ужаса. Топ, почуяв, кто из нас сейчас больше всех в нем нуждается, подошел ко мне и ткнулся носом в колени: «Привет, правда, я милый? Погладь меня».
Джем сидел через проход, стиснув зубы с силой сработавшего медвежьего капкана. По бокам его ремня в стиле Дикого Запада висели кобуры с «Зиг Зауэрами P226». Он называл их своими «близнецами», за что и получил прозвище Джеминай. На коленях у него лежала штурмовая винтовка M4A1.
Еще одна странность, о которой я особо не задумывалась: в Гардинг-Пенкроф нас учили владеть армейским оружием. Что оказалось очень кстати, учитывая, что мы теперь, судя по всему, находимся в состоянии войны с другой старшей школой.
В автобусе было ненормально тихо. Все погрузились в свои невеселые мысли.
Наконец Джем спросил меня:
– Есть идеи по поводу того, что происходит?
Логично, что он хотел получить ответы. В его коричневых глазах отражался проносящийся за окном пейзаж. На моей памяти он даже в самых стрессовых ситуациях всегда сохранял спокойствие, не позволяя себе ни следа испарины на лбу. Я была благодарна ему уже за то, что он не злился на меня и ни в чем не винил, хотя его наверняка тоже не прельщала обязанность быть моей нянькой.
Я помотала головой:
– Честное слово, понятия не имею.
Я сказала правду. Так почему же я чувствовала себя так, будто соврала? Откуда в моем голосе эта мерзкая виноватая нотка?
Джем постучал большим пальцем по прикладу винтовки.
– Мне понадобится твоя помощь. И ваша тоже, – он кивнул Эстер и Нелинье. – Я знаю, мы никогда не ладили…
Нелинья фыркнула.
– …но, уверен, вы со мной согласитесь. – Джем посмотрел в проход и понизил голос: – Мы четверо – лучшие на наших факультетах. Не в обиду Тиа и Франклину. Они знают свое дело. Но на войну я предпочту идти с вами, хоть вы и не все старосты.
– Как мило, – буркнула Нелинья.
– Я лишь хочу сказать…
– У тебя это плохо получается, – снова перебила она.
– Он прав, – вмешалась Эстер, не отрывая глаз от почти полностью исписанной ее мелким почерком карточки. – Мария лучше всех в теории, но у Нелиньи выше баллы по прикладной механике и военному машиностроению. Франклин лучше меня в практической медицине, но… – она пожала плечами.
Джем сухо ей улыбнулся:
– …но ты Эстер Гардинг.
– Я хотела сказать, что я лучше во всем остальном. Это получилось грубо?
Ей никто не ответил. Мы все знали Эстер и то, что ее совершенно не привлекает должность старосты. А еще – что она косатка до мозга костей. Эти карточки успокаивают ее не хуже Топа, потому что в голове у нее хранится больше информации о Гардинг-Пенкроф, естествознании и морских экосистемах, чем во всех книгах нашей ныне уничтоженной библиотеки. Она не любит людей, за исключением Нелиньи и меня, и предпочитает проводить время с животными. Как гениальный эмпат, она мастер невербального общения с представителями других видов и может сказать, что животные думают или чувствуют – с людьми у нее получалось хуже, – и с поразительной точностью предсказать их действия… когда ее не захлестывают эмоции.
Джем продолжил:
– Если мы хотим узнать, что произошло, нам нужно объединиться. И решить, что делать дальше. Потому что Хьюитт не скажет нам всего, вы же это понимаете?
– Он вообще ничего нам не говорит, – заметила Нелинья.
– Но если я должен защищать Ану…
– О чем я не просила, – вставила я.
У Джеминая стало такое лицо, будто ему очень хотелось огрызнуться. Он никогда не позволял себе опуститься до ругательств, но сейчас, похоже, держался за свои принципы из последних сил.
– Никто из нас об этом не просил, – ровным тоном проговорил он. – Теперь нам нужно определиться с тем, как мы ответим на случившееся. А для этого мы должны знать, с чем имеем дело. Как Лэнд Инститьют смогла уничтожить целую академию.
Эстер вздрогнула. Топ тотчас забыл обо мне и запрыгнул ей на колени, вынудив его обнять. Еще никогда я так не радовалась, что у Эстер, а значит, и у всех нас, есть этот меховой смерч с повадками драматической актрисы.
– Сейсмические детонаторы, – предположила Нелинья. – Одна торпеда с тремя боеголовками. Одновременные взрывы в местах излома вдоль подножия обрыва…
– Стоп, – прервал ее Джем. – Ты рассуждаешь в духе ТМ, а это чистой воды научная фантастика. Таких технологий не существует.
– Шесть боеголовок, – сказала Эстер. – Не меньше. Ана их не увидела, потому что они были глубже. Эта атака могла сработать только в том случае, если они хакнули систему безопасности. Не только решетку. Им необходимо было обмануть дроны, гидролокатор, ракеты-перехватчики…
– У нас есть ракеты-перехватчики?! – изумилась Нелинья.
По щекам Эстер разлился клубничный румянец:
– Я не должна была об этом говорить.
Я сделала себе мысленную пометку позже насесть на Эстер с расспросами, о чем еще, как одной из Гардингов, ей не стоило упоминать. Но сейчас у нас есть проблемы поважнее.
– Все системы безопасности ГП независимы, – сказала я. – У наших файрволов есть файрволы. Их невозможно незаметно хакнуть.
– Разве что… – начала Нелинья.
У меня пересохло во рту:
– Да. Я подслушала разговор Берни и Хьюитта, когда мы все вывалились из автобуса.
– Подслушала? – изобразил пальцами кавычки Джем.
– Ну ладно, прочла по их губам.
Джем прищурился. За пределами нашего факультета мало кто знал, в чем именно заключалась подготовка дельфина. Должно быть, сейчас он мысленно прокручивал последние два года, прикидывая, что еще я могла «подслушать».
– И о чем они говорили?
Я покосилась на доктора Хьюитта, продолжающего возиться с планшетом. Он явно был не в восторге от получаемых данных.
– Берни сказал «кто-то из своих». А значит…
– …нас подставил кто-то из ГП. – Сейчас Джему определенно хотелось выругаться. – И если этот человек не хотел погибнуть со всеми остальными…
– …он должен был сесть в этот автобус.
Глава 6
Полчаса спустя мы приехали к причалу, где была пришвартована наша тренировочная яхта «Варуна».
Пока остальные разгружали багажный отсек автобуса, я отвела в сторонку других дельфинов – Ли-Энн, Вирджила, Джека и Халиму.
– Tá fealltóir again, – сказала я им, что буквально переводится как «среди нас предатель».
Мы использовали ирландский как наш секретный язык с начала этого года. Он такой редкий, что шансы, что нас кто-то поймет, были минимальны. Каждый курс дельфинов выбирал себе свой язык. У Амелии это был коптский. У третьекурсников – мальтийский. Второкурсники взяли латинский, потому что у них проблемы с воображением. Без таланта к языкам тебя бы очень быстро поперли из дельфинов.
Я рассказала однокурсникам по факультету о своих подозрениях. О саботаже. О предательстве. О хладнокровном убийстве.
Принять все это было не так просто.
Я знала, что рискую, ведь я понятия не имела, кто предатель. Это мог быть кто угодно. Но что же мне теперь – никому не доверять? И потом, мне нужна их помощь.
Подготовка дельфинов фокусировалась на коммуникации и разведке, но нас также тренировали в шпионаже. Необходимо было быть начеку.
Халима Нассер была в такой ярости, что я бы не удивилась, если бы от ее хиджаба повалил пар.
– Как нам найти этого предателя? И как мы с ним поступим?
– Пока просто наблюдайте и слушайте.
По-ирландски это было «Bígí ag faire agus ag éisteacht» – «смотри и слушай». Опять-таки очень буквально.
Лицо у Ли-Энн Бест было землисто-красным. Лучшая в контршпионаже, она, скорее всего, восприняла мое сообщение как личное оскорбление. Ее взгляд заскользил по лицам наших однокурсников, и я не сомневалась, что она уже прикидывает, кто из них способен на предательство.
– У меня были друзья на других курсах.
– У нас у всех, – сказал Джек Фу и вскинул бровь, кивнув на доктора Хьюитта. – Ана, есть идеи, зачем он приставил к тебе акулу?
Акула Джеминай Твен стоял неподалеку, за пределами зоны слышимости, и обозревал причал в целях малейших признаков угрозы. Ему обязательно так серьезно относиться к своим обязанностям телохранителя?
На причалах было мало людей, но местные рыбаки поглядывали на Джема с недоумением. Не каждый день увидишь в карауле четырнадцатилетнего подростка со штурмовой винтовкой армейского типа и двумя пистолетами. Джем вежливо им кивал и желал доброго утра. Они обходили его стороной.
– Ни единой, – ответила я. – Будем надеяться, мы выясним это, как выйдем в море.
Вирджил Эспарза все это время молча смотрел на дорожку из раздавленных ракушек у нас под ногами. Вдруг он спросил:
– Вы знали, что он раньше преподавал в Лэнд Инститьют?
Я напряглась:
– Кто?
Он кивнул на доктора Хьюитта.
От шока я забыла, как по-ирландски будет «ты прикалываешься?».
– Первокурсники! – позвал Хьюитт. – Всем собраться!
Жестом языка глухонемых я, постучав по виску четырьмя пальцами, отдала своим дельфинам финальный приказ: «Будьте начеку».
Мы заняли положенные места: пятнадцать дельфинов, головоногих и косаток встали полукругом перед доктором Хьюиттом, а акулы с оружием наготове выстроились по периметру вокруг. Джеминай Твен встал рядом с доктором Хьюиттом, чтобы одновременно присматривать за мной и подчеркнуть свое лидерство среди первокурсников.
Эстер почесала Топа за ушками. Он сидел у ее ног и не сводил коричневых глаз с Хьюитта, будто говоря: «Я тоже могу вести себя как хороший мальчик».
Нелинья, к моему удивлению уже умывшаяся и заново накрасившаяся – и когда только успела? – дружески мне подмигнула.
У меня заныло сердце. Я люблю своих подруг. Люблю весь наш курс, хотя и не перевариваю некоторых из них. И ненавижу тех, кто перевернул нашу жизнь с ног на голову.
Хьюитт наскоро переговорил с подошедшими охранниками ГП. По всей видимости, они находились на борту «Варуны», присматривая за ней в ожидании нашего прибытия. Они все были потрясены до глубины души – Хьюитт наверняка рассказал им об атаке.
На секунду я обрадовалась: хотя бы с нами будет больше взрослых.
Затем Хьюитт отдал им приказ, и я прочла по его губам: «Выиграйте для нас время».
Охранники угрюмо кивнули и убежали к нашему автобусу. Берни сидел за рулем, не заглушая двигателя, и, как только они поднялись в салон, закрыл за ними дверь. Со смешанным выражением тревоги и сожаления он без особого энтузиазма помахал нам и уехал по хрустящим под колесами раковинам.
Зачем Хьюитту отправлять куда-то трех профессиональных охранников? И Берни вместе с автобусом?
Им некуда возвращаться. А «выиграйте для нас время» звучит пугающе, как последний приказ смертникам.
Вся эта ситуация была ненормальной. Мне совсем не нравится, что Хьюитт остался нашим единственным взрослым куратором. Из головы у меня не выходили слова Вирджила: «Вы знали, что он раньше преподавал в Лэнд Инститьют?» А уж о его далекой от накачанной комплекции и говорить нечего. Его лицо почти сливалось с выцветшей опадающей шевелюрой. Сколько ему лет? Шестьдесят? Семьдесят? Трудно сказать.
Когда он работал в Лэнд Инститьют? Как оказался в академии? Мне мало что известно о наших конкурентах. У них приблизительно такое же расписание, как в ГП, они тоже делают упор на науках, связанных с океаном, и на военно-морском ремесле, разве что в ЛИ больше концентрировались на последнем, а в ГП делали акцент на научных исследованиях, но наши выпускники постоянно оказывались бок о бок в лучших флотах и военно-морских учебных заведениях мира. Послушав старшекурсников, можно было подумать, что все ученики ЛИ социопаты, а их учителя – с рогами и хвостами как у чертей. Я всегда думала, что они преувеличивают, но это утро кардинально изменило мое мнение.
Хьюитт с тоской взглянул на свой планшет и, не меняясь в лице, оглядел нас, будто не мог решить, что его больше расстраивает.
– Первокурсники, запомните: это больше не поездка на выходные. Это бессрочная миссия, и вы все в опасности, не только Ана Даккар.
Все покосились на меня, и мне стало неуютно.
– Да-да, – сказал Хьиютт, правильно поняв наше беспокойство. – Я все объясню, как только мы отойдем на достаточное расстояние.
От чего – он не уточнил.
Я посмотрела ему за спину, на тридцатипятиметровую тренировочную яхту, ожидающую нас у конца шестого пирса. «Варуна» была самым крупным судном в гавани. Мне нравилось, что ее назвали в честь индусского бога мировых вод. Обычно при взгляде на ее блестящий белый корпус я проникаюсь чувством гордости и восторгом. На ее носу изображена эмблема ГП: акула, дельфин, осьминог и косатка, каждый в своей четверти внутри старинного судового руля, с надписью «АКАДЕМИЯ ГАРДИНГ-ПЕНКРОФ» внизу. Но сегодня при виде ее глаза у меня снова заволокло слезами. Эта яхта – последнее, что осталось у нас от академии.
– Я знаю, у вас много вопросов… – продолжил Хьюитт.
– У меня есть вопрос, – перебила Рис Морроу, косатка, смелее многих. – Сэр, наши родные подумают, что мы тоже погибли. Нужно с ними связаться…
– Нет! – отрубил Хьюитт. – Мисс Морроу, я понимаю, слышать это тяжело. Но для ваших же родных, для вас самих будет безопаснее, если весь мир будет считать вас погибшими. Нельзя, чтобы в Лэнд Инститьют узнали, что ваш курс спасся. Если нам удастся скрыться, прежде чем… – Он опустил глаза на свой планшет, и его и без того бледное лицо помертвело. Джему пришлось подхватить его под локоть, потому что он опасно покачнулся.
Джем, нахмурившись, взглянул на экран и тихо что-то спросил, но я все разобрала и без необходимости читать по губам:
– Сэр, что это?
В глазах Хьюитта чувствовалось больше жизни, чем во всем его теле. Они излучали страх.
– Все на борт, – сказал он. – Отчаливаем НЕМЕДЛЕННО.
Глава 7
Легче сказать, чем сделать.
Тридцатипятиметровую яхту нельзя просто завести и погнать прочь. Сначала нужно запастись едой и прочими необходимыми вещами, проверить системы, поднять якоря. За последние два года мы ходили на «Варуне» полдюжины раз и хорошо знали как судно, так и свои обязанности. Но все равно на подготовку к отплытию требовалось время.
К тому же мы без конца натыкались на стоящие на палубе непонятные металлические ящики размером со стиральную машину, прикрытые брезентом, а вдоль внутренних коридоров тянулись ряды ящиков поменьше, как шкафчики для обуви, которые были оборудованы биометрическим замком со сканером отпечатка пальца и помечены надписью: «ТОЛЬКО С ЗОЛОТЫМ ДОСТУПОМ».
Я видела такие в академии, но лишь издалека. Обычно их вывозили или привозили в корпус Верна под охраной. Что бы ни находилось внутри, это было строго засекречено и работать с этим разрешалось лишь учителям и старшекурсникам.
И внезапно мы оказались окружены этими контейнерами. Как если бы нам два года твердили не дотрагиваться до картин, а теперь мы буквально спотыкались о лежащие под ногами творения Пикассо. Странно, что Хьюитту удалось перевезти из ГП на «Варуну» столько ценностей, да еще прямо перед тем, как академию стерли с лица земли…
Может, мне проще было бы понять, что у него на уме, если бы я знала о содержимом этих ящиков, но даже Дев ничего мне не рассказывал, а когда я наседала с расспросами, говорил только: «Узнаешь со временем».
«Не думай о Деве», – приказала я себе.
Но это было невозможно. Весь день с его, казалось бы, рутинными делами теперь походил на заплыв по подводному минному полю. И завтра будет не лучше. И послезавтра тоже. Если вы думаете, что ужас от потери родителей научил меня каким-то методам, как справляться с такого рода трагедией, то вы ошиблись. Скорее наоборот – боль в груди стала еще острее.
Я старалась запихнуть все эти чувства в свой собственный золотой ящик, потому что мне нужно работать. Я проверила аккумуляторы рации, тарелку спутниковой связи, антенну VHF и 3D-преобразователь гидролокатора. Джеминай везде следовал за мной по пятам, защищая меня от нападения морских ниндзя-львов и иногда отвлекаясь на раздачу указаний другим акулам.
Едва мы отчалили от пирса, как из громкоговорителя зазвучал голос Хьюитта:
– Старосты, все на мостик.
Когда мы с Джемом пришли, Франклин и Тиа были уже там.
Тиа рулила, а Франклин раздраженно уговаривал доктора Хьюитта, который, развалившись в капитанском кресле, пыхтел так, будто пробежал десять километров:
– Сэр, позвольте хотя бы измерить вам давление.
«Что это с ним?» – подумала я. Было не похоже на обычную реакцию на стресс…
– Я в порядке, – отмахнулся Хьюитт и, с трудом поднявшись, на нетвердых ногах подошел к штурманскому столу. – Подойдите все сюда.
Как вахтенный офицер, Тиа Ромеро была явно не в восторге. Проверив еще раз автопилот и ЭКНИС[1], она присоединилась к нам у стола. Я бы предпочла, чтобы она оставалась у руля, врубив полную скорость, и мы как можно скорее удрали от того, что доктор Хьюитт увидел на своем планшете. Незнание, от чего мы бежим, сводило меня с ума.
На ламинированной поверхности стола стоял один из ящиков. Если Джеминай Твен не перестанет дышать мне в затылок, думаю, я смогу запихнуть его внутрь, сложив в несколько раз.
– Обычно та информация, которую я собираюсь вам открыть, дается порционно, – заговорил доктор Хьюитт. – Испытания на этих выходных должны были стать вашей первой ступенью к посвящению в истинную миссию Гардинг-Пенкроф.
– Истинную миссию? – Франклин заткнул за левое ухо голубую прядь. Он всегда казался мне скорее ведомым, чем ведущим, но мне импонировало это его попрание нашего дресс-кода. – Разве миссия академии заключается не в том, чтобы подготовить нас к работе, связанной с морем?
– Только частично, – ответил Хьюитт. – Без сомнения, это очень удобно, что наши выпускники занимают значимые места в разных кругах, но наша цель – подготовить вас к чему-то намного большему. – Хмурясь, он взглянул в мою сторону. – Вам предстоит стать хранителями тайн Гардинг-Пенкроф, исполнителями ее великого замысла. Это огромная ответственность. Не всякий ученик выдерживает.
От всех этих разговоров про тайны и замыслы у меня волосы на голове зашевелились. Я не знала, о чем он говорит, но что-то мне подсказывало, что под его «не всякий ученик выдерживает» на самом деле подразумевалось «не всякий выживает». Интересно, что Дев думал насчет этого «великого замысла»?
Я переглянулась с другими старостами и увидела на их лицах отражение моей собственной растерянности.
Хьюитт вздохнул, как всегда делал, раздавая проверенные сочинения.
– И теперь вам предстоит ускоренный курс. Даккар, открой ящик.
У меня похолодела спина. Два года меня предупреждали: пока ты учишься на младших курсах, не думай и пытаться открыть ящик золотого уровня допуска, иначе тебя исключат – если тебя не убьет сама попытка. Но вряд ли Хьюитт стал бы приказывать Джему защищать меня любой ценой, чтобы вскоре после этого убить ловушкой. И все же…
Я прижала ладонь к биометрическому сканеру, и крышка ящика тут же откинулась, будто только этого и ждала.
Внутри в гнездах из черного пенопласта лежали пистолеты, подобных которым я еще никогда не видела.
– Ого! – воскликнул Джем, чего на моей памяти с ним никогда не случалось. Глаза у него засияли, как у ребенка при виде рождественской елки. Он посмотрел на доктора Хьюитта: – Можно?..
Тот кивнул.
Джем осторожно достал пистолет – слишком крупный для револьвера и недотягивающий до дробовика. Какой-то мини-гранатомет? Ракетница-переросток? Что бы это ни было, над ним поработали настоящие мастера. Обтянутая кожей рукоять была украшена рисунком волны. Золотое дуло было покрыто чем-то вроде медного сплава и перевито, как лозами, проводами. Меня смущал заряженный магазин – довольно короткий и толстый для известных мне типов патронов и тоже покрытый тем же сплавом, на котором кто-то не поленился выгравировать эмблему ГП.
Эти пистолеты – сильно разукрашенные, как офицерские сабли девятнадцатого века или пистолеты для дуэли, – просто не могли быть рабочими. Это скорее произведения искусства, не предназначающиеся для использования по прямому назначению. Не думала, что когда-нибудь скажу это об огнестрельном оружии, – но они притягивали взгляд какой-то необъяснимой красотой.
– Это лейденский пистолет, – восхищенно выдохнул Джем.
Мне это название ничего не говорило. Я взглянула на Франклина, нашего косатку. Ученики с его факультета были ходячими энциклопедиями. Сражаться с ними в викторинах – занятие бесперспективное. Они хороши и в других областях, но за ними уже давно закрепилось шутливое прозвище «Факультет «Википедия».
Франклин кивнул.
– Жюль Верн.
Хьюитт скорчил гримасу, будто ему было противно даже имя этого автора, но приходилось терпеть.
– Да. Что ж. Поразительно, но кое-что он все же описал верно.
Я начала припоминать. Летом перед подготовительным годом нам задали прочитать «Двадцать тысяч лье под водой» и «Таинственный остров» Жюля Верна, первые научно-фантастические романы о морских технологиях. Я думала, что наши учителя надеялись таким образом раздвинуть наши горизонты с помощью «увлекательных» произведений о море, но, признаться, я едва их одолела. Сюжеты обеих книг показались мне затянутыми, язык – жутко старомодным, и я совершенно не прониклась приключениями их героев – этих вечно хмыкающих викторианских джентльменов.
В «Таинственном острове» у двух главных персонажей были такие же фамилии, как у основателей академии, – Гардинг и Пенкроф. Тогда я еще подумала, что это довольно странно. А когда я прочла в другой книге, что Капитана Немо, командира супернавороченной подводной лодки, зовут принц Даккар, признаться, у меня по спине побежали мурашки. Но ведь эти книги – просто выдумка. Узнав, что одно из самых главных зданий ГП называется «корпус Верна», я решила, что основатели академии, должно быть, заядлые фанаты Жюля Верна. Может, они и моего предка много поколений назад приняли в свои стены ради шутки, чисто из-за фамилии.
Не считая этого, я вынесла из этих произведений две вещи. Во-первых, что название «Двадцать тысяч лье под водой» означает вовсе не то, что я думала. Старина Немо не погружался на глубину двадцать тысяч лье. В морских милях это шестьдесят тысяч, иными словами, его подводная лодка пробила бы Землю насквозь и вдобавок преодолела бы четверть расстояния до Луны. На самом деле он преодолел расстояние в шестьдесят тысяч морских миль под водой, что для девятнадцатого века все равно было уму непостижимо. Получалось, он в своей ржавой посудине «Наутилус» семь с половиной раз обогнул Землю.
Во-вторых, что Верн был кладезем очень крутых, но совершенно нереализуемых идей. Как эти самые лейденские пистолеты. Вроде бы название он взял от датского города Лейден, в котором в восемнадцатом веке проводились какие-то опыты с электричеством. И я была практически уверена, что неправильно ответила на этот вопрос в промежуточном тесте доктора Хьюитта.
– Не может быть, что они настоящие. – Тиа Ромеро взяла другой пистолет и вытащила магазин.
– Осторожно, староста, – предупредил Хьюитт.
У меня заканчивалось терпение.
По неизвестной мне причине нашу академию уничтожили. Мой брат, возможно, погиб. Мы бежим от Лэнд Инститьют непонятно куда. А теперь выяснилось, что под величайшим секретом скрывалась любовь доктора Хьюитта к ролевым играм.
Он притащил на борт ящики с лазерными пистолетами в стиле Жюля Верна, чтобы мы все выходные носились с ними по лодке и «стреляли» друг в друга с криками «пиф-паф»?! Он вообще в своем уме?! А я, подчиняющаяся его приказам?
– Сэр, – сказала я, стараясь не подпустить в свой тон гнева. – Давайте вы расскажете нам, что происходит, а потом мы поиграем в ваши игрушки?
Я думала, он разорется, и была к этому готова. Но вместо этого он посмотрел на меня с выражением глубокой скорби – совсем как другие учителя ГП, когда говорили о моих родителях.
– Староста Твен, вы позволите? – Хьюитт протянул руку, и Джем неохотно отдал лейденский пистолет. Хьюитт покрутил его, может проверяя настройки, и с сожалением улыбнулся Джему. – Надеюсь, вы меня простите, староста. Так будет нагляднее, чем объяснять.
– Сэр? – не понял Джем.
И тут Хьюитт в него выстрелил. Но вместо грохота я услышала лишь громкое шипение, и на долю секунды Джема окутала белая мерцающая паутина из электрических разрядов.
Затем у него закатились глаза и он повалился на пол.
