Рик Риордан
Тень змея
2
Я перекидываюсь словечком с Хаосом
Сейди
Полагаю, вы догадались, что все это предвещало серьезные проблемы.
И они не замедлили появиться.
Нашими первыми потерями стали пингвины Феликса. Криосфинксы окатили их струями пламени из пастей, и бедные пташки растаяли на месте, превратившись в лужицы воды.
– Нет! – жалобно вскрикнул Феликс.
Зал снова заходил ходуном – на этот раз гораздо сильнее.
Хуфу заверещал и прыгнул прямо Картеру на голову, повалив его на пол. В других обстоятельствах я бы с удовольствием посмотрела на это снова и от души посмеялась, но сейчас я понимала: Хуфу только что спас моему брату жизнь.
Там, где только что стоял Картер, пол начал крошиться, как будто кто-то вгрызся в него отбойным молотком. Полоса разрушения змеилась через весь зал, сметая все на своем пути, втягивая оказавшиеся поблизости экспонаты и перемалывая их в пыль. Точно… змеилась самое подходящее слово. Эта полоса извивалась, как огромная змея, двигаясь прямиком к дальней стене, где находилась «Книга повержения Апопа».
– Свиток! – заорала я.
Никто меня, похоже, не услышал.
Картер все еще корячился на полу, стараясь спихнуть с себя Хуфу. Феликс горевал, стоя на коленях среди жалких лужиц, а Уолт с Элиссой пытались оттащить его подальше от огнедышащих криосфинксов.
Я выдернула из-за пояса свой жезл и выкрикнула первое же заклинание, которое пришло мне в голову: «Дроуах!»
В воздухе вспыхнул золотой символ «Рубеж», и между витриной со свитком и стремительно продвигающейся полосой разрушения полыхнула щитом стена света:
Дома мне частенько приходилось пользоваться этим заклинанием, чтобы разнять ссорящихся учеников или оградить от полночных набегов буфет, где хранились сладости и печенье, но применять его в таких серьезных случаях мне еще не случалось.
Когда невидимый отбойный молоток натолкнулся на мой щит, заклинание начало рассыпаться. Световая стена дрогнула, постепенно сдаваясь. Я попыталась сконцентрироваться, чтобы удержать ее, но сейчас против меня действовала куда более могучая сила. Сам Хаос поглощал мой разум, рассеивая мою магию.
Я запаниковала, почувствовав, что не могу даже отступить: кажется, я была обречена продолжать бой, победить в котором не могла ни при каких обстоятельствах. Апоп крушил мои мысли точно так же, как крушил пол, не давая сосредоточиться.
Уолт вышиб из моей руки жезл.
На меня накатила темнота, и я бессильно обвисла на руках Уолта. Когда в глазах у меня прояснилось, я обнаружила, что руки у меня сильно обожжены и дымятся. От потрясения я даже не чувствовала боли. «Книга повержения Апопа» исчезла. На том месте, где стояла витрина со свитком, за грудой камней в стене зияла здоровенная дыра, словно сквозь нее проломился танк.
Меня охватило такое отчаяние, что я едва могла дышать, но вокруг меня тут же сгрудились друзья. Уолт продолжал крепко держать меня. Картер выхватил свой меч, Хуфу оскалил клыки и грозно рявкнул на криосфинксов. Элисса обнимала Феликса, который жалобно всхлипывал, уткнувшись ей в плечо. Оставшись без своих ненаглядных пингвинов, он быстро растерял храбрость.
– Так вот ты как, значит? – заорала я, повернувшись к криосфинксам. – Как обычно – сжег свиток и бежать? Что, боишься показаться сам?
По залу снова прокатился хохот. Криосфинксы неподвижно застыли в проеме, но повсюду в витринах зашевелились статуэтки и украшения. Золотое изваяние павиана, с которым пытался общаться Хуфу, с неприятным скрипом повернуло голову.
– Я повсюду, – произнес голос Змея устами павиана. – Я могу разрушить все, что тебе дорого… и всех, кто тебе дорог.
Хуфу негодующе заверещал и бросился прямо на золотого павиана, сбив его на пол. Тот немедленно растекся дымящейся лужей расплавленного золота.
Зато тут же ожила другая статуя – позолоченный деревянный фараон с охотничьим копьем в руках. Его глаза покраснели, словно налившись кровью, а деревянные губы скривились в злой усмешке.
– Твоя магия слаба, Сейди Кейн. Человеческая цивилизация одряхлела и прогнила насквозь. Я проглочу солнце и погружу ваш мир в вечную тьму. Море Хаоса поглотит вас без остатка.
Словно не сдержав напора злой энергии, статуя фараона лопнула, разлетевшись в щепки. Ее постамент тоже развалился, и по залу зазмеилась еще одна полоса разрушений: мраморная плитка на полу вспучивалась, трескалась и проседала, словно за нее снова принялся невидимый отбойный молоток. Полоса все удлинялась и удлинялась, направляясь к витрине у восточной стены, где был выставлен изящный золотой ларец.
«Сбереги его», – сказал голос у меня в голове. Не то мое подсознание прорезалось, не то Исида – моя богиня-покровительница. Мы так часто обменивались с ней мыслями, что я уже не всегда могла разобрать, моя это идея или ее.
И тут я вспомнила, что сказало мне то лицо на стене… «Займись золотым ларцом. Он даст ключ к тому, что вам нужно».
– Тот ящик… Остановите его! – завизжала я.
Друзья растерянно воззрились на меня. Где-то снаружи грянул очередной взрыв, сотрясая здание. С потолка посыпались куски штукатурки.
– Неужели тебе нечего противопоставить мне, кроме этих детей? – заговорил Апоп устами статуэтки из слоновой кости, которая стояла в ближайшей витрине: миниатюрная фигурка в резной игрушечной лодочке. – А ты, Уолт Стоун, настоящий счастливчик. Даже если ты переживешь эту ночь, твой недуг убьет тебя прежде, чем я одержу свою великую победу. Ты не увидишь, как я разрушу твой мир.
Уолт пошатнулся, и вдруг оказалось, что не он меня поддерживает, а я его. От жуткой боли в обожженных руках меня замутило.
Полоса разрушений быстро продвигалась зигзагами, определенно нацелившись на золотой ларец. Элисса ударила посохом оземь и выкрикнула магический приказ.
Пол тут же затвердел, превратившись в гладкую плиту из серого камня. К сожалению, всего на несколько секунд. Потом плита покрылась трещинами, и сила Хаоса продолжила свой разрушительный путь.
– Молодец, Элисса, очень храбро, – проговорила статуэтка голосом Апопа. – Но земля, которую ты так любишь, тоже растворится в Хаосе. Тебе не на чем будет устоять!
Посох Элиссы тут же вспыхнул огнем; она вскрикнула и отбросила его в сторону.
– Перестань сейчас же! – завопил Феликс и со всей силы хрястнул по витрине собственным посохом, расколотив фигурку вместе с лодочкой и добрым десятком других шабти.
Голос Апопа просто переместился: теперь он раздавался из нефритового амулета – фигурки Исиды, висящей на манекене поблизости.
– Ах, малыш Феликс, ты такой забавный. Возможно, я оставлю тебя в живых и буду держать при себе как потешную зверушку, вроде тех неуклюжих птиц, которые тебе так нравятся. Интересно, сколько ты продержишься, пока не тронешься рассудком?
Феликс с отчаяния запустил в манекен жезлом и сбил его на пол.
Извивающаяся вспаханная полоса на полу уже достигла половины пути до золотого ларца.
– Он охотится за тем ящиком! – выпалила я, стараясь говорить более связно. – Спасайте ящик!
Согласна, не самый лучший в истории боевой клич, но Картер, кажется, меня понял. Одним прыжком он оказался прямо перед продвигающимся вперед Хаосом и вонзил в пол свой меч. Магический клинок вошел в мрамор, как горячий нож в мороженое. В обе стороны от него протянулась сияющая голубая линия – защитное силовое поле в исполнении Картера. Полоса разрушения врезалась в световой барьер и замерла.
«Бедный Картер Кейн. – Теперь голос Змея доносился отовсюду сразу. Экспонаты вокруг нас взрывались один за другим, не выдерживая переполняющей их энергии Хаоса. – Все еще мнишь себя предводителем… Но то, что ты пытаешься построить, я сотру в порошок. Ты потеряешь всех, кто тебе дорог».
Голубая защитная линия Картера замигала, готовясь сдаться под напором разрушительной магии. И если я не помогу ему прямо сейчас…
– Эй, Апоп! – заорала я. – Что же ты меня не уничтожишь? Только грозиться можешь? Давай же, ты, уж-переросток!
Зал наполнился злобным змеиным шипением. Кажется, мне стоит упомянуть, что среди моих многочисленных талантов не последний – умение выводить людей из себя. Похоже, со змеями у меня тоже отлично получалось.
Пол перестал крошиться и выровнялся. Картер снял магический щит и едва не рухнул от изнеможения. Хуфу, светлая голова, тут же метнулся к золотому ларцу, схватил его и дал деру.
Когда Апоп заговорил снова, в его голосе ясно слышалась неприкрытая злоба: «Ладно же, Сейди Кейн. Настало время умереть».
Бараноголовые сфинксы ожили и зашевелились. Их пасти полыхнули огнем, и они ринулись прямо на меня.
К счастью, один из них на всем скаку поскользнулся на луже, оставшейся от пингвина, так что его сильно занесло влево. Второй, без сомнения, вцепился бы мне в горло, если бы на его пути не оказался очень своевременно появившийся верблюд.
Да-да, самый настоящий верблюд. Уж если даже вы от этой новости растерялись, то представьте, каково пришлось бедняге криосфинксу, который определенно не был готов к такому неожиданному препятствию.
Откуда в музее взялся верблюд, спросите вы? Возможно, я уже упоминала о коллекции амулетов, которые повсюду таскал с собой Уолт. Два из них, в частности, служили для того, чтобы в случае надобности превратиться в живых – и крайне неприятных – верблюдов. Мне уже приходилось иметь с ними дело, так что я не испытала особого восторга при виде здоровенного косматого дромадера, который вдруг оказался в двух шагах от меня. Правда, выступил он достойно: понесся прямиком на криосфинкса, опрокинул его и сам навалился сверху. Сфинкс взвыл от досады и попытался освободиться от придавившей его туши, но верблюд только фыркнул и звучно пустил газы.
– Гинденбург, – догадалась я. Поверьте, только один верблюд на свете умеет портить воздух с такой невыносимой эффективностью. – Уолт, ради всего святого, зачем…
– Прости! – В его голосе прозвучали панические нотки. – Не тот амулет!
Но, как бы то ни было, метод сработал. Может, верблюды не очень одаренные бойцы, зато они тяжелые и неуклюжие, а в драке это тоже бывает полезно. Криосфинкс рычал и бился, царапая когтями пол, но спихнуть с себя верблюда не мог. Гинденбург только шире растопырил длинные ноги, встревоженно зафырчал и снова раскатисто пустил газы.
Я отступила поближе к Уолту и попыталась собраться с мыслями.
В зале царил настоящий хаос – в буквальном смысле. Среди экспонатов шныряли злые красные молнии. Пол крошился, стены дрожали и трескались. Экспонаты оживали, выскакивали из витрин и нападали на моих друзей.
Картеру пока удавалось сдерживать второго криосфинкса, однако чудовище ловко отражало удары его меча своими рогами и вдобавок пыхало в него огнем из пасти.
Феликс топтался в окружении целого летучего хоровода из кувшинов-каноп, которые подло лупили его со всех сторон, как бы он ни отбивался от них посохом. Целая армия маленьких статуэток-шабти атаковала Элиссу, которая все еще пыталась читать заклинание, сдерживающее окружающие разрушения. Хуфу, героически не выпуская из объятий золотого ларца, метался по всему залу в попытке удрать от ожившей статуи Анубиса, которая в гневе крушила кулаками все на своем пути.
Сила Хаоса вокруг нас неуклонно нарастала. Я чувствовала это, как по нарастающему гулу чувствуешь приближение бури. Само присутствие Апопа грозило разнести музей по кирпичику.
И как, скажите на милость, я должна была одновременно помогать друзьям, спасать этот чертов золотой ларец, да еще не давать музейному зданию рухнуть нам на головы?
– Сейди! – окликнул меня Уолт. – Какой у нас план?
Первый криосфинкс наконец спихнул с себя Гинденбурга и поднялся на ноги, после чего мстительно выдохнул в его сторону струю пламени. Верблюд в последний раз отравил воздух и превратился обратно в безобидный золотой амулет. Криосфинкс повернулся ко мне. Вид у него был очень недовольный.
– Уолт, – сказала я, – прикрой меня.
– Конечно, – с готовностью отозвался он, неуверенно покосившись на криосфинкса. – А что ты собираешься делать?
Хороший вопрос, подумала я. Своевременный.
– Нужно спасти от Апопа тот золотой ларец, – сказала я. – Это что-то вроде ключа. И нужно восстановить Маат, иначе все здание обрушится, и мы погибнем.
– И как же мы восстановим Маат?
Вместо ответа я как следует сосредоточилась, фокусируя зрение на другой слой реальности, и заглянула в Дуат.
Трудно описать, на что это похоже – когда видишь мир сразу на нескольких уровнях. Сходные ощущения испытываешь, когда надеваешь 3D-очки: контуры предметов смещаются, вокруг них появляются размытые многоцветные ауры… вот только эти ауры не всегда совпадают с очертаниями предметов, и к тому же детали изображения постоянно смещаются. Магам, которые решили заглянуть в Дуат, нужно соблюдать большую осторожность. В лучшем случае они могут заработать приступ тошноты. Ну а в худшем – их мозги могут попросту взорваться.
В Дуате весь зал оказался заполнен свивающимися кольцами исполинской красной змеи. Магия Апопа медленно, но верно распространялась все шире, окружая и захватывая моих друзей. При виде этой жуткой картины я чуть не потеряла концентрацию… и заодно чуть не рассталась со съеденным обедом.
«Исида, – позвала я. – Поможешь немножко?»
Сила богини хлынула в меня могучим потоком. Я снова огляделась вокруг и увидела своего брата, который сражался с криосфинксом. Только теперь на месте Картера был бог-воитель Гор, и его клинок сиял ослепительным светом.
Каждая из кружащих вокруг Феликса свирепым вихрем каноп являлась сердцем злого духа – сумрачные зловещие силуэты, словно сотканные из тени, злобно хлестали отважного малыша когтистыми лапами. Я подивилась, до чего у Феликса в Дуате мощная аура. Ее яркое пурпурное сияние сдерживало духов, не давая им развернуться во всю силу.
Элисса стояла в окружении пыльного смерча, смутно напоминающего очертаниями человека. Она пропела новое заклинание, и Геб, бог земли, поднял могучие руки, удерживая потолок. Обступившая ее армия маленьких шабти светилась багровым пламенем, как пожар.
Хуфу в Дуате выглядел так же, как и в смертном мире, и так же скакал по всему залу, спасаясь от разбушевавшейся статуи Анубиса, но крышка золотого ларца в его лапах почему-то оказалась открытой. Внутри я не увидела ничего, кроме непроницаемой тьмы – как будто осьминог напустил в него чернил.
Не успев даже задуматься, что бы это значило, я перевела взгляд на Уолта и ахнула.
В Дуате он был окутан мерцающим серым саваном, в какой обычно обряжают мумии. Его плоть была прозрачной, как у призрака, а кости тускло светились, как под рентгеновскими лучами.
«Это его проклятие, – догадалась я. – Он отмечен смертью».
Но что еще хуже, криосфинкс, который стоял напротив него, находился в самом центре магического смерча, порожденного Хаосом. Тело чудовища искрило алыми молниями, рогатая голова постепенно превращалась в голову Апопа, с желтыми змеиными глазами и ядовитыми клыками.
Он прянул на Уолта, но нанести удар не успел: Уолт уже выхватил амулет и бросил его прямо в морду жуткой твари. Тонкие, но прочные золотые цепи стянули клыкастые челюсти. Криосфинкс остановился и яростно замотал головой, как пес в наморднике.
– Порядок, Сейди. – В Дуате голос Уолта звучал ниже и как-то увереннее, как будто в магическом мире он становился старше своего возраста. – Начинай свое заклинание. И поторопись.
Криосфинкс дергал челюстями, пытаясь освободиться. Цепи скрипели и потрескивали, готовые в любой момент лопнуть. Второй криосфинкс уже загнал Картера в угол и продолжал теснить его все более угрожающе. Обессилевший Феликс уже упал на колени, и его пурпурная аура начала меркнуть под натиском темных духов. Элисса тоже проигрывала битву за удержание здания в целости: вокруг нее с грохотом сыпались обломки камня с потолка. Статуя Анубиса сцапала Хуфу за хвост и теперь держала его на весу вниз головой. Павиан отчаянно вопил, но ларца из лап не выпускал.
Значит, надо срочно восстанавливать порядок. Сейчас или никогда.
Я впустила в себя силу Исиды, мобилизовав свой собственный магический резерв на полную силу – так, что моя душа начала гореть от напряжения. А потом полностью сосредоточилась и произнесла самое могущественное слово Божественной Речи: «Маат».
Прямо передо мной в воздухе вспыхнул иероглиф – яркий, как маленькое солнце:
– Хорошо! – сказал Уолт. – Удерживай его!
Сам он каким-то образом сумел ухватить криосфинкса за цепи на морде и притянуть его к себе. Тварь навалилась на него всей каменной тушей, но тут странная серая аура Уолта, которая была видна вокруг него в Дуате, вдруг перекинулась на монстра и стала распространяться по нему, как инфекция. Криосфинкс шипел и корчился, пытаясь освободиться, но тщетно. На меня пахнуло могильным запахом разложения – таким густым, что я опять чуть не потеряла концентрацию.
– Сейди, – предостерегающе крикнул Уолт, – удерживай заклинание!
Я снова сосредоточилась на сияющем иероглифе, направляя на символ порядка и созидания всю свою энергию. Божественное слово засияло еще ярче. Змеиные кольца, опутавшие зал, начали постепенно развеиваться, как туман под солнцем. Оба криосфинкса дрогнули и рассыпались в пыль. Кружащие канопы посыпались на пол, разлетаясь в черепки. Статуя Анубиса выпустила хвост Хуфу, который тут же брякнулся головой об пол. Армия шабти, обступившая Элиссу, замерла, и могучая магия земли волной распространилась по всему залу, запечатывая трещины и восстанавливая пошатнувшиеся стены.
Я почувствовала, как Апоп, шипя от досады и ярости, убрался глубоко-глубоко в Дуат.
А потом грохнулась в обморок.
– Я ведь говорила тебе, что у нее получится, – произнес такой знакомый, милый голос.
Голос моей мамы… хотя, конечно, такого просто не могло быть. Она ведь давно умерла, так что поговорить с ней мне удавалось лишь изредка, и только в Нижнем мире.
Я открыла глаза, но мое зрение оказалось каким-то тусклым и словно размытым. Надо мной склонились две женщины. Одна из них действительно была моя мама – светлые волосы собраны на затылке, синие глаза сияют гордой радостью. Она была почти прозрачная, как и положено привидению, но голос ее звучал совсем как живой.
– Это еще не конец, Сейди. Тебе еще предстоит потрудиться.
Рядом с мамой стояла Исида в белом шелковом платье, с радужными мерцающими крыльями за плечами. В ее заплетенных в косы глянцевито-черных волосах сверкали бриллианты. Красотой лица она не уступала моей маме, но в нем было больше царственного достоинства и меньше тепла.
То есть поймите меня правильно: поскольку я частенько проникала в мысли Исиды, то не сомневалась, что по-своему она тоже ко мне привязана, но боги не испытывают тех чувств, что присущи нам, людям. Обычно мы значим для них не больше, чем полезные игрушки или в лучшем случае забавные питомцы. Ведь, с точки зрения богов, человеческая жизнь длится не дольше, чем жизнь какого-нибудь хомячка.
– Ни за что бы не поверила, если бы не увидела своими глазами, – отозвалась Исида. – Последним магом, который был способен призвать Маат, была сама Хатшепсут… да и то у нее получалось только тогда, когда она нацепляла ту свою фальшивую бороду.
Я не поняла, что она имела в виду, но решила, что тайна загадочной бороды вполне может оставаться тайной. Я как-нибудь переживу.
Я хотела пошевелиться, но не смогла. Странное это было чувство: как будто я плаваю в ванне с теплой водой, погрузившись на самое дно, а склонившиеся надо мной женские лица слегка расплываются, как будто смотрят на меня сквозь рябь на поверхности.
– Сейди, послушай меня внимательно, – сказала мама. – Не вини себя ни в чьей смерти. Когда ты изложишь отцу свой план, он будет возражать… Но ты должна убедить его. Скажи, что это единственный способ спасти души умерших. И еще скажи ему… – Ее лицо помрачнело. – Скажи ему, что это единственный способ сделать так, чтобы он мог увидеть меня снова. Ты должна справиться, моя девочка.
Я хотела спросить маму, о каком плане она говорит, но не смогла произнести ни слова.
Исида коснулась моего лба холодными, как лед, пальцами.
– Мы должны отпустить ее, – сказала она негромко. – Нельзя удерживать ее здесь дольше. До свиданья, Сейди. Уже близится время, когда нам с тобой снова придется соединиться. Ты такая сильная, Сейди. Даже сильнее своей матери. Вместе мы будем править всем миром.
– Ты хотела сказать «вместе мы одолеем Апопа», – строго поправила ее моя мама.
– Ну да, ну да, – кивнула Исида. – Именно это я и хотела сказать.
Их лица вдруг слились в одно, и единый голос произнес: «Я люблю тебя».
Перед глазами у меня завихрились белые точки, как будто я вдруг попала в снежную пургу. Что-то вокруг неуловимо изменилось, и в следующий миг я увидела, что стою посреди сумрачного кладбища рядом с Анубисом. Причем не тем хрестоматийным богом с древних рисунков, которому полагался зловещий вид и шакалья голова, а тем потрясающим парнем, которым он обычно представал передо мной, – с теплыми карими глазами, взлохмаченными черными волосами и возмутительно красивым лицом. В смысле, я хотела сказать, что это попросту нечестно: раз он бог, то может принимать тот облик, который захочет. Ну и зачем он все время принимает этот самый облик, от которого у меня все внутри закручивается кренделем?
– Замечательно, – сумела выдавить я. – Раз ты здесь, значит, я умерла.
– Нет, ты не умерла, – улыбнулся Анубис. – Хотя подошла к самой грани. Это был очень рискованный поступок.
Мое лицо вспыхнуло. Я чувствовала, как горячая волна распространяется, захватывая уши и шею. Я и сама не знала, отчего так вышло: не то от смущения, не то от гнева… не то от радости, что наконец его вижу.
– Ну и где ты был? – накинулась я на него. – За целых полгода – ни словечка!
Его улыбка увяла.
– Они не позволяли мне с тобой видеться.
– Кто не позволял?
– Существуют определенные правила, – продолжал он. – Я даже сейчас у них под наблюдением, но ты оказалась так близка к смерти, что я сумел выкроить пару минут, чтобы сказать тебе: ты правильно все придумала. Посмотри на то, чего нет. Только так ты сможешь выжить.
– Ну конечно, – буркнула я. – Спасибо, что выражаешься так ясно и четко. Никаких загадок.
В груди у меня вдруг потеплело, сердце начало отсчитывать удары, и я вдруг сообразила, что все это время, с момента как я потеряла сознание, оно не билось. Вообще-то это наверняка не очень хороший признак.
– Сейди, есть еще кое-что… – Голос Анубиса зазвучал глуше, и его образ начал таять. – Я должен сказать тебе…
– Лучше скажи мне лично, – попросила я. – Не надо никаких «смертных видений» и прочей ерунды, ладно?
– Я не могу. Они мне не позволят.
– Ну что ты лепечешь, как маленький? Ты же бог! Ты можешь, черт возьми, делать все, что захочешь!
В его глазах мелькнула искра гнева, а потом, к моему удивлению, он вдруг рассмеялся.
– Я и забыл уже, какая ты вспыльчивая. Хорошо, я постараюсь навестить тебя… очень недолго. Нам нужно кое-что обсудить. – Он вдруг протянул руку и погладил меня по щеке. – А сейчас ты проснешься. До свиданья, Сейди.
– Не уходи. – Я схватила его ладонь и прижала к своему лицу.
Все мое тело налилось теплом, а Анубис растаял и исчез.
Я резко открыла глаза.
– Не уходи!
Как выяснилось, на мои обожженные руки уже наложили повязки, и сейчас я пылко хваталась ими за волосатую павианью лапу. Озадаченный Хуфу взирал на меня в полном замешательстве.
– Агх?
Изумительно, подумала я. Докатилась. Заигрываю с обезьянами.
Я неуклюже села. Картер и все наши друзья взволнованно столпились вокруг меня. Мы были в том же самом зале. Здание все-таки не обрушилось, но выставка Тутанхамона была полностью разгромлена. Да уж, решила я, вряд ли нас внесут в список почетных друзей Музея искусств Далласа. По крайней мере, не в ближайшее время.
– Ч-что случилось? – спросила я, заикаясь. – Как долго?..
– Ты была мертва две минуты, – отозвался Картер дрожащим голосом. – В смысле… у тебя сердце не билось, Сейди. Я думал… Я боялся…
Его голос сорвался, и он замолчал. Бедняга. Наверно, ему и вправду было бы скучно без меня.
(Ой, Картер! Ну что ты щиплешься!)
– Ты призвала Маат, – пробормотала Элисса с крайним изумлением на лице. – Это же… это же невозможно…
Согласна, это и впрямь впечатляло. Дело в том, что создать с помощью Божественной Речи какой-то объект – скажем, животное, стул или меч, – довольно сложно. Призвать стихию, например, огонь или воду, еще труднее. Но воплотить в реальность сложное понятие, такое, как Порядок, – нечто совсем небывалое. Однако в тот момент я не могла в полной мере восхититься сама собой: слишком мне было больно. Пока что я чувствовала себя так, словно призвала наковальню, уронив ее себе на голову.
– Просто повезло, – сказала я. – А что с тем золотым ящиком?
– Агх! – Хуфу с гордостью указал на ларец, который стоял на полу рядом с ним – целый и невредимый.
– Хороший павиан, – похвалила я его. – Получишь вечером дополнительную порцию «Чирио».
– Но «Книга повержения Апопа» погибла, – нахмурился Уолт. – Чем же он нам поможет, этот ящик? Ты вроде говорила, что это какой-то ключ…
Мне трудно было смотреть на Уолта, не терзаясь чувством вины. Мое сердце уже много месяцев разрывалось между ним и Анубисом, и со стороны Анубиса было просто нечестно врываться в мои видения, да еще в виде этакого бессмертного красавца, в ту самую минуту, когда бедный Уолт рисковал собственной жизнью ради моего спасения. Особенно учитывая, что смерть подтачивает его силы день ото дня. Мне тут же вспомнилось, каким он явился мне в Дуате, в этом призрачном сером саване…
Нет. Об этом я не могла думать. Я собралась и сосредоточилась на золотом ящике.
«Посмотри на то, чего нет», – сказал Анубис. Будь они неладны, эти боги, со своими дурацкими загадками.
Интересно. Тот тип в стене, «дядя Винни», сказал, что ларец подскажет нам, как одолеть Апопа, если мне хватит сообразительности разгадать его тайну.
– Я пока сама толком не знаю, что это такое, – призналась я. – Но если техасцы разрешат нам забрать его с собой в Бруклинский Дом…
На меня внезапно накатил ужас. Снаружи больше не слышалось ни взрывов, ни треска пламени. Только мертвая зловещая тишина.
– Техасцы! – вскрикнула я. – Что с ними?
Феликс и Элисса тут же бросились к выходу. Картер с Уолтом помогли мне подняться на ноги, и мы побежали следом за ними.
На посту не было ни одного охранника. Мы выскочили в главный вестибюль, и сквозь стеклянную стену я увидела поднимающиеся над садом скульптур столбы белесого дыма.
– Нет, – забормотала я. – Нет, нет…
Мы метнулись через улицу и замерли у входа в сад. Посреди безупречной лужайки теперь зиял кратер размером с олимпийский бассейн, дно которого было вымощено расплавившимися скульптурами и обломками камня. Сеть туннелей, ведущих в штаб-квартиру Пятьдесят Первого нома, обвалилась и сплющилась, как муравейник под ногой хулигана. Трава вокруг кратера была усеяна дымящимися лоскутами вечерних нарядов, битыми тарелками из-под тако и бокалами из-под шампанского, а также щепками от магических посохов.
«Не вини себя ни в чьей смерти», – сказала мне мама.
Как в тумане, я медленно побрела к развалинам веранды. Часть ее бетонной плиты откололась и сползла в воронку от взрыва. В грязи валялась обгоревшая скрипка, а рядом с ней поблескивало что-то серебряное.
Картер подошел и встал рядом.
– Надо… надо поискать, – сказал он севшим голосом. – Может, кто-нибудь выжил.
Я изо всех сил сдерживала слезы. Не знаю, откуда я это знала, но не сомневалась, что это истинная правда.
– Никого не осталось, – сказала я.
Техасские маги встретили нас, как друзей, и помогали нам. Джей-Ди Гриссом пожал мне руку на прощанье и пожелал удачи, перед тем как бежать спасать свою жену. Но мы уже видели, чем заканчивались нападения Апопа в других номах. И Картер предупреждал Джей-Ди: «Приспешники Змея не оставляли в живых никого».
Я присела и подняла с земли блестящий предмет: оплавленную серебряную пряжку в форме звезды.
– Они все погибли, – сказала я. – Все до единого.
