Римъ Эдельштейн
Приказано ликвидировать, или Ода уничтожителю
– Я в порядке, – сказала она в последний раз, когда он видел её там. Живой труп с фиолетовыми кругами под глазами. Её вены были натянуты тёмными нитками на руках. Следы от инъекций всё ещё прослеживались. Интересно, они когда-нибудь исчезнут?
– Видно, – сказал он и взял её за руку. Холодную, как лёд. Казалось, он держит в руке кусок замороженной рыбы.
– Прости, – сказала она, и на глазах её выступили слёзы. – Я тебя подвела. Опять.
– Ничего, вместе мы всё с тобой преодолеем. Я обязательно тебя поставлю на ноги, я…
Иратум хлопнул его по плечу, вырвав из тягостных воспоминаний.
– Чего расселся? Приехали, не спи. На том свете отоспишься, – и он рассмеялся.
– Смешно, – согласился практикант. – Когда я получу свои деньги?
– Сегодня, – уклончиво ответил психопат и спрыгнул вниз, проигнорировав спущенную лестницу. – Наконец-то можно пожрать нормально!
Практикант медленно спустился по ступенькам и огляделся. Они стояли в самом начале их деревни, обрамлённом с двух сторон скалами, внезапно разделяющими лес пополам. На скалах рос мох и какие-то фиолетовые цветочки.
– Вот она, наша земля, – выдохнул Иратум и вдохнул полной грудью.
За скалами земля вновь расширялась, как будто этот скальный хребет отделял лес от их анархического села. Никаких полуразрушенных избушек на курьих ножках здесь не было – двухэтажные (и даже четырёхэтажные) крепкие дома, сбитые из нового бруса. Они стояли не в хаотичном порядке, а колоннами. Между ними пролегали просторные улицы, на которых уже собралась приличная толпа рослых плечистых мужчин и женщин, одетых в пёстрые платья в пол и цветные платки. А уж сколько детей там собралось! От мала до велика. И их всё прибавлялось. Но подходить они не решались.
– Ух, ты, – изумился практикант. Он словно попал в иной мир – таких людей в Мегаполисе он никогда не видел.
– Что, детишек много? – не слишком понял Ратибор, продолжая самодовольно улыбаться. – У каждой семьи здесь по пять-семь детей…
– Да не трепись ты при нём, – одёрнул его Дубород, не выдержав такой красочной презентации. – Кто знает, кому этот парень сможет всё разболтать.
– Да никому он ничего не разболтает, – отмахнулся Иратум. – Весело у вас тут… Хотя не очень. Почему у вас бабьё всё укутанное? Скучно же.
Дубород свирепо посмотрел на Иратума. Судя по всему, он недолюбливал не только таких, как практикант, но и вообще всю бандитскую шайку, с которой Ратибор был связан какими-то обязательствами.
– В смысле, укутанное? – проскрежетал Дубород.
– Ну, все в платьях каких-то стрёмных, – сказал Иратум, куражась от души. Его прихвостни чуть-чуть улыбались.
– Любишь сладкое? – спросил Ратибор, решив сыграть с ним в его же игру. Он положил руку на плечо Дубороду, останавливая его очередные возмущения.
Практикант видел, что Ратибору совершенно не понравились слова приезжего психопата, но он решил не вестись на эту провокацию и обыграть всё по-своему.
– Люблю, – ответил Иратум и широко улыбнулся. Но в этой улыбке не было и капли дружелюбия. Его глаза внимательно наблюдали за местным воеводой.
– Я тоже люблю, – ответил Ратибор и достал из кармана две конфетки в ярко-жёлтой обёртке. – Будешь?
– Конечно, – согласился провокатор и протянул руку, совершенно не опасаясь, например, отравления. Или иголки внутри. Или что они просто будут невкусные.
Но Ратибор не отдал ему конфеты, одну из них освободив от фантика, и положил его в карман.
– И зачем? – спросил псих, не переставая улыбаться. Теперь его улыбка значила «давай, покажи мне какой-нибудь фокус, я так люблю фокусы».
– Какую из них выберешь? – на открытой ладони покоились две конфеты: одна без обёртки, а другая – с ней. Казалось, люди кругом даже затаили дыхание, чтобы посмотреть на развернувшийся спектакль.
– Конечно, вот эту, – ответил Иратум и схватил ту, что была без обёртки. Он рассмеялся, но есть её не стал.
– Так и в чём же дело? – прищурился Ратибор. – Разве не любишь сладкое?
– Ну, всё-всё, ты победил, – сказал Иратум. – Я знаю эту историю. Чище та, что одета, а что без фантика – грязная.
– Молодец, сынок, – сказал Ратибор и принялся разворачивать оставшуюся конфету. – Ладно, пойдём, время уже к полудню, а ты так и не жрал… Заодно познакомлю тебя со своей второй жёнушкой. Обожаю эту истеричку…
Практиканту понравилось то, что он только что увидел. Они уже шли по улице вперёд, а жители расступались перед ними, как нарнийцы перед Асланом. Конечно, Иратум был очень влиятельной фигурой, проложившей себе путём войны, ярости и мести дорогу к трону синдиката, де-факто правившему Мегаполисом.
Конечно, сенат имел определённое влияние на умы людей, но практикант точно знал, что власть в городе держат вот эти головорезы, покровительствующие другим бандитам, засевшим в магазинах, борделях, ресторанах, судах.
Ратибор же представлял собой бунтаря-правдоруба, который вряд ли имел склонность к безосновательному насилию, разбою и грабежу. Может, он и был жёстким, но вряд ли практиковал массовые расстрелы… Или всё же срывался и устраивал бойни.
Оказалось, идти надо было не так уж и далеко. Вскоре они вышли к широкому четырёхэтажному дому с красной черепицей на крыше и большой кирпичной трубой. Никаких заборов здесь не наблюдалось – можно было спокойно подойти к просторному крыльцу с четырьмя ступенями, ведущими к толстой красной двери.
– Там нас уже ждут, – заверил Ратибор. – Приглашаю вас всех к моему скромному обеду…
– Я, пожалуй, пройдусь, подышу, – произнёс мрачно Дубород и мягко пошагал куда-то в сторону, сквозь редеющую толпу.
– Не обращайте внимания, – сказал Ратибор, открыв дверь. – Он просто не любит чужаков…
– Да какие ж мы чужаки, – начал Иратум и вцепился в плечо практиканта, увлекая его за собой, и следя за тем, чтобы тот не потерялся в толпе байкеров.
С женой Ратибор никого не стал знакомить. Почему-то. Когда они оказались в просторном зале, там был уже широкий стол, заставленный простой селянской пищей. По бокам от стола стояли длинные лавки, на которые все тут же навалились без приглашения.
– Так, где бухло? – грозно спросил Лигнит, зыркая по сторонам. На столе стояли лишь двухлитровые стеклянные бутылки с водой. И никакой больше жидкости.
– Здесь никто не пьёт, забыл, что ли? – усмехнулся Ратибор и откусил кусок репы.
На столе хоть и было жареное мясо, но в большинстве своём стол ломился от зелени и овощей. Ничего сладкого, никакого алкоголя. Зато каждый мужчина-селянин был вооружён до зубов… Хотя при чём тут это?!
– Да, и впрямь скучно, – отозвался тот, но гораздо тише. Нрав у любого из шайки Иратума был мягче, чем требовалось, поэтому вряд ли кто-то из них осмелился бы на провокации.
Впрочем, практиканту кусок в горло не лез, и пока все дружно чавкали и наминали мясо пополам с зеленью, он просто теребил в руках деревянную кружку, куда ему плеснули воды.
– С ним всё нормально? – спросил Ратибор (сели они с Иратумом друг напротив друга).
– Конечно, он же врач. Что с ним будет, – усмехнулся психопат. – Найдите мне одёжку поприличнее, а то я как клоун в этой полосатой пижаме…
– Уважаемые, – сказал Ратибор кому-то за столом. – Дайте ему одежду… Да размером побольше, а то он вон какой конь…
Торопливые шаги в коридоре внезапно сменились взъерошенным парнем – высоким, с натянутыми жилами на руках, – ворвавшимся в помещение так, будто где-то начался пожар. Его лицо с мужественными чертами лица сейчас выглядело растерянно.
– Воевода, у нас проблема, – сказал он.
– Это я уже понял, что случилось? – спросил Ратибор, отложив в сторону репу, которую старательно кусал.
– Там местный дурачок… Васька… Собаку забил.
Ратибор тут же изменился в лице. Практикант увидел, как тот налился багровым цветом, сжав кулаки и опустив взгляд вниз.
– Ну-ка, позови сюда этого придурка, – низко сказал он.
Иратум, грызущий огурец, в миллионный раз улыбнулся и нервно покивал головой, сопровождая это сумбурным морганием. Кажется, он от души забавлялся.
– Стой, – внезапно продолжил воевода, когда вестник уже развернулся. – Я сам пойду.
– Мы с тобой, – сказал другой селянин (едва не вдвое больше, чем сам Ратибор).
Воевода медленно вышел из-за стола, побрякивая связкой ключей, и пошёл к выходу. В каждом движении усматривалось абсолютное знание того, что произойдёт дальше, будто эти инциденты происходили здесь каждый день. Все остальные селяне, бывшие за столом, тоже пошли за ним, а следом – Иратум со своими разбойниками.
– Пойдём, Арес, – внезапно сказал тот, – посмотрим, что там будет. Неужели тебе всё равно?
Практиканту ужасно не хотелось идти куда-то опять, но он пошёл.
«Надо думать о чём-нибудь приятном», – рассудил он. Но в голову лишь лезли мысли о посиневшей сестре, которую откачивают после очередного передоза.
Они вышли из дома на крыльцо, перед которым практикант увидел ещё двух рослых селян – один был лысый, а другой – блондин с длинными волосами и мощной шеей, чем-то напоминавшей конскую. Между ними стоял мальчуган лет восемнадцати, тоже блондин, с копной грязных сальных волос и одетый в синюю рубаху и синие штаны. На лице его ярко пылали огненные веснушки, а из носа текли сопли – он постоянно их вытирал одной рукой. В то же время он не плакал и даже не выглядел испуганно.
Чуть поодаль стояла полная тёмно-рыжая женщина в каком-то балахоне. Она закрывала рот рукой, видимо, пытаясь удержать вопли досады, упорно рвущиеся оттуда.
Вокруг них опять стала собираться толпа настороженных и бубнящих селян.
– Он? – спросил воевода и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Это правда?
– Правда, – ответил блондин с конской шеей. – Я сам его поймал!
– И зачем же ты это сделал? – спросил Ратибор, снова поймав самообладание. Или сделав вид, что он взял себя в руки.
– Забавы ради, – после подзатыльника от лысого ответил мальчуган.
– И как? Забавно было? – поинтересовался воевода, глядя прямо на парня. Их разделяло метров тридцать. Тот промолчал, глядя на воеводу пристально и бесстрашно.
– Что делать будем? – спросил блондин.
– А что бы ты сделал? – в ответ поинтересовался Ратибор.
– Не знаю, – честно признался тот. – Дал бы трячек…
– И всё? – удивился военачальник.
– Ну,.. – замялся анархист. – Наверное, да. Да это ж отрок бестолковый…
– Все мы были отроками. Но не все были бестолковыми. Значит, я тогда решу судьбу этого парня. Пистолет мне. – Он протянул руку в сторону, будучи в полной уверенности, что туда вложат оружие. И оказался совершенно прав. Даже двух секунд не прошло, как туда положили крупнокалиберный блестящий пистолет с чёрной рукоятью.
– Нет! – взвизгнула тётка в балахоне и инстинктивно дёрнулась вперёд. – Пощади его, воевода!
– Ты – отрок глупый, – процедил Ратибор и направил пистолет на парня. Дуло стояло ровно, никаких подрагиваний – рука у воеводы была твёрдой, как сталь. – Ты забыл заветы предков, ты посмел решить, что твоя жизнь стоит выше жизни животных, благодаря которым мы живём, одеваемся, питаемся. Они охраняют наши жилища, они дают нам мясо, молоко, шерсть, кость. Без них не было бы нас. Ты думаешь, что можешь брать и лишать жизни ради забавы?
Отрок глупый молчал, его мать плакала и причитала, но подойти не решалась. Двое селян рядом с ним крепко его держали за плечи, ничуть не страшась, что пуля может попасть в кого-то из них. По толпе собравшихся селян шелестел ропот, однако, практикант пока не понимал, одобрительный он или осуждающий.
– Я хоть и не старейшина, но что-то здесь решать могу. Поэтому я приговариваю тебя к расстрелу, сынок, – сказал воевода и щёлкнул предохранителем. Приговорённый резко заскулил на месте и попытался вырваться из рук селян, но хватка их была крепка.
– Пожалуйста! – завопила его мать и упала на колени. – Пощади ты его, Ратя! Ну он же ещё ребёнок! Какой расстрел! Какой расстрел?!
– Действительно, – после паузы сказал Ратибор и убрал пистолет. Его как будто осенило. Он тяжело опустил голову, его лицо прорезали морщины, состарив его сразу лет на двадцать. – Какой расстрел?..
Толпа облегчённо вздохнула. Даже сам практикант расслабился, надеясь, что ему не придётся наблюдать, как чьи-то мозги разлетаются по округе.
– Какой расстрел? – повторил Ратибор. – Забейте его. Как собаку.
Он резко развернулся и пошёл обратно в дом, игнорируя снова разнёсшийся плач той тётки в балахоне и крики мальчугана, которого потащили прочь те двое – лысый и блондин с конской шеей.
Солнце стало клониться к закату, удлиняя тени.
…
Солнце давно уже поползло вниз, поэтому стремительно приближающаяся ночь принесла с собой и пронизывающий холод. В такие моменты чувствовалось, что осень скоро перерастёт в зиму и это приносило уныние в спальные районы Мегаполиса, в отличие от его центра, где круглый год кипела жизнь, сверкая мириадами цветных вывесок.
– Чего вы не купите дом ближе? – внезапно спросил напарник, когда они въехали в тёмные кварталы ровных многоэтажек. Создавалось впечатление, что эти места с заходом солнца совершенно пустеют – не только тишина на улочках, но и тёмные окна домов. Как будто каждый местный житель боится чего-то и после захода солнца старается не подавать признаков жизни, чтобы не привлечь чей-то недоброжелательный взгляд.
– Не люблю суету, – тихо отозвался Венатор. Мысли о том, что впервые он за долгое время убил целый день просто так, не найдя зацепок, всё сильнее копошились в его голове. Наверное, сегодня он вряд ли уснёт. – Вот здесь останови… хочу пройтись пешком, подышать чистым воздухом. Мне надо поразмыслить.
– Как скажете, – отозвался напарник и стал плавно останавливать автомобиль, внимательно вглядываясь в освещённый круг перед бампером – как бы кто не выскочил.
– Тут никого нет, – как бы предугадывая немой вопрос, вслух высказался оперативник.
– Лучше перестраховаться, – буркнул водитель. – А то вдруг собака бродячая… И так кругом дебилы одни, которые под колёса не смотрят, а потом оправдываются…
– Завтра мы с тобой выйдем на след Иратума. Я тебе точно говорю. Хоть сегодня мы и перетрясли весь персонал лечебницы, кажется мне, что они что-то скрывают, – прервал его Венатор и вышел из машины. – Спасибо тебе, парень. Ты умный. Будешь хорошим сыщиком. Ты уже неплохой сыщик. Мозги варят, а это уже кое-что.
– Спасибо, – удивлённо ответил напарник, словно не поверив, что такой крутой следопыт мог вообще кого-либо благодарить и хвалить, и, как только пассажир захлопнул дверь, стал медленно сдавать назад. Фары уютно разрезали темноту сгущающегося сумрака. Через несколько секунд он круто вырулил влево и, шурша новенькими колёсами, его авто ринулось прочь, оставляя в воздухе запах выхлопных газов.
Поёжившись, следопыт поднял воротник пиджака и пошёл в сторону своего подъезда. То тут, то там под ногами темнели неглубокие лужицы. В целом стояла полная тишина, за исключением хрипловатого дыхания самого оперативника и его шлёпающих шагов.
Всё глубже он погружался в свои размышления, состоящие не только из тревог об Иратуме и его разбойниках, но ещё и о том, что надо бы купить новые туфли, а то эти все поистёрлись… И, конечно, надо отваливать ещё за ремонт автомобиля – не может же он вечно ездить со своим добродушным напарником.
До заветной двери осталось метров шестьдесят.
Вообще, если прямо говорить, то Венатора все уважали – и криминалисты, и оперативники, и даже обычные люди. Многие знали, что он внёс немалый вклад в борьбу с организованной преступностью в этом городе. Он уже двенадцать лет охотился на разную нечисть, которая смела переступить черту закона. Это сильно его изматывало, поэтому сейчас он выглядел как прокуренный и уставший от жизни работяга – высокий, худой, с глубокими морщинами, глубоко впившимися в лоб и щёки. Работяга в пиджаке за сотню долларов.
До заветной двери осталось метров пятнадцать.
Конечно, на него тоже пытались устраивать охоту рыбы покрупнее, но у них каждый
раз ничего не выходило. Потому что Венатор обладал каким-то врождённым чутьём и всегда знал – не просто чувствовал, а знал – откуда может исходить опасность и каждый раз выходил сухим из воды, как ныряльщик, намазанный аэрогелем.
Домофон пикнул и дал доступ к подъезду. Венатор ухватился за толстую ручку двери, почувствовав её липкий холод, и потянул на себя.
Резкий шорох слева заставил оперативника круто развернуться на месте, машинально запихивая руку за пазуху – где раньше в кобуре покоился его блистающий пистолет. Однако сейчас его там, разумеется, не было – он же сдал его в конце рабочего дня в оружейную палату.
Из-за тёмно-зелёных мусорных баков, сейчас выглядящих как чёрные квадратные глыбы, выскочил кто-то огромный, но крайне шустрый для своего веса. Он мгновенно ринулся на Венатора, поднимая над головой арматуру. Тот мгновенно отпрыгнул назад, позволив нападавшему рассечь воздух перед собой – эффект внезапности он всё же потерял и теперь стоял прямо перед отстранившимся оперативником.
Это был огромный вепрь с взъерошенной щетиной на голове и большими клыками. Глаза его горели такой лютой ненавистью, что любой человек потерял бы сознание от испуга, если бы этот монстр на него так вытаращился. На нём хорошо сидел кожаный костюм, состоящий из брюк и крутки с медными заклёпками на рукавах.
Со спины Венатора вновь раздался резкий шуршащий звук, поэтому сейчас он уже отпрыгнул в ту сторону, откуда приехал. Да, сзади на него хотел напасть почти такой же вепрь, только толще в полтора раза, а в руке у него был огромный блестящий нож. Сейчас они вместе оказались у подъездной двери и жаждали умертвить прославленного борца с преступностью, которого до этого чутьё никогда не подводило.
– Вы кто такие? – растерянно воскликнул Венатор и попятился назад.
– Стой, иначе я прострелю тебе башку! – рявкнули сзади, и оперативник отчётливо услышал щелчок затвора. – У меня карабин!
– Вы кто такие? Что вам нужно? – спросил Венатор, поднимая медленно руки. Дыхание его участилось, а в голове, как испуганные птицы, заметались мысли. Хотя всё было очевидно: ему устроили засаду, чтобы убить, иначе бы не нападали.
– Ты нам должен, – сказал тот, кто хотел стрелять, и начал приближаться, шлёпая своими солдатскими ботинками. – Должен полмиллиона.
– Кто вас послал? – спросил следопыт, понемногу выравнивая дыхание. Его глаза бешено вращались в глазницах, а сам он уже придумывал, как же можно обезвредить этих монстров.
– Это не важно, – выдохнул в затылок обладатель карабина и с размаху вдарил Венатору по хребтине прикладом, отчего тот повалился вниз, застонав от разрывающей боли внезапной атаки. – Ты пойдёшь с нами, даже не думай рыпаться.
Самый дерзкий (и, как водилось, самый главный) ударил ногой оперативника под дых, отбросив его в сторону и развернув к себе лицом. Хоть тому дышать стало сложно, а не слишком молодой организм и засаднил от удара, Венатор не мог не увидеть, что третий тоже был вепрем. Но ни один из них не походил на того владельца джипа, который и въехал в зад поистрёпанному блондину.
– Встань, – сказал вепрь, направив дуло на лежащего. – Встань и иди.
Следопыт медленно перевернулся на живот, ощутив, как грязная вода мгновенно пропитала рубашку, как руки упёрлись во что-то холодное и неприятное. Затем он встал на четвереньки и начал медленно подниматься.
– Берите его, – резко скомандовал вепрь с огнестрелом, как в этот момент произошли две вещи, причём, очень быстро.
Вепри по приказу своего главаря одновременно шагнули к поверженному противнику, как тот рывком поднялся и кинулся на карабин главного головореза, руками схватившись за оружие, а всем своим весом навалившись вперёд, пытаясь отвести дуло в сторону. И это сработало, быть может, даже лучше, чем планировал Венатор – главный головорез захотел стрельнуть по своему противнику и стиснул свой карабин изо всех сил, в то же время пытаясь удержать его на месте. Однако это не помогло – он внезапно разрезал относительную сентябрьскую тишину сухим грохотом и яркой вспышкой.
Свин с ножом повалился с каким-то печальным взвизгиванием и выронил свой ножик. Наверное, так падают от сильного опьянения или чрезмерной усталости – борясь с гравитацией из последних сил.
Свин же с арматурой не стал застаиваться на месте и пару раз огрел Венатора по спине и голове арматурой. Теперь пришла его очередь валяться на земле опять, ища новые варианты спасения. Мысли в голове путались, оставалось положиться лишь на инстинкты.
– Вали его! – крикнул карабинер и хотел снова ударить ползающего оперативника куда придётся, но тот резко кинулся в бок, как голкипер, спасающий свою команду от неминуемого поражения, и ухватился обеими руками за кабаний нож. Лезвие блеснуло в полутьме.
– Стреляй! – как-то растерянно выкрикнул вепрь с арматурой, колеблясь всего лишь несколько секунд, однако, Венатору хватило этой заминки.
Со скоростью гремучей змеи (как будто ему почти и не пытались раскроить череп), Венатор подскочил на ноги и воткнул нож наугад. Наугад воткнулось хорошо – прямо в брюхо карабинеру, отчего тот стал валиться на спину, как спиленная сосна, издавая скрипучий звук.
Молниеносно оперативник перехватил его оружие и круто развернулся к оставшемуся в живых. Только сейчас он почувствовал, как кровь сочится у него по виску вниз – к подбородку. Однако никакой боли он не чувствовал. Во всяком случае, пока.
– Кто вас прислал? – проговорил Венатор, держа под прицелом этого вепря. Хотя это был глупый и ненужный вопрос – он прекрасно понимал, что тот хряк, разбивший ему машину, сдержал своё обещание и вычислил место жительства следопыта. Такая популярность не могла не привести к тому, чтобы его не знала каждая собака. И тем более каждый вепрь.
– Я безоружен, – глухо ответил преступник, отбросив в сторону арматуру. – Я от Крапулы.
– Даже так, – изумился Венатор. – Как я ему дорогу перешёл? Говори! – Дуло карабина ходило из стороны в сторону. Однако перейти дорогу держателю всего общепита в Мегаполисе Венатор мог раз шестьсот: бизнес на мясе регулярно подгорал благодаря его рейдам.
– Ты разбил машину его племяннику, вот он и сказал нам, чтобы мы взяли с тебя плату, вот и всего! Не стреляй, я лишь исполнитель! – Вепрь опустился на одно колено – плавно и без резких движений. Но во взгляде у него не читалось настоящей мольбы.
– Ага, поэтому один из вас хотел поиграть со мной ножом, а второй – карабином? Говори всю правду! – Венатор стал прицеливаться прямо между глаз нападавшему. Видимо, он хотел заставить вепря молить по-настоящему.
– Да я же тебе сказал… – начал вепрь и резко выхватил нож откуда-то сбоку: то ли из
глубокого кармана на брюках, то ли за поясом он был неприметно спрятан.
Громыхнул выстрел, от которого вепрь повалился своей тушей вбок, а не отлетел на несколько метров, как в крутых боевиках. Выстрел эхом покатился по застывшим улицам.
…
– Дело дрянь, – сказал сенатор, расхаживая перед Венатором, сидящим на ступеньках своего подъезда. По его лицо прыгали синие лучи полицейской мигалки. – Три трупа, три трупа!
– Они напали на меня, – повторил Венатор дрожащим голосом. Он дико замёрз. – Я оборонялся. Иначе валялся бы сейчас дохлый…
– Я всё понимаю, но это слишком, – перешёл на шёпот сенатор и резко остановился перед оперативником. Он наклонился близко к его лицу, дыша тяжело, как астматик. – Но не может же быть такого… Чтобы боевой оперативник и сразу троих…
– Они напали на меня! – повторил следопыт. – Из-за этой утренней аварии!
– Ты же сам знаешь, что это не первый раз, – страшным шёпотом проговорил сенатор, скрежеща зубами. – По директиве ты должен задерживать криминальные элементы, а не уничтожать, если ты не на службе. Ты знаешь, кто эти ребята?!
– Да башку они мне хотели открутить, неужели ты не понимаешь, Супербус?! – воскликнул Венатор и вскочил. Страшная догадка поразила его лишь сейчас. – Только не говори, что…
– Оставайтесь на месте, уважаемый, – сказал один из полицейских в чёрной кепке, стоявший прямо за своим автомобилем. – Вы задержаны, вы можете не давать показания против себя…
– Супербус, – проговорил Венатор, ошалело уставившись на своего теперь уже бывшего начальника.
– Я сделаю, что смогу, – ответил тот, заломив за спиной свои руки. – Я понимаю, сколько сил и труда ты вложил в борьбу с преступностью, поэтому я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вытащить тебя…
– Вытащить откуда? – спросил Венатор с таким искренним удивлением, будто был пятиклассником, которого отдавали в детский дом. Всё было очевидно. Он застрелил двоих и зарезал одного, а теперь к нему идут несколько полицейских, заполнивших протоколы осмотра места происшествия. И у одного из них побрякивают наручники, в свете мигалки отливающие серебром.
– Руки, уважаемый, – бросил один из них, державший в руках толстую папку. Ещё двое сразу же положили руки на свои пистолеты. – Мы вынуждены доставить вас в отделение для проведения прокурорской проверки.
– Да что это за бред? – воскликнул оперативник, ощущая, как холодные браслеты защёлкиваются на его запястьях. Такого с ним ещё не бывало. – Вы разве не видите, что здесь произошло?
– Видим, конечно, – отозвался тот же полицейский. – Вы убили троих… эм… граждан на подходе к собственному дому. Если вам нечего скрывать и нечего опасаться, то успокойтесь – следствие разберётся. – И он ухмыльнулся. Такой улыбкой, что у Венатора внутри всё похолодело. Так улыбаются охотники, когда к ним в капкан попался огромный медведь.
– Я тебя вытащу, – сказал сенатор без особого энтузиазма. – Ты не думай, что я тебя брошу. Ты же мой самый лучший солдат. Это не конец.
«Это конец», – подумалось Венатору, а потом его грубо запихнули в автомобиль.
