Рина Лист
Измена. Найти себя
Глава 1
Запарковалась через дорогу от университета, как заправский шпион. Что я делаю? Какая же я дура? Что вообще здесь забыла? Но нет, сижу. Жду.
От волнения ладони вспотели и оставляли на коже руля некрасивые разводы.
Надо в магазин заехать. Дома закончились хлеб и молоко. Надо ужин еще приготовить, Лёня любит свежеприготовленные блюда.
Муж вообще имел некоторые аристократические замашки. Сколько я подкалывала его этим. На работу ходит только в дорогих костюмах и белых идеально отглаженных рубашках, документы носит в кожаном портфеле, на руке хорошие часы. Всегда ухоженный, волосок к волоску, педантичный и отстраненный.
Когда-то все было проще: один костюм еще со свадьбы, старый кожаный портфель его отца и часы, подаренные моей мамой.
Я усмехнулась. Как мы с Лёней изменились.
Погладила по рулю машину. Всегда хотела водить, десять лет назад муж в первый раз подарил мне машину. Не новую, но очень любимую. Эту я выбрала сама. Лёня только оплатил.
Ну и что тогда я здесь делаю? Многим ли женам мужья дарят машины? Нет, конечно. Тогда почему я поверила какому-то электронному письму, что муж мне изменяет? Ну сколько этих историй про преподавателя и студентку? Лёня всегда смеялся над этим и говорил, что так унижаться никогда не станет. Так что? Почему я приехала к университету и жду мужа?
Наверное, потому что Лёня вдруг впервые за более чем двадцать лет забыл о годовщине. Отшутился тогда, что у докторов наук много бумажной работы, которая просто вытесняет жизнь. Дежурно чмокнул в щёку и сел за стол.
А может потому, что наши отношения давно напоминают дружеские? Когда мы ходили на свидание или вообще хоть куда-нибудь? Но ведь все так живут. Испанские страсти остались где-то в молодости.
– Сидишь? – внезапно открылась пассажирская дверь и в салон плюхнулась Светка.
– Сижу, – надо бы улыбнуться, но как то тревожно. – А ты тут как?
– Забыла, что я тут работаю? – Света махнула рукой назад.
Я обернулась и точно, магазин, в котором Света управляющая. И вправду забыла.
– Всё-таки поверила, – с укором протянула подруга, – Марин, ну, ты чего? Вы же вместе пуд соли съели. Вы же такая пара! Стал бы Лёнька такой ерундой заниматься!
Вот всегда этому удивлялась: Света никогда про Леонида плохо не говорила, а вот муж её терпел только из-за меня. Как то жизнь развела с остальными подругами. Только Светка и осталась. Хоть и с ней мы редко виделись. Потому что, как подруга верно подметила, всегда с мужем вместе: поездки, его конференции, театры и балет. Раньше были, а сейчас…
– А знаешь, ты права, – я завела машину. – У тебя обед? Может перекусим где-нибудь?
Я посмотрела на подругу, но та напряженно смотрела вперёд.
– А поехали…, – начала она.
Но я уже посмотрела туда, куда смотрела Света.
Лёня, Леонид вышел из широких дверей университета, придерживая за талию красивую, молодую девушку в строгом обтягивающем костюме. Пиджак выгодно подчеркивал узкую талию, а юбка-карандаш красивую форму бедер. Туфли на высоких каблуках. Легкая и изящная. И молодая.
– Марин, поехали в “Тире”, выпьем кофе с тортиком.
– Ннет, давай в другой раз.
Я не могла оторвать глаз от пары.
Вот Леня разворачивает девушку. Вот она кладет руку на его грудь, а он склоняется к ее губам. Поцелуй долгий, совсем не дружеский, такой, что сомнений и никаких отговорок не остаётся.
– Марин, ты это… А поехали ко мне, а? Посидим, поговорим.
Света пыталась отвлечь меня, чтобы я перестала смотреть, чтобы не видела, как, оторвавшись от ее губ, Лёня нежно поцеловал внутреннюю сторону ладони девушки. Этот полный нежности жест я знала больше двадцати долгих лет. Сколько таких поцелуев муж дарил мне?
– Нет, Свет, мне в магазин надо. Молоко закончилось и хлеб. Потом как-нибудь увидимся.
Как завороженная смотрела на пару и никак не могла оторвать глаз. В душе медленно, но верно начала раскручиваться черная бездна, грозя поглотить меня с головой.
– Ладно, – расстроенно ответила подруга и вышла, аккуратно закрыв дверь машины.
А я действительно поехала в магазин. В самый большой гипермаркет на выезде из города. Взяла большую тележку и пошла по проходам.
Снимала с полок нужное и ненужное. Привычные продукты падали в тележку наравне с неизвестными. Мне вдруг захотелось попробовать чего-то другого, того, что всегда оставалось на полке, а я проходила мимо.
Беря в руки и складывая в корзину продукты, я пыталась простыми действиями заполнить тот вакуум, что вдруг образовался.
Так в корзинке оказались китайская лапша быстрого приготовления в пластиковом стаканчике, острый маринованный перец, сушёная камбала и айран. Не знаю, зачем набрала эту ерунду, но вот захотелось.
По гипермаркету я бродила не меньше часа. Купила новую сковородку и чехол для телефона. На транспортировочную ленту вывалила целую кучу всего. Аж четыре пакета бесцельных покупок.
Легче не стало.
В голове не было ни одной мысли. Я смотрела, как кассир пробивает товар за товаром под противный писк кассы.
Багажник машины вместил все пакеты, а я так и не придумала, что делать.
Дорога до дома кружным путем отняла ещё час, но не помогла прояснить мысли.
Сделать вид, что ничего не случилось? Оставить все, как есть. Сын вырос и уехал, нас только двое. Лёня никогда не говорил о разрыве. Постараться все стереть из памяти? Нет, не смогу я так! Он ведь сам всегда смеялся надо мной, что я слишком честная. Не смогу смотреть на него и не видеть тот поцелуй. Да и он точно был не один. Они явно целовались не в первый раз.
Эх, Лёня, Лёня, встречаться со студентками – моветон.
Глава 2
Дома распихала все покупки. Оставила на столе всё, что захотелось попробовать.
Муж пришел как раз, когда я дегустировала лапшу из баночки. Резиновые острые макароны понравились мне меньше всего. Теннисная ракетка вяленой камбалы, открытая банка острых перцев и айран в стакане – вот мой сегодняшний ужин. Правда, кусок в горло не лез, так что несварение мне вряд ли грозит.
Леонид вскинул брови в удивлении:
– Оррригинально, – протянул он, кладя ключи на полку. – Что за пир?
– Да вот решила попробовать что-то новое. Ты же распробовал?
Муж сделал удивлённое лицо, и вскинул брови.
– Ты о чем?
До этого момента я не знала, что сказать, о чем говорить, но слова полились сами собой:
– О чем? Может о том, Лёнь, как ты, не скрываясь, целуешь молоденькую красотку? Или о том, что ты врешь мне и видимо давно?
Странно, но истерики так и не случилось. Я спрашивала совершенно спокойным тоном, без слез и надрыва. Просто внутри у меня было пусто и глухо. Слова выкатывались из меня, как шар из пустой трубы с гулом и грохотом. На миг в глазах потемнело, но тут же все стало нормально.
Леонид снял пальто, аккуратно повесил на вешалку, поставил портфель. Он всегда таким был, обстоятельным и неспешным. Следил за собой, за своим видом. Считал, что доктор наук и преподаватель должен быть образцом для юных умов.
Вот он, образец, ничего не скажешь! Хотя для своих лет он очень даже хорошо выглядит. Серебристая седина на висках, только подчеркивала скульптурные черты лица. Холодные голубые глаза, сейчас действительно холодные, но когда-то они были яркими и искристыми. Когда он стал так на меня смотреть, и почему я этого не видела?
– Откуда? – только и спросил он.
– Сама видела.
Не стала ему говорить, что днём ранее мне пришло электронное письмо. И так понятно, что это кто-то хотел, чтобы я узнала. А может даже та женщина.
– Оправдываться не стану, – четкий поставленный голос заполнил кухню, – мы уже давно вместе.
– Мы? А “мы”? – я ковыряла пластиковую бурду в стакане вилкой. – Двадцать три года, Лёнь? За что?
– Ни за что. Просто перегорело.
У него так всё просто: горело и перегорело…
– За что вот так? Обманом, тайно? Сколько это длится?
– Почти год, – муж наконец прошел в кухню и сел за стол, зачем-то потрогал камбалу, хмыкнул. – Раз теперь ты знаешь, то и скрываться смысла нет. Мне нужно разнообразие, я так лучше думаю. А с тобой стало скучно, Марин.
– Скучно? Двадцать лет было весело, сына вырастили, а теперь скучно? Что-то не стыкуется, Ветров. Или это не первая? А как же “с молоденькими студентками…”, – процитировала я его.
– Лина не студентка.
– Ага, уже Лина.
– Она аспирантка и преподаватель на пол ставки.
Я не сдержалась, растянула губы в улыбке и показала большой палец.
– Но давай вернёмся к нашему разговору, зачем врал столько времени?
– А зачем тебе знать? – спокойно ответил муж. – Меньше знаешь, крепче спишь. А у меня и с карьерой стало лучше, да и вообще…
Лёня совершенно спокойно говорил такие страшные для меня вещи. Я любила его, гордилась нашей семьей, надежной и крепкой. А это всё лишь видимость. Ширма.
– Действительно, – я вдруг поняла, что не первая это аспирантка, а я такая дура. Семья, любовь – как же! – Ну тогда давай разведемся.
Слова дались легко, на удивление. Думала, что слезы польются, но глаза были сухими, даже больно от этой сухости. Или просто больно?
– Зачем?
– В смысле? – оторопела я, потому что Лёня вдруг стал ещё более холодным, чем был.
– Меня все устраивает: за тобой дом, семья. Ты хорошо готовишь, я привык, что ты всегда дома и знаешь, где что лежит. Зачем рушить хорошо отлаженный механизм?
Я захлопала глазами. Он сейчас серьезно? Он этот бред серьезно говорит?
– В смысле? – переспросила, ну вдруг мне послышалось.
– Да что ты заладила, – чуть повысил голос Лёня, – мне так удобно. С Линой интересно, она помогает мне расслабиться, да и с научными работами помогает с публикацией. А здесь я дома, все привычно и понятно.
– Эээ, – я даже не нашлась, что сказать.
Не такой разговор я ждала. Думала, будет скандал, я буду рыдать и бить посуду, а он виниться и извиняться. А вместо этого какой-то дурдом.
– Ты себя слышишь? Я тебе кукла что ли или домработница? Это что за уничижительное отношение? Я, Лёня, человек! Твоя жена, пока ещё, – поправилась я.
– Ею и останешься, – твердо сказал муж.
– Нет уж. Давай-ка собирай вещи и проваливай к своей Лике, Лине или как там её.
Я решительно встала и отправила в мусор сначала коробку с лапшой, потом рыбину и взялась за банку с перцами.
– Это моя квартира.
Я даже обернулась на Леонида.
– И что?
– Я не собираюсь уезжать. – Он холодно смотрел мне в глаза. – И ты не уедешь.
– Это ещё почему?
Ладно, не съедет он, уеду я. В конце концов, у меня есть квартира мамы, где жил Ромка пока учился.
– Я же сказал, мне так удобно.
Я знала своего мужа, переспорить его трудно. Но и я не собиралась терпеть, как он об меня ноги вытирает.
Молча бросила банку с острыми перцами в ведро, та с грохотом разбилась.
– Хорошо, пойду соберу вещи.
– Марин, прекращай, тебе некуда идти.
– Есть. Мамина квартира все ещё моя.
– Ну хорошо, – согласился он. – А жить ты на что будешь?
– На работу устроюсь.
Лёня вдруг захохотал. Весело, искряще, аж слезы выступили. Мне стало так обидно. Он ведь не только изменял мне, он считает, что я ни на что неспособна.
– Кем? – отсмеявшись, спросил муж. – Что ты умеешь? Гладить, стирать, убирать, следить за моим расписанием и сына воспитывать?
Его слова больно кусали, потому что были правдой. Я стала удобной женой и мамой. Всегда свободна, всегда готова помочь. Привезти документы, подготовить костюм, водить ребенка по кружкам и занятиям.
– У меня есть образование и диплом, – возразила из чувства упрямства, хотя сама уже понимала, что Лёня прав.
– И что ты с ним можешь сделать? Подпереть стол? Ты по специальности сколько отработала? Год?
Я стояла перед ним, как оплеванная. Леонид смотрел на меня с превосходством, этот взгляд отработан на сотнях студентов. Вот и я сейчас, как та студентка, что завалила экзамен у препода.
– Люди как то работают.
– Вот именно, что как то. Хватит пороть горячку, успокаивайся и давай ужинать, – он брезгливо поднял шкурку от камбалы и бросил в ведро.
– Нет.
Мне было плохо, но я не собиралась сдаваться. Он и так меня смешал с грязью. Вот значит, что он думает. Любовь и доброту он принял за слабость. От этого ещё больнее. Страшно, когда любимый человек не просто давно тебя не любит, а вообще считает чем-то вроде мебели, удобным приложением.
– Что нет? – обернулся на меня Леонид.
– Ужинай один, а я ухожу.
Покидала вещи без разбора. Не могу, не могу оставаться здесь, где все напоминает, как счастливы мы были! А были? Или он всегда изменял, а я верила? Сколько это тянется?
Я никак не могла перестать задавать себе вопросы, которые причиняли мне боль. Изо всех сил старалась терпеть и не разрыдаться. Потому что, как только заплачу, начну жалеть себя, вся моя решительность пропадет. Но так жить нельзя. Я не смогу простить Леонида. Это будет ещё большим мучением.
В коридор выволокла большой чемодан и спортивную сумку.
– Остальное заберу позже.
– Угу, – безэмоционально согласился Леня.
Я взяла ключи от машины, накинула лямку спортивной сумки на плечо.
– Ключи оставь.
– Что? – не поняла я.
– Оставь ключи от машины, – спокойно проговорил Лёня.
Я непонимающе уставилась на него.
– Эта машина куплена на мои деньги.
– Но… но это же подарок.
– Подарок для жены, – значимо сказал он, – а ты больше не хочешь быть моей женой. Такова цена выбора, – пожал плечами Леня. – Решила быть самостоятельной – так будь.
Я вспыхнула, но сдержалась. Подхватила сумку, чемодан, зло сунула ноги в кроссовки. Хорошо! Пусть так. Так даже лучше. Так любовь отгорит быстрее. Ты, Лёня, тоже должен понимать, что такие поступки не делают тебе чести, и не заставят меня вернуться.
Внизу у подъезда вызвала такси. Начал накрапывать мелкий дождик, пришлось спрятаться под козырек. Погода хмурилась вместе со мной.
Машина подъехала, я загрузила вещи и назвала адрес.
Дождевые капли чертили дорожки на окне. Надо держаться, поплачу потом. Как же так? Ну, как? Ведь все было хорошо и рухнуло за один день. Вся моя жизнь оказалась фикцией. Мне было больно вспоминать счастливые моменты. А они, как назло, всё всплывали перед глазами.
– Простите, но ваша карта заблокирована, – тактично проговорил водитель, когда мы подъехали к панельной девятиэтажке.
Не может быть! Он что до такой степени мелочен? Заблокировал карты? Когда он таким стал? Ведь был щедрым и добрым. Или это распространялось только на жену, как он сказал, а я впервые за двадцать лет решила вставить слово поперёк и вот результат. Выходит, я своего мужа вовсе не знала. Воистину любовь слепа!
– Сейчас посмотрю наличку.
Наличных хватило, осталось совсем чуть-чуть. Придется как то жить на них.
Я обессиленно ввалилась в пустую квартиру на седьмом этаже. Бросила вещи и сползла по двери. Из глаз покатились слезы. Ну вот и всё, прошлая жизнь оказалась красивым сном. Пора проснуться, Марина!
Глава 3
Ночью почти не спала. Мысли ходили по кругу. Вечером наплакалась так, что думала усну сразу, но вместо этого я вертелась с боку на бок.
Ремонт в маминой квартире мы сделали, когда Рома поступил учиться. Отсюда было ближе добираться в универ.
Маленькая темноватая двушка в панельном доме. Я лежала в своей старой спальне на кровати и думала, прокручивая события прошлого дня.
Утро встретило меня гудящей головой и распухшими глазами. На кухне нашелся растворимый кофе. Холодильник был предсказуемо пуст. Ну и ничего, есть все равно не хотелось.
Я пила горячий, но невкусный кофе, глядя на свинцовое осеннее небо за окном, когда зазвонил телефон.
– Доброе утро, сынок! – как можно бодрее сказала я.
– Мам, что у вас случилось? – встревоженно спросил Рома.
– Ничего, – попыталась уйти от ответа, – все нормально.
Обманчиво бодрый голос предательски дрогнул.
– Мам, я вчера звонил отцу, он сказал, что вы поругались, и ты ушла ночевать в бабушкину квартиру. Это правда? – от тревоги в голосе сына сердце болезненно сжалось, нижняя губа предательски задрожала, и я еле сдержала всхлип. Я думала, что мы никогда не окажемся в этой ситуации, что Рома никогда не переживёт развод родителей. Что у нас крепкая любящая семья. И пусть он уже взрослый, но он наш ребенок.
– Ром, я …, – я пыталась подобрать слова, как-то смягчить то, что вчера случилось.
– Мам, ты узнала, да?
– Что узнала?
– И поэтому ушла, да?
– Сынок, о чем ты говоришь?
Я ещё не хотела верить, что Рома знал об изменах отца давно, но он с такой тревогой спрашивал, что становилось ясно, сын знал о предательстве. И его молчание только подтверждало это.
– Я случайно узнала.
Хотя случайности в этом мало. Кто-то ведь прислал мне электронное письмо, значит кто-то очень хотел, чтобы я узнала об изменах Лёни.
– Ты это…, может не надо?
– Как давно ты знаешь?
В этот момент меня взяла такая злость. Это что же выходит, сын тоже меня предал? Он знал и молчал!
– Мам, ну ты, ты только не подумай ничего, – Рома явно встревожился. Он понял, что я не рада такой заботе. – Я просто хотел, чтобы ты была счастлива. Тебе ведь было спокойно, ты не замечала ничего. Я не хотел быть тем самым гонцом с дурными вестями.
– Как давно? – помертвевшими губами спросила я. – Почему не сказал?
Поступок сына больно ударил. Мне и без того было тяжело, а сейчас я и вовсе почувствовала, как горит земля под моими ногами. Все словно рассыпалось.
Сын больше не пытался юлить, теперь уже старался отвечать максимально честно и спокойно:
– Мам, я хотел, чтобы хотя бы ты была счастлива.
У Ромы отношения с отцом были непростыми. Вот вроде бы отец и сын, но насколько разные люди. И по характеру, и внешностью Рома больше пошёл в меня.
Лёня хотел, чтобы сын пошёл по его стопам и стал учёным. Но Рома запротестовала против этого сразу. А в старших классах и вовсе взбунтовался, и поступил в институт на техническую специальность.
Окончив его по специальности инженер-механик, устроился на работу на нефтедобывающую платформу. И сейчас мы с ним разговаривали за тысячи километров друг от друга.
– Мама, я поддержу любое твоё решение. Пожалуйста, не обижайся на меня, я хотел, как лучше.
– А получилось как всегда, – горького усмехнулась я сквозь слёзы, – ладно, сынок, лучше расскажи как у тебя дела?
– Да я-то что? У меня как всегда: море, чайки и грязь.
Мы проговорили с сыном ещё около двадцати минут. Как мне не было больно от мыслей, что Рома всё знал давно, но я не могла винить только его. Винить следовало себя, потому что, если даже ребёнок увидел, что у его родителей не всё в порядке, то как я, жена, смогла пропустить это всё? У меня даже не розовые очки были на глазах, а самые настоящие конские шоры.
Не успела положить телефон на стол, как тот зазвонил снова.
Леонид.
Внутри все сжалось. Зачем он звонит? Может хочет попросить прощения? Но такое не прощают.
С некоторой дрожью взяла телефон, и приняла вызов.
– Привет, – бодрый голос мужа неприятно резанул слух, – ещё не наигралась?
Я отняла телефон от уха и непонимающе посмотрела на экран, с которого на меня с улыбкой смотрел Лёня. Вот и тон у него был такой же весёлый.
– Ты о чем?
– Мы поругались вчера, такое бывает. Особенно, когда супруги вместе давно. Но, думаю, что этот досадный инцидент можно считать исчерпанным.
Он что сейчас серьезно говорит? Измену теперь можно назвать “досадный инцидент”? Будто я сдачу в магазине забыла забрать.
– Марин, заканчивай. Ты все равно не сможешь сама, – он говорит так уверенно, будто знает наперед. – Ты работала-то ещё до замужества. Твоя работа – дом. Наш дом, – значительно закончил Лёня.
– Нет, Леонид, это был наш дом. Теперь это твой дом. Живи со своей Линой или как там ее, я мешать не буду.
– Ты моя жена и никогда не мешала мне.
Леонид говорит спокойно, он всегда спокоен. Раньше мне это нравилось, казалось, что за ним, как за каменной стеной. А сейчас я готова была его разорвать. Как легко у него всё! Главное, как ему, а остальные идут довеском. Ромка всегда из-за этого психовал. Теперь я прекрасно понимаю сына.
– Зачем ты звонишь?
– Хочу, чтобы ты вернулась.
– Изменять ты мне не перестанешь?
Леонид не спешил с ответом.
– Марин, мы взрослые люди, свою позицию я обозначил ещё вчера. Меня все устраивало и устраивает.
– Вот и отлично, – психанула я, – не забудь явиться в ЗАГС, подписать документы.
Сбрасываю звонок и бросаю телефон на стол. От абсурдности ситуации заломило виски. Падаю на стул и обхватываю голову.
Почему? Почему это происходит со мной? Почему человек, которому я полностью доверяла, оказался таким?
Нет, Марина, он всегда был таким, а ты не хотела это видеть. Жила, как заколдованная принцесса.
Надо собраться. Нельзя так раскисать. Есть Ромка, пусть он далеко, но он должен знать, что об его мать не вытирают ноги.
Я решительно встала и пошла собираться. Надо купить продукты, хотя бы на первое время. И заняться поиском работы.