Не прошло и года, как по Земле расползлась чума. А Она плясала на кострищах, пела на похоронах и смеялась над Его несчастьем. Да, Он был несчастен, Он был одинок, но всё что Он мог – идти вперед и вести за собой людей.
Как барханы в пустыне один век перетекал в другой. То были Её века, но люди уже выбирались из тьмы на свет. Хотя дорога, по которой они шли, петляла между зарослями невежества и глупости.
Трудно сказать, когда Амби из простого лекаря превратился в алхимика, он и сам этого не понял. Поиск философского камня так захватил его, и учёный муж даже не заметил, как время жизни подошло к концу.
– Так вот же оно! – воскликнул дряхлый старик, и так запрыгал по коморке, что прогнившие полы заскрипели в такт больным суставам. – Нашел.
Амби принялся записывать своё открытие, чтобы ничего не забыть, и завтра с рассветом начать собирать заветный камень. Но тут в груди что-то кольнуло. Мертвые глаза смотрели на Амби, пожирая его. Страшный холод сковал тело алхимика, а девушка с застывшей улыбкой насмехалась над ним, потешалась неудачи человека. Но всё кончилось, боль исчезла и видение пропало.
– Не смей! – закричал Он и вытолкнул сестру из дома.
– Почему же? – удивилась Она. – Он стар и немощен, у него не осталось сил, у него не осталось времени. Неужели ты думаешь, что дряхлый ум в немощном теле спасёт тебя от одиночества?
– Ему осталось сделать… лишь шаг! Позволь ему!
– Нет, – прошептала Она. – Посмотри вокруг, вечность их уничтожит куда быстрее, чем это сделаю я.
– Тогда, откуда страх в твоих глазах? Ты боишься… не зря…Этот человек может оставить тебя голодной.
– Уже нет, – засмеялась Она.
Последняя песчинка упала в часах, что отсчитывали дни Амби. Старик так и не успел записать того последнего открытия, того самого важного ингредиента, без которого философский камень так и остался несбыточной мечтой.
– Не горюй так, братец, – сказала Она, положив голову на Его плечо. – Старик нашел ключ к вечной жизни, но не к вечной молодости. Представь, этот человек обрел бы бессмертие, но тело его продолжало бы стареть, разлагаться, гнить… А умереть бы он уже не смог. Я спасла человека от несчастья.
– Ты спасла себя, – ответил Он. – Но ненадолго.
А время всё так же текло вперед. Каждое утро наступал рассвет, каждую осень с деревьев осыпались листья, одно поколение людей сменялось другим. Каждый человек и все вместе так же продолжали мечтать о вечности. И вот настал тот миг, когда сказки превратились в быль, когда наука воспарила над магией.
До бессмертия, бесконечно долгой молодости было ещё далеко. Были сотни теорий о пользе растений, о ядах в разных концентрациях, даже о пересадках органов от животных человеку и обратно. Ничего не работало, но люди уже видели свет сквозь дремучий мрак, и туман дикости начал рассеиваться, уступая дорогу просвещению.
Прошло ещё немало столетий, прежде чем наука стала полноправным правителем. В тот прекрасный век Он и встретил Амрита – человека одержавшего победу в схватке с самой смертью.
Амрит родился слабым, беспомощность сопровождала его на протяжении долгих лет жизни, но ум человека был настолько живым и сильным, что не дал телу погибнуть. Амрит сделал себя первым киборгом планеты, живым роботом, человеком, которым гордились все без исключения.
– Ты ведь чудо, – сказал Он.
– О, нет, – смутился Амрит. Киборг ничуть не испугался странного собеседника, что был так не похож на обычного человека, но так схож с самим Амритом по духу. – Я всего лишь человек, который очень хотел жить.
– И жить ты будешь вечно.
– Я в этом сомневаюсь, – и лицо Амрита озарилось странной улыбкой, до горечи грустной, но такой счастливой. – Моя технология будет жить, пока не придумают что-нибудь более совершенное. А я…Да, я могу прожить, наверное, даже несколько тысяч лет. Но вот в чём дело… Это моя рука?
Амрит повертел перед Ним железной ладонью, потом снял её и поставил другую.
– Это ведь не я. Сейчас живу именно я. Но когда закончится это "Я"? Когда останется один мозг или когда я начну и его заменять электронными чипами? Нет, это не бессмертие. Это спасение от смерти, но она в итоге меня догонит. Бессмертие наступит тогда, когда человеку не придётся заменять детали своего тела, когда он будет цельным и вечным сам по себе. А я всего лишь временное решение.