Дарья Кравцова
Бариста
– Да, работник, – едва переводя дух, отозвался бариста, – а что случилось?
– Так стучит кто-то, стонет….
– Это у нас холодильник так работает, – нервно рассмеялся Антон, сжимая в руках ключи, – Как включается, начинает о стену биться. Старый он, неустойчивый.
Прохожие переглянулись, но не спешили уходить. Алина слышала лишь отдаленные голоса, но не могла разобрать слов. Всё, что захватило ее сознание – там больше, чем один человек. Живот скрутило холодом, ноги почти не доставали до стены, потому что от каждого удара ее отталкивало всё дальше и дальше. Она вновь попыталась докричаться, старалась достать ногами хоть до чего-нибудь, извивалась, но всё было напрасно. В немом отупении она принялась колотить пятками об пол.
Антон услышал настойчивый громкий стук снизу стены и глухой еле различимый стон.
– И это холодильник что ли? – с недоверием спросил прохожий с портфелем.
– А ну пойдём посмотрим, парень, – с явной угрозой пробасил его приятель. Антон потянулся за ножом, исподлобья глядя на неожиданных посетителей. Еще секунда – и он бросится на них, сначала собьет с ног высокого, потом займется вторым, коренастым. В его голове молниеносно созрел план, но внезапно коренастый хлопнул по плечу высокого:
– Ладно, показалось, наверное! Не будем же мы в подсобках лазать? Парня, поди, накажут за это.
Высокий напряженно выдохнул, не сводя глаз с бариста:
– Как хочешь, Славян, но я не уверен.
– Да брось! Видишь, стихло всё.
Алина кричала изо всех сил, но треск работающего холодильника заглушал ее. От бессилия девушка заплакала, издавая хрюкающие звуки.
Посетители ушли. Высокий в дверях вновь обернулся, но ничего не сказал. Потом один за другим пошли студенты, заказывая горячие напитки. Девушки смеялись и строили глазки бариста, а он думал только об Алине, лежащей в подсобке, беспомощной и полностью принадлежавшей ему. Она была намного красивее всех этих девок, которые сами напрашивались на неприятности, оголяя части юных свежих тел. Антон смотрел на покатые плечи, на нежные шеи с голодными до ощущений пульсирующими венками, на яркие блестящие ногти, царапающие картонные стаканчики. Они отвлекали его от Алины, хотя не стоили и мизинца ее.
Наконец волна клиентов схлынула. До конца рабочего дня оставалось три часа, но Антон уже придумал, как доставить Алину в уединенное богом забытое местечко, чтобы никто не мог им помешать, и ему не терпелось осуществить эти планы. Больше никаких бухгалтеров и мистеров Олимпия. Он вытирал следы сегодняшних посещений, чтоб ни соринки, ни пылинки, ни отпечатка не осталось. Затем вернулся в подсобку. Алина затаилась, едва дыша.
– Как ты, милая? – Антон бережно погладил ее по голове. – Сейчас поедем на дачу, там очень хорошо. Тебе точно понравится.
Алина в ответ протяжно замычала и заплакала.
– Ну не мотай ты головой, натянешь пленку, больно будет, – заботливо проговорил бариста. – Я сниму с тебя это всё только при условии, что ты будешь молчать и не будешь дергаться. Хорошо?
Алина активно закивала. Антон взял ножницы и принялся распускать пленку со своей пленницы, но руки перемотал ей за спиной скотчем. На ногах девушки были туфли на высоких шпильках.
– Тем лучше, – заметил парень, – на них ты еле стоишь и убежать не сможешь. А теперь слушаешь, молчишь и киваешь. Понятно? Ты же понимаешь, что нам нужно добраться до дачи целыми и невредимыми. Это особенно касается тебя.
Он показал большой нож, который сунул в карман толстовки. – Любой писк станет для тебя последним. Как для Агаты и мистера Олимпии.
Глаза девушки округлились. Она вновь заплакала.
– Почему ты это делаешь? – спросила Алина.
– Не «почему», а «зачем»! Я это делаю для нас, для твоего счастья, чтобы нам никто не мешал. Не могу позволить, чтобы кто-то обижал мою любимую, самую красивую девушку на свете – тебя, моя хорошая.
– Отпусти меня, пожалуйста? – попросила она, когда он повел ее к двери. Антон остановился и почесал переносицу.
– Не заставляй меня думать, что я всё сделал зря, хорошо? – терпеливо объяснял он, – Я тебя люблю и сделаю счастливой. Ты видишь, что я ради тебя на всё готов? Видишь?
Он сжал ее руку до боли.
– Да, вижу, конечно, вижу, – поспешно затараторила она.
Дверь открылась. У входа стоял темный автомобиль. Антон загрузил Алина на заднее сиденье. За рулем сидел водитель, хрупкого телосложения, и Алина не сразу разглядела, что это была девушка с радикально короткими волосами. Вдоль шеи ее свисали длинные, до самых плеч, серьги. Парень скрылся в кафе.
Алина с трудом поднялась и села.
– Помогите мне, – зашептала она водителю. – Спасите меня. Я не хочу никуда ехать.
Таня посмотрела на нее через зеркало заднего вида и отвернулась. Щелкнул замок на всех дверях.
– Вы гребанные психи! Отпустите меня! – Алина стала пробираться к окну, но тут появился Антон. Таня разблокировала замок. Парень запрыгнул на сиденье, Таня вдавила педаль в пол и вскоре машина несла их в дачный поселок за город. Мелькали осенние деревья, уже почти освободившиеся от листвы. Слышалось шуршание шин о дорогу и тихо напевало радио. Водитель и пассажиры молчали. Антон был счастлив: рука об руку он сидел с той, которая стала для него всем, ради которой он был готов на что угодно. Её обидели? Он разобрался. Её обманули? Он разобрался. Больше никто ей не навредит. Он проследит за этим.
Пробравшись по узкой аллее мимо домиков и свисающих на дорогу веток, словно сотни рук пытавшихся удержать автомобиль, они остановились у высокого забора. Таня заглушила мотор. Антон вышел и вытянул Алину, по-прежнему со связанными ногами и руками. Она неуверенно семенила за ним на шпильках, которые проваливались в мягкую почву. Участок был огромным. В дальнем углу стоял двухэтажный дом с широкой каминной трубой. Рядом с ним были невысокие постройки, беседка с мангалом, длинным столом и скамейками. Вдоль забора были посажены деревья, с побеленными в зиму стволами. Остальной участок был покрыт зеленым ровным газоном. Антон вел ее по вымощенной дорожке.
– Сейчас затопим камин, станет тепло, – рассказывал Антон, – Посмотри, как здесь красиво. И тихо. И спокойно. И никого лишнего: только ты и я. Нравится тебе?
Алина всхлипнула в ответ. Хозяина это взбесило:
– Ну что не так? Не слишком ли ты придираешься? Я всё для тебя делаю, а ты нос воротишь!
– Антон, – прошептала Алина, – отпусти меня. Я никому ничего не скажу, честно. Хочешь, будем встречаться с тобой? Давай? Хочешь, я даже замуж за тебя выйду, правда. Ты же хороший. Давай это будет шуткой, вот такой неудачной шуткой, а мы вернемся и будем жить вместе? Хочешь?
Антон пожал плечами:
– Мы и так будем жить вместе. Зачем нам возвращаться?
Он завел девушку в дом, усадил на диван и привязал ее руки к балясине лестницы, ведущей на второй этаж. Антон накидал двор в камин и затопил его. Пламя быстро занялось, наполняя дом живым теплом.
– Посиди, погрейся. Я скоро вернусь. Если захочешь поорать, то можешь орать сколько угодно – все дачники уже съехали и до весны не появятся. Так что наслаждайся тишиной.
Парень завалился на переднее пассажирское сиденье и хлопнул ладонью по панели:
– Гони прямо, покажу выезд.
Таня повиновалась. Машина медленно кралась между заборами. В конце аллеи Антон попросил остановить, вышел и знаками позвал идти за собой. Они прошли через калитку редкого забора под раскидистой рябиной. Домишка завалился набок, дверь была открыта и уже не двигалась, упираясь в землю. Антон уверенно шагал в глубь участка по зарослям репейника, пока не дошел до колодца.
– Слушай, а дальше ты что будешь делать? – спросила Таня. – Вот привез ты ее, а дальше?
– Любить буду.
– А когда ее хватятся? У нее же семья есть, наверное.
– Может, есть. Может и нет. Какая разница? Она теперь моя. Я ее завоевал.
Таня задумалась: «Что нельзя покорить, то можно завоевать, получается?»
Антон отодвинул крышку с колодца.
– А разве нет? Я же как рыцарь, спас свою принцессу от злобных драконов. Смотри. – Он кивнул в сторону колодца. Таня подошла к краю и заглянула внутрь.
– И что там должно быть? – удивилась она, ничего не увидев, кроме черноты.
Внезапно Антон схватил ее за ноги и перевернул в колодец. Таня закричала, и чернота поглотила её. Раздался плеск, а потом установилась тишина. Где-то вдалеке дважды прокуковала кукушка и оборвалась на третьем сигнале. Антон задвинул крышку на колодце.
Вернувшись к автомобилю, он сел за руль, доехал до конца аллеи, развернулся и поехал обратно. Машину он загнал в свой гараж и закрыл ворота на огромный амбарный замок. Дело было сделано.
Алина осталась в доме. Потрескивал камин. Горел электрический свет. Первый этаж был небольшим. В одном углу была кухня, в другом углу был камин и диван. У дальнего окна стояла кровать. И эти части были разделены лестницей. На стенах висели гобелены с видами охоты и виноделия. На полу лежал красно-черный пушистый ковер, изрядно затоптанный. Руки Алины ныли от неудобной позы, а ноги начали мерзнуть. Камин был красив, но грел медленно. Алина плакала. Лицо ее стало мокрым и липким. Она кое-как утерла коленкой нос, но от этого стало еще хуже: пришло осознание, что этот псих ее не отпустит.
Антон оценивающе осмотрел высокий металлический забор и остался доволен. Здесь их не найдут.
– Как ты, моя радость? Проголодалась? – заботливо поцеловал он девушку в лоб.
– У меня затекли руки, – с трудом крепилась она. – Развяжи меня, пожалуйста.
Он помешал поленья в камине, пропустив ее просьбу мимо ушей.
– Я знаю, что тут лучше бы смотрелась шкура медведя, – непринужденно говорил он, – Но шкуры нет. А этот ковер вроде ничего, правда?
– Да ведь? – настойчиво переспросил он, оглянувшись на нее.
Алина кивнула. Антон присмотрелся к ее лицу:
– Ты что, плакала? Смотри, испортишь личико. Знаешь, те, кто ревут, потом такие опухшие и уголку губ у них опускаются, как у тех чертовых грустных клоунов. Терпеть не могу грустных клоунов!