Роальд Даль
Матильда

Полная версия

Привидение

Приблизительно неделю после истории с суперклеем в доме Мухоморов царило относительное спокойствие. Мистер Мухомор получил по заслугам и, казалось, утратил вкус к грубостям и хвастовству.

Ну, а потом он вдруг снова принялся за своё. Может, у него выдался неудачный день на работе, может, не удалось всучить покупателям столько негодных колымаг, сколько хотелось. Да мало ли из-за чего может нервничать человек, когда он вечером приходит домой после работы! Чуткая жена всегда заметит штормовые сигналы и оставит его в покое до тех пор, пока он не остынет.

В тот вечер мистер Мухомор вернулся из гаража мрачнее тучи, и ясно было, что уж на ком-то он отыграется. Миссис Мухомор мигом оценила ситуацию и была тише воды ниже травы. Тогда он пошёл в гостиную. Матильда сидела в кресле, свернувшись калачиком в уголке, поглощённая книгой. Мистер Мухомор включил телевизор. Экран вспыхнул. Поднялся шум и гам. Мистер Мухомор грозно уставился на Матильду. Она даже не шелохнулась. Она научилась пропускать мимо ушей, просто не слышать мерзкий грохот проклятого ящика. Как ни в чём не бывало она продолжала читать, и это почему-то буквально взбесило отца. Кто его знает – может, он ещё больше разозлился, видя, что ей доставляет удовольствие нечто, ему самому недоступное?

– Да прекратишь ты читать или нет?! – рявкнул он.

– А, здравствуй, папочка, – сказала она приветливо. – Как дела на работе?

– Это что ещё за дрянь? – рыкнул он и вырвал книгу из рук у Матильды.

– Совсем это не дрянь, папочка, это прелесть. «Рыжий пони» называется. Написал Джон Стейнбек, американский писатель. Может, почитаешь? Тебе понравится.

– Пакость, – сказал мистер Мухомор. – Если американский писатель – значит, точно пакость. Они только про пакость и пишут.

– Нет, папа, это замечательная книга, честное слово, она про одного…

– И слушать не желаю! – рявкнул мистер Мухомор. – Вообще, мне надоело твоё вечное чтение. Хватит, пора уж найти себе какое-нибудь полезное занятие! – И вдруг он начал пачками вырывать из книги страницы и швырять в мусорную корзину.

Матильда оцепенела от ужаса. А отец продолжал своё чёрное дело. Так и есть, он ей позавидовал. Как она смеет, кажется, приговаривал он про себя, как она смеет наслаждаться чтением книг, если для меня это всё пустой звук? Как она смеет?

– Это библиотечная книга! – кричала Матильда. – Она не моя! Что я теперь скажу миссис Фелпс?!

– Значит, новую приобретёшь, – отвечал отец, продолжая дёргать страницы. – Поэкономишь свои карманные денежки, пока нужная сумма не набежит, и приобретёшь новую книгу для своей драгоценной миссис Фелпс! – с этими словами он бросил оставшийся от книги пустой переплёт в мусорную корзину и удалился, не выключив истошно вопящий телевизор.

Большинство детей на месте Матильды, конечно, залились бы горючими слезами. Но только не она, нет. Она сидела молча, бледная и задумчивая. Она давно поняла, что, сколько ни реви, сколько ни возмущайся, ни дуйся, этим ты ровно ничего не добьёшься. Когда на тебя напали, говаривал Наполеон, единственная разумная тактика – перейти в контратаку. Замечательный ум Матильды уже бился над разработкой нового достойного наказания для вредоносного родителя. Однако план, проклюнувшийся у неё в голове, напрямую зависел от того, действительно ли попугай Фреда так здорово владеет даром слова, как уверяет Фред.

Фред был другом Матильды. Ему было шесть лет, он жил совсем рядом и в последнее время только и говорил, что об отпадном, шикарном говорящем попугае, которого подарил ему папа.

И вот на другой день, как-только миссис Мухомор отбыла на машине играть в бинго, Матильда отправилась на разведку к Фреду. Она постучалась в дверь и спросила, не покажет ли он ей свою знаменитую птицу. Фред был в восторге и тут же повёл её к себе в комнату, где в высокой клетке сидел и вправду совершенно неотразимый сине-жёлтый попугай.

– Вот он, – сказал Фред. – Его зовут Чоппер.

– Пусть он поговорит, – попросила Матильда.

– Его не заставишь, – сказал Фред. – Ты подожди. Он сам заговорит, когда захочет.

Они подождали. Вдруг попугай сказал:

– Привет! Привет! Привет!

И голос был – ну абсолютно человеческий. Матильда так и ахнула.

– Класс! А что он ещё умеет говорить?

– Охо-хо! Мои белые кости! – прокричал попугай, замечательно подражая голосу приведения. – Охо-хо! Ох-хо! Хо-хо!

– Вечно он это говорит, – вздохнул Фред.

– А что он ещё говорит? – спросила Матильда.

– Да как-то так, в общем и целом, – замялся Фред. – Но ведь это шикарно, правда?

– Обалденно, – признала Матильда. – А ты не можешь мне до завтра его одолжить?

– Нет, – ответил Фред. – Ещё чего выдумала.

– А я тебе карманные деньги за всю неделю отдам, – предложила Матильда.

Ну, это было другое дело. Несколько секунд Фред размышлял.

– Ладно уж, – сказал он. – Только пообещай, что завтра его вернёшь.

Матильда еле доковыляла до дому, обеими руками обнимая громадную клетку. В столовой был большой камин, и Матильда засунула клетку в дымовую трубу, подальше от глаз. Это было нелегко, но она справилась.

– Привет, привет, привет! – крикнул ей попугай из камина.

– Молчи, дурачок, – сказала Матильда и пошла в ванную смывать с рук сажу.

Вечером, когда мама, папа, брат и Матильда, как всегда, ужинали в гостиной перед телевизором, вдруг из столовой раздался ясный и чёткий голос:

– Привет, привет, привет!

– Гарри! – вся побледнев, крикнула мама. – В доме кто-то есть! Я слышала голос!

– И я! – крикнул брат.

Матильда вскочила со стула и выключила телик.

– Ш-ш-ш! – шепнула она. – Слушайте!

Все перестали жевать и напряжённо обратились в слух.

– Привет, привет, привет! – раздалось опять.

– Вот! Вот! – крикнул Майкл.

– Воры! – прошипела мама. – Они в столовой!

– Да, похоже на то, – сказал папа, не вставая с места.

– Так пойди же, схвати их, Гарри! – прошипела мама. – Иди, застукай их на месте преступления!

Но папа не шелохнулся. Он, похоже, не слишком спешил проявлять героизм. Лицо у него стало серое.

– Ну что же ты! – прошипела мама. – Они же за серебром явились!

Супруг нервно вытер рот салфеткой.

– Может, нам всем вместе пойти поглядеть? – предложил он.

– Ага, давайте, – прошептал Майкл. – Пошли, мама.

– Они явно в столовой, – шепнула Матильда. – Я просто уверена.

Мама схватила кочергу. Папа взял клюшку от гольфа и занял угловую позицию. Майкл вооружился настольной лампой, вырвав штепсель из розетки. Матильда зажала в руке нож, и все четверо тихонько, осторожно двинулись в столовую, причём папа замыкал шествие.

– Привет, привет, привет, – снова раздался голос.

– Вперёд! – крикнула Матильда и, размахивая ножом, ворвалась в столовую. Остальные двинулись за ней, бряцая оружием. И все разом остановились. Окинули взглядом столовую. В ней не было ни души.

– Никого, – объявил папа с большим облегчением.

– Но я же сама слышала, Гарри! – взвизгнула мама, не переставая дрожать. – Я совершенно отчётливо слышала голос! И вы все тоже!

– Да, я точно слышала! – крикнула Матильда. – Он здесь где-то! – И она принялась шарить под диваном, за шторами.

И тут снова раздался голос, тихий такой, слабый, – типичный голос привидения.

– Охо-хо! Мои белые кости! – проговорил голос. – Охо-хо! Ох-хо! Хо-хо!

Все прямо подпрыгнули, включая Матильду, потому что Матильда была очень неплохая актриса. Все оглядели комнату. И опять никого не увидели.

– Это привидение, – сказала Матильда.

– Господи помилуй! – закричала мама, повиснув у мужа на шее.

– Это привидение, я точно знаю, – сказала Матильда. – Я и раньше его слышала. У нас в столовой водится привидение. Я думала, вы знаете.

– Спасите, помогите! – крикнула мама, при этом чуть не придушив своего мужа.

– Хватит! Я ухожу! – заявил папа, ещё больше посерев. И все выбежали один за другим, хлопая дверью.

На другой день Матильда кое-как вытащила из камина чёрного от сажи, обиженного попугая и ухитрилась незаметно вынести его из дому. Она вышла чёрным ходом и до самого дома Фреда бежала бегом.

– Ну как? Он прилично себя вёл? – спросил Фред.

– Мы провели изумительный вечер, – сказала Матильда. – Родители были от него без ума.

Арифметика

Матильда бы очень хотела, чтоб eё родители были добрыми, чуткими, благородными и умными людьми. Однако ей приходилось мириться с тем фактом, что ни одним из этих качеств ни мама, ни папа не обладали. А мириться было нелегко. И только благодаря новой игре, которую она придумала, – наказывать их, вместе или порознь, каждый раз, когда они станут над ней измываться, – жизнь Матильды стала более или менее сносной.

У маленькой, слабенькой девочки одним-единственным средством борьбы с остальными членами семейства был её выдающийся ум. По части интеллекта она любому из них могла дать сто очков вперёд. Но факт остаётся фактом: когда вам всего пять лет, то, в какой бы семье вы ни жили, вы обязаны исполнять всё, что вам велят, какими бы идиотскими ни были эти приказанья. И потому Матильде приходилось каждый вечер ужинать с подносика перед жутким орущим телевизором. Ей приходилось каждый день торчать в доме одной, и, когда бы ей ни велели умолкнуть, ей приходилось умолкнуть.

Можно было бы спятить, если бы не это удовольствие: задумывать, взвешивать, прикидывать, разрабатывать, а потом приводить в исполнение дивные планы прекрасных уроков, которые – что самое интересное – действовали, пусть и на короткий срок! Папа по крайней мере на несколько дней делался менее нахальным и невыносимым, когда принимал волшебное лекарство Матильды.

Происшествие с попугаем в камине определённо утихомирило обоих родителей, и они больше недели были вежливы с дочкой. Но, увы, это не могло длиться вечно. Следующий взрыв произошёл вечером, в гостиной. Мистер Мухомор как раз вернулся с работы. Матильда с Майклом сидели себе на диване и ждали, когда мама внесёт телеужин на подносиках. Телевизор ещё не включили.

Мистер Мухомор вошёл – в своём ослепительно-ярком клетчатом костюме и при жёлтом галстуке. Огромная оранжево-зелёная клетка на пиджаке и на брюках кого угодно могла ослепить. Мистер Мухомор выглядел как низкопробный букмекер, расфуфырившийся на дочкиНу-свадьбу, но был в этот вечер явно очень и очень доволен собой. Он уселся в кресло и, потирая руки, громко обратился к сыну.

– Ну-с, парень, – сказал он, – твой отец сегодня провернул не одно дельце. К вечеру он стал куда богаче, чем был с утра. Он сбыл – ни больше ни меньше – пять машин, и каждую с хорошенькой прибылью. Опилочки в мотор, электродрель, там-сям немного свежей красочки, ну, ещё кой-какие остроумные ходы, – и эти идиоты покупатели налетают как мухи на мёд.

Мистер Мухомор вытащил из кармана клочок бумаги и принялся его разглядывать.

– Слушай, парень, – он обратился к сыну, ни малейшего внимания не обращая на Матильду, – поскольку ты рано или поздно станешь моим партнёром по бизнесу, тебе не вредно знать, как ежедневно наращивать прибыль. Тащи-ка сюда бумагу, ручку, и мы проверим твои мозги.

Сын послушно вышел из гостиной и вернулся с пишущими принадлежностями.

– Запиши-ка вот такие цифры, – и отец прочитал по бумажке: – Машина номер один куплена мной за сто семьдесят восемь фунтов, а продана за тысячу четыреста двадцать пять. Записал?

Десятилетний мальчик медленно, старательно выводил числа.

– Машина номер два стоила сто восемнадцать фунтов, а продана за семьсот шестьдесят. Записал?

– Да, папа, – сказал он, – записал.

– Машина номер три обошлась мне в сто одиннадцать фунтов, а реализована за девятьсот девяносто девять фунтов пятьдесят пенсов.

– Ещё раз, – попросил сын. – За сколько-за сколько реализована?

– За девятьсот девяносто девять фунтов пятьдесят пенсов, – повторил папаша. – И это, между прочим, ещё один из тонких трюков, какие я применяю к покупателям. Никогда не запрашивай крупную круглую сумму. Чуть-чуть сбавь. Никогда не брякай – тыща фунтов. Всегда говори – девятьсот девяносто девять пятьдесят. Кажется гораздо меньше, а на самом деле! А? Ловко?

– Очень даже, – согласился сын. – Какой ты умный, папочка!

– Машина номер четыре обошлась в восемьдесят шесть фунтов – полная развалина, а реализована за шестьсот девяносто девять пятьдесят.

– Не так быстро, – попросил сын, выводя числа. – Ну вот, теперь готово.

– Машина номер пять стоила шестьсот тридцать семь фунтов, а продана за тысячу семьсот сорок девять фунтов пятьдесят пенсов. Всё ухватил, сынок?

– Да, – ответил Майкл, скорчившись над бумагой и ещё скрипя пером.

– Вот и ладненько, – сказал мистер Мухомор. – А теперь подсчитай, сколько я заработал на каждой машине, и потом сложи свои результаты. И тогда ты, конечно, сможешь мне сказать, сколько всего деньжат огрёб за сегодняшний день твой мозговитый отец.

– Это ж сколько всего складывать! – вздохнул Майкл.

– Подсчёты непростые, не спорю, но когда у тебя такой крупный бизнес, приходится поднатореть в арифметике. У меня буквально компьютер в голове. Я тебе за десять минут всё это подсчитаю.

– Неужели в уме, папочка? – сын вытаращил глаза.

– Ну, не то чтобы совсем. Этого тебе никто не сможет. Но всё равно я считаю очень быстро. Когда кончишь подсчёты, сообщи мне, сколько всего денег я выручил за сегодняшний день.

Матильда сказала тихо:

– Ты выручил четыре тысячи пятьсот три фунта пятьдесят пенсов, папа.

– Не твоё собачье дело! – цыкнул на неё мистер Мухомор. – Мы с твоим братом заняты финансами, а ты не суйся.

– Но, папа…

– Умолкни, – рявкнул мистер Мухомор. – Нечего тут гаданья разводить и умницу из себя строить.

– Да ты только посмотри в свой ответ, папа, – сказала Матильда ласково. – Если ты верно считал, у тебя должно было получиться четыре тысячи пятьсот три фунта пятьдесят пенсов. У тебя ведь столько получилось, папа?

Отец заглянул в бумажку, которую держал в руке. Он застыл. Он ничего не говорил. Все молчали. Потом он рыкнул:

– А ну-ка повтори!

– Четыре тысячи пятьсот три фунта пятьдесят пенсов, – повторила Матильда.

Все молчали. Отец покраснел как рак.

– Это правильный ответ, я уверена, – сказала Матильда.

– Ах ты… ах ты, мошенница ты маленькая! – вдруг взревел отец, тыча в неё пальцем. – Ты подсмотрела в мою бумажку! Прочитала, что я написал!

– Я же в другом углу комнаты сижу, папочка, – сказала Матильда. – Ну что я могла разглядеть?

– Не морочь мне голову! – орал отец. – Ну конечно, ты подсмотрела! Как же иначе? Никто не может раз-два – и сосчитать такое в уме, а девчонка особенно! Вы мошенница, мадам, вот вы кто! Мошенница и врунья!

И тут явилась мама с большим подносом, на котором стояли четыре тарелки с ужином. На сей раз это была рыба с жареным картофелем, которую миссис Мухомор приобретала в лавке «Фиш энд чипс», возвращаясь домой после игры в бинго. Игра в бинго так изнуряла её морально и физически, что на какую-то там стряпню уже не оставалось абсолютно никаких сил. И, если это не был «обед перед теликом», это была рыба с жареным картофелем.

– Ты чего это такой красный, Гарри? – спросила она, опуская поднос на журнальный столик.

– Твоя дочь мошенница и врунья, – сказал мистер Мухомор, беря тарелку с рыбой и ставя к себе на колени. – Включай телевизор и хватит болтать.