Роберт Биркби
Горное безумие. Биография Скотта Фишера
4. Без страховки
«Я говорю, ты должен сделать это!»
Скотт Фишер в возрасте 19 лет
Весной 1974 года в гостиной дома в деревне Лейк-Блафф, штат Иллинойс, две девушки просматривали брошюру с описанием летних курсов, предлагаемых «Национальной школой лидерства», и думали, как поступить. Альта Прайс завершала второй курс ускоренной программы обучения на врача в Северо-Западном университете. Ее младшая сестра Джинни, первокурсница этого же учебного заведения, тоже планировала поступать в медицинскую школу – на выбор девушек повлиял отец, который сам был врачом. Альта с нетерпением ждала лета, чтобы отдохнуть от учебы. Возможности, рекламируемые Петцольдтом, казались идеальными. Она показала брошюру Джинни и сказала, что будет неплохо им обеим поехать в Вайоминг.
Сестры не впервые устраивали совместное приключение. Несколькими годами ранее Альта заинтересовалась полетами, вступила в авиаклуб при местном аэродроме и начала брать уроки. Чуть позже Альта позвала сестру, но Джинни, которой тогда исполнилось пятнадцать, была слишком застенчива и никак не могла заставить себя подойти к инструкторам и спросить, станут ли они учить и ее. Альта решила проблему, записав сестру на урок и сообщив Джинни, что если она не придет, то ей самой придется позвонить инструкторам и сказать об этом. Джинни было проще поехать на занятия, чем звонить.
Поле нескольких уроков Джинни открыла новый мир, который ей очень понравился. Она чувствовала себя уверенно в самолете и наслаждалась пребыванием в кабине среди различных приборов и переключателей. Важны были авиационные обычаи и ритуалы, а также товарищество. Это касалось и инструкторов, и других учеников. Самым лучшим моментом был запуск двигателя, разгон самолета по полосе и взлет. И пока не наступало время возвращаться, самолет слушался Джинни и летел, куда она хотела. Над головой было бесконечное небо, а земля проносилась далеко внизу.
Джинни получила лицензию пилота, еще учась в школе, и регулярно практиковалась. Вскоре полеты стали общим интересом для всех членов семьи Прайс. Альта стала лицензированным пилотом, как и третья их сестра Веда. Родители девочек тоже прошли обучение на пилотов, и инструкторы стали называть семью «высокими ценами»[8].
Джинни и Альта рассказали родителям о желании провести месяц в «Национальной школе лидерства». Отец согласился оплатить поездку и обучение в обмен на помощь в покраске дома в конце лета. Девушки отправили заявления в Ландер, обе попросились на курс выживания в дикой природе, где особое внимание уделялось путешествиям по пересеченной местности и получению навыков выживания. Однако место осталось одно, и только Альта получила желаемое. Джинни записали на курс альпинизма.
Прибыв в Ландер, Джинни встретилась с четырьмя другими участниками курса и отправилась с ними на склад школы подобрать одежду, снаряжение и продукты на месяц пребывания в горах. Отряд на грузовике добрался до начала маршрута, а затем пошел в поход к хребту Уинд-Ривер. Руководителем альпинистского курса Джинни был сотрудник-ветеран Джим Гамильтон. А инструктором, прикомандированным к отряду, – Скотт Фишер, который уже пятый год работал в школе.
В первые годы существования школы интересы инструкторов могли определять содержание курса. Если инструктору нравилось рыбачить, участники проводили много дней на водоемах. Если руководители группы предпочитали преодолевать большие расстояния с рюкзаками, то, как правило, значительную часть времени подопечные занимались походами. Гамильтон любил лазать по скалам, и у него это хорошо получалось. Для Скотта скалолазание тоже было гораздо привлекательнее ловли форели и походов по пересеченной местности, так что вскоре Джинни и другие студенты освоили навыки скалолазания и спуска по веревке, а затем стали подниматься со своими учителями на одну гору за другой.
По вечерам они разбивали лагерь, готовили еду и общались, сидя у костра. Скотт сообщил, что недавно окончил школу. Тогда он ходил очках в металлической оправе с круглыми линзами, и ученики считали его похожим на певца Джона Денвера. Скотт также говорил, что планирует летом продолжать работать в школе Петцольдта, а зимой, возможно, поступит в колледж в Колорадо. Он также откровенно рассказал, что до сих пор любит подружку из своей школы в Нью-Джерси. Этого было достаточно для Джинни, чтобы решить, что начавшиеся у нее со Скоттом отношения закончатся ничем. «Мы оба считали, что у нас ничего серьезного не получится, – вспоминает Джинни. – С моей стороны это, во всяком случае, было определенно так».
Она поинтересовалась у Скотта, как руководство школы относится к ситуации, когда общение преподавателей со студентами выходит за рамки обучения. «Он ответил нечто вроде, что инструкторам при приеме на работу объясняют, что не стоит делать зарубки на рукоятках своих ледорубов во время занятий», – говорит Джинни.
Но было слишком поздно. Скотт был красивым парнем, скалолазом и альпинистом, выбравшим свой путь. Он окончил школу и стал наконец самостоятельным и независимым. Джинни была красивой девушкой со Среднего Запада с задорным смехом, всю жизнь игравшая по правилам. Она училась на врача и летала на самолете. Если у Скотта была застенчивая улыбка и он мог запнуться, пытаясь объясниться, то Джинни была живой и остроумной и в разговоре могла, если хотела, заткнуть его за пояс. У них обоих имелось то, что недоставало партнеру, и, когда Скотт предложил Джинни остаться в Вайоминге после курса в школе на некоторое время, она согласилась.
И когда Скотт носился на своем «Грузовике» по Ландеру, Джинни сидела рядом. Когда он отправился на восхождение в каньоне Синкс со швейцарскими альпинистами, она пошла с ним. Когда Скотт и его друг Джим Гамильтон предприняли поход в выходные, Джинни надела рюкзак и добралась с ними до потрясающе красивого места под названием Цирк башен, где они взошли на вершину Уорбоннет. Скотт расписался в журнале регистрации восхождений просто как «Скотт», объяснив, что однажды все узнают, кто он, и достаточно будет писать только имя.
Он рассказывал Джинни об интересе к горам и желании жить приключениями. Он признался, что, несмотря на слова о желании поступить в колледж, не хочет, чтобы это стало препятствием на пути к мечте. «Он сказал, что решил стать лучшим альпинистом, – вспоминает Джинни. – И подниматься на все более трудные горы, пока в один прекрасный день просто не вернется».
Для подростка это весьма четкий жизненный план. У Джинни имелась перспектива пойти понятным проторенным путем – сделать карьеру врача. Скотт осознавал, что, если хочет стать альпинистом «на полный рабочий день», придется строить жизнь самостоятельно. С юношеской уверенностью в то, что по плечу любая вершина, Скотт считал, что добьется успеха как профессиональный альпинист.
Летом все было легко и просто – он работал в школе. Но вот наступил сентябрь, сезон закончился. Вероятность получения нормального дохода от школы до следующей весны была невелика, и Скотт решил взяться за реализацию своей мечты. Он был полон решимости сделать это без поддержки со стороны. Без страховки.
Джинни и Альта выполнили данное отцу обещание, покрасив семейный дом в конце лета. Пригодились полученные в школе навыки. «Самым сложным было добраться до третьего этажа над крыльцом, – вспоминает Джинни, – но мы сделали страховку, и все получилось».
В конце лета Скотт отправился автостопом в Нью-Джерси, чтобы поздравить свою мать с днем рождения и надеть костюм на свадьбу сестры Ронды. Он проводил время со школьными друзьями и помогал собираться тем из них, кто поступил в высшие заведения и уезжал в другие штаты в университетские кампусы. По мере отъезда друзей Скотт становился все беспокойнее – родители настойчиво спрашивали его о дальнейших планах. Наконец Скотт сказал им, что не хочет в колледж. «Мы, разумеется, уговаривали его, – вспоминает отец Скотта. – Но ему действительно было неинтересно».
Он повел сына в муниципальный колледж недалеко от дома в надежде, что Скотт все же попробует, но на запись в учебное заведение пришло много абитуриентов. Скотт подождал несколько минут, а затем повернулся к отцу: «Это чересчур для меня, я не отстою эту очередь». С этими словами он направился к двери и вышел на улицу. «На этом учеба Скотта в колледже закончилась», – сказал Джин.
Оставив высшее образование в прямом смысле слова позади, Скотт начал странствовать. Он проехал через весь континент автостопом, общаясь с попутчиками и водителями, подвозившими его на очередном отрезке пути, и наблюдал, как проносится мимо огромная страна. Он добрался до провинции Британская Колумбия на западе Канады, где гостила у родственников школьная подруга. Скотт пробыл там несколько недель, плавая на каноэ и рыбача на острове Ванкувер, а затем на попутках вернулся в Ландер. Тяга к горам и друзьям, планирующим перезимовать в Вайоминге, оказалась настолько сильной, что ей было невозможно противиться. Скотт был убежден, что придумает что-то, что позволит заниматься выбранным делом. Но даже если не получится, он все равно предпочтет мотаться по Западу, чем застрять в местности без вертикального рельефа.
Джинни тоже искала себя. На втором курсе университета стало очевидно, что ее интерес к профессии врача ослабевает. Почти сразу начали приходить письма от Скотта из разных уголков страны, а вечерами, когда тарифы на междугороднюю связь ниже, он звонил ей из придорожных телефонов-автоматов, которые называл «будка-подарок». Скотт рассказывал Джинни о путешествиях, о книгах, которые читает, и о своих всегда радужных планах. «Один старик подвез меня, он был без гроша в кармане, и я ему помог, – написал Скотт. – Он подарил мне ковбойскую шляпу, но я не похож на Джона Денвера».
Он послал Джинни по почте книгу о буддийской медитации и самоанализе. Он рассказал ей про швейцарских альпинистов, которых она встретила вместе с ним в каньоне Синкс, сообщив, что они все еще в Вайоминге и что он сделал с ними несколько восхождений. «Много улыбался и на все вопросы отвечал “да”, – смеялся Скотт. – Они говорят только по-немецки, а я нет».
Иногда он делился с Джинни разочарованием от попыток соблюсти баланс между заработком и скалолазанием. Жизнь также напоминала Скотту, что восхождения порою заканчиваются падениями. На месте шрама от операции, перенесенной несколько лет назад после перелома бедра, которое он разбил, сорвавшись со скалы, образовалась грыжа, и врач в Ландере предупредил, что потребуется новая операция. «Узнав о диагнозе, я сказал себе: “Черт возьми, Фишер, ты должен заниматься альпинизмом. Просто ДОЛЖЕН”, – написал он Джинни, обращаясь к себе в третьем лице, словно наблюдая, какое воздействие окажут на него эти слова. – Я еду в Йосемити вместе с Джимом, уверен, мы отлично проведем время. Ты должен сделать это, говорю тебе».
И Скотт снова отправился в путешествие, жажда постоянного движения, желание не стоять на месте помогали преодолевать то, что многие посчитали бы серьезными препятствиями.
Через несколько недель Скотт сидел в тени секвойи, скрываясь от жаркого калифорнийского солнца, льющегося на долину Йосемити. Он пил вино, ел сыр, болтал с туристами, которые останавливались, чтобы пообщаться с альпинистами, отдыхающими у подножия огромных гранитных скал, и писал открытку Джинни. «Йосемити полностью оправдал ожидания, парк великолепен!» – сообщал он о первой поездке в эту Мекку скалолазания, а затем с восторгом описывал технические аспекты восхождений, которые совершил на массивных гранитных стенах. Он называл отрезок веревки питчем[9] и использовал категории трудности маршрута, согласно которой питчи более 5,0 считались относительно легкими, от 5,6 – «приличными», а все, что выше, – «как раз подходящим для молодых скалолазов»[10].
«Ты не поверишь, какие тут масштабы, – писал он. – Мы пролезли 5,6 и 5,7. Не слишком впечатляюще, но эти скалы высотой от десяти до четырнадцати питчей».
Но вскоре Скотт вернулся в Ландер, по-прежнему не особо понимая, как найти стабильный заработок. «Нога все еще болит, но, наверное, просто не буду обращать на нее внимания», – сказал он Джинни.
На День благодарения Скотт отправился в Нью-Джерси, где его осмотрел семейный врач Фишеров и сказал, что в неотложной операции нет необходимости. «Это хорошо, – писал Скотт. – Остается ждать и делать специальные упражнения, чем я и занимаюсь. Так что в принципе, за исключением пары шишек, я здоров». Однако с деньгами у него было туго. Летний заработок ушел на осенние странствия, и никакого просвета не наблюдалось. «Поездка сюда и все мои путешествия пошли только на пользу, – объяснял он, – но пока планы туманные. Возможно, наймусь на корабль, плывущий в Венесуэлу, а может, нет. Не хочется уезжать с Запада. В понедельник точно узнаю насчет корабля. Еще напишу в школу, но, если там не найдется работы, придется искать ее здесь, чего очень не хочется».
Швейцарские альпинисты пригласили Скотта приехать к ним в Альпы, и он решил, что если сможет отложить немного денег, то поедет в следующем году. Пока же требовалось как-то покрывать текущие расходы, поэтому Скотт устроился в местный ресторан, где работал поваром его друг Грег Мартин. «Работу на корабле по-прежнему не исключаю, – писал он Джинни. – Это исследовательское судно для поиска месторождений нефти. Экипаж сейчас в порту на месяц, поэтому я нашел другую работу на это время. Это классное заведение, мы с Грегом отрываемся по полной».
Грузовик Скотта стоял на подъездной дорожке у дома его родителей, он слишком поизносился, чтобы пройти техосмотр в Нью-Джерси, и Скотт стал использовать его как личное убежище. «Просто сижу в нем, – вспоминал Скотт. – Будда говорит, что все образуется, но, похоже, в этой философии есть слабые места».
Живя с пустым карманом в разбитом пикапе перед отчим домом, Скотт был очень далек от мест, где хотел оказаться. Он мечтал о восхождениях, но путь к вершинам теперь скрывался в тумане. Он направил запрос в школу относительно преподавания на зимних курсах и все еще сохранял надежду на работу на исследовательском судне, но постепенно становилось очевидным, что отсутствие новостей говорит само за себя. Надежды и планы Скотта застряли так же, как и его автомобиль.
Таким образом Скотт перебивался до Рождества, а затем отправился автостопом в Ландер, по пути звоня Джинни из «будок-подарков». Ей было чем поделиться, в том числе тем, что она бросает колледж. Джинни точно знала, что получит высшее образование, но сейчас это было неправильно: родители платили за обучение, а она понятия не имела, что хочет изучать, только знала, что не медицину.
«У меня так много разных идей, – говорил ей Скотт. – Но хочу задать вопрос: что ты собираешься делать? Полагаю, у человека должна быть какая-то цель, неважно, далекая или близкая. Я просто размышляю вслух, ни в коем случае не осуждаю. Странно такое слышать от меня, да?»
Обрадованный возвращением в Вайоминг, Скотт отправился на нефтяные месторождения в окрестностях города Каспера, но оказалось, что нефтяная компания, по слухам, искавшая работников, никого не набирает. Когда денег не осталось вовсе, Скотт устроился на урановую шахту возле Джеффри-Сити в часе езды от Ландера. Это, что называется, была работа от отчаяния. И Скотт, и его друзья по школе шутили, что, если жизнь не удастся совсем, можно устроиться на урановые рудники. Похоже, шутка стала реальностью, и Скотт начал работать оператором, управляя вагонетками с рудой. «Зачем я это делаю? Как это меня приближает к цели? – написал он как-то Джинни, а затем сам ответил на этот вопрос. – Чтобы много лазать, нужны деньги. Все просто. Я выдержу».
И он выдержал, по крайней мере, какое-то время, хотя альпинист, мечтающий о горах, вряд ли смог находиться под землей так долго. Зарываясь все глубже в землю, Скотт шел в прямо противоположном его природной склонности направлении. Он проработал в шахте пять недель, затем выбрался на поверхность и снова отправился в путь, на этот раз в национальный парк Зайон вместе со своим другом Рэнди Серфом.
По сравнению с мрачной шахтой Зайон казался раем. Стояла весна, и весеннее солнце согревало пустыню. В парке есть поразительные башни из песчаника и отвесные стены, возвышающиеся на сотни метров над долиной. Обширные системы трещин в скалах дают большие возможности для лазания, в начале 1970-х скалолазы только начинали осваивать эти горы. Скотт и Рэнди сразу замахнулись не немалый приз, решив подняться на скалу Иаков в Трех патриархах, одну из наиболее известных достопримечательностей Зайона.
«Только ты и стена, – вспоминал Скотт об ощущениях на восхождении. – Это очень высоко. И довольно быстро не остается другого выбора – лишь вверх. Все, чего ты хочешь, – это вершина». Они провели на стене трое суток, следуя вверх по трещинам, используя малейшие выступы и зацепы. Шли на страховке, а когда белые от магнезии пальцы начинали кровоточить, они обматывали поврежденные места спортивным тейпом[11].
Часами напролет под палящим солнцем они продвигались вверх метр за метром, концентрируясь на каждом движении. Внизу и по сторонам открывались великолепные виды Зайона, а ночью двойка устраивалась в спальных мешках на уступах и спала под небом, полным звезд.
«Мы прошли новый маршрут случайно, – вспоминает Рэнди. – Стали подниматься по существующему маршруту, а потом ушли в сторону, но далось это нелегко. Вода закончилась, и страшно хотелось пить». В путеводителях по скалолазным маршрутам Зайона «Послеполуденная прогулка» значится как новый маршрут, пройденный Рэнди Серфом и Скоттом Фишером в апреле 1975 года, его сложность обозначена как 5,9. Это было первое официально зарегистрированное первопрохождение Скотта.
Из Зайона парни отправились в Йосемити полазить еще немного, а затем вернулись в Юту, чтобы поработать проводниками со студентами, сплавляющимися по рекам Колорадо и Грин. «Я сплавлялся по рекам и учил ребят скалолазанию на стенах каньонов, – написал Скотт Джинни. – И мне заплатили двести долларов. Это было замечательно, теперь мы собираемся пройти необходимое количество рек для получения лицензии на такую работу. Очень здорово!»
Это действительно было здорово. Когда они с Рэнди поехали обратно в Вайоминг, у Скотта в кармане лежали деньги и лицензия. На фотографии, вклеенной в это удостоверение, изображен загорелый юноша с хорошо накачанными шеей и плечами, а его улыбка показывает, что он понял, как можно зарабатывать на жизнь и при этом отлично проводить время.
В ожидании начала летних курсов школы Петцольдта Скотт устроился работать барменом в Noble Bar в Ландере. Его отец воспользовался возможностью застать сына на одном месте и приехал в город. Скотт предложил отправиться в поход по хребту Уинд-Ривер, и это приключение очень понравилось Джину. За это время они смогли обсудить, чем занимался Скотт в последние месяцы и что планирует делать дальше. Сын как мог объяснял отцу, почему ему нужны восхождения, почему необходимо постоянно быть в движении и переживать одно приключение за другим. «Если твое занятие тебе по душе, это замечательно», – говорит Джин, вспоминая поход и разговоры с сыном.
Сам он считал, что его жизнь сложилась иначе. Джин любил бывать на природе и с удовольствием отправлялся в семейные походы с женой и детьми, но при этом придерживался традиционного подхода к построению карьеры и взаимодействию с другими людьми. «У меня всегда была работа, – говорит он, – я работал в офисе с восьми до пяти».
Летний сезон в школе наконец наступил, и Скотт занялся сортировкой снаряжения и составлением списков провизии, готовясь к первому из нескольких тридцатидневных курсов. Они с Джинни договорились, что она приедет к нему, когда завершится последний летний курс. Она ехала на поезде в Ландер двое суток, но оказалось, что администрация школы изменила расписание Скотта, он все еще находится в глуши, правда, должен был вот-вот вернуться. Джинни также узнала, что девушка Скотта из Нью-Джерси приехала в город как раз перед тем, как он отправился на курсы.
«Что ж, – подумала Джинни, – какая разница?» Она чувствовала себя как дома в полуподвальной квартире, которую Скотт делил с четырьмя другими инструкторами школы, и сопротивлялась порыву навести порядок – разобрать кучу альпинистского снаряжения и выстирать грязное белье. Она также увидела на стене две фотографии, которые она сделала предыдущим летом и отправила Скотту письмом. Правда, снимки висели в непосредственной близости от доски для дартса, и дырки от дротиков были не только вокруг, но и в потолке.
Вскоре приехали Грег Мартин и еще несколько школьных друзей Скотта из Нью-Джерси и тоже разложили свои спальные мешки в квартире. Джинни слышала о них от Скотта на протяжении года, но понятия не имела, что они приедут в Ландер и что Скотт рассказывал им о ней. «Итак, – спросили они, – ты-то что здесь делаешь?» Она делала то же, что и они, – ждала Скотта. Грег применил на практике свои кулинарные способности, испек печенье и приготовил кастрюлю макарон с соусом. Потом они долго играли в дартс и даже придумали, как запускать дротики в потолок. Когда Скотт, наконец, ввалился в дверь, он был в восторге, увидев всех разом. Вечеринка была на всю катушку, ребята ели, пили и слушали альбомы Grateful Dead и Pure Prairie League.
Скотт предложил всем подняться на Гранд-Титон. «Вы в Вайоминге, – сказал он друзьям. – Мы должны взойти на Гранд!» И вскоре они были в пути, надеясь добраться до вершины за два дня. Ребята из Нью-Джерси лазали со Скоттом в Шавангунке, Джинни училась скалолазанию на курсах школы, так что подготовка в той или иной степени была у всех. Джинни также знала по опыту предыдущего лета, что на высоте будет страдать от тошноты и головных болей, вызванных легкой горной болезнью. Скотт оставался с ней по мере развития симптомов, подбадривая ее и настаивая на том, что у нее все получится. Когда они достигли вершины, Скотт сделал запись в журнале регистраций, вновь написав только имя. По возвращении в город молодые люди отметили восхождение, купив футболки с надписью «Я тащусь от Гранда».
Лето подходило к концу. Джинни поехала на восток поступать в Висконсинский университет в Мэдисоне, она теперь знала, чему хочет учиться. Сестра показала ей газеты с описанием нескольких женщин, работавших в коммерческих авиакомпаниях. «Ты тоже можешь заняться этим, – сказала Альта. – Станешь профессиональным пилотом». Джинни раньше не задумывалась о карьере пилота, но она сразу почувствовала, что это то, что нужно. Она могла бы специализироваться, например, на метеорологии. Пройденный курс летной подготовки, опыт полетов на небольших самолетах и диплом могли открыть ей двери в мир большой авиации.
Джинни также понимала, что кроме тридцатидневного курса школы, который она прошла со Скоттом в качестве инструктора, они были вместе только неделю после этой программы и девять дней, которые она только что провела с ним в Ландере и на Гранде. Это не так много, но были же и телефонные звонки, и множество писем и открыток…
«Грег дал тебе лучшую рекомендацию», – пошутил Скотт, рассказывая Джинни, что произошло в его семье после того, как его друзья вернулись в Нью-Джерси. Когда мать Скотта спросила о Джинни, Грег ответил, что она самая красивая и милая девушка, которую ему доводилось встречать. «Так что, Джинни Прайс, вы больше не тайна», – сообщил Скотт. Он также сказал, что если она спокойно относится к факту существования его школьной подруги, то и та девушка тоже должна воспринимать это нормально, хотя Скотт не говорил Джинни, спросил он ее мнение на этот счет.
Пока Скотт не хотел решать эту головоломку с женщинами и отодвинул ее на второй план. Год назад он принял решение не получать высшее образование, а в следующем собирался поехать в Альпы. Он чувствовал, что остался верен своей мечте стать альпинистом, хотя по-прежнему не представлял, как зарабатывать этим на жизнь. Он накопил денег на скромную поездку за океан, но перед отъездом в Швейцарию потратился на альбом с панорамами гор и подарил Джинни. «Эта книга отлично будет смотреться в твоей комнате, – написал он. – Я планирую подняться на Эйгер, Маттерхорн, Монблан. Надо осмотреться там. И знаешь, я привезу тебе камень с вершин в Альпах. Договорились? Договорились. Ты сможешь следить за моими восхождениями по этой книге, а когда я вернусь, мы откроем ее, и я скажу: “Да, я поднялся здесь и здесь, и здесь и т. д. и т. п.”». По крайней мере, таков был их уговор.