Роберт Брындза
Холодная кровь
Глава 11
Утром следующего дня Эрика и Зада Ромеро, как и условились, встретились в кафе «Неро» в Бекенэме. Зада оказалась хрупкой миниатюрной женщиной двадцати восьми – двадцати девяти лет с коротко остриженными прямыми темными волосами.
– По виду не скажешь, что вы из полиции. Вы больше похожи на иностранную теннисистку, – заметила она, когда Эрика вернулась к столику с кофе и пирожным. Речь у нее была четкая, с характерным выговором, присущим кокни.
– Я родилась в Словакии, но уже двадцать пять лет живу в Великобритании.
Зада подула на кофе и глотнула из чашки. Они сидели у большого венецианского окна с видом на Бекенэм-Хай-стрит, по которой торопливо шли под дождем люди.
– Надеюсь, у нас неофициальная беседа, без протокола? – уточнила она.
– Разумеется, – подтвердила Эрика. Народу в кафе было много. Компания женщин за соседним столиком восхищалась сумкой «Биркин».
– Четыре тысячи такая стоит, – с завистью произнесла Зада.
– Знаю. На прошлой неделе мне из Словакии звонила сестра, Ленка. Хвасталась. Муж ей купил такую сумку.
Зада вскинула брови.
– Повезло вашей сестре. И кто же у нее муж?
– Мороженщик.
– Наверно, бойко у него торговля идет, раз заработал на такую сумку.
Эрика покачала головой:
– Мороженое – лишь прикрытие. Он работает на мафию.
– А вы, значит, служите в полиции? – удивилась Зада. Чайной ложечкой она зачерпнула пенку с поверхности капучино.
– Но не в Словакии.
Зада втянула пенку с ложки в рот, затем склонила набок голову, глядя на Эрику, и, по-видимому, решила, что может ей доверять.
– Джеймс немного ввел меня в курс дела, рассказал, что мог. Кокаин на большую сумму. Его наверняка кто-то ищет.
– Это я уже поняла, – сказала Эрика. – Шесть лет занималась наркотиками в манчестерской полиции.
– Даже так? Лучше бы легализовали наркотики. В этой войне вам никогда не победить.
– Неужели? – ощетинилась Эрика. – Если бы это был легальный товар и его доставляли обычные грузовые фургоны, тогда люди вроде вас не смогли бы делать деньги.
Зада подалась вперед всем телом и ложечкой постучала по столу.
– Я не «делала деньги», Эрика. Я старалась выжить. В 2009-м мой салон красоты пошел ко дну, я потеряла дом и все свои сбережения. Мне удалось приобрести маленькую квартирку и добиться пособия. Но в моем жилище имелась лишняя крохотная комната, и мне пригрозили, что пособия меня лишат. Тогда я нашла квартирантку, которая от безысходности согласилась снимать тесную сушилку, только она в любое время дня и ночи водила к себе мужиков. Один из них чуть не изнасиловал меня в моей же собственной постели. С квартирантами было покончено, квартиру я потеряла, и мне пришлось переселиться в дешевую гостиницу. Перевозить наркотики я согласилась по одной простой причине: я оказалась в отчаянном положении. Выбор у меня был невелик: наркотики либо проституция. И я, как мне представлялось, выбрала меньшее из двух зол. Так что не судите меня строго. Никто не застрахован от неудачи, которая может поставить человека перед ужасным выбором.
Умолкнув, она откинулась на спинку стула и аккуратно смахнула с глаза слезу. Эрика вытащила влажную салфетку.
– Не надо, – отказалась Зада. С блюдца, на котором стояла чашка с кофе, она взяла маленькую салфетку и промокнула глаза.
– Ладно. Я вас слушаю, – произнесла Эрика. Она дала Заде время успокоиться, затем спросила: – Сколько ходок вы сделали?
– Три. Проглотила товар, села в самолет, доставила в пункт назначения.
– Куда?
– Два раза в Испанию. Один раз в Кюрасао. Дьявольская работа. Мне еще никогда не было так страшно. Страшно, что меня поймают; страшно, что внутри меня тикает часовой механизм. И те капсулы были огромные. Сначала я училась заглатывать толстые кольца моркови. Думала про себя: пусть я наркокурьер, зато хоть зрение улучшится, буду видеть в темноте. – Она улыбнулась, качая головой. – Первый раз все прошло как по писаному. Во второй раз меня стало тошнить от пищи, что я съела в аэропорту перед вылетом.
– И как вы поступили?
Зада сконфузилась, заелозила на стуле.
– Мне пришлось опустошить желудок на полочку в унитазе, потом я снова проглотила капсулы. – Она заставила себя посмотреть в глаза Эрике, но вид у нее был пристыженный.
Испытывая дурноту, Эрика поставила на стол чашку с кофе.
– Как вы в это ввязались?
– У центра занятости в Кэтфорде наткнулась на одного типа. Он сразу понял, что я на грани нищеты. Пригласил меня на обед. В «Уэзерспунс»[13], представляете? Бесплатно накормил роскошным обедом, на который мне не пришлось разменивать свой жирочек[14]. Он объяснил мне механизм перевозки наркотиков, сказал, что за каждую ходку я буду получать десять кусков.
– В желудке нашей жертвы было обнаружено большое количество капсул с наркотиком. За какое время до отъезда он должен был их проглотить? Мне необходимо установить, покидал он Великобританию или только что прибыл.
– Товар заглатывают перед самым отъездом. Возможно, он только что прилетел. Но обычно курьер сразу отдает то, что проглотил.
– Что происходит, когда вы добираетесь до места назначения?
– Курьера встречает связной. Его отводят туда, где можно передать товар. Они проверяют, весь ли товар на месте, все ли капсулы целы. Когда я последний раз передавала товар, выяснилось, что одна капсула разорвалась у меня в желудке.
– Как они поступили?
– Забрали наркотики, меня бросили, – без всяких эмоций в голосе ответила Зада.
– Бросили. Где это было? – осведомилась Эрика.
– В том офисном здании, в старом офисном здании близ Хитроу. Я потеряла сознание в коридоре. Меня нашел уборщик.
– Сочувствую.
– Полиция забрала вторую половину денег, что мне заплатили. Пять кусков. Что бывает с этими деньгами?
– Они остаются в полиции.
– Это я знаю. Но что с ними делают?
– Деньги не трогают, пока дело не закрыто, а потом полиция через суд может получить разрешение на то, чтобы использовать их для реализации государственных проектов, для снижения государственного долга.
– Все против меня в этом мире, – покачала головой Зада.
– Что вы можете рассказать о тех, на кого вы работали?
– Мне известны только имена, да и те, наверно, вымышленные. Но они меня знают. У них есть мои паспортные данные.
– Обещаю, никто не узнает, что мы с вами встречались. Как они с вами связывались?
– Звонили, всегда с анонимного номера. Один парень – по голосу хиппи – представился Зутом, другой – Гэри.
– Вы согласитесь составить их фотороботы? Чтобы мы имели хоть приблизительное представление, как выглядят эти люди, занимающиеся контрабандой наркотиков?
– Я думала, у нас неофициальная встреча.
– Так и есть. Но я ищу убийцу. Возможно, ваша информация поможет следствию. Если хотите, приходите в отделение, или мы пришлем эксперта к вам на дом. Разумеется, на условиях конфиденциальности.
– Нет, простите. Не хочу рисковать. Я только что нашла себе приличное жилье в приличном месте.
Эрика кивнула и глотнула кофе.
– Того парня, что пытался вас изнасиловать, арестовали?
– Нет.
– Человек, которого мы ищем, убил двоих – это то, что нам пока известно.
Зада снова маленькой салфеткой отерла слезу и кивнула.
– Спасибо. Я все устрою. – Эрика достала телефон, сделала в нем пометку.
– Знаете, он ведь вас любит. Джеймс, – промолвила Зада.
Эрика взглянула на нее.
– Что?
– Джеймс.
Эрика опешила.
– В больнице он обсуждал свою личную жизнь?
– Когда в больнице знакомятся два человека и оба с калоприемниками, для них уже не существует запретных тем.
– Ох.
– Да нет, он не слишком откровенничал, ничего такого. Мы говорили о жизни. Что оба едва не погибли, что нам хотелось бы вести полноценную жизнь. Ему почти сорок. Он хочет остепениться… Детей он очень хочет, а вы – нет. Впрочем, вы, наверно, и сами это знаете.
– А вы готовы родить ему детей? – резко спросила Эрика.
– Я не могу иметь детей, – ответила Зада. – Так что вам бояться нечего.
Эрика достала из сумки конверт и пододвинула его по столу Заде.
– Здесь все. Двести фунтов. Надеюсь, вы сдержите слово – насчет фотороботов.
Зада взяла конверт.
– Я не хотела вас расстраивать.
– Спасибо, что согласились встретиться, – поблагодарила Эрика, стараясь говорить спокойно, и покинула кафе.
Машину она оставила за углом, у магазина «Маркс и Спенсер». Идти до нее было два шага, но Эрика успела насквозь промокнуть. Она села за руль, захлопнула дверцу. Детей он очень хочет, а вы – нет. Эти слова звенели в ушах, причиняя боль. Эрика откинулась на спинку кресла, глядя на дождь. Водяные струи заливали лобовое стекло, искажая и серое небо, и машины вокруг.
Засигналил телефон. Эрика увидела, что звонит Нилз. Она сделала глубокий вдох и ответила.
– Я не вовремя? – спросил он.
– Нет-нет, – ответила Эрика, а про себя подумала, что он попал в самую точку.
– Я установил личности обоих убитых из чемоданов! – торжествующим тоном сообщил Нилз.
– Что? Я думала, вы не обнаружили совпадений в национальной криминалистической базе.
– Не обнаружил. Но иногда я использую особый метод, несколько нетрадиционный. И последние года два он позволяет нам получать прекрасные результаты.
– Что за метод?
– Я задал поиск в частной базе данных ДНК, которой пользуются несколько генеалогических вебсайтов. Люди, составляющие свое генеалогическое древо, теперь имеют возможность запросить тест-набор для самостоятельной сдачи анализа ДНК. Набор присылают по почте, с его помощью берется мазок слюны, который отсылается обратно. Генеалогическая база данных дала нам положительный результат по обеим вашим жертвам. Все подробности я сейчас направляю вам по электронной почте.
Глава 12
По возвращении в отделение полиции Луишем-роу Эрика поднялась в кабинет суперинтенданта Хадсон и сообщила, что личности обеих жертв убийства установлены. Мелани пролистала материалы дела, что сейчас лежали у нее на столе, внимательно рассмотрела фотографии на паспорт обеих жертв, которые у них теперь были.
– Это двойное убийство. Чтобы его раскрыть, необходимо увеличить состав следственной бригады. Мне нужно больше людей, – сказала Эрика.
Мелани взяла снимок, на котором были запечатлены похожие на лущеный арахис аккуратные маленькие упаковки в полиэтиленовом пакете – капсулы с кокаином, изъятые из тела Томаса Хоффмана.
– Эрика, здесь речь идет о кокаине, в больших количествах. Убитый мужчина занимался контрабандой наркотиков. Думаю, мы должны передать это дело в отдел по борьбе с наркотиками. Насколько я могу судить, наркодилер чем-то прогневил босса и был убит. – Мелани откинулась на спинку кресла.
– А женщина? – спросила Эрика.
– Его подружка, попала под раздачу, – пожала плечами Мелани.
– Нет! Его убили не за наркотики. Наркотики здесь совершенно ни при чем! – с жаром возразила Эрика. – И мы не вправе просто так утверждать, что она была его подружка. Оба убийства были тщательно спланированы. Убийце нужно было заманить жертвы в такое место, где он мог их убить и спокойно расчленить, не опасаясь, что его увидят. Их лица разбиты до неузнаваемости. И потом, убийца оставил наркотики. Будь это убийство из-за наркотиков, дилер-конкурент или организатор контрабанды наркотиков забрал бы кокаин.
Мелани вздохнула, глядя на два комплекта снимков с двух мест преступлений: на тела в чемоданах. Эрика взяла увеличенное фото на паспорт худенькой молодой женщины с зелеными глазами, маленьким острым носиком и длинными белокурыми волосами. Кожа у нее была чистая, сияющая.
– Убитая женщина – двадцатичетырехлетняя Шарлин Селби. Из состоятельной семьи, принадлежащей к среднему классу. – Эрика взяла второе фото на паспорт – темноволосого мужчины с оливковой кожей, карими глазами и изрытым оспинами круглым лицом. Его редеющие сальные темные волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб. – Убитый мужчина – тридцатичетырехлетний Томас Хоффман. Вдовец, к суду не привлекался.
– Эрика, я только что рассматривала эти фотографии…
– Оба европейской внешности, выходцы из среднего класса, трудолюбивые. Понимаете, наверно, как это обыграет пресса. Прямо так и вижу заголовки в «Дейли мейл».
– Ты угрожаешь обратиться в прессу?
– Нет. Я просто считаю, что нельзя смешивать это дело с сотнями других, которыми занимается отдел по борьбе с торговлей наркотиками. А то оно лягнет тебя под зад.
Мелани приподняла брови, еще раз посмотрела на фотографии и покачала головой:
– Ладно. Я выделю тебе несколько человек, помещение под оперативный отдел и, если потребуется, патрульных.
– Спасибо. – Эрика принялась складывать в папку фотографии.
– Но если что-то изменится, ты должна в ту же секунду меня уведомить. И если выяснится, что эти убийства все же связаны с наркотиками, ты беспрепятственно передашь дело в соответствующий отдел. Это ясно?
– Абсолютно. Я не стану чинить препятствия ни тебе, ни кому другому, – пообещала Эрика.
Мелани заметила, как заблестели глаза Эрики, как она мгновенно оживилась, и, когда та вышла из кабинета, хлопнув дверью, буркнула себе под нос:
– Твоими бы устами…
Часом позже расширенная команда Эрики в полном составе собралась в оперативном отделе Луишем-роу – большом помещении открытой планировки. Сержант Крейн, светловолосый полицейский тридцати пяти лет, разносил копии материалов, лавируя между столами, которые стояли почти вплотную один к другому. Макгорри сидел напротив констебля Рейчел Найт, темноволосой сотрудницы полиции двадцати пяти лет, с которой Эрике прежде уже случалось работать, и констеблем Брайаном Темплом, симпатичным молодым шотландцем, новичком в ее команде. Трое сотрудников полиции из гражданских – двое молодых мужчин и молодая женщина – вместе с Мартой Чапмэн крепили фотографии и прочие материалы на большой демонстрационной доске, которая находилась в глубине комнаты. Мосс, сидя за компьютером, только что закончила говорить с кем-то по телефону. Эрика прошла к демонстрационной доске.
– Всем привет. Итак, один из убитых – мужчина тридцати четырех лет по имени Томас Хоффман, – начала она, показывая на фотографию, что была пришпилена рядом со снимком изуродованного лица убитого, сделанным на месте преступления. – Британский подданный, родился в Норидже. Ни семьи, ни братьев и сестер. Последний известный нам адрес его проживания – район Доллис-Хилл на северо-западе Лондона. Был дважды женат. Первая жена, Мариэтта Хоффман, до сих пор живет и здравствует, а вот вторая жена, Дебби, умерла два года назад. К суду не привлекался, ему даже штраф за нарушение правил парковки ни разу не выписали. Я хочу знать о нем все: финансовое положение, распечатки звонков с мобильного телефона, общение в соцсетях.
Эрика перешла ко второму фото.
– Вторая жертва – Шарлин Селби, двадцати четырех лет. Тоже британка. Ее родители, Джастин и Дафна Селби, зарегистрированы как акционеры компании «Авто Селби», которая вполне успешно торгует автомобилями в Слау.
– Они числились пропавшими без вести? – поинтересовалась Мосс.
– Нет. Об их исчезновении никто в полицию не заявлял – то-то и странно, – заметила Эрика, пальцем постукивая по обеим фотографиям. – Нужно выяснить, есть ли связь между Шарлин и Томасом. Были ли они знакомы? Имелись ли у них точки соприкосновения? Встречались ли они? Жила ли Шарлин Селби вместе с Томасом Хоффманом? Если она зарегистрирована по домашнему адресу родителей, почему те не забили тревогу?
Эрика подошла к большой карте Темзы в центре демонстрационной доски.
– На чемодан с телом Шарлин две недели назад наткнулся мужчина, выгуливавший собаку. Чемодан был обнаружен во время отлива под мостом Челси. Это жилой район, застроенный многоквартирными домами. Чемодан с телом Томаса мы нашли два дня назад близ Национального театра, на удалении 2,8 миль ниже по реке. В обоих случаях чемоданы зацепились за что-то такое, что помешало течению унести их дальше. Макгорри, вы обещали, что попросите сотрудников речной службы проанализировать таблицы приливов и отливов.
– Да. Я жду сообщения от сержанта Лорны Крозье из подразделения водолазов. Вчера я отправил ей даты и координаты. Она сказала, что анализ таблиц займет пару дней.
– Хорошо. Мы ждем результатов токсикологической экспертизы по обеим жертвам. Нилз Акерман в своей лаборатории пытается снять отпечатки с бетона, что лежал в чемодане с телом Шарлин Селби. Думаю, это и есть орудие убийства, а также связующее звено между двумя жертвами. Мы должны отработать все возможные варианты, – сказала в заключение Эрика. – Хватайтесь за каждую зацепку и помните…
– …глупых вопросов не бывает! – хором закончила ее команда.
– Рада, что вы меня внимательно слушаете, – улыбнулась Эрика.
– Думаю, надо бы закинуть удочку в отдел наркотиков. Не заметили ли они случаем какого шухера в сообществе наркоторговцев, – предложила констебль Найт. – Может, прошел слух, что кто-то ищет пропавший товар на тридцать тысяч.
– Согласна, – одобрила Эрика. – Вот вы этим и займитесь. Работу оперативного отдела координирует сержант Крейн.
Все мгновенно оживились. Крейн встал и принялся раздавать задания кадровым и гражданским сотрудникам полиции.
Эрика подошла к Мосс:
– Ты со мной. Хочу сегодня уведомить ближайших родственников.
– Так ведь у Томаса Хоффмана в живых из родственников никого нет, – напомнила Мосс.
– Зато есть бывшая жена, а бывшие жены, на мой взгляд, зачастую кладезь информации.
– Хэштег: язык без костей, – усмехнулась Мосс.
– Будем надеяться.
Глава 13
На электричке они добрались до вокзала Лондон-Бридж, там пересели в метро и по Северной линии доехали до станции «Олд-стрит». У глазной клиники «Мурфилдс» Эрику и Мосс ждал патрульный автомобиль, который повез их к муниципальному жилому комплексу «Пинкхерст». Ехали они недолго. Эрику всегда поражали контрасты Лондона: миновал несколько улиц, и из богатого района с домами и административными зданиями, где квартиры и офисы стоят по несколько миллионов фунтов стерлингов, попадаешь фактически в гетто.
Мариэтта Хоффман жила в серой многоквартирной высотке – одной из пяти башен, что образовывали жилой комплекс «Пинкхерст» на северо-востоке Лондона. Они въехали на изрытую выбоинами пустующую парковку, где вокруг сгоревшей машины ошивалась компания юнцов. Их яркие толстовки и спортивные штаны зловещим цветовым пятном выделялись на фоне серого неба и бетона.
– Я постараюсь высадить вас как можно ближе, – сказал сидевший за рулем патрульный – коренастый мужчина средних лет с седоватой бородкой. – Мне уже случалось здесь бывать. Обычно по выходе нужно ноги вытирать.
– Слава богу, что мы на автомобиле без опознавательных знаков, – произнесла Эрика, заметив, что юнцы поглядывают на них с любопытством.
Патрульный припарковался у стоявших в ряд трех мусорных баков. Мариэтта жила на втором этаже. Эрика и Мосс поднялись по лестнице и оказались в длинной открытой галерее, с одной стороны огороженной бетонными плитами. Из квартир, мимо которых они шли, доносились вопли и крики детей и взрослых. Сбоку от каждой двери находилось кухонное окно. Эрика замедлила шаг, увидев в одном маленькую девочку в розовом платье. Та сидела на сливной полке раковины, прижимая крошечную ладошку к грязному стеклу. За ней чуть поодаль курила молодая женщина. При виде Эрики и Мосс она поспешила опустить жалюзи.
– Приняла нас за работников соцслужбы, – тихо прокомментировала Мосс.
Они остановились у квартиры в конце коридора и постучались. Спустя мгновение дверь им открыла крупная неопрятная женщина с копной спутанных черных кудряшек на голове, в выцветшем красном спортивном костюме и желтых резиновых перчатках. На вид ей было едва за пятьдесят, в руке она держала пожелтевший ершик для унитаза. Рядом с входной дверью они увидели маленький замызганный туалет.
– Вам чего? – Женщина смерила гостей взглядом.
– Я – старший инспектор Эрика Фостер. Со мной инспектор Мосс, – представила себя и коллегу Эрика. Они обе показали удостоверения. – Можно войти?
– Зачем это? – Женщина рукавом отерла лоб.
– Мы пришли по поводу вашего бывшего супруга, Томаса Хоффмана, – объяснила Эрика.
– Неужто помер? Угадала? – спросила женщина, все еще сжимая в руке туалетный ерш.
– Вы позволите нам войти?
– Входите. Только ноги вытирайте. И обувь снимите, – отрывисто велела женщина. Она отступила в сторону, пропуская их в квартиру.
Снять обувь в тесном коридорчике было не так-то просто, тем более что за ними зорко наблюдала Мариэтта, державшая в руке грязный ерш для унитаза. Она ровно, словно по линеечке выставила их туфли на коврике, занесла в туалет ерш и затворила туда дверь. Они последовали за ней по узкому проходу, миновали лестницу, закрытую дверь и оказались в небольшой гостиной. Здесь царил безупречный порядок, но мебель была старая. Низкий сервант из светлого дерева украшали затейливые салфеточки и безделушки. Один угол занимал телевизор, на котором восседала ваза с ракушками. Из окна, занавешенного белым тюлем, открывался вид на жилой комплекс. Выцветший истертый ковер, вероятно, недавно пылесосили, так как на нем виднелись следы, оставленные щеткой. И в комнате стоял резкий еловый запах освежителя воздуха. Над диваном висела на стене шляпа мажоретки[15] в военном стиле – блестящий черный козырек, высокая тулья из красного бархата, золотой шнур. Ниже на двух крючках располагался серебряный жезл.
– Присаживайтесь, – сказала Мариэтта.
Эрика и Мосс опустились на диван. Мариэтта осторожно присела на краешек небольшого кресла, что стояло рядом. Не снимая резиновых перчаток, она достала из кармана спортивного костюма пачку сигарет, закурила и, выпустив дым, пару раз кашлянула с клокотанием в горле.
– Так в чем дело?
– Как это ни прискорбно, но я вынуждена довести до вашего сведения, что ваш бывший супруг был найден убитым, – сообщила Эрика.
– Это вы могли бы мне и на пороге сказать! – рявкнула Мариэтта.
– Вы как будто даже не потрясены?
– Неужели? Откуда вам знать, что у меня на уме или на душе? Или вы намекаете мне, что все, кому вы сообщаете о смерти близких, сразу же заливаются слезами?
– Нет.
– Тогда продолжайте.
– Как вы догадались, что мы пришли к вам с известием о гибели вашего бывшего мужа? – спросила Эрика.
– Предположила, естественно. Я же не экстрасенс. Иначе давно бы разбогатела и переселилась из этой вонючей дыры.
– Если вы это предположили, значит, вы, должно быть, подозревали что-то?
– Он говорил мне, что собирается провезти контрабандой какие-то наркотики. – Мариэтта стряхнула пепел в тяжелую стеклянную пепельницу на журнальном столике. – Как это случилось?
– Подробности нам неизвестны. Два дня назад его тело вынесло на берег Темзы. Оно было расчленено и уложено в чемодан, – ответила Мосс.
– В чемодан? – повторила Мариэтта.
– Да.
– Вы ничего не путаете?
– Нет, мы были на месте происшествия.
Мариэтта покачала головой:
– Он же такой крупный был. Большой должен быть чемодан, чтобы его в нем уместить.
Мосс посмотрела на Эрику, та кивнула и взяла инициативу на себя:
– Тело Томаса сначала расчленили, а потом уже уложили в чемодан. Мне очень жаль.
– Тогда понятно, – кивнула Мариэтта, стряхнув пепел в пепельницу. – Теперь большой чемодан не купить. В прошлом году я ездила в Бенидорм, так нам разрешили провезти с собой всего десять кило. Хочешь взять больше – плати бешеные деньги. – Она снова сделала затяжку и затушила окурок в пепельнице. Эрика хотела задать ей следующий вопрос, но Мариэтта грузно поднялась с кресла:
– После таких новостей мне нужно чаю выпить. Вам налить?
– Да, спасибо, – поблагодарила Эрика.
Одергивая на спине кофту, Мариэтта пошла на кухню. Они слушали, как она возится с посудой. Закипел чайник.
– Что за черт? – тихо произнесла Мосс. – Ей сообщают, что ее мужа изрубили и запихнули в чемодан, а она думает только о том, как неудобно ездить за границу с маленьким багажом.
– Он – ее бывший муж.
– Да знаю я. Но хотя бы из приличия изобразила горе, как это делают многие.
– А что, и впрямь большие чемоданы так трудно купить? Суперинтендант говорила то же самое.
– Да, трудно.
– Вот что значит редко в отпуск езжу, – усмехнулась Эрика.
Спустя несколько минут в гостиную вернулась Мариэтта. Она принесла поднос с чаем и, ставя его на журнальный столик, заметила, что Мосс разглядывает шляпу мажоретки и жезл, висящие на стене.
– Я пять лет была мажореткой, – объяснила Мариэтта, разливая чай в фарфоровые чашки. – Потом вышла из возраста. В труппе держат до восемнадцати лет. Мне пошли навстречу – оставили до девятнадцати. Но потом я выросла из формы, а у них, как мне сказали, большего размера не было. Сволочи.
Она подала Эрике и Мосс по изящной чашке на блюдце. Они обе отпили по глотку, не зная, как реагировать на ее слова.
– Когда вы последний раз видели Томаса? – осведомилась Мосс.
Мариэтта снова закурила и с чашкой в руке опустилась в кресло, выдыхая дым.
– Три недели назад.
– Сегодня четвертое октября, значит три недели назад – это тринадцатого сентября, в среду?
Мариэтта задумалась.
– Нет, днем раньше, во вторник, потому что в этот день я получила жирочек и купила торт к его приходу. Жирочек мне выдают каждые две недели, во вторник.
– Итак, вы видели его во вторник двенадцатого сентября. Тогда он вам сообщил про наркотики? – спросила Эрика.
– Да. Он долго не мог устроиться на работу. Его заставили посещать один из клубов по профобучению.
– Какую профессию он осваивал? – поинтересовалась Эрика.
Мариэтта издала клокочущий смешок.
– Да никакую. Это правительство придумало такое громкое название – профобучение. На самом деле они платят бешеные деньги какой-нибудь частной компании, а та на три месяца запирает их в комнате якобы для поиска работы и всеми правдами и неправдами заставляет заключать с промышленными предприятиями нулевые договоры[16]… Там он и познакомился… с этим… э… – Она замялась.
– С кем? – допытывалась Эрика.
– С одним типом. Тот спросил у Тома, не хочет ли он быстро и легко заработать десять кусков. Кто ж от такого откажется? Том был в отчаянном положении, ему ужасно хотелось выбраться из дерьма, расплатиться с долгами. Последние годы ему приходилось туго.
– Он сказал, как звали того типа? – не унималась Эрика.
– Нет. Зачем бы он стал выдавать мне имена наркодилеров?
– Значит, тот тип был наркодилером? – уточнила Мосс.
– Очевидно.
– Зачем бы наркодилер стал наниматься на легальную работу?
– Из-за денег, наверное, ну и для прикрытия. Я подробностей не знаю.
– Значит, тот тип предложил Тому заработать десять тысяч фунтов контрабандой наркотиков?
– А я что говорю! – раздраженно воскликнула Мариэтта.
– Томас упоминал, куда он едет, как намерен перевозить наркотики?
Мариэтта выставила вперед ладони, и пепел с сигареты упал ей на ноги.
– Я не хотела об этом слышать! Ясно? Посмотрите, где я живу. Здесь наркуши на каждом шагу. Прямо у меня под дверью. Я не хотела, чтобы он говорил об этом у меня дома.
Эрика почувствовала, что Мариэтта от них закрывается, и изменила тактику.
– Можно показать вам один снимок? – спросила она и, поставив блюдце с чашкой на коленку, полезла в карман. Чашка на блюдце задребезжала. Марианна подскочила с кресла, схватила ее.
– Не разлейте, пожалуйста. Диван очень светлый, каждое пятнышко на нем видно. – Она демонстративно опустила чашку с блюдцем на специальную подставку, что лежала на столике.
– Простите, – извинилась Эрика. Она достала блокнот, вытащила из него фотографию и передала ее Мариэтте.
– Симпатичная, – прокомментировала Мариэтта. – Кто это?
– Ее зовут Шарлин Селби. Ее тоже нашли мертвой. Она была убита, расчленена и уложена в чемодан.
Они пристально наблюдали за Мариэттой, но лицо той оставалось бесстрастным. Она вернула Эрике снимок.
– Какой ужас.
– Вы никогда не видели ее с Томасом? – спросила Эрика.
– Нет.
– И он о ней не рассказывал?
– Нет. Она занималась контрабандой наркотиков?
– Мы не вправе делиться информацией. У Томаса была подружка?
– Нет. Он бы мне сказал. Обязательно похвастался бы.
– Можно узнать, почему вы развелись?
– Одержимый он был. Я с ним задыхалась. Ревновал меня к каждому столбу, мог руку поднять. Я сочла, что достойна лучшей доли, – объяснила Мариэтта.
– Почему Томасу приходилось туго в последние годы?
– Он снова женился. Дебби ее звали. Хорошая девушка. Немного простоватая, бесхарактерная, но с ней он стал поспокойнее. Она работала в одной транспортной фирме в Гилфорде. Однажды вышла во двор, чтобы переговорить с кем-то из водителей, и не заметила, что едет грузовик. Бах-бабах. Умерла мгновенно, и ребенок тоже: она была беременна. Том расклеился. Один он ипотеку потянуть не мог. Потерял работу. Вернулся в Лондон в надежде, что сумеет начать все сначала. Я разрешила ему пожить у меня, но мы постоянно грызлись, и, устроившись на работу, он приобрел квартиру в Доллис-Хилл. Потом работы не стало, и ему снова пришлось обратиться в центр занятости.
– Вас не удивило, что он три недели не давал о себе знать? – спросила Эрика.
– Мы друг перед другом не отчитывались.
– Вы знали его семью?
– Его родители умерли, когда ему было восемнадцать. Братьев и сестер у него не было.
Эрика и Мосс переглянулись.
– Я пытаюсь собрать о нем информацию. Нам ничего не удалось выяснить о родственниках Дебби. Родители ее умерли; она была единственным ребенком в семье, – сказала Эрика.
– Ничего не удалось выяснить, говорите? Вы-то сами обе, наверно, купаетесь в счастии и благополучии: денег куча, уютный дом в спокойном районе, да? Соседи, наверно, останавливаются у забора, чтобы поболтать с вами, когда вы косите газон. А вы полюбуйтесь, как живут другие – те, кто вырос в нищете. – Мариэтта постучала пальцем по подлокотнику кресла. – И хоть бы кто помог. У меня нет друзей, я не хожу на званые ужины, не посещаю литературные кружки. Я воспитывалась в детских приютах, время от времени попадала в приемные семьи.
– Я вам сочувствую… – начала Эрика.
– Ой, да не нужна мне ваша жалость. Я просто объясняю, почему вам не удалось получить представление о полноценной счастливой жизни Тома. Ее не существовало… Ну что, чай будете пить?
Эрика и Мосс осушили чашки и поставили их на блюдца.
– Вы согласитесь прийти в морг и официально опознать Томаса? – спросила Эрика.
– Что? Расчлененного?
– Да. Так положено.
– Ну, раз положено, – протянула Мариэтта.
– Спасибо. И возможно, у нас возникнут еще вопросы.
– В самом деле? Какого ответа вы от меня ждете? Если есть вопросы – задавайте!
Из занавешенного тюлем окна кухни Мариэтта смотрела, как Эрика и Мосс идут по парковке, где по-прежнему топталась компания юнцов. Те, дымя сигаретами, наблюдали, как полицейские садятся в машину. Хоть они и приехали в обычном автомобиле и обе были в штатском, эти ребята сразу их раскусили: полицию они чуяли за версту. Когда автомобиль с полицейскими укатил, Мариэтта прошла в коридор, где стоял домашний телефон.
