Роберт Льюис Стивенсон
Остров Сокровищ. Перевод Алексея Козлова
Глава 5
Конец Слепца
Мое любопытство, в некотором смысле, было сильнее страха, потому что я не мог оставаться под мостом, и быстро выскочил из низины, откуда, из-за кустов, я мог наблюдать за дорогой прямо перед нашей дверью. Едва я успел укрыться, когда мои враги начали прибывать, семь или восемь из них бежали тяжело гремя башмаками по дороге, а человек с фонарем нёсся в нескольких шагах впереди. Три человека бежали вместе, рука об руку; и я увидел, даже сквозь туман, что средний человек этого трио был слепым нищим. В следующий момент его голос продемонстрировал мне, что я прав.
– Ломай дверь! – крикнул он. -Да, да, сэр! – ответили два или три голоса разом. И тут они разом бросились к двери «Адмирала Бенбоу», вслед за фонарщиком. Затем я увидел, как они замолчали, склонились друг к другу и стали шушукаться. Видно было их удивление, когда они увидели открытую дверь. Но пауза была короткой, потому что слепой снова стал выкрикивать свои приказы. Его голос звучал громче и громче, словно он горел от рвения и ярости. -Внутрь! Внутрь! – крикнул он, проклиная их за задержку. Четыре или пять из них ворвались в дом сразу, дое остались на дороге с грозным нищим. Последовала пауза, затем крик удивления, а затем голос, кричавший из дома: «Билл мертв»
–Обыщите его, подлые бездельники, а остальные наверх и найдите сундук! – воскликнул он. Я слышал, как их ноги стучали по нашей старой лестнице, так что дом, должно быть, содрогнулся от грохота их башмаков. Сразу после этого послышались новые звуки изумления, окно комнаты капитана было открыто с хлопком и звоном разбитого стекла, и человек по пояс высунулся на лунный свет и крикнул нищему, стоявшему на дороге прямо под ним:
– Пью! – воскликнул он, – Кто-то был здесь перед нами!
В это мгновение кто-то наверху с грохотом перевернул сундук -Что там?» – проревел Пью, – Там есть деньги?
– Будь прокляты твои деньги – заорал Слепец, – Я имею в виду бумаги Флинта? – воскликнул он.
– Я не вижу никаких бумаг! – ответил голос.
– Эй, ты внизу, посмотри на Билле? – снова воскликнул Слепой. При этом другой человек, вероятно, тот, кто остался внизу, чтобы обыскать тело капитана, подошел к двери гостиницы.
– Билл уже обыскан, – сказал он, – Ничего у него нет!
– Это люди из гостиницы! – крикнул бродяга.
– Вырви мои глаза! – воскликнул Слепой, – Пью, это тот щенок!
– Не теряйте времени – Я пробовал! Они заперли дверь! Ребята, разойдитесь и найдите мне их!
– Они оставили свою свечу здесь! – сказал человек из окна. -Разойдитесь и найдите их! Обыщите весь дом! – повторил Пью, лупя палкой по дороге.
Затем последовал час великих испытаний для всей нашей старой гостиницы, тяжелый топот, шаги, стучащие туда и сюда, перевернутая мебель, вывороченные двери —в доме стоял такой грохот, что, казалось, ему отзывались скалы и холмы, пока наконец люди не стали выходить один за другим на дорогу, заявляя, что нас нигде не найти. И тот же свист, который потревожил мою мать и меня над деньгами мертвого капитана, еще раз отчетливо прозвучал в ночи, повторившись на сей раз дважды. Я думал, что это труба слепого, так сказать, сигнал своей команде к нападению, но тут я обнаружил, что сигнал идёт от склона, за которым была деревушка, как сигнал предупреждающий пиратов о близкой опасности.
– Это Дирк, – сказал один, – Сигнал подан дважды! Товарищи! Нам нужно бежать!
– Бадж, идиот! – воскликнула Пью, – Дирк всегда был дурак и трус! Не слушайте его! Они должны быть где-то рядом; они не могут быть далеко! У вас руки или что? Откуда они у вас растут? Разделитесь и ищите этих собак!
– О, бедная моя душа! – воскликнул Слепец, – О, если бы у меня были глаза! Этот призыв, казалось, дал какой-то эффект, потому что двое из парней стали рыться здесь и там дров и потом разбрелись среди деревьев по холму, но, без преувеличения говоря, делали это в пол-глаза, готовые убежать каждую минуту, когда другие стояли посреди дороги, не зная, что им делать.
– Идиоты! В ваши руки плывут тысячи, а вы мнётесь, как идиоты! Вы были бы богаты, как короли, если бы нашли его, и вы знаете, что он здесь, и стоите на месте! Никто из вас не осмеливался встречаться с Биллом, а я сделал это – слепой! Из-за вас я потеряю всё! Я должен теперь быть нищим, ползающим в грязи ничтожеством, клянчащим ром, когда я мог бы кататься в карете! Если бы в вас было хоть что-то человеческое, вы бы их поймали.
– Пью, рассуди, дублоны-то у нас!» – проворчал один.
– Возможно, они спрятали бесценную вещь – сказал другой.
– Возьмите кружки с Георгом, Пью, и не сходи с ума! А вы шныряйте!
Это только подлило масла в огонь. При этих выкриках гнев Пью поднялся до таких высот, что, наконец, его ярость выплеснулась наружу и он стал наносить дикие удары направо и налево, в результате чего его палка благословила некоторых из пиратов довольно сильно.
Они, в свою очередь, проклинали слепого злодея, ужасно угрожали ему и тщетно пытались поймать летающую палку и вырвать ее из его рук.
Эта ссора была спасением нас, потому что, пока она бушевала, с вершины холма со стороне деревушки раздался еще один звук – топот скачущих лошадей. Почти в то же мгновение из-под изгороди кто-то выстрелил из пистолета и все увидели вспышку. И это было, очевидно, последним сигналом опасности, потому что пираты сразу же повернулись и стали разбегаться во все стороны, один побежал в сторону моря вдоль бухты, один дунул через холм и кусты, так что через полминуты не было признака, что тут вообще кто-то был, кроме Пью. Его бросили, из-за паники или из мести за его жестокие слова и удары, я не знаю, одно верно, он один остался, исступлённо прыгая вверх и вниз, бешено стуча палкой по дороге и призывая помощь своих неверных товарищей. Наконец он окончательно потерял ориентацию, В несколько шагов проскакал мимо меня и устремился по направлению в деревушке, жалобно голося:
– Джонни, Черный Пёс, Дирк! (Он выкрикивал и другие имена, как будто читал святцы в церкви) Вы же не оставите старого Пью, братцы, родненькие, вы же не покинете старину Пью!?
В этот момент шум лошадей уже слышался на подъеме холма, и четыре или пять всадников показались на вершине холма, озарённые ярким лунным светом. Они пронеслись полным ходом по склону.
Тут Пью понял свою катастрофическую ошибку, повернулся на каблуках и с птичьим криком побежал прямо к канаве, в которую недолго думая и свалился. Но через секунду он снова вскочил на ноги и сделал еще один рывок, и совершенно сбитый с толку, куда бежать, оказался прямо под брюхом ближайшей лошади.
Всадник попытался предотвратить наезд, но тщетно. Пью рухнул на землю с отчаянным птичьим криком, который вознёсся до самой глубины безжалостных ночных небес; и четыре копыта растоптали, смяли, отбросили его прочь и пролетели мимо. Он упал на бок, затем медленно перевернулся навзничь и замер.
Я вскочил на ноги и истошно окликнул всадников. Как бы то ни было, перепуганные этим ужасным происшествием, они тотчас же спешились и я узнал их. Один, скакавший сзади, оказался тем самым парнем, который гнал из деревни к доктору Ливси; остальные были налоговыми инспекторами, с которыми он повстречался в пути, и которых догадался прихватить себе на помощь. Некоторые известия о шхуне в Китовой Дыре ещё ранее доходили до таможенного инспектора Данса, и он направился в ту ночь к нашей гостинице, чему моя мать и я были обязаны нашим неожиданным спасением от смерти.
Пью был мертв. Он был мертвее камня на дороге. Что касается моей матери, то когда мы отвезли ее в деревню, немного холодной воды и соли вскоре вернули ее к жизни. Несмотря на весь перенесённый ею ужас, она не переставала сожалеть о потере части причитающихся нам денег. Тем временем налоговый инспектор скакал так быстро, как только мог, в Китову Дыру; но его люди должны были спешиться и спускаться вниз по холму, ведя и иногда поддерживая своих лошадей и постоянно опасаясь засады, так что не удивительно, что, когда они добрались до Дыры, шлюп уже ушел, хотя по всей видимости был все еще близко. Данс окликнул находившихся на судне. Бодрый голос из темноты ответил советом держаться подальше от лунного света, если окто не желает получить гарантированную порцию самого отборного йоркширского свинца, какой ещё есть на свете. И в то же мгновение пуля просвистела у его руки. Вскоре после этого корабль превратился в точку и исчез. Мистер Данс стоял там, как он позднее выразился, «как рыба, вынутая из воды», и все, что он мог сделать, это отправить человека в B -, дабы был выслан одномачтовик для преследования шустрых контрабандистов.
– И это, – сказал он, – Лучше, чем ничего! Они убрались восвояси! Таков конец! Всего лишь! – добавил он, – Но я рад, что наконец прошёлся по любимым мозолям мастера Пью!
К этому времени он уже слышал мою историю. Я вернулся с ним к «Адмиралу Бенбоу», и вы не можете представить себе, в каком состоянии предстал перед нами наш дом: даже часы были сброшены и раздавлены этими парнями в их яростной охоте за мной и моей мамой; и хотя почти ничего на самом деле не было украдено, кроме капитанского денежного мешка и мелких серебряных монет с конторки, я сразу понял, что мы разорены в в пух и прах. С этим не мог сделать ничего даже великий мистер Данс.
– Они взяли деньги, вы говорите? Ну, тогда, Хокинс, в чём причина? Они искали что-то, кроме денег? – спросил он.
– Нет, сэр, – ответил я, – я думаю, они искали не деньги… На самом деле, сэр, я полагаю, они искали предмет, который лежит у меня в нагрудном кармане и, честно говоря, я хотел бы найти для него более безопасное место!
– Конечно, мальчик! Совершенно верно! – сказал он, – дай его мне, если хочешь!
– Я думаю, что, возможно, будет доктор Ливси, – начал я.
– Совершенно верно, – прервал он меня очень весело, – совершенно верно – джентльмен и магистрат. И теперь, когда я думаю об этом, я мог бы сам съездить туда и сообщить ему или сквайру. Мастер Пью мертв, обойдёмся на сей раз без соболезнований, не о чем сожалеть об этом, но он мертв, понимаете, и люди будут разбираться, не виновник ли всего таможенный инспектор его величества. Слушай, Хокинс, если у тебя появится желание, я отвезу тебя!
Я сердечно поблагодарил его за это лестное предложение, и мы вернулись в деревню, где были уже готовые к выезду лошади. К тому времени, как я рассказал матери о цели моей поездки, все уже были в седле.
– Доггер, – заметил мистер Данс, – у тебя хорошая лошадь, посади этого малыша за собой!
Как только я уселся, держась за пояс Доггера, ведущий дал команду, и кампания прыгающей иноходью затрусила по дороге к дому доктора Ливси.
Глава 6
Документы Капитана
Мы понеслись во весь опор, и остановились у дверей дома доктора Ливси. В доме было темно. Господин Данс посоветовал мне спрыгнуть с лошади и постучать в дверь, и Доггер подставил стремена, дабы легче было спуститься на землю. Служанка почти сразу открыла дверь.
– Дома ли доктор Ливси? – спросил я.
– Нет, – сказала она, – он вернулся домой днем, но пошел в зал, чтобы пообедать и провести вечер с сквайром.
– Итак, мы едем к ним, ребята, – сказал мистер Данс.
На сей раз расстояние было коротким, и я не садился в седло, а побежал, уцепившись за стремя, рядом с лошадью Доггера к воротам ложи и дальше вверх по длинной, безлистной лунной аллее, упиравшейся в большое белое здание усадьбы, с двух сторон окружённое старыми садами. Здесь мистер Данс спешился и, взял меня с собой, одним словом. был принят в дом. Слуга привел нас коридором по матовому ковру и показал нам вход в большую библиотеку, всю заставленную книжными шкафами с бюстами на верху. Здесь-то и сидели сквайр и доктор Ливси, с трубками в руках, по обе стороны жаркого горевшего очага. Я никогда не видел сквайра так близко. Он был высоким мужчиной более шести футов роста с широкими плечами. На его крупной шее сидело широкое, одутловатое грубо сработанное лицо, покрасневшее и задублёное в долгих и нелёгких походах. Брови его были очень черными и подвижными, и это придавало ему вид, нет, не плохой, как вы бы наверно сказали, но скорее резкий и высокомерный.
– Входите, мистер Данс! – возгласил он очень величественно и снисходительно.
– Добрый вечер, Данс! – кивнул доктор, – И тебе, друг Джим, добрый вечер! Каким благословенным ветром занесло вас сюда?
Таможенный инспектор вытянулся по швам и отрапортовал свою историю как заученный наизусть урок, и вам следовало бы видеть, как эти двое джентльменов, наклонились вперед и постоянно оборачиваясь друг на друга от любопытства даже забыли о своих трубках. Когда они услышали о том, как моя мать вернулась в гостиницу, доктор Ливси с довольным видом ударил себя по ляжке, а сквайр закричал «Браво!» И при этом сломал свою длинную трубку о решетку. Впрочем, ещё задолго до этого мистер Трелони (как ты помнишь, таково было имя сквайра) встал со своего места и шагал по комнате, и доктор, как бы для того, чтобы лучше слышать, снял с себя парик и сидел в кресле, выглядя очень странно, с его собственной коротко остриженной черной шевелюрой. Наконец мистер Данс закончил рассказ.
– Мистер. Данс, – сказал наконец сквайр, – вы очень благородный человек. А что касается наезда на этого черного, зверского злоумышленника, я считаю это актом несомненной добродетели, сэр, подобного тому, как мы давим тараканов. Что спорить, этот парень, Хокинс – козырь, а не парень! Хокинс, не позвонишь ли ты в этот колокольчик? Мистер Данс должен-таки испить свою кружечку эля.
– И вот, Джим, – сказал доктор, – у вас теперь есть то, что им нужно до зарезу, не так ли?
– Точно так, сэр, – сказал я и подал ему пакет с бумагами. Врач осмотрел пакет с такой осторожностью, как будто у него были острые зубы, и кажется, даже испытывал намерение открыть его; но вместо этого он сдержался и тихо положил его в карман пальто.
– Сквайр, – сказал он, – когда у Данса закончится эль, он, конечно, должен будет вернуться на службу у его величества. Я хочу удержать Джима Хокинса здесь, чтобы он остался ночевать в моем доме, и, с вашего позволения, я предлагаю, чтобы был подан холодный пирог, и Джим поддержал нашу компанию.
– Ещё бы, Ливси», – сказал сквайр, – Хокинс заслужил больше, чем холодный пирог.
Итак, большой пирог с голубями был торжественно и поставлен на стол, и я устроил себе роскошный ужин. Я был голоден, как ястреб, в то время как мистер Данс после новых похвал, наконец, удалился.
– Ох, и, сквайр! – сказал доктор.
– Ох, и доктор! – сказал сквайр на одном дыхании.
– По одному, по одному! – смеялся доктор Ливси, – Одним словом… Вы слышали об этом Флинте, я полагаю?
– Слышал о нем! – воскликнул сквайр, – Слышал о нем, говорите вы! Он был кровожадным пиратом, который плавал. Черная Борода младенец рядом с Флинтом. Испанцы настолько страшились его его, что, говорю вам как на духу, сэр, я иногда гордился, что он англичанин. Я видел навершья его парусов близ Тринидада, и наш трусливый капитан корабля, на котором я отплыл, вернулся, сэр, в Порт-оф-Спейн.
– Ладно, я слышал о нем и здесь, в Англии, – сказал доктор, – Но дело в том, были ли у него деньги?
– Деньги? – воскликнул сквайр, – Вы слышали эту историю? Кем были бы эти злодеи без денег? И о чём они пекутся, кроме денег? Для чего они рискуют своим шакальём, как не для денег?
– Это мы скоро узнаем, – ответил доктор, – Но вы так комично горячитесь и буяните, что слова не даёте вставить. А я хочу знать следующее: предположим, что у меня в кармане есть ключ к тому, где Флинт зарыл свое сокровище. Так вот, велики ли эти сокровища?
– Велики! Ой как велики! – воскликнул сквайр, и похоже, был близок к тому, чтобы широко развести руки, показывая размер пиратских сокровищ, – Это будет равносильно вот чему: представьте, что у нас есть ключ, о котором вы говорите! Если это на самом деле так, я сразу открываю свой кошелёк и на свои деньги выстрою корабль в доке Бристоля и вместе с вами и Хокинсом отправлюсь на поиски этого сокровища, даже если искать его придётся целый год.
– Хорошо! – сказал доктор, – Итак, если Джим согласен, мы откроем пакет!
И он положил его перед ним на стол. Пакет со всех сторон был зашит нитками, и доктор должен был вытащить ящик с инструментами, чтобы разрезать швы медицинскими ножницами. В нем было две вещи – амбарная книга и запечатанная бумага.
– Прежде всего, мы посмотрим книгу! – заметил доктор.
Сквайр и я, мы оба заглядывали через его плечо, когда он открыл книгу, потому что доктор Ливси любезно позвал меня, чтобы я вышел из-за стола, за которым я ел, чтобы насладиться видом раскрытой тайны. На первой странице были только кривые почеркушки, какие человек с ручкой в руке мог сделать из праздности или для практики. Одна из этих каракуль из них была такой же, как и татуировка, «Билли Бонс – Счастливого Пути!», здесь был «г-н Б.. Бонс, штурман», «Хватит рому!», «У. Палм Кей, он получил всё!», и некоторые другие обрывки, в основном одиночные слова и непонятные рисунки. Я не мог не спросить, кто это, тот, кто «получил это», и что это было —то, что он получил. Не финку ли в спину случайно?.
– Там мало пояснений, – сказал доктор Ливси, когда проходил мимо.
Следующие десять или двенадцать страниц были заполнены любопытной серией записей. На одном конце строки была дата, а с другой – сумма денег, как в обычных бухгалтерских книгах, но вместо пояснительной записки было только различное количество крестов между ними. 12 июня 1745 года, например, сумма в семьдесят фунтов появилась в сопровождении ничем не объяснённых шести крестов. В некоторых случаях, конечно, по какой-то причине добавлялось название места, как «Подле Каракаса» или просто запись широты и долготы, в духе «62o 17 ’20», 19o 2» 40».
Записи охватывали почти двадцать лет жизни капитана, указанные в строках суммы с течением времени быстро росли, и иногда заканчивались сальдо после пяти или шести неправильных и зачёркнутых дополнений.
– Я ничего не понимаю в этой абракадабре! – сказал доктор Ливси.
В конце же этих арифметических метрик, словно по просьбе доктора Ливси были добавлены три слова: «Бонс, его доля».
Эти добавления объяснили мистеру Ливси почти всё.
– Дело так же ясно, как божий день! – крикнул сквайр, – Это учетные записи чёрных делишек этих проходимцев. Кресты обозначают имена кораблей или городов, которые они затопили или разграбили. Суммы – это доля этого негодяя в общем деле, и там, где он боялся двусмысленности, вы видите, он добавил что-то более прозрачное. «Подле Каракаса», теперь вы видите, что какой-то несчастный корабль пристал к этому берегу. Да поможет господь Бог бедным душам, которых прекрасно пристроили – под коралловые рифы.
– Верно! – сказал доктор, – Учитесь! Вот, что значит быть настоящим путешественником. Правильно! По мере того, как он повышался по службе, сумма увеличивалась кратно. В книжке больше ничего не было, зза исключением нескольких ориентиров и мест, отмеченных на пустых листах и таблицы для перевода французских, английских и испанских денег в звонкую валюту.
– Какой рачительный тип! – закричал доктор, – Видите ли, он не желает быть обманутым!
– А теперь, – сказал сквайр, – Посмотрим, что у нас на десерт!
Бумага была запечатана в нескольких местах с помощью печати, сделанной наперстком, это был тот самый наперсток, который я нашел в кармане капитана. Доктор осторожно сломал печать, конверт открылся и из него выпала карта какого-то острова с широтой и долготой, морскими глубинами в бухтах, названиями холмов и заливов, и множеством тех мелких деталей, какие могут понадобиться, чтобы доставить судно в безопасную и удобную гавань. Остров было около девяти миль в длину и пять в поперечнике, как вы могли бы видеть, своим видом напоминал толстого дракона, стоявшего на задних лапах. Он имел две прекрасные гавани на суше и холм в центральной части с надписью «Подзорная Труба». Было несколько добавлений, сделанных явно позднее, и, прежде всего, три креста красными чернилами – два в северной части острова, один на юго-западе – и рядом с этим последним, в тех же красных чернилах, но очень мелким и очень изящным почерком, очень отличным от подписей капитана, было написано:
«Здесь Все сокровища».
На обратной стороне та же рука написала дополнительную информацию:
«Высокое дерево, плечо подзорной Трубы, с N. N.N.E. Скелетный остров E.S.E. и Э. Десять футов. Серебряные слитки находятся в северном захоронении; можно найти по направлению восточного пригорка, десять саженей к югу от Черной Скалы с лицом на неё. оружие легко обнаруживаются на песчаном холме, С. Оконечности северного берега, направить к В. и четверть румба к С..»
Вот и всё. Короче говоря, я ничего не понял в этих записях, хотя сквайр и доктор Ливси пришли от них в полный восторг.
– Ливси, – сказал сквайр, – Если нам повезёт, вы сразу же можете отказаться от своей грошовой практики. Зачем она вам нужна, если ваши карманы отваливаются от золотых? Завтра я отбываю в Бристоль. Через три недели – три недели! – нет, две недели – нет, через десять дней – у нас будет лучший корабль, сэр, и самая отборная команда в Англии. Хокинс будет юнгой! Хокинс, ты будешь великим юнгой. Вы, Ливси, станете судовым врачом! Я – адмирал. Мы возьмем Редрута, Джойса и Хантера. Вместе с нами помчатся благоприятные ветры. Мы быстро будем там, легко найдём и добудем сокровища! У нас будут деньги, будут золотые чтобы есть, кутить, бросаться ими или даже утонуть в них!
– Трелони, – сказал доктор, – я поеду с вами, и я заслужу ваше доверие! Есть только один человек, которого я боюсь.
– И кто это? – воскликнул сквайр, – Назовите этого пса, сэр! -Вы! ответил доктор, – Потому что вы не умеете держать язык за зубами. Мы не единственные, кто знает про эти бумаги. Эти ребята, которые разгромили сегодня гостиницу – смелые, отчаянные парни, наверняка, и остальные, которые остались на борту этого парусника, и, более того, я, смею предположить, и многие другие – все они, толстые и тонкие, мечтают захватить эти сокровища. Мы никогда не должны ходить поодиночке, пока не доберемся до моря. Мы с Джимом останемся здесь, вы вместе с Джойсом и Хантером отправитесь в Бристоль. И никогда и нигде никто из вас не должен проронить ни слова о том, что мы нашли!
– Ливси, – ответил сквайр, – вы всегда оказываетесь правы! Я буду молчать, как могила!
