Роби Ашаров
Людские тропы: сборник рассказов

Полная версия

– УКОР -

Он проверял у него паспорт. Перелистывая, внимательно рассматривал молодого парня. -А где диплом об окончании училища? И где работал, трудовая мне нужна. Молодой человек подал диплом, затем трудовую книжку. -Значит работал на Аму -Дарье? Это хорошо. У меня почти все землесощики с твоих краёв. Неплохо работают…Я тебя беру только с командой отремонтируешь сам буксировочный катер и на нем будешь работать. Лады? Пока у меня нет ремонтной бригады. В дальнейшем все наладится и всё будет. Ну устраивайся, пошевеливайся, а то дело уже к концу рабочего дня. -Хорошо, только с регистрацией я не знаю, как мне быть? -Значить так, пойдёшь в поселок, найдёшь коменданта, дашь ему паспорт. Устроит тебя в общежитие, зарегистрирует, завтра на работу. Общежитие брандвахта, двухэтажное плавучее судно, было пришвартовано недалеко от погрузочного причала. Две другие брандвахты стояли пришвартованные в ковше затона у ремонтных стапелей. На брандвахте было шумно, где то играла музыка, работал телевизор. Кто то играл на гитаре, он походил на улей. Ему было не впервой жить в такой обстановки. И он быстро вошёл в колею рабочей жизни так как он к этому привык. Да и контингент жильцов был разнообразный, в основном все приезжие, которые приняли Российское гражданство. И которые были когда то гастарбайтерами. Многие остались, обзавелись семьями, живут в поселке. Некоторые в этом плавучем общежитии живут несколько лет. Как бы то не было, он нашёл тот свой мир в котором ему приходилось быть. Дали ему каюту возле лестнице. Где слышались шаги каждого жильца поднимающего на второй этаж. Но это его не смущало. Быстро познакомился с жильцами, нашёл друзей. Таких буксирных катеров было три. Они перетаскивали земснаряды на другие участки речного плёса. Чтобы углубить форватет реки. Через неделю он с мотористом перебрал 150 сильный двигатель. Заменили всю поршневую дизеля, отрегулировали зазоры клапанов и подачу топлива. Покрасили и привели в порядок судно. Провели ходовые испытания в затоне. Получив план приказ, вышли в первый рейс. Так начались рабочие его дни и будни. Работа для него была привычной.

команды земснарядов и катеров, для него была той родной средой. И он после буксировки земснаряда, не очень торопился идти в затон. В посёлок он старался не ходить, из-за боязни встречи с полицией. Хотя документы, регистрация и разрешение на работу были у него в порядке. Но инстинкт страха, у него сохранялся перед право хранительными органами. Посёлок был современного стиля, с четырех этажными домами и котэджами. Магазины и быт комбинат функционировали на среднем уровне нашей бытовой, привычной жизни. Рядом с путейским управлением бассейна реки, стоял огромный дворец культуры. Который мог позавидовать любой город. Это была гордость посёлка, который тянулся на целый километр до самого затона. Недалеко от пристани ближе к бродвахте, стояли вагончики, находились: деспечерская, склады, узел связи и ремонтные цеха. Деспечерская и узел связи работали круглосуточно. Среди всех работающих на узле связи, женского персонала, выделялась девушка. Она своей внешностью покорила многие мужские сердца. Не было ни одного дня, что бы она не слышало в свой адрес комплементы. Мужской пол, завидев её не скупился на красноречия. И девичье сердце прыгало от счастья. И от поклонников у неё не было отбоя. Но ей они были безразличны. Кроме новенького, молодого капитана. Он был всегда опрятно одет, весёлый и жизнерадостный. Она иногда украдкой смотрела на него с окна вагончика, где был коммутаторный узел связи. Когда приходил его буксировочный катер под № 225. Как молоденький капитан, слегка наклонному трапу спускался на пирс отбивая чечётку. Он широко улыбался глядя на своего моториста. В деспечерской он отчитывался, затем шёл в общежитие. Там он чувствовал себя в своей тарелке. Эта была его жизнь, простые люди, с которыми можно: поговорить, посмеяться, пошутить. Порой, можно было устроить, какую ни будь вечеринку. И очень редко он ходил на дискотеку, в дворец культуры. Только однажды в один из знаменательных дней. Молодого капитана- механика торжественно наградили почётной грамотой и денежной премией в один из августовских дней. И он остался после концерта на дискотеке. Стоял со своими товарищами возле буфетной стойки танцевального зала. Объявили дамский танец. Капитан не заметил как к нему подошла красивая связистка, о которой он наслышался от своих друзей. Взяла его за руку и без церемонно повела в середку зала к танцующим. Выбор пал на него и весь вечер танцевала с ним. Она не могла представить и даже была удивлена его познанием танцев. Все танцы, она отказывала своим поклониками и они отходили удручённые и оконфуженные. Всем стало ясно, кому должно принадлежать её сердце. Этот вечер и все последующие дни им было хорошо вдвоём. Он провожал её до квартиры, где жила с мамой и бабушкой. Лишнего она не позволяла ему, просто говорили о чём угодно, и им было весело. Однажды она спросила у него.– А что ты такое совершил, что тебе дали премию и почётную грамоту? Но молодой человек был скромным, возможно в человеке это самое прекрасное качество. – Наверное за неплохую работу. И капитан буксировщика не рассказал, как сорвало с якорей земснаряд и несло его к гидросооружениям. Где мог разбиться и наделать столько бед, что обошлось в сотни миллионов рублей. Он не раздумывая, на своём буксире с трудом нагнал земснаряд. И уже в несколько десятков метров от гидроузла, взял на буксир земснаряд и притащил его в затон. Об этом он никогда никому не говорил. Только команда земснарядов о нём говорили, как о спасителе. Её чувства к нему проявлялись всё больше и больше. Она с нетерпением ждала его с рейса. А он уже старался быстрее выполнить план приказ. И прибыть на пристань вовремя. Они теперь подолгу стояли возле её дома под деревьями и целовались. И для них как у всех молодых быстро приходило утро. Не спешил идти на брандвахту, не хотелось разлучаться. Подруги ей говорили о других парнях, и предлагали лучшие кандидатуры. -Клава ты только посмотри, сколько богатых холостых парней, а ты избрала какого то гастарбайтера. -Нет, нет отвечала она. Вам всем подавайте миллионера. А вы разве заметили его когда ни будь выпившим? И сама же ответила. -Нет. Вот, то, то и оно. С ним интересно, даже просто так поговорить. А во вторых, какое ваше дело? Может мне хочется, что бы он бегал за мной как преданная собачка. Все ваши парни знают как бы залить своё горло. Я бы с ними закрутила бы какой ни будь роман. Но они легко укрощаются. А вот попробуйте укротить южанина! Да с его темпераментом, вы девчата, получите такое наслаждение и власть над мужиком. Что впору вей с него веревки. Он у вас будет ручным и делайте, ну что угодно. А у нашей молодёжи нет никакой перспективности. Все вы останетесь, до глубокой старости в этом посёлке. А мне не интересно, мне хочется большого простора города, развлечений, и веселья. -Значит ты с ними играешься, как с мальчишками, сказала её подруга Люся. -Надо же иметь кого та до удобного случая. А там глядишь какой ни будь аллегарх подвернется. Послышалось, -Ну ты Клавка и даёшь, девичий смех стоял в вагончике какое то время. Затем снова голос Люси. -Клава и не жалко тебе бросать его будет? -А что ты и правда думала, что у нас с ним всё серьёзна? Да? Ты кнопка будешь гнить в этом посёлке всю жизнь. И куковать до тех пор, пока какой ни будь строитель или вот такой гастарбайтер-капитан не обратит на тебя внимания. И снова смех, теперь уже смеялись над Люсей. Капитан-мехагик продолжал встречаться с Клавой, старался быть перед ней чист в любви. Он иногда исполнял её маленькие прихоти. Старался прибыть с рейса во время, что бы не опоздать на свидание и встретится с ней. Порой оправдывался перед ней если вовремя не придёт на встречу. Но вот в конце сентября с города прибыл молодой экономист. Клава сразу узнала о нём и подметила его. Она не могла упускать такого случая. Это был её шанс. Девушка стала встречаться с двумя молодыми людьми. В этом она была настолько изворотлива,. что ей могли позавидовать многие девчата посёлка. Молодые люди не о чём не догадывались. Капитан буксировщика № 225,не замечал никаких перемен девушке к нему. Но встречи стали реже. Порой он встречал на дежурстве Люсю. Девушку с двумя косичками и лицо в веснушках. И когда капитан спрашивал у неё о Клаве, она скромно отвечала, -Я её подменяю. -И что то ты часто её подменяешь! Ну забегу по позже после рейса. В конце октября все земснаряды снимались с фарватера, где они углубляли русло реки. Их ставили в затон на зимний отстой. Проводили капитальные ремонты всех механизмов, на следующую навигации. Работы было много, порой приходилось буксировать земснаряд по несколько дней. И связь была только по рации. Однажды прибыв с рейса, капитан снова не застал на работе Клаву. Его встретила Люся с теплой дружеской улыбкой. Распущенные рыжие волосы предавали ей ту женскую привлекательность, что капитан буксира обомлел, нерешительно спросил. Клава…опять отдыхает и ты…как всегда за неё? -Нет…,девушка какое то время молчала, затем тяжело вздохнула и серьёзна ответила -Улетела Клавка. Она больше не могла врать этому парню. -Как улетела, куда улетела? удивлённо спрашивал он. -Так взяла и улетела. Люся была честной девушкой, любила свою подругу. И глядя на черноволосого молодого человека, которого стало жалко, ответила. -Хотела тебе раньше сказать, но никак не могла осмелится. На лице молодого человека отразилась печаль, но он старался не подать вида. И что бы она не заметила, спросил как бы между прочим. -Придёшь сегодня на дискотеку? -Я не могу танцевать. Стеснительно ответила она. -Вообще не можешь? -Ну как вообще, современные не могу. -А я то думал…,а какие можешь? -Могу вальс, могу танго, румба. -О…о, это редко кто может. Время быстро летит, особенно когда есть перемены в жизни. Клава нашла свою нишу. Так устроен человек, чем выше ступень социального развития, тем больше общечеловеческих этических норм и требований. Клаве быстро надоела городская суета. И они с мужем прилетели в посёлок. Она хотела увидеть подруг и хоть на время окунуться в поселковый коловорот жизни. Ей хотелось видеть своих родных и близких, и простых тружеников которых ей не хватало. В этот праздничный весенний день, она с мужем пришли во дворец культуры на дискотеку. На Клаву никто не обратил внимания. Все взоры были прикованы к танцующей паре, которых она сразу узнала. Глядя на плавно вращающую пару, у неё в груди что то сжалось и эта терзающая душу тоска не отпускала её. Под великолепную музыку вальса, пара вальсировала так красиво и монолитно, что никто из молодёжи не посмел войти и танцевать рядом с ними. Все зачарованно смотрели на капитана буксира № 225 и девушку с распущенными рыжими волосами. Скромному, розовому платью придавал ей блеск её пленительная улыбка. А веснушки дополняли Люсе, шик женской особенности. Они кружились, то в одну сторону, то в другую. Движения их были плавными, свободными. В эту минуту все в душе завидовали и были влюблены в эту пару, смотрели не отрываясь на них. Пара на секунду приостановилась, отойдя друг от друга под музыку такту вальса, ритмично стали отбивать чечётку. Движения их были синхронными, чередуя ударами каблуков. Пластика их движений у них так были отшлифованы, что каждого в зале охватывал фонтан фантазий. Они находились в мыслях с танцующей парой. И мысли зависти не покидали находящих в зале. Да это был такой танец, что многие были загипнотизированы дробью чередующими стуками каблуков. Уже кончилась музыка, а пара всё выбивала чечётку, разносящее по всему залу. Даже бармен за своей стойкой, которого, ни чем нельзя было удивить, встал на стул, смотрел заворожено. Сблизившись друг, к другу, танцующие отбивая удары, ритмично шли к двери. И только у входа они в такт ритма остановились, тяжело дыша. Они не слышали, как им хлопают и кричат. Ещё, ещё, молодцы. Люся, увидела Клаву, красивая улыбка не сходила с её лица. Капитан –гастарбатер тоже увидел, но не был удивлён и на лице не было никакой реакции. Возможно он делал вид, но возможно он смерился с её обманом. А может нашёл свою настоящую любовь, чистую и честную. -Привет радостно крикнула Люся, с приездом, возвратилась, и радостно бросилась к ней. Подруги обнялись, расцеловались. В ответ Клава вторила, отвечая ей. -Да, да привет, ой… вот познакомься, это мой муж. И она показала на долговязого молодого человека. Ну а вы как тут живете? -Неплохо ответила Люся улыбаясь уже окончательно отдышавшись. Зимой, а может быть и раньше свадьбу с ним сыграем. Выхожу за него замуж и она показала рукой на капитана буксира, которого Клава хорошо знала. Приезжай. Она пригласил так искренно, как может пригласить только в душе чистая и влюблённая девушка. Лицо Клавы мгновенно изменилось. Она какое то время смотрела своими большими глазами, то на Люсю, то на капитана Во взгляде её стояла серьёзная печаль и боль, а может вопрос. Но Люся и капитан не придали этому значения. Клава стояла, затем повернулась и выбежала на улицу. Люся посмотрела на двух молодых парней и следом выбежала за ней. Она нашла Клаву за углом здании дворца. Люся подходя к ней определила по её вздрагивающим плечам, что она плачет. Девушка стала успокаивать. -Не надо, ну перестань Клава, ведь ты умеешь взять себя в руки. Конечно, Люся догадалась, почему она плачет, только она знала, свою любовь она никогда не предаст. Вдали слышалась песня, как молоды мы были, как. -Ой Люська, какая я дура, через каждый всхлип говорила Клава, вытирая платочком слёзы, ,размазывая туш и макияж. Какая я дура. Ох не прощу себя и она прильнула и обняла Люсю. -Я завидую тебе Люська, ой не могу. И у неё снова стали вздрагивать плечи.

– ЗАБЫТОЕ НАКАЗАНИЕ -

Он не знал сколько времени прошло, но чувствовал. что день был в разгаре. Губы потрескались и опухли, тело сжимало высыхающая шкура, в которую он был завернут. От температуры уменьшалась , слышалось её легкое потрескивание. Медленное сжимание тело становилось всё сильнее и сильнее. Трудно было дышать, невозможно было сделать полный вздох. Лежачий человек завернутый в шкуру, перевязанный веревкой до самых ушей, был заткнутый в рот кляпом, Боль пронзило всё его тело даже почувствовал всю острату боли по всему позвоночнику. Сильно зажмури л глаза, он чувствовал что ворона продолжает клевать глаз. Собрал все свои силы. которые возможно ещё у него сохранились, рванул всем своим телом. Получилось только слабое шевеление, от которого только птици отпрыгнули в сторону. Он был связан на совесть и положен так на землю,что не мог даже перекатится. Сидевшая на голове птица только подпрыгнула и снова стала топтаться. Смотрела на своих сородичей, которые побеспокоенные издавали своё карканье. Лежачий издал мычание от новой боли, которая утухла. И отдавалась где то там в глубине всего организма. А острая боль вонзилась в него. Она снова напомнила о себе только ещё сильнее. Казалось, от удара клюва птици отлетают части лица и головы. Ворона клевала и отрывала от глазнице красноватые кусочки которых она вытаскивала и перебирая клювом. Лежачий не чувствовал на её топтание по ему лицу. Даже не обращал внимания когда птица вонзала свои когти в его лицо. Вдруг птици разом взлетели, послышался топот кпыт. Обречённый не стал открывать глаза.Прискакавший подошёл к нему так близко, что лежачий чувствовал, что он рассматривает его. –Так…,сказал прискакав один из братьев, одного уже нет, эх зря ворон спугнул. Так бы и второго не было , что сегодня орлов нет, не пойму почему, и именно сегодня их нет, вслух расуждал прискакавший. Ну ничего, вечером посмотрим. Шаги удалились и стала удаляться дробь лошадиных копыт. Птици только и ждали когда никого не будет. Как по команде снова слетелись и приступили снова к своему пиршеству. И опять, возможно та самая ворона снова села опять ему на голову. И возможно она настраивалась на второй глаз. Он зажмурил глаз ожидая удара клювом. Уловил где то далеко, далеко плачь и лай шакал . Ему стало страшно ещё сильнее. Теперь понял смертник в каком положении он оказался и какая страшная участь его ожидает. Какой страшный этот старинный метод. Он находился в состоянии на невозможное спасение. Если не от птиц, то от зверей. Возможно прадеды степняки такими методом отучивали конокрадов. В мыслях он прощался с жизнью. И мысли быстро бежали в его памяти. Он не ставил в сравнении тот случай, когда зимой украл коней, плутал по степи двое суток. Отморозил уши, от которых остались одни огрызки. От чего и прозвали его карнаухим. Теперь ему пришлось удивляться со страху, наглости и смелости птиц. Они стали отклёвывать остатку мясо от шкуры. Одна даже села ему на голову он не в состоянии был её отогнать. Он был беспомощен,, так как был завернут и завязан в шкуру как кокон. Высыхающая шкура сжимала все тело и не давала ему даже шевельнуться. Был как в гипсе. Птица топталась на его голове. Мысли быстро бежали в его памяти, как бы раскаиваясь перед всевышним и перед смертью. В своём расскаивании он всё вспомнил до мелочей.

-Эй…, Коарнаух, ты что здесь делаешь, опять коня приглядел? Обратился один из наездников к чёрновомосовому мужику -Нет, просто люблю скачки, ведь они бывают один раз в год, ответил Карнаух.-Так я тебе и поверил, зря не придешь на наши скачки. Поди старая привычка не даёт покоя. Аль жеребца породистого высматриваешь. Ведь трудно тебе верить.-Ты что, я люблю честно покупать и продавать. А от породистого коня кто откажется. О…о...смотри вот эта лошадь. Этому коню нет цены, поверь мне сказал он и не обращая на знакомого внимания с блеском в глазах ,устремился к всаднику. Весь вид его говорил, что конь ему по нраву. И что он не остановится не перед чем, лишь бы потрогать коня и если можно сторговаться. И денег на эту лошадь он не пожалеет. Корнаух стал пробираться к ней, которая не стояла на месте. Прикусив узду лошадь слегка ржала, топчась на месте, показывая ещё молодые зубы. Повернув в его сторону голову, изогнув красивую шею, она приближалась к нему. Карнаух шел к лошади никого не замечал Схватил за стремя и жаром торопливо спросил у хозяина лошади.-Вася, сколько хочешь, а сколько продашь – Я тебе не Вася, а Гриша и не продаётся она. Отпусти узду Карнаух, старт скоро дадут.– Гриня, ты меня знаешь, я на твоего коня глаз положил. Купить хочу, уж больно он мне по нраву – В том то и дело ,что я тебя хорошо знаю; сказал хозяин лошади. Сказал тебе, не продаётся конь, и баста! И ты меня тоже знаешь, и меня, не стращай. Как бы тебе самому плохо не было. За старые грешки, напомню тебе старым методом . И узнаешь как отучают таких как ты! -Ты что шуток не понимаешь? сказал Карнаух и затаённой, и мстительной завистью посмотрел вслед удаляющему всаднику. Карнаух ел и всё удивлялся, почему, когда его поймали на месте преступления, его не били? Двое, здоровенных мужиков, когда выводил из конюшни коня. Того самого, на которого на скачках поло- жил глаз. Его силком скрутили и затащили в дом. Посадили за стол, где посередине лежал поднос с горой мясо, ещё тёплый. Карнаух услышал знакомый голос Гриши. –Ни как в гости к нам заглянул? Вот и хорошо. Сейчас тебя будем потчевать. Если не будешь есть, то придется силком вталкивать. Пришлось, есть мясо, которое было нежное и мягкое. Не знал он что годовалый бычок был зарезан и сваре до его прихода. Возможно, ждали его. И знали по всей округе, если пришёл Карнаух на скачки, то приглянувший конь будет похищен. И сегодня предчувствие Гриши не обмануло. Ели долго, не спеша, тарелка конокрада не пустовало. Ему часто подкладывали жирные куски мяса. От которого сильно хотелось пить. Он не отрываясь смотрел на касушки, что стояли рядом у трёх братьев. Его мучала жажда и любопытство, что с ним дальше будут делать. -Ты Карнаух ешь, ешь, ещё неизвестно когда тебе придется поесть такой свеженины, да так вдоволь. Конокрад с трудом проглатывал уже, казавшийся ему сухое мясо. И пережёвывая долго не мог проглотить. Мелькнула мысль, хотят, что бы обожрался и извела жажда. Да… сейчас бы пиалку чая, хоть один глаток. Хотя бы шурпы, которым отпиваются братья. Но они не замечали или делали вид что Карнаух хочет пить. Они все разом встали как по команде -Вставай Карнаух, пора и честь знать и так засиделись до первых петухов. Его вывели во двор. Светало. Петухи надрывно перекрикивались, оповещая о наступления утра. Карнаух услышал знакомое ржание своего коня. Не успел конокрад осмотреться, как его свалили на постеленную шкуру бычка и закатали до самых ушей Заткнули в рот кляп, шкуру перевязали. Получился как рулон похожий на кокон, только было открыто часть лица. От свежей разделанной шкуры исходил запах. На это он не обращал внимания. Его подняли сильные руки и положили на дно телеги. Которая быстро почти без шума покатила по дороге. Ехали долго. Уже различал спины братьев. Первые лучи солнца, ласкали степь. Телега остановилась, Гриша слез с неё и пошёл, куда то в сторону. Затем возвратился, у телеги исправил по маленькому нужду, сказал. – Нашёл место, куда его надо нести. Оно укрыто от постороних глаз, да и ложбинка есть, думаю не перекатится. Опять двое подхватили шкурный кокон и понесли через кусты и положили аккуратно завёрнутого конокрада на землю. Гриша проверил крепость перевязанных верёвок, сказал.-Вот Карнаух, так тебе будет спокойно, мы не берём грех на душу, только людям сделаем добро. И что бы такие как ты перевелись и не было повадно другим. Так наши деды и прадеды отучали цыган и других конокрадов воровать. Полежи здесь молчком, кричи, не кричи, никто тебя не услышат. Карнаух уже осознал на какую кару он подвергается. Кричать и орать он не в силе, только открывал и закрывал глаза, как бы прося моля смотрел на Гришу. Хорошо смазанная телега бесшумно укатила, оставив ему степную тишину начинающего дня.

Боль снова пронзила все тело. Птица вновь выклюнула из глазного углубления, кусочек. Через боль Карнаух чувствовал, как клюв вороны касается краёв глазниц и трёт лицевую кость. Как птица подчищает углубление и выпивает оставшуюся темноватую жидкость и сукровицу из уже зияющей глазнице. Ему казалось, что он проваливается в какую ту бездну от боли. Но эту страшную боль конокрад ощущал всем своим нутром и всем телом. Но не смотря на такое терпение он услышал топот копыт. Птици все разом вспорхнули и с карканьем улетели. Только остались мухи, которых было видимо, не видимо. Они облепили глазницу настолько, что глазного углубления нельзя было увидеть. Это чёрное пятно мух жужала и было всё в движении. Оно шевелилось, выпивая и подчищая глазницу. Слышал, как шаги остановились рядом с ним. Эти шаги не были похожи на того раньше прискакавшего. И уже не боясь открыл глаз. Перед ним стоял человек, возможно перегонщик скота. Он вытащил кляп изо рта обречённого. –Давно лежишь? спросил он, и немного подумав опять обратился к конокраду, когда они уехали? Конокрад стал облизывать губы ,которые были потресканы и опухшими. Он понял, что человек знает эти методы. Карнаух глубоко вздохнул и быстро ему ответил. Лишь бы этот человек не ускакал и не бросил его на гибель. И в этой ситуации если ему не помогут то он обречён на гибель и она в данный момент близка. – Лежу с самого утра, только один недавно проведал меня и ускакал. Не успел всё сказать, как человек вытащил нож, перерезал все верёвки, стал с трудом раскручивать слипшуюся от температуры сохшую шкуру. Приложил немало усилий, чтобы раскрутить этот рулон. Шкурный кокон так плохо подавался что страдаюший, оказывался лицом в земле. Травы втыкались в незащищённую пустую глазницу и причиняли ему такую боль, что он порой отключался. Особенно, когда в пустой глаз воткнулся сухой твердый стебель. Спаситель тяжело дышал, но продолжал раскручивать. Он торопился, ведь в любую минуту они могут прискакать. Этот рулон тяжело подавался и вот наконец последний слой. Спаситель тяжело дышит, спасенный лежит от онемения всего организма. Карнаух чувствует, как его поднял, и человек помог сделать несколько шагов. Быстро сел на лошадь, сказал -Если сможешь, исчезни из этого места, торопливо ускакал. Он обвел единственным глазом безлюдную степь и вдруг там далеко увидел силуэт лошади. Он пошел к ней затем все быстрее и быстрее и вот уже бежит. Лошадь тоже бежит к нему на встречу. Эта была его лошадь, Карнаух узнал её. Он приехал на ней красть у Гриши коня. Возможно она шла по следу своего хозяина и тоже увидела его. Счастье и радости не было придела для обоих. Карнаух радостно кричал её имя, слёзы радости текли ручьём, оставляя кроваво грязный след. Встретившись, лошадь стала обнюхивать косаясь губами его лица. Она как бы по свойски целовала и по лошадиному ласкалась. А конокрад плача гладил, прижимал, целовал голову. Слезы счастья все текли и текли на лошадиную голову. Возможно, в эти слезах отражалась вся прелесть жизни, которую он сегодня оценил. Но возможно это были слезы роскаивания. Через какое то время лошадь несла его с этого рокового для него места.

Много дней искали конокрада, что бы привести забытый приговор дедов в исполнение. Но поседевший одноглазый отлежался у своих родных и только через три года появился на горизонте трудовых деяний. Говорят, что он стал фермером и у него табун лошадей. Поставляет больницам и детским домам лечебный кумыс. Карнаух расскаившись встал на истинный путь, построил мечеть, разводит породистых скакунов. В родном селе о нем говорят, уважительно и каждую пятницу отмаливает свои грехи. Селяне за глаза теперь называют не Карнаух,а кто как. Кто адмирал Нэльсон,а кто Кутузов. А для него лучшего друга как его спаситель и конь нет . Пасутся в степи его кони они сытые и ухоженные. Много в степи хороших табунов и много в степи не разгаданных тайн, но степь всегда молчит. Только ковыль волнами ходит от маленького дуновения.

ТОСКА

Кобылица черная в белых пятнах, через несколько дней должна рожать. Она была спокойной и ласковой. Узнавало своих и чужих детей. Дети бегали игрались прятались за ней. Лошадь не реагировала на их визг и их бег вокруг неё. Только водила ушами уткнувшись в кормушку. Знала, эти маленькие человечки приносят ей хлеба и кусочки сахара. Она нежно брала с их рук и съев, тянула морду к ребенку который дал. Дети смеялись и любили когда волосяные лошадиные губы касались их щёк. От её шекотания они визжали улыбаясь поглаживали ручонками её губы и чёрно белую голову. Но если чужой ребенок прятался за ней. Она отпрянув голову от кормушки беспокойно топталась на месте. Смотрела на него своими большими глазами. Быстро привыкала к детям и уже через некоторое время не обращала на чужих никакого внимания. Дети осторожно пролазили под её большим животом. Кобылица только переставляла ноги, что бы не наступить на какого ни будь ребенка. Даже не поднимая голову из кормушки. Только слышно её гром- кое хрумконье сухого сена. Проснулись дети от топанья. Выбежав во двор увидели жеребенка. Он был весь чёрный, только на лбу было белое пятно. Его сразу назвали Звездочкой. Жеребёнок на своих тоненких ножках подбежал к кобылице и она глухо заржала. Дети знали что она приветствует их. Радости у детей не было предела. Они старались дотянуться и погладить новорождённого. Кобылица обнюхивала детей и с хрустом ела сахар. Поворачивала голову на жеребёнка, который тыкался к соскам. Погладив лошадь дети отходили в сторону. Они каким то детским чутьём понимали, что в это время не надо беспокоить ни её ни новорождённого. Было начало осени, но ещё стояли жаркие дни. Отец ходил и улыбался, и не строго торопил их в школу. Дети с неохотой собирались и выходили из дома в школу. Жеребёнок познавал мир, бегал по двору на своих тонких и длинных ножках. Ему было интересно всё, даже шуршание листьев. Привлекало внимание: ветер, шум на дороге, стук доносивший. Рассматривал вес двор и часто подбегал к матери. Дверь калитки со скрипом отворилась и жеребёнок стремглав побежал к матери. Это дети запыхавшись прибежали из школы. Им не терпелось увидеть новорождённого. Дети несли кобылице яблоки. Она громко хрумкала и тихо ржала может в знак благодарности, а может в знак приветствия. Через несколько дней жеребёнок игриво носился по двору с ребятишками. А ещё, через какое то время он ел с их рук всякие вкусные лакомства. Жеребёнок теперь с нетерпением встречал детей со школы. Он подходил каждому из них и как бы обнюхивал, тонка заржав, подпрыгивал бежал к кобылице. Потыкав мордочкой в соски своей матери, отрывался и снова бежал к детям. Кождое утро будил ударами по деревянной ступени своими маленькими копытами. Дети выбегали, прихватив что ни будь съедобное, угощали и обнимали его. Кобылице давали вынесенное из дома. Она обнюхивала их, ни пахли не так как хозяин дома. В них был тот запах, который сохранялся у детей несовершеннолетнего возраста. Животный мир лучше воспринимает запахи и намного острее у них обоняние. Кобылица порой лизала своим шершавым языком их. Они не обращали на это внимания, только вытирали рукавом то место. Тянулась волосяными губами к их протянутым ручонкам. Жеребёнок, когда долго не было детей, тонко ржал, как бы звал их. Не дождавшись ложился долго смотрел на калитку. Лишь только заслышав голоса детей, он тот час вскакивал весело заржав бежал к калитке. Уже с рук детей, как его мать получал вкусное. Зимой, как и дети радовался первому снегу. Носился по двору вмести с ними. Дети порой прятали свой хлеб и относили в конюшню. Жеребёнок рос на глазах, он уже был на голову старшего из детей. На юге зимы короткие, но когда стояли морозы, то дверь закрывали подпирая палкой. Утром жеребёнок нетерпеливо бил копытом в дверь до тех пор пока не откроют. Он стремглав несся к ним, что бы кого ни будь увидеть. Зима на юге быстро кончается и наступает стремительная весна. Она быстро бурлит и идет теплыми шагами по всему югу. Начинает первый цвести миндаль. Затем цветут другие плодовые деревья. Дети несли свежие, зелёные травы. Теперь кобылица стояла под навесом как обычно и жеребёнок теперь пасся в саду, но не мог быть без ребят. Если во дворе не будет детей, то он искал их. Увидев кого то, он тонко ржал. К лету жеребёнок подрос, было видно как вырисовывается красивая форма лошади. Красавец конь был как с картинки. Было видно, что это был породистый скакун. Изогнув красивую голову, он давал детям погладить голову и шею. Получив недозревшее яблоко с рук, отходил к матери, аппетитно хрумкал. Кобылица уже перестала кормить его. но он по привычке тыкался мордой в соски. Но мать не давала, поднимала ногу отгоняя его от сосков. Утром теперь, удары копыт жеребёнка были сильными и громкими. Он не убегал к матери когда отец детей оседлав кобылицу уезжал куда ни будь. Оставался дома с детьми, да и кобылица уже не ржала подзывая его к себе. Она была спокойна за него. Только по прибытию домой она глухо ржала подзывая его к себе. Обнюхав полизав его круп и живот, опускала голову в кормушку, где лежали для неё яблоки и всякие лакомства. Однажды отец семейства пришёл темнее тучи. Он даже не знал как сказать жене, что должен большую сумму. И в замен у него потребовали коня. Жена то поймет, а вот как дети, как им объяснить. Ходил два дня, всё думал, плохо спал. Плохо ел, не было аппетита. Наконец набравшись духом, признался жене. Рассказал жене, если долг не отдаст, то он увеличится в два раза да ещё с накрученными процентами. А если адаст жеребенка, то долг будет прощён. Задолжал алегарху соседу, живущий напротив его. Он давно приглядел молодого коня красавца. Отцу было жалко молодого жеребенка, но делать было нечего. Только так он сможет рассчитаться с долгами. Жена понимала его и объясняла детям как могла. Что долг большой и у них не столько денег и если не отдать то он увеличится на много. Для них был такой удар, что нельзя было передать. Младший на следующий день слёг. Поднялась температура, а двое не пошли в школу. Четвертый целый день гдето пропадал, только пришёл лишь вечером. На следу- щий день жеребёнка отец отвел к алигарху. Дети со слезами на глазах провожали его до дома соседа алигарха. Жеребёнок тонко ржал, повернув голову к детям. Это жалкое ржание слышала мать-кобылица. Дети долго стояли у ворот дома алигарха они молча плакали. Кобылица тоже ржала в ответ, услышав своего жеребенка. Так до самого вечера они перекрикивались друг, с другом ржанием. Жеребёнок не притронулся к пахучему сену. Не испил на новом месте воду. Печаль и тоска охватила молодую лошадку. Она все ждала появлению детей. Ему этот запах был чужд, не чувствовал детского запаха, не слышал их голосов. Дети видели как у кобылицы текут слезы. Они гладили её, сами молча плакали с ней и успокаивали. Она плохо ела, даже отказывалась от лакомств, которое ей предлагали они. Она их обнюхивала и слегка касалась своими волосяными губами их лица. Дети отстранялись от её касания,не смеялись.не брала ничего с их рук. Услышав голос жеребёнка, она глухо ржала и смотрела в сторон дома алегарха. Жеребёнок не ел уже вторые сутки. Дети шли в школу, но на уроках были отвлечены своими мыслями. Младший лежал в постели с температурой. Иногда в забытьи звал жеребёнка по имени "Звёздочка", звёздочка. Молодая лошадка была привязана в стойле к кормушке. Жеребёнок не ел и не пил,тоскуя издавала тонкое жалобное ржание. Она как бы звала к себе детей и свою мать-кобылицу. Но детей алегарх не пускал сразу же с первого дня. В доме и во дворе не слышно было не смеха ни визга детей. На третий день кобылица стала немного есть. Но продолжала отвечать на ржание жеребёнка. Издаваемый звук его становился все тише и тише. Жеребёнок не евший, стоял на дрожащих своих тонких ногах шатался. Алегарх был в надежде, что от голода лошадка начнет есть. А она все плакала и от бессилия лёг возле кормушки и лежал целый день. Больной младший сын,как бы в забытьи тихо спросил еле слышно у матери. -Мама наша Звездочка ещё жива? -Да, -да сынок жив наш жеребёночек, и как бы взбадривая его, продолжало говорить. Он уже гуляет, не болеет и главное хорошо ест. Выздоравливай скорее сынок. -Мам как хочется увидеть напоследок нашу Звездочку. -Я попрошу нового хозяина что бы ты увидел её и погладил. На пятый день Звёздочка лежала вытянув морду вперед возле кормушки недвижимая и холодная. Жеребёнок умер не притронулся к пахучему клеверу и свежему сену. И не увидел своих друзей и свою мать-кобылицу. Широкий след от слез идущие к губам были ещё мокрыми. И в то же утро бездыханное тело мальчика оплакивала мать и его трое братьев. Мальчик так и не увидел любимую лошадку. Тоска забрала обоих в иной мир, в царство Аида.