Родионова Маргарита
Все оставляют следы
Глава 1. Никита.
Мне сегодня снилась Лика. Она стояла под аркой с мамиными розами. Розы оплели прутья плотным красно-зелёным покрывалом, создавая причудливую ажурную тень. Алые лепестки роз сыпались на голубое платье Лики. Солнце светило сзади и рыжие волосы Лики горели как пожар, ветер шевелил пряди, играл с ними. Девушка смеялась, словно камушки перекатывались в ручье от быстрого течения. Лика не смотрела на меня. Она подняла голову вверх и ловила лепестки роз. Лепестки почему-то не опадали на землю, они проскальзывали сквозь её пальцы и оставались на платье, словно брызги. Красные брызги. Лика улыбалась, а голубое платье было забрызгано… кровью.
– Лика! Лика! – кричал я, но она меня не слышала.
Она смотрела сквозь меня и улыбалась. Я хотел броситься к ней, но ноги вросли в землю. Я кричал, кричал, но голоса своего не слышал. Пока я разбирался со своими ногами, Лика исчезла. Под аркой лежало скомканное голубое платье с алым пятном на груди. Кровь! Я вздрогнул, закричал и проснулся от своего крика. Сердце выскакивало из груди, я был весь в поту. Я рывком сел на кровати.
Что за чертовщина мне приснилась? Лика. Она не снилась мне три года. Она не снилась мне никогда. А сегодня… Сердце бешено стучало в горле. Что-то случилось? Что-то случилось с Ликой! Я заметался по комнате. Остановился перед окном. Зима. Снег красивым белым покрывалом укрывал землю, деревья, сверкал на солнце. Мамина арка, перевитая сухими стволами роз, засыпана снегом. Сегодня у мамы день рождения. Как три года назад. Мысли всё время возвращались назад, к Лике. Я думал, что стёр все воспоминания о ней. Нет. Я ничего не забыл. Память услужливо вытаскивала из своих тайников взгляды, смех, жесты, запах, поворот головы, руки, губы…
Чёрт! Я застонал, щемящая боль сдавила сердце. Я все эти годы жалел, что не смог её удержать. Я обвинял себя в малодушии, трусости, но она вычеркнула меня из своей жизни. И я смирился с болью потери. А сейчас все воспоминания нахлынули, сердце защемило, в глазах защипало. Словно взломали бронированные двери души. Что ж так больно-то? Я украдкой, словно кто-то мог за мной наблюдать, набрал на экране телефона: «приснилась кровь на любимой». Испугался и стёр «на любимой». Прочитал: «Кровь во сне на одежде символизирует врагов, из-за которых может пошатнуться ваша карьера». Усмехнулся. Да, карьера может пошатнуться. На мамин день рождения приехала Лена, моя бывшая жена. Ну как бывшая. Официально она всё ещё моя жена. Мы не разведены. Так до сих пор и не развелись, хотя давно не живём вместе. Именно она была виновной в нашем с Ликой разрыве. Да нет, я пытаюсь оправдаться. Я сам виноват, что вовремя не развёлся. Я сам виноват во всём. Общий у нас с Леной только бизнес. Работаю я, а жена получает ежемесячные проценты.
Лена приехала на день рождения мамы. Вчера она поставила условие:
– Или мы вместе, или я продам свою половину твоему конкуренту.
– Почему ему? – спросил я.
– А чтоб тебе хуже было.
– Я куплю твою половину, – миролюбиво предложил я.
– Ой, да ладно! Тебе моя половина продаётся только со мной!
– Лена, мы цивилизованные люди. Заметь, не я тебя бросил. Ты сама ушла от меня. Я дал тебе денег на дом. Ежемесячно высылаю…
– А вдруг ты меня обманываешь?
– Лена! Я предоставлю все документы. Я честен. Зачем мне тебя обманывать?
– Жениться собрался на Зойке?
– Я никогда не женюсь, – меня даже передёрнуло от такой перспективы.
– Ой, да ладно! Верю! Ты уже женат! – заливисто засмеялась Лена.
– Лена, это бессмысленный разговор. Давай разойдёмся по-хорошему. Я не буду с тобой жить, – устало произнёс я.
– С Зойкой будешь?
– У нас с Зоей разные спальни. Если это тебя утешит. Я ни с кем не буду жить.
Они обе меня достали. Я не умею любить никого, кроме Лики. Лена удивилась и обрадовалась. Она, что думает, что мы снова можем быть вместе? Серьёзно? Я уже забыл её. Мы остались друзьями. Обсуждаем дела фирмы, советуемся. Так, наверное, бывает. Или не бывает? Зачем Лена хочет вернуться? В её любовь я не верю. Я и в свою не верю. Тогда, может быть, и была. Потом она меня предала. Да и я что-то быстро утешился. А теперь что изменилось? Мы уже четыре года как не вместе. Да, не старайся понять женщину, де дай бог, поймёшь и всё равно не поверишь. Мне иногда хочется сказать им прямо в лицо, грубо и обидно:
– Отсовокупитесь от меня! Мне никто не нужен рядом. Никто!
Разве что… Но нет. Нельзя думать о Лике. Это больно и ничего не изменит. Говорят, любовь живёт три года… Сколько же она умирает? Моя не умирает, она добивает меня, и я ползу раненный любовью по жизни, моля о забвении… Хватит ныть! Я отвлёкся и не сразу услышал, что говорит Лена.
– Чего ты хочешь, Лена?
– Тебя.
– Ты понимаешь, что всё прошло. У тебя своя жизнь, у меня своя, – я мысленно матерился, мне хотелось закончить разговор и уйти в спальню, чтобы никого не видеть и не слышать.
– Но мы можем попробовать снова.
– Лена! Я очень хорошо к тебе отношусь, но не люблю тебя. «Снова» ничего не будет.
– Никита, и кто говорит о любви? Ты? Ты, который никогда не любил!
– Неправда, я был влюблён в тебя.
– Влюблён. Ты просто загорелся чем-то новым. Своим. Ты не хотел работать с отцом. Хотел доказать ему и всем, что чего-то достоин. Мы создавали нашу жизнь. И деловые отношения гораздо крепче, чем влюблённость. Это чушь, придуманная для маленьких девочек и мальчиков, чтобы оправдать совместное проживание. Можно спать с одним, жить с другим, любить третьего. Это нормально! А если семья завязана на бизнесе, значит мы должны быть вместе.
Я слушал Лену и думал, что где-то она права. Но слышать это было неприятно. Лена всегда подходила к любому вопросу с деловой стороны. Конечно же можно было начать сначала… Но нет, нет. Лена стала чужой. Как партнёр, она меня устраивала, но жена давно отошла от дел. Я работаю один. Природа требует своего, но представить Лену в своей постели я не мог. Зоя… Перед ней я чувствовал вину. Нормальная девчонка, ну зачем ей я? Никто не виноват в том, что я не хочу её. Я не хотел жить с Леной, или с Зоей, а любить Лику. Но я же именно так и живу! С Леной так и не развёлся, а с Зоей сплю. Вернее, уже не сплю. Кто для меня эти женщины? Если одна из них исчезнет или обе сразу? Я прислушался к себе. Честно? Я бы испытал облегчение, если бы они обе пропали из моей жизни. Но что тогда было с Ликой? Почему я отказался от неё? Нет, не я. Она сама оттолкнула меня, отказалась. А я сдался? Не захотел навязываться. Взыграла гордость. Да, да, да! Я думал, что она позовёт меня. Я именно так и думал. Не позвала. Время шло и чем дальше, тем труднее было придумать причину, чтобы вернуть её. А потом как-то всё закрутилось… Лена, Зоя. Да, я трус, я чувствовал, что изменяю Лике и боялся встретиться с ней, поговорить, объяснить. А что я могу объяснить? Какой же я идиот!
Я разучился говорить о своих чувствах. Я умел это только с Ликой. Только с ней можно было бы поговорить по душам, так, чтобы на душе потом стало хорошо. Не просто о проблемах, о каких-то поверхностных вещах, а о себе, о сути, о звёздах и прочей незначительной ерунде. И это казалось важным, нужным. Поговорить о том, как ощущается, чувствуется то или иное событие могла только Лика.
Лена выдернула меня из размышлений:
– Я подумаю до отъезда.
– О чём? – я уже забыл о чём мы говорили.
Я научился отключаться от ненужных разговоров. Мне было неинтересно.
– Никита, ты со мной или где?
– С тобой. Когда уезжаешь? – поинтересовался я, чтобы хоть что-то сказать.
– Не спеши избавиться от меня. Потеряешь больше, – хохотнула Лена. – Ты не найдёшь такую, как я.
– Таких нет, не было и не надо. Жизнь слишком коротка, чтобы жить не с теми людьми.
– А кто «те люди»? Зоя?
– Как ты меня уже достала! – не сдержался я.
Лена напоминает мне океан, меня тошнит от неё, от её неуёмной энергии вернуться ко мне. Какими словами я должен ей сказать «нет»? Мне неприятно было её присутствие. Лена вела себя, как моя жена. Как моя настоящая жена. Словно и не было её ухода, не было Лики. Лика. Вот кого я хочу видеть рядом двадцать четыре часа в сутки. Чёрт, почему она мне сегодня приснилась? Мне казалось, что я смирился с её потерей. Моя сестра Дианка говорит:
– Как врач, я официально заявляю: чувство любви у человека возникает по той же схеме, что и болезнь. Причём болезнь психическая.
Я усмехнулся. Да, я болен, давно и безнадёжно. Только одно лекарство вылечит меня – Лика. Но оно мне недоступно. Не всё можно купить. Нет, не так. Купить можно всё, но это «всё» мне не нужно. Лике нужна другая валюта – любовь и доверие. Похоже, что такой валюты у меня нет.
Я тряхнул головой отгоняя вчерашний разговор с Леной, вышел на веранду и закурил. Я давно приучил себя не помнить о Лике. Хочешь быть счастливым человеком – не ройся в своей памяти. Но сегодня… сегодня ровно три года, как она выбежала в туфлях из моего дома и пропала навсегда. Я вспомнил нашу последнюю встречу. Здесь. В этом доме. На мамином дне рождения.
– Никогда мне больше не звони. Я умерла. Улетела в другую галактику, растворилась в пространстве, – сверкая глазами произнесла Лика.
– Что за фантазии? – я не понял с чего она завелась.
– Я выхожу замуж.
Меня словно окатили холодной водой на морозе. Лика стояла, как снежная королева, холодная, чужая. Да, я не сказал ей, что женат. Я и сейчас женат. Только мы не живём вместе. Мы даже живём в разных городах. Но у нас бизнес один на двоих. Поэтому мы и не разведены до сих пор. Но какое это имеет значение, если я… Да, да, я, который никогда никого не любил, влюбился! А она мне не поверила. Плохо то, что я женат Лика узнала не от меня. Вот это её и взбесило. Как она красиво сердилась! Да в ней всё было красиво! От маленьких ножек детского размера – где она покупает обувь? – до двойной макушки, до мелких веснушек на лице и плечах, до родинки на ягодице. Я не знал, что мне сказать. Я злился. На всех.
– Смогла ли я поселиться в твоём сердце? – спросила она в тот последний день.
– Да ты вломилась в него, не снимая обуви, растоптав все мои правила и догмы, растерзала в клочья! – сквозь зубы процедил я.
Она выходит замуж! Она мне врала? Да нет, этого не может быть! Лика настоящая, искренняя, она не умеет играть. Я её ненавидел, я без неё не мог. Мне хотелось сжать её тонкую шею, растерзать, убить, утащить в спальню, в пещеру, спрятать ото всех.
– Кто он? – мой голос был хриплым, скрипучим, потому что во рту пересохло и шершавый язык шевелился с трудом.
Я крепко сжал кулаки, глубоко засунув в карманы пиджака. Наткнулся на бархатную коробочку. Крепко сжал её, и она хрустнула в моём кулаке. Я долго искал кольцо её размера. У Лики тонкие пальцы и оказалось, что колечко пятнадцатого с половиной размера очень трудно найти.
– Тебя это не касается! – надменно произнесла Лика.
Лика, с её ростом, как говорится – полтора метра в прыжке, умудрилась смотреть свысока. Словно я какой-то мелкий, отвратительный слизняк. Рыжие, огненные волосы рассыпались локонами по плечам, всегда бледное лицо слегка порозовело, выступили веснушки на скулах. Как я люблю их целовать! Голубое платье обтягивало небольшую грудь и струилось мягкими складками до тонких щиколоток. Она качалась на каблуках и улыбалась. Но глаза её выдавали. Зелёные, цвета майской травы, они потемнели и кололи арктическим холодом. Глаза блестели оледеневшим пламенем, под которым я поёжился.
– Я рада, что разбила тебе сердце. Если, конечно, ты не врёшь, как всегда, – не смогла она удержаться от упрёка.
Чёрт! Она ушла, а я до сих пор её не забыл. Я думал, что она вернётся, позвонит. Я был самоуверен и думал, что никуда она не денется. Попсихует и позвонит. Или ответит на мой звонок. Не позвонила. На звонки не отвечала, а потом сменила номер телефона. Я караулил её возле дома, у библиотеки, где она работает. После того, как она бросила огромный букет мне под ноги в снег, наступила на нежные головки цветов и сказала свысока: «Это всё, что осталось от тебя!», я психанул. Напился, снял девчонку, но не смог и дотронуться до неё. Меня тошнило. Больше я Лику не добивался. Идиот!
Я пил, вёл с ней разговоры, оправдывался, упрекал её. Конечно же всё в мыслях. Я красиво и уверенно говорил, убеждал, но себе. Только себя. Есть такой термин «эффект лестницы»: когда находятся красивые и точные ответы спустя много времени. Вот я и вёл бесконечные разговоры с воображаемой Ликой. В этих разговорах Лика не понимала меня, никогда не прощала и я всегда выходил из них поверженным. Я так много придумал за неё ответов, что в конце концов поверил в них сам, будто это Лика мне сказала сама. На самом деле я так и не решился настоять на разговоре.
Отец сказал:
– Иногда, чтобы быть с любимой женщиной нужно сделать немного больше, чем ни хера. Поговорить не пробовал.
– Не получилось.
Мысли, которые я так долго носил в себе выдохлись, потеряли оригинальность и актуальность. Они изжили себя и превратились в пепел. Я пытаюсь этот пепел вытряхнуть, но пепел мыслей живёт во мне, душит и отравляет. Да, взыграла гордость, самолюбие. Меня! Меня оттолкнули. И чёрт с ней! Не получилось забыть. И я приполз бы к ней, но я трусил. Я боялся отказа. Она скажет:
– А где ты был столько лет?
И с каждым днём становится труднее идти к ней. Это трусость. Да, да, да. Я каждый раз думаю: вот завтра я обязательно… но наступает завтра, наваливаются дела, и я ничего не предпринимаю. Моё завтра не наступит никогда. Я бегу от себя. Но куда бы я не бежал, всё моё со мной. И Лика со мной. Во мне.
Я усмехнулся, ушла Лика эффектно. У нас стояла горка из шампанского, Лика выдернула нижний фужер, мило испугалась, подняла бокал и звонко произнесла:
– Поверьте мне, это вышло не случайно!
Выпила залпом шампанское и выбежала в платье на улицу. Я бросился за ней. Но меня задержала Лена и, когда я вышел на крыльцо, на снегу остались следы от её тонких каблуков. Тонкие ямочки на тропинке, как следы от пуль. Я смотрел на них и чувствовал эти дырочки на своём разбитом сердце. Её машина сверкнула бордовым боком, мигнула фарами и уехала. Навсегда. Это было три года назад.
Я курил и не замечал лёгкого морозца, жмурился на солнце. Забыть, забыть. Всё забыто. Но воспоминания не покидали меня. Лика была везде. Лика была во мне. Три года назад стоял такой же солнечный и морозный день. Мы праздновали мамин день рождения. Были приглашены музыканты, гости. Я собирался сделать ей предложение. Я, который зарёкся жениться! Была моя жена. Мы обсудили развод и раздел бизнеса. У меня в кармане в маленькой бархатной коробочке лежало кольцо. Чёрт! Оно до сих пор лежит в ящике моего стола в сломанной бархатной коробочке. Лика так и не узнала об этом.
– Милый, ты простынешь, – из дома вышла Зоя с курткой в руках.
Я вздрогнул и поморщился. Вот только её тут не хватало. Чудесное ожидание, что сегодня всё повториться, что не было вот этих трёх лет без Лики, что сегодня я сделаю ей предложение рассеялось, сменилось раздражением. Меня вернули в сегодняшний день. Я не хотел возвращаться, но кто мне это позволит? Я почувствовал, что замёрз. Я улыбнулся Зое. Я научился лицемерить и скрывать эмоции. Мне не было дела до чьих-либо чувств. Меня заботило, чтобы о моих чувствах не догадались. На это уходили все силы. Так что на других ничего не оставалось.
– Я уже возвращаюсь, – мягко улыбнулся и подтолкнул Зою в дом.
– Я поехала за музыкантами. Будет трансфер для гостей?
– Да, конечно, – бросил я.
Ничего не повторится. Ничего! Я всё ещё женат на Лене, а Зоя живёт в моём доме, хотя мы уже давно не спим вместе. Я понимаю разницу между любовью и желанием. Любовь – это солнце, желание – только вспышка. Любовь – это жизнь. Желание слепой и жестокий пожар, который опаляет других. Сам я в этом пожаре не горю. Я закалён. Я жесток.
С Ликой было не так. Я не могу объяснить, но нас притягивало друг к другу, мы чувствовали друг друга, у нас совпадали фразы, мы видели одно и то же. Это безумие, загадка, которая ни с кем не повторилась. Ни с одной женщиной в постели ни до, ни после Лики мне не было так хорошо. В жизни бывает только одна большая любовь, все предшествующие ей любови – лишь проба пера, а все последующие – навёрстывание упущенного. Я вообще не помню других в постели. Они безлики. Без Лики. Чёрт!
Я никому не говорил про Лику, пока мы были вместе и тем более никому не сказал о разрыве. Я хотел один обладать ею и оплакивать её. Мне не нужны зрители. Мне не нужны сочувствующие. Это моя боль. Это моя битва, в которой я проиграл. Раньше я никогда бы не поверил, что от любви можно умереть. Можно. Нет, я остаюсь в своём теле, дышу, ем, пью, занимаюсь сексом. Это оболочка. Живой мертвец. Я теперь знаю, что это такое. А самое интересное, что это неизлечимо. Человек привыкает ко всему. Вот я и привык. Но, чёрт возьми, почему так больно?
Мама всё видит, всё знает, но не вмешивается. Она просто каждый день стала заходить перед сном.
– Никитушка, я поболтать.
Она говорит о прошедшем дне, о всякой незначительной ерунде, а сама внимательно смотрит на меня. Улыбается, а глаза печальные, тревожные. Она старается прочитать что-то в моей душе. Зря мама старается. Душа сгорела. Нет души у меня. Пусто внутри. Никого нет дома, свет потушен, двери закрыты. Даже пепелища не осталось. Ветер разнёс пепел. Только вот ничего не растёт на пепелище. Как там у Бродского?
«Только пепел знает, что значит сгореть дотла…
Но я тоже скажу, близоруко взглянув вперёд:
Не всё уносимо ветром, не всё метла,
широко забирая по двору, подберёт.
Мы останемся смятым окурком, плевком, в тени
под скамьёй, куда угол проникнуть лучу не даст,
и слежимся в обнимку с грязью, считая дни,
в перегной, в осадок, в культурный пласт…»
Я слежался, скукожился в тяжёлый грязный пласт. Мне нет оправдания, у меня нет надежд. А мама пытается на моём пепелище что-то вырастить.
– Не жалей о том, что прошло – ни о плохом, ни о хорошем. Живи сейчас. Даже если немало дров наломал, ты ещё жив, ты ещё здесь, ты ещё многих можешь сделать счастливыми, многих утешить. Смотри на тех, кто рядом.
– Мама! Я сам разберусь, на кого смотреть и кого сделать счастливым, – я злюсь.
– Для прошлого – тихая грусть, для грядущего – озорное и нетерпеливое любопытство, для тех, кто рядом – объятия и поцелуи, и море нежности, – наставляет мама.
– Где мне это всё взять? – взрываюсь я.
Мама вздыхает, целует меня в макушку, как маленького и уходит. А я пью виски и ложусь в постель. Один.
– Никто не может вернуться в прошлое и изменить свой старт. Но каждый может стартовать сейчас и изменить свой финиш, – шепчет мама, закрывая за собой дверь. – Время лечит, – это я слышу уже из-за двери.
А мне хочется бросить в дверь стакан, чтобы он разлетелся на тысячу осколков и вместе со стаканом разлетелась бы на миллион осколков память. Время не лечит. Было бы хорошо, если бы оно убивало. Нет. Я жив. Время накладывает повязки событий на раны, но раны не заживают. Любой звук, запах из прошлого срывает повязки. А там те же кровоточащие раны. Время плохой доктор. Вот так и ползу по жизни, мёртвый израненный солдат любви. Мир без Ликиной любви – парад фальши и клоунов. Если бы она мне поверила. Если бы она меня выслушала. Я не обманывал её. Я просто не всё сказал. Она в другой галактике, до неё не долететь живым.
После маминых «поболтать» я засыпал без снов. Мне никогда не снились сны. Мне никогда не снилась Лика. Почему сегодня? Почему так остро, словно вчера? Почему тревога? Мне хочется заплакать, уткнувшись в мамины колени. Не могу. Слёз нет. И я вырос. Что творится в моей жизни? Что я творю со своей жизнью? Просто нужно куда-то идти, вот я и иду. Шаг за шагом. Вся моя реальность состоит из бесконечной борьбы между тем, что есть, и тем, что было и больно вспоминать.
Стою и курю очередную сигарету на веранде нашего дома. Усмехаюсь, фамильное гнездо – дом Шевцовых.
Глава 2. Шевцовы.
Дом Шевцовых стоит на берегу озера. Раньше это было рабочее поселение при заводе по производству посуды. Завод закрыли, продали. Долгое время он стоял законсервированный и никому не нужный. В шальные девяностые папа, Владимир Иванович Шевцов, подсуетился и выкупил барак-общежитие, который был никому не нужен, потому что завод закрыли, а проживающие в нём люди были рады хоть каким-то деньгам, лишь бы перебраться в город. Нынче город уже добрался и до этого места. Из завода сделали шикарную гостиницу. Участки со старыми домишками по дешёвке скупили и построили коттеджи. Теперь это коттеджный посёлок на берегу озера, рядом заливные луга, небольшой лес, куда приезжают на шашлыки горожане.
Имея деньги, фантазию и инженерное образование, Владимир Иванович построил семейное гнездо. Мама Никиты – Надежда Андреевна, засадила территорию цветами с горками, арками с розами и аллеями из самшита. В доме всегда были музыканты, художники. Надежда Андреевна работает в институте деканом факультета музыкального искусства. Однажды ей пришла в голову идея организовать квартирники для своих студентов и выпускников, чтобы дать им возможность выступать перед публикой, познакомить с нужными людьми и открыть дорогу в мир искусства. Надежда Андреевна, конечно же позаимствовала эту идею у «Мирискусников».
Художественное движение «Мир искусства», возникло в России в конце XIX века. Отправной точкой этого объединения была «Выставка русских и финляндских художников», которая состоялась в 1898 году. В том же году вышел первый номер журнала «Мир искусства». После революции движение прекратилось, но уже в середине ХХ века возникло новое движение – квартирники.
Квартирники у Шевцовых проходили неформальной, дружеской вечеринкой. А потом формат поменялся, Надежда Андреевна стала приглашать известных музыкантов, контингент гостей поменялся. Это были уже домашние концерты, где можно было пообщаться с известными и не очень известными музыкантами, актёрами, художниками, писателями и поэтами потанцевать, продвинуть молодой талант, познакомиться с нужными людьми.
Сестра Никиты – Диана, учится в ординатуре и работает хирургом в областной клинике. У неё роман с заведующим отделением хирургии. Возлюбленного Диана никогда не представляла семье, и Надежда Андреевна подозревает, что он женат. Разговоры с дочерью всегда заканчиваются одинаково. Диана отмахивается:
– Я работаю и учусь. Мне некогда заниматься глупостями.
Однажды мать осторожно попыталась узнать семейное положение возлюбленного, Диана прямо ответила:
– Он был женат два раза и оба раза неудачно. Первая жена от него ушла, а вторая нет.
Никита прыснул. Мама покраснела, отец громко засмеялся:
– Молодец! Отбрила, так отбрила. Однажды рискнув ты решила стать счастливой на всю жизнь? Твой номер третий?
– Мой номер всегда первый, папа! Счастье – это когда твои желания в шоке от твоих возможностей.
Мама была в шоке от рассуждений дочери.
– Диана, это цинизм!
– Все врачи циники, – парировала сестра. – Любовь, воспетая поэтами, просто изменённое состояние сознания, которое плохо лечится. У неё даже номер есть. Всемирная организация здравоохранения внесла любовь в официальный реестр заболеваний и присвоила ей номер F63.9.
Мужчины веселились от души, мама закатывала глаза, однако больше Диану о её личной жизни никто не спрашивал.
Никита неожиданно даже для себя подцепил этот вирус любви. С Леной он познакомился в баре, она работала официанткой. Маленькая, кругленькая, крепенькая, как орешек. Ни яркой внешности, ни фигуры, зато шикарная улыбка и ямочки. Она всегда смеялась, на шутки, на недовольство, на заигрывания посетителей. С разных концов зала раздавался её заливистый хохот и приговорка:
– Ой, да ладно!
Никита часто ходил в этот бар с друзьями, наблюдая за Леной он неожиданно влюбился. Ему казалось, что с этой девушкой вся жизнь будет лёгкой, смешливой, простой. Ему не хотелось работать в фирме отца. Никита хотел начать что-то своё и находился в поиске своего места в жизни. А Лена – лёгкая, простая нравилась ему больше капризных подружек. Никита, расплачиваясь в очередной раз положил вместе с деньгами колечко. Простенькое золотое колечко с рубином.
– Что это? – спросила девушка.
– Выходи за меня замуж.
– Ой, да ладно! – захохотала официантка. – За колечко спасибо. Но лучше деньгами.
– Тебе нужны деньги? Зачем?
– Хочу своё дело открыть.
– Какое же?
– Да не придумала пока. Вот хоть такси.
– Ты водишь машину?
– Ой, да ладно! Что там за машина, так, старьё. Но бегает и то уже хорошо, – отмахнулась Лена.
– Я тебе помогу. Выходи замуж за меня, откроем частный извоз.
Никита пошутил, а Лена поверила. Своим энтузиазмом она заразила Никиту, и он увлёкся Лениной идеей. С Леной было легко, не надо было доказывать свою состоятельность и играть богатого мажора. Они с головой ушли в работу, организовав частное такси. Никита с Леной были больше партнёрами, чем любовниками.
Когда он привёл её к себе домой, Лена охала, разглядывая участок, дом, родителей. Родителям Лена не понравилась. Друзья говорили:
– Никитос, ты рехнулся! Жениться на этой? Ни рожи, ни кожи. Провинция так и прёт. Посмотри на себя. Да любая, в кого ткнёшь пальцем пойдёт за тебя.
Никита и правда был красавчик. Под метр девяносто, каштановые волосы до плеч, пронзительно синие глаза, лёгкая модная небритость, подтянутая фигура. Любую другую он не хотел. Любая другая строила из себя королевну, требовала подарки, поездки, капризничала на пустом месте. Никите не нравилось доказывать свою любовь, хвалить очередное платье, ужасаться сломанному ногтю и оправдываться на не отвеченные звонки. Если что, он работает и деньги зарабатывает на эти ногти, подарки, поездки. А Лена всегда всё понимала.
– Работаешь? Ой, да ладно! Освободишься – позвони.
Она радовалась скромным букетам, не требовала шикарных ресторанов и подарки принимала со словами:
– Ой, да ладно! Спасибо, конечно, но лучше деньгами.
– Она не нашего круга, – говорила Надежда Андреевна.
– Мама, о чём ты говоришь? – возмущался пылко влюблённый Никита.
– Ей не хватает образования. Она не разбирается в музыке и искусстве, у неё нет вкуса. Посмотри, как она одевается. Ты остынешь и начнёшь стыдиться её.
– А можно мне самому совершать свои ошибки? Я услышал тебя, но у меня другое мнение, – дерзил Никита.
Лена окончила политехнический колледж, работала она в кафе, где и познакомилась с Никитой. Одевалась Лена просто, как большинство девушек, живущих без родителей в чужом городе. Для любви это разве важно?
– Наденька, ну не нам же с ней жить, – пытался урезонить мать отец. – Никита сам решит.
– У нас в доме бывают такие люди, а она…
– Разберёмся, – перебил мать Владимир Иванович.
– Но она будет жить в нашем доме! А вдруг она захочет его разменять? Приведёт кучу родственников!
– Наденька, не паникуй. В нашем доме можно жить и не встречаться.
Это было действительно так. У дома было два парадных входа и выход на задний двор, где стояла летняя кухня с мангалом, беседка и небольшой пруд. Родители и сестра жили в левой половине дома, Никита в правой. Подъезда к дому тоже было два. Общим был балкон на втором этаже, опоясывавший дом. На балкон выходили спальни и гостевые комнаты. В мансарде размещался бильярд, карточные столы, оружие, которое коллекционировал отец. В мансарде проводил время Владимир Иванович со своими партнёрами. Это была его вотчина. Вход в мансарду был отдельный, как раз с заднего двора. Дверь всегда была закрыта на ключ, который хранился в столе в кабинете Владимира Ивановича. Кабинет не закрывался. В доме Шевцовых двери никогда не закрывались на ключ. А ящик стола был обычным, без замка. Домочадцы прекрасно знали, где можно взять ключ от мансарды. Однако надобности в этом не было. В мансарде было королевство Владимира Ивановича.
Никита прожил с Леной три года. Бизнес разросся и окреп. Дела шли хорошо, отношения с родителями у Лены были ровные. В мае она поехала к своим родителям, давно не была у них. А когда вернулась, объявила о разводе. Никита был удивлён. Что произошло?
Оказалось, что именно из-за первой любви, Лена сбежала из своего тёплого морского города в наши болота и туманы. Парень, которого Лена считала своим женихом, вернулся из армии с невестой. Их дома были рядом и родители с соседями то ли всерьёз, то ли шутя говорили о свадьбе своих детей. Лена в это поверила, а жених нет. Лена сбежала, поняв, что всё придумала себе сама. Видеть своего любимого с другой было невыносимо. Она села в старенькую девятку, подаренную отцом и уехала. Этот город она выбрала потому, что вдруг поняла, что беременна. Сделала аборт, поступила в колледж, сняла квартиру, устроилась работать в кафе. Лена всегда быстро принимала решения и не меняла их. Она упорно училась, всё остальное время работала.
Никита думал, что Лена не знает, что он из обеспеченной семьи. Парень понравился Лене. Они организовали свой бизнес и вдвоём пробирались сквозь трудности и препятствия.
А теперь Лена возвращается назад в свой город. Она встретилась с бывшим любимым. Они поговорили, оказалось, что парень не женился. Любовь вспыхнула с новой силой на старые дрожжи, и Лена решила вернуться в свой город. Она собрала свои вещи и укатила на машине к своему счастью.
Никита прислушался к себе и понял, что не очень-то он и расстраивается. Страсть и влюблённость, вспыхнувшая между ними, улеглась. Они с Леной больше были партнёрами, чем любовниками. Нет, конечно Ленин уход обидно ударил по самолюбию – Никиту бросили, променяли. Неделю Никита пил, болтался по барам, снимал всех, кто соглашался лечь с ним в постель, не запоминая ни имён, ни лиц. Очнулся в очередной раз с незнакомкой, долго вглядывался в спящую девушку и его стошнило. Он набрал друга.
– Алёша, мне плохо. Забери меня.
– Откуда?
Никита растолкал девушку и спросил адрес, та ответила, отвернувшись от него. Никита назвал адрес. Черед пятнадцать минут в дверь позвонили. Никита открыл. На пороге стоял Алексей. Он критически осмотрел Никиту, помахал перед носом рукой.
– Не дыши на меня. Пошли.
Дома Никита принял душ, переоделся и вышел из ванны. Алексей сидел на кровати и пил виски. Протянул стакан Никите, тот поморщился, но выпил.
– Рассказывай, – велел друг.
– О чём?
– Какие катастрофы кинули тебя в омут разврата.
– Лена вернулась из отпуска от родителей и объявила о разводе, разделе бизнеса, чем огорошила всю семью. Оказалось, что она встретила свою первую любовь и приняла решение уехать. Она всегда принимает решение быстро и практически никогда не меняет. Так было и с бизнесом. Помнишь? Сначала она предложила открыть частное такси и междугородние перевозки, затем шоп-туры, потом экскурсии. Я сомневался, а она уговорила попробовать. Теперь это крупная компания по пассажирским перевозкам различного направления. И делить всё это не имеет смысла. Мы договорились, что я дам денег на постройку дома в её родном городе, и буду перечислять часть доходов Лене.