Роман Злотников
Ответный удар (сборник)
– Вещи собирать, командир. Куда ж еще?..
Они вылетели через два дня, после того как Рысь урегулировала все свои дела с хозяином заведения. Она сделала это сама, без помощи Песца – и всего лишь ценой двух переломов у охранников. Все это время в клуб «Три веселых сучки» продолжалось паломничество толп народа, желающих посмотреть на супергероя, который после знакомства с Железной Леди ухитрился сохранить яйца в неприкосновенности…
Глава 5
Этот корабль был гораздо более грязным, убогим и старым, чем тот лайнер, который, совершив промежуточную посадку для дозаправки, доставил Пестрецова в бывшую пиратскую республику. На нем не имелось ни зимнего сада, ни бильярда, обстановка и ассортимент баров были совершенно спартанскими, а шум двигателя глухо проникал через все переборки и преследовал пассажиров повсюду. Пассажиры здесь тоже подобрались попроще и погрязнее. Зато Родиму и Рыси досталась довольно неплохая двухместная каюта с широкой по местным меркам двуспальной кроватью – более дешевые места были раскуплены за месяц до рейса, так что выбирать не приходилось. Так сказать, эконом-вариант каюты для новобрачных…
Проснувшись утром, Родим осторожно, чтобы не потревожить лежавшую рядом женщину, подпер голову рукой и стал задумчиво разглядывать свою боевую подругу. Она словно почувствовала это, пошевелилась, приоткрыла глаза.
– Чего уставился-то? – пробурчала Рысь, потягиваясь. – Дырку проглядишь.
– Любуюсь, Светка, – честно признался Пестрецов. – Ты совсем не изменилась.
– В клубе не налюбовался, что ли? – Она выбралась из постели и встала посреди каюты, сладострастно потянулась, тряхнула огненной гривой, дразня Родима восхитительными изгибами нагого тела.
– Там было слишком далеко.
– За просмотр обычно деньги платят, – проворчала Рысь, двинувшись в сторону душевой кабинки. – И хорошие чаевые! – крикнула она, уже задвинув за собой пластиковую ширму.
– С меня выпивка, – пообещал Пестрецов, откидываясь на подушки.
Вчера он вовсе не собирался ворошить прошлое, вновь возвращаться к давно перевернутой странице их взаимоотношений. Это глупо, это всегда мучительно неловко и недостойно имперского офицера. И разумеется, Родиму совершенно не хотелось, чтобы Светка отбила ему яйца, как нескольким десяткам предыдущих претендентов на ее руку и тело, – а эта стерва могла, она знала очень коварные приемы. Каюта для новобрачных была для него лишь очередным крошечным неудобством на пути к цели, вроде Папы Юпа или хичеров в Альпинском космопорте. Все, что касалось Рыси, уже давно перегорело и умерло в душе Песца. Он абсолютно серьезно собирался вчера вечером дружелюбно пожелать ей спокойной ночи, отвернуться к стене и мирно уснуть. Однако все получилось по-другому, причем так естественно, легко и восхитительно, словно они на самом деле были молодоженами. С одной стороны, загадки это не составляло: судя по рассказам Светы, мужчин у нее не было очень давно, да и Пестрецов на своем хуторе не был избалован дамским обществом. И словно не было этих семи лет разлуки, словно они расстались только вчера, словно никогда в их судьбе не возникало роковых слов «Дальний Приют»… Но с другой стороны, между ними по-прежнему бездонным горным ущельем пролегало то, из-за чего они когда-то разбежались по всей галактике. То, что до сих пор не давало Родиму дышать полной грудью. То, из-за чего он немедленно сорвался с места, едва получив послание императора, хотя оно совершенно ни к чему его не обязывало. У них с Рысью была бурная ночь, но язык у Пестрецова не повернулся бы назвать ее ночью любви. Скорее это была ночь товарищеской взаимопомощи и сексуальной психотерапии. И мужчина с удовлетворением отметил, что к утру женщина наконец расслабилась, стала не такой напряженной и тревожной, как все эти последние дни перед отлетом…
– Знаешь что, Песец! – крикнула она из душевой кабинки, пытаясь перекрыть шум воды. – Если ты думаешь, что это что-нибудь значит и что у нас теперь все будет как когда-то, ты эти мысли сразу засунь себе поглубже в задницу, хорошо?
– Договорились, – хладнокровно отозвался Родим. – Яблочко помой мне, пожалуйста.
* * *
Первые два дня они отсыпались в своей каюте, а к вечеру третьего выбрались в бар. Посетителей было немного, на затемненном танцполе под медленную музыку жадно тискались нетрезвые парочки, пытавшиеся изобразить, будто они танцуют. Пестрецов с Рысью взяли по пиву и пристроились за одним из угловых столиков.
– Интересно, – задумчиво проговорила Рысь, отхлебнув пива, – а почему он прислал послание именно тебе?
Родим молча пожал плечами. Она еще несколько мгновений помолчала, то ли ожидая ответа, то ли просто пытаясь его перемолчать, а затем сдалась и переменила тему:
– А как ты меня нашел?
– Найти тебя было очень непросто, – покачал головой Пестрецов. – Я не стал обращаться ко Второму управлению. Не хочу сказать, что у их аналитиков меньше мозгов, чем у меня, но я лучше тебя знаю. Ты скиталась по таким дырам, что они вполне могли тебя и не отыскать. А я знал заранее, куда следует заглянуть в первую очередь… К тому же чем меньше мы оставим следов в официальных структурах, тем спокойнее я себя буду чувствовать.
– Мозги тут ни при чем, – вздохнула Рысь. – Просто я пряталась от себя, а не от тебя. – Она сделала паузу. – А насчет следов… Ты имеешь в виду возможность наличия «крота»?
– Нет, – качнул головой Песец. – Вряд ли все так плохо. Но береженого, как ты понимаешь, Бог бережет. Не случайно же послание пришло мне в обход всех силовых ведомств, с личным вассалом. На всякий случай, как я понимаю. На Дальнем Приюте ведь, похоже, не обошлось без предательства.
Они помолчали.
– Знаешь, Песец, – проговорила наконец Света, – спасибо, что забрал меня оттуда. И спасибо, что растормошил. Я думала, у меня уже никогда ничего не будет – ни секса, ни настоящего рискованного дела…
– Обращайся, если еще понадоблюсь, – проронил Родим.
Отодвинув очередную пустую стопку, с высокого стула возле стойки сполз массивный бородатый хичер в черной кожаной куртке и коричневых сапогах с острыми носами. На рукавах и лацканах у него позвякивали какие-то серебристые цепочки, всклокоченная шевелюра неопределенного цвета напоминала воронье гнездо. Описав по залу большую кривую дугу, хичер выбрел на столик, за которым сидели Песец с Рысью, и оба инстинктивно поморщились: судя по всему, последний раз он принимал душ еще до Ипалайского конфликта.
Обнажив в кривой ухмылке гнилые зубы, бородач бесцеремонно ухватил Рысь за локоть:
– О, какая сладенькая! А ну, киска, пойдем-ка потанцуем!
Она вроде бы не сделала ни единого движения, но хичер вдруг ощутил, что сжимает воздух. Тогда он накрыл ладонью ее руку, лежавшую на столе, и агрессивно обратился к Пестрецову:
– Ты не возражаешь, браток?
– Нет-нет, – с политкорректной улыбкой Родим сделал миролюбивый жест. – Пусть подруга развлечется.
Рысь чуть изменила позу, и бородач внезапно снова ощутил, что под его ладонью пусто. Убедившись, что строптивая киска внимательно смотрит на него, переплетя пальцы обеих рук и положив на них подбородок, он попытался схватить ее за запястье. Пальцы его опять встретили пустоту. Он хотел поймать ее за другую руку – и снова неудача. Пьяный хичер никак не мог понять, что происходит: странная телка вроде бы почти не двигалась, медленно, казалось, даже лениво чуть отстраняясь и отодвигая руки в стороны, однако он никак не мог даже прикоснуться к ней, промахиваясь, словно совершенно потерял ориентацию от выпитого.
Наконец Рыси надоела эта игра. Мелькнула в воздухе ее узкая кисть, и лапа хичера с размаху ударилась о ребро столешницы. Громила взревел от боли.
– Ах ты, сучка! – заорал он, пытаясь сунуть пострадавшую руку за пазуху и никак не попадая куда надо.
Девушка с интересом наблюдала за его действиями. Наконец, когда он уже зацепил во внутреннем кармане разрядник и почти вытащил его наружу, она чуть привстала и несколько раз стремительно ткнула бугая стиснутыми в щепоть пальцами в руку, правую сторону груди, левое бедро и шею, отчего тот дико заорал и повалился на пол бара, трепыхаясь и булькая, словно выброшенная на берег рыба. Мышечный спазм – штука сама по себе жутко болезненная, а уж когда в этом процессе участвуют целых четыре ключевые мышцы, вообще невыносимая.
Родим несколько секунд рассматривал дергающееся на полу тело, а затем перевел взгляд на свой бокал, сгреб его и сделал большой глоток. Похоже, Рысь действительно оттаивала: на этот раз она ничего не сломала нахалу, ограничившись только небольшим уроком.
– Ничего, что я за тебя не вступился? – поинтересовался Пестрецов, разглядывая свой бокал с пивом на свет.
– Попробовал бы, – сварливо отозвалась Рысь, опускаясь на свое место. – Тогда бы я подралась не с ним, а с тобой.
– Ну, я, в общем, так и подумал.
* * *
Через час, подписав протокол допроса у корабельного шерифа, которому по большому счету было на все наплевать, лишь бы на его судне не оказалось трупов – о чем он сразу довольно прозрачно намекнул всем участникам инцидента, – Песец и Рысь направились к своей каюте. Контора шерифа располагалась в самых недрах третьей палубы, поближе к помещениям для пассажиров третьего класса, где, как всем известно, на любом грузопассажирском корабле сосредотачиваются наиболее криминальные элементы. Так что любой разумный человек на месте Песца и Рыси постарался бы как можно быстрее покинуть столь опасное и негостеприимное пространство, занимавшее почти треть объема корабля.
Лифтовые холлы располагались с противоположной стороны корпуса, поэтому пришлось подниматься пешком по лестничным трапам. Трапы представляли собой бурые от огромных пятен ржавчины металлические лестницы с узкими пролетами. Они оказались загажены еще больше, чем лифты и внутренние коридоры: когда в третьем классе засорялась канализация, быдловатые пассажиры использовали их в качестве сортиров. Стены лестничных маршей были так густо изрисованы светящимися в полумраке непристойными надписями и граффити, что невозможно было определить их первоначальный цвет. На паре пролетов барахлили генераторы искусственной гравитации, поэтому ступеньки уходили из-под ног и передвигаться здесь можно было, только перебирая руками по грязным перилам.
Они преодолели уже четыре уровня, когда снизу послышался дробный грохот башмаков бегущих людей. Рысь посмотрела на Песца, тот кивнул ей и, оттолкнувшись руками от перил, а левой ногой от пола, одним движением взлетел вверх по стене. В то же мгновение Света не моргнув глазом перешла на такой темповый рисунок шага, который создавал впечатление, будто вверх по ступеням по-прежнему движутся двое.
Родим уцепился пальцами за крупные ячейки вентиляционной решетки, вжался в металлический такелаж под потолком на высоте четырех метров, надежно заклинив свое тело в образованном потолком и стеной углу, и тихонько стукнул ногой по плафону освещения в том месте, где из патрона выходил электрический шнур. Плафон замигал, потом погас, и пролет трапа погрузился в серые сумерки. В принципе света, просачивавшегося с лестниц сверху и снизу, было вполне достаточно, чтобы не спотыкаться, да и на фоне потолка Родим, зацепившийся за решетку вентиляции и опершийся носком ботинка на потухший плафон, выделялся внушительной темной кляксой, так что разглядеть его было довольно просто. Если глядеть. Но кто же будет смотреть вверх в такой спешке, да еще когда и ступеньки в полутьме разглядеть надо, и задние в спину дышат, перед глазами маячат спины передних, а в крови бурлят и требуют молодецких подвигов дрянное виски и «черный одуванчик»?..
Преследователи нагнали Рысь спустя всего два пролета. Хичеров было полдюжины – все в косых кожаных куртках и высоких подкованных сапогах с острыми носами, патлатые, немытые и с растрепанными бородами. Видимо, это была единая банда, члены которой старались как можно больше походить друг на друга. Обиженный Рысью громила трусил позади, морщась от боли при каждом шаге.
Светлана ждала их на лестничной площадке, развернувшись к ним лицом и заложив руки за спину. Радостно загомонив, великовозрастные балбесы высыпали на площадку, охватывая ее медленно сжимающимся полукругом.
– Их вроде двое должно быть, – озабоченно произнес вдруг один из наркоманов и завертел головой в поисках спутника девушки.
– Еще дозу прими, – посоветовала Рысь. – Тогда в глазах не то что двоиться – четвериться начнет.
– Крутая стерва, – одобрительно осклабился один из хичеров – тот, что бежал по лестнице первым. – Ты зачем нашему корешу больно сделала, рыжая?
– Всем, кто трогает меня без моего согласия, я делаю больно, – пояснила Рысь, не спуская с него взгляда. Этот тип в темных очках выглядел наиболее серьезным противником из всей шестерки.
– О! Уважаю, леди. – Очкастый изобразил шутовской полупоклон. – Ну, значит, мы не станем вас трогать без разрешения. Верно, пацаны?
Хичеры неуверенно заржали, не понимая, куда он клонит.
– Вот, – с удовлетворением отозвался вожак. – И пацаны согласны. Давайте так, прекрасная леди: отсосете каждому из нас по разу – и можете быть совершенно свободны. Мы даже не станем оставлять безобразных порезов на вашем милом личике, как собирались вначале, потому что уважаем смелость. И разумеется, все будет происходить по обоюдному согласию, чтобы вы не сделали нам больно. Договорились, детка?
– У меня встречное предложение, – заявила Рысь. – Вы сейчас разобьетесь на пары и бодренько отсосете друг другу. И тогда вашему здоровью не будет нанесено непоправимого ущерба.
– Остроумная детка, – криво усмехнулся вожак, и его ухмылка тут же превратилась в зловещую гримасу. – Значит, по-хорошему не понимаешь, – прошипел он, двинувшись вперед. – Жаль, я люблю, когда все по-доброму, с улыбкой и пониманием…
– Хочешь, я тебе улыбнусь? – донеслось снизу. – С пониманием?
Хичеры обернулись. На лестнице, отрезая им путь к отступлению, стоял Пестрецов и неторопливо наматывал на кулак полудюймовую стальную трубу, из которой были сделаны перила трапа. Труба сопротивлялась, скрипела, но гнулась.
– Слышали, что сказала дама? – поинтересовался Родим. – Снимайте штаны.
– Зря ты это… – неодобрительно покачала головой Рысь.
– Чего? – недоуменно спросил Песец.
– Перила сломал, – вздохнула Светка, – и вообще… – Она снова покачала головой.
Песец вопросительно смотрел на нее.
– Не вмешивался бы ты, – продолжала она, – а то шериф расстроится.
– Почему это?
– Ну, он же просил обойтись без трупов. А покалечить их я могу и без твоей помощи…
Песец пожал плечами и, стянув с кулака скруток трубы, бросил его на пол.
Звон упавшего на металлический настил увесистого стального комка заставил ошалевших хичеров вздрогнуть всем телом…
Глава 6
До прибытия на планету Войтыла Песец с Рысью еще пять раз побывали у корабельного шерифа – пассажиров в третьем классе летело много, а Рысь категорически отказывалась сидеть всю дорогу в каюте. Покидая корабль, они впервые увидели на лице блюстителя закона радостную улыбку.
Прибыв в столицу Войтылы Несвадбу и сняв номер в гостинице, путешественники сразу отправились по адресу, который пять лет назад прислал Родиму в электронном письме Лось – он, видимо, вовсе не собирался прятаться ни от бывших сослуживцев, ни от Второго управления, ни от самого себя. Однако когда они обнаружили дом номер восемнадцать по улице Станислава Лещиньского, выяснилось, что по этому адресу расположен небольшой тренажерный зал. Управляющий залом работал недавно и ни о каком детективном бюро «Круль Казимеж» никогда не слышал.
– Он мог поменять адрес, – сказала Рысь, когда они вышли на улицу. – Сейчас я залезу в Сеть и за пять минут…
– Если он от кого-то скрывается, Сеть не поможет, – резонно заметил Пестрецов.
– Чепуха. Совсем не оставлять следов в электронном пространстве он не сумеет.
– Сыграем? – предложил Родим.
– Как в старые добрые времена? – прищурилась Рысь.
– Точно. Ты ищешь Лося в Сети, я – при помощи агентурных сведений. И кто быстрее.
– А что получает победитель?
– Бесплатную выпивку.
– Идет.
Несмотря на пари, они не разбежались тут же в разные стороны, а вместе двинулись к бару через дорогу от тренажерного зала. Только войдя внутрь, они разделились: Рысь направилась к терминалу в дальнем углу, а Родим подошел к стойке и заказал порцию «Выборовой».
– Черт, – потерянно проговорил он, потирая шею.
– Выдался тяжелый день, пан? – тут же отреагировал седой бармен, протиравший белоснежным полотенцем пивные бокалы. – Послушайте старого Янека: нет лучшего средства от проблем, чем добрая беседа! Поведайте мне свою беду, и мы непременно найдем выход.
– Да сглупил я, – признался Пестрецов. – Специально завернул на Войтылу, чтобы повидать друга детства. А он вместе со своей конторой куда-то переехал, и коммуникатор его не отвечает…
– Сочувствую, – покачал головой бармен. – Такое бывает сплошь и рядом. Улетел человек на другую планету, и нет его. Я сам так четыре года брата искал, и вот что вам скажет старый Янек: найти его было совсем нелегко!..
– А может быть, вы встречали моего приятеля? – поспешно вклинился Родим, опасаясь, что его ожидает подробный рассказ о длительных поисках брата старого Янека. – Он прямо напротив вас работал, у него было детективное бюро. Казимеж Витковский его зовут.
– А, Круль Казимеж! – Бармен сразу расплылся в счастливой улыбке. – Знаю, конечно. Замечательный человек, поверьте старому Янеку, раньше постоянно к нам заходил. Очень любит пиво «Живец» и охотно дает на чай. – Он озабоченно сдвинул брови. – Пан Витковский переехал совсем недавно на окраину; говорят, у него немного не заладились дела, но это ненадолго, наверняка ненадолго – Круль Казимеж не такой человек, чтобы его дела долго не ладились, старый Янек разбирается в таких вещах!
– А вы не знаете, куда именно он переехал? – старательно удерживал беседу в нужных рамках Песец.
– Разумеется, знаю! – возмутился бармен. – Старый Янек лично помогал ему грузить вещи! Записывайте, уважаемый пан…
Через четверть часа Рысь вызвала Родима через коммуникатор и довольным голосом произнесла:
– Песец, я буду водку. Только настоящую, а не как в «Трех веселых сучках».
– Что, нашла Лося? – поинтересовался Пестрецов.
– Ага. Сеть у них тут, конечно, та еще, но я быстро разобралась, что к чему. А еще у них отвратительно поставлена система учета граждан – вольная колония, видите ли, никакой бюрократии, никаких паспортов. Но это, как ты понимаешь, не препятствие для профессионала. Короче, улица Яна Бжехвы, дом…
– Двадцать пять, – подхватил Родим. – Строение три.
– Разорвать мою задницу! – оторопела Рысь. – Ты тоже нашел?
– Ага. Только я еще смотался туда на такси, чтобы лично убедиться, что это именно то, что нам надо. Сейчас еду назад.
– Ах ты, старый прохвост!
– Спасибо за комплимент, солнышко. Я буду водку. Только настоящую.
– Я тебе не солнышко, пьяница!
* * *
В своем новом офисе Казимеж появился только к полуночи. Рысь и Песец весь вечер провели в баре в районе новостроек на северной окраине, наблюдая через панорамные окна за зданием, в которое переехало детективное агентство «Круль Казимеж». Когда перед входом в небоскреб припарковался помятый глидер и из него тяжело выбралась знакомая крупная фигура Витковского, Пестрецов обменялся взглядами с боевой подругой, и они разом поднялись из-за столика.
– В общем, как договорились, – строго произнес Песец. – Никакой самодеятельности, это может быть опасно. Значит, я завожу отвлекающий разговор…
– А я захожу сзади!
В вестибюле недавно отстроенного небоскреба было не так чтобы очень роскошно, но вполне чистенько. Пахло свежей краской и гипсополимером. Похоже, переживающий, по слухам, не лучшие времена Лось переехал сюда, потому что аренда помещений здесь пока обходилась сравнительно дешево: хозяева здания пытались привлечь первоначальной дешевизной побольше новых клиентов.
Сориентировавшись по висевшему у входа списку расположенных в здании офисов и организаций, Пестрецов и Рысь поднялись в зеркальном лифте на сорок третий этаж, прошли по длинному коридору с гофрированными пылепоглощающими стенами и остановились у скромной двери с номером 4379.
– Пять – два – девять, – одними губами произнесла Рысь.
Песец кивнул. Рысь распласталась по стене возле дверного косяка, а сам Пестрецов извлек из кармана отмычку-генератор. Прилепив отмычку к электронному дверному замку, он запустил ее и посмотрел на напарницу. Та показала ему один палец, затем два, затем три, затем четыре. Разогнуть пятый палец она не успела: отмычка, отлепившись от замка, свалилась в предусмотрительно подставленную ладонь Пестрецова. Дверь с едва слышным чмоканьем приоткрылась.
В приемной было темно: войдя, Лось не стал зажигать света. Это оказалось на руку вторгшимся в пределы частной собственности взломщикам. Быстро проскользнув в дверь, они прикрыли ее и затаились во тьме, по обе стороны от прорезавшей ее полоски света, пробивавшейся через неплотно закрытую дверь кабинета. В щель был виден работающий монитор и сидевший перед ним спиной к двери хозяин агентства, низко склонившийся к экрану, – разглядеть можно было только его седеющий затылок; время от времени он нажимал пальцем на сенсорный коврик, отзывавшийся тонким писком, – видимо, сортировал какие-то данные.
Песец коснулся запястья Светы, крутанул рукой в воздухе, выбросил два пальца: атакуем с двух сторон. Они беззвучно начали приближаться к приоткрытой двери…
– Руки вверх, ребята, – негромко раздалось сзади.
Казимеж за компьютером никак не отреагировал на эти слова, а вот Песцу с Рысью пришлось замереть на месте. Голос доносился с расстояния в пару-тройку метров, поэтому вряд ли было хорошей идеей сделать нижний «вертолет» и попытаться выбить оружие у наглеца: одному из взломщиков вполне мог достаться заряд в голову. Кроме того, у нападавшего было еще одно преимущество – его глаза наверняка уже давно полностью адаптировались к темноте.
– Три шага вперед.
Песец и Рысь с поднятыми руками послушно сделали три шага вперед, почти уткнувшись в противоположную стену.
– Лицом ко мне.
Они развернулись. Незнакомец неторопливо щелкнул выключателем настенного светильника, и прихожую залил неяркий свет.
– И тут Казимеж, – негромко произнесла Рысь.
Да, это тоже был Казимеж Витковский по кличке Лось. Он стоял в углу прихожей и обеими руками сжимал портативный плазмомет, дуло которого было направлено на Пестрецова. Некоторое время он молча разглядывал застигнутых на месте преступления взломщиков, затем крылья его носа свирепо затрепетали, уголок рта зловеще искривился и пополз вверх.
– От с-сволочи! – с чувством процедил он. – Думали застать меня врасплох? Молитесь, твари!
– Руки-то можно опустить? – осторожно поинтересовался Родим. – С поднятыми руками молиться неудобно.
– Я тебе их сейчас в задницу засуну, пся крев! – пообещал Лось. Однако вместо этого он засунул свой плазмомет за пояс и с угрожающим видом шагнул к Песцу и Рыси. В следующее мгновение они одновременно оказались заключены в медвежьи объятия пана Витковского, причем столь энергичные, что Рысь пискнула и начала активно сопротивляться: рукоять плазмомета беспощадно впилась ей в ребра. – Мать вашу, ребята! Да откуда же вы тут? Тысячу лет не виделись!
– Да вот, пролетали мимо, решили заглянуть, – пояснил Родим, похлопывая приятеля по спине. – А у тебя появился брат-близнец? Познакомил бы.
– А, этот, – небрежно махнул рукой Казимеж. Выпустив друзей из объятий, он шагнул в кабинет, снял со своего двойника куртку, в которой выходил из глидера, и повесил ее на вешалку. Затем подхватил лже-Казимежа под мышки и начал стаскивать с кресла, освобождая себе место.
– Десантная макивара? – поинтересовался Пестрецов, заглядывая в кабинет.
– Ага. Полноростовая, полирезиноид, в любом спортивном магазине навалом. Вы проходите, ребята, располагайтесь, я вам сейчас кофейку сделаю. – Лось прислонил своего фальшивого двойника к столу и захлопотал над кофейным автоматом в углу. – Черт, как вы неожиданно, прямо как снег на голову!
– Нет ли чего-нибудь покрепче? – скривилась Рысь, усаживаясь в гостевое кресло.
– Нет, подруга, ты не поняла, – обиделся Лось. – Я вам сделаю своего кофе.
– О, – качнула головой Светлана. – Прости.
– Ловко ты нас поимел. – Устроившийся в другом кресле Песец дотянулся до макивары и снял с нее игрушечного щенка – именно его короткая шерстка столь похоже изобразила стриженый затылок склонившегося над компьютером Казимежа. – Узнаю штатного мастера маскировки подразделения Горностаев.
– Мастерство не пропьешь, – согласился Витковский, подавая Пестрецову пластиковый стаканчик с дымящейся жидкостью внутри. – Особенно если пить только кофе мгновенного приготовления.
– А как он управлял сенсором компьютера? – спросила Рысь.
Лось молча вынул из-под сенсорного коврика работающий наручный коммуникатор. Звуковой сигнал был отключен, работал только виброзвонок. Когда коммуникатор в очередной раз начинало хаотично подергивать и подбрасывать вверх, он приподнимал покрывавший его коврик, и в какой-то момент тот рабочей поверхностью касался угла стоявшей рядом с ним аудиоколонки. Раздавался знакомый писк – издали возникало полное ощущение, что сидевший за столом Казимеж дотронулся до коврика.
– Обалдеть, – покачал головой Пестрецов и осторожно пригубил кофе. – Господи, что ты делаешь с этими кофейными автоматами?! – внезапно воскликнул он. – Как тебе удается настраивать эти глупые штуки таким образом, что вместо фабричной дряни они начинают варить божественный напиток? Может, ты какое волшебное слово знаешь?
Казимеж, как обычно, раздулся от гордости.
– А как же! – надменно произнес он, усаживаясь за стол. – Мы, истинные потомки шляхтичей, вообще склонны достигать совершенства в любом деле, особенно в военном и кулинарном.
Рысь держала стаканчик с кофе в руках, задумчиво глядя на прислоненную к столу макивару.
– Ты кого боишься-то, Лось? – негромко спросила она. – Ты же это все оборудовал не для того, чтобы нас разыграть?
Витковский сразу поскучнел, зашуршал бумагами на столе.
– А, – нехотя произнес он, не глядя на Светлану, – чепуха. Результат успешного расследования. Перебежал дорогу одному князьку преступного мира Войтылы. Обрубил ему с помощью местной народной полиции все щупальца, так он мне, видишь ли, объявил вендетту. Пару раз уже чуть не ухлопал. Приходится принимать меры… – Он снова махнул рукой. – В общем, пустяки. Ну, а теперь вы выкладывайте все начистоту.
– Что именно? – невинно вскинул брови Песец.
– Слушай, не считай меня глупее полковника Денисенко! Надеюсь, ты не думаешь, что я поверю, будто вы просто соскучились, причем оба сразу, и всего лишь приехали повидать старого друга?
Песец улыбнулся и пожал плечами:
– Ну, а вдруг?
– Ладно, – сердито нахмурился Лось, – кончай кривляться. Выкладывай все как есть, пся крев!..
Выслушав то, что поведал ему Песец, Лось откинулся на спинку кресла и, ненадолго задумавшись, нехотя качнул головой:
– Я пас.
– То есть?! – мигом вскинулась Рысь.
Лось пожал плечами:
– Вот то и есть. Все просто – я в отставке. У меня теперь совершенно другая жизнь. И я не собираюсь возвращаться.
Света так резко поставила стаканчик на стол, что кофе выплеснулся через край.
– Ты сам-то понял, что сейчас сказал?! – прищурившись, произнесла она. – Ты хорошо подумал?
– Я об этом семь лет думал, – хладнокровно заверил ее Казимеж. – Думаешь, я не понимал, что рано или поздно придется вернуться к этому вопросу? Семь лет размышлял, всю голову свернул набок, размышляя… И знаешь, вот лет пять назад – пошел бы с вами не задумываясь. Пару лет назад – бардзо обмозговал бы, но все равно бы пошел. А сейчас – не пойду. Хватит.
– Разорвать мою задницу! – рявкнула Рысь. – Да что случилось-то?! Смотри, мы опять все в сборе, мы опять вместе. Я сижу рядом с Песцом, и мне не хочется провалиться при этом сквозь землю. В чем дело, сержант?
Витковский взял со стола отставленный Рысью стаканчик кофе, отхлебнул, поморщился: обжегся. Поставил его на место.
– Я больше не сержант, – с трудом проговорил он. – Капут, все сроки вышли. Я теперь нормальный гражданский. У меня бизнес, у меня клиенты, у меня кредит в банке и в ближайшей пивной, и я не собираюсь ломать свою успешную, размеренную, налаженную жизнь ради всяких бредней и никому не нужных моральных терзаний в духе средневековых…
– Это наемных убийц на живца ловить – размеренная жизнь? – криво усмехнувшись, перебила его Рысь. – Значит, нет у тебя никаких моральных терзаний? Приспособился, шляхтич? Забыл Дальний Приют, засунул поглубже на чердак памяти?
– Я ничего не забыл, – отрезал Лось. – Тем более Дальний Приют. И не собираюсь. Но подписываться на это дохлое дело – не стану! И точка.
Рысь открыла рот для следующей реплики, однако ее внезапно опередил Пестрецов, спросивший вроде бы совершенно невпопад:
– Казимеж, а почему ты так и не женился?
Лось, который уже готов был разразиться очередной гневной тирадой, ошарашенно запнулся, а затем насупился и спросил:
– А… с какой стати тебя это интересует?
– Ну, я ведь помню, у тебя была девушка, ты мне даже как-то показывал ее голоснимок…
– Это мое личное дело! – отрезал Витковский.
– Понятно. Слушай, а сколько ты зарабатываешь?
– Это мое личное дело, – снова пробурчал Казимеж.
– Да нет, без проблем, – вскинул руки Песец, – мне просто интересно.
Витковский сумрачно помолчал, а затем буркнул:
– Ну… в среднем около шестисот кредитов в месяц выходит…
– То есть где-то сто восемьдесят имперских рублей. – Родим кивнул и перевел взгляд на Рысь: – А ты?
– Что – я?
– Сколько зарабатывала у себя в клубе?
– Ну, я не такая богатая, – сердито проворчала Рысь, – в лучшие времена доходило до четырехсот, но такие времена бывали нечасто.
Пестрецов снова кивнул:
– Значит, сто двадцать. Ну, а у меня выходило где-то сто пятьдесят – сто шестьдесят. – Он сделал короткую паузу, вздохнул, а затем тихо спросил: – А не скажете ли мне, коллеги, почему мы, имея императорскую военную пенсию в восемьсот рублей, сбежали от семей и друзей и, забившись в самую глухую дыру, какую каждый из нас только смог себе представить, ведем полурастительную жизнь на полторы сотни в месяц, старательно не обращая внимания на почти тридцать тысяч полновесных имперских рублей, которые скопились на счету у каждого из нас?
Ответом ему было молчание. Когда пауза стала совсем уж невыносимой, Песец вновь заговорил – тихо, размеренно, спокойно:
– …И некий из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат был в то время в Чернигове с князем Ингварем Ингваревичем. И услышал о нашествии зловерного царя Батыя, и выступил из Чернигова с малою дружиною, и помчался быстро. И приехал в землю Рязанскую, и увидел ее опустевшую, города разорены, церкви пожжены, люди убиты. И помчался в город Рязань, и увидел город разоренный, государей убитых и множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, а иные в реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляяся в сердце своем. И собрал небольшую дружину – тысячу семьсот человек, которых Бог сохранил вне города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные. И бил их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек ими. Почудилось татарам, что мертвые восстали…
