Руслан Георгиевич Илаев
Африканские приключения Николая Ашинова Из Ардона в Абиссинию 1889 год
Предисловие
О Николае Ивановиче Ашинове в конце 19-го века знала чуть ли не вся взрослая Россия, одни считали еавантюристом, шутом и фантазером – эдаким русским бароном Мюнхгаузеном, другие называли патриотом и считали героем Отечества. Оба противоборствующих лагеря занимали непримиримую принципиальную позицию по атаману Ашинову и его деятельности.
В сторонниках атамана «вольных казаков» были: обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев, управляющий морским ведомством адмирал И.А. Шестаков, русский консул в Египте М.А. Хитрово, инженер В.А. Панаев-инициатор строительства первой железной дороги от Санкт-Петербурга до Москвы, командующий войсками Кавказского военного округа А. М. Дондуков-Корсаков, И. С. Аксаков-редактор и издатель газеты «Русь», М. Н. Катков – издатель и редактор «Московских ведомостей», Д. А. Толстой – министр внутренних дел и даже великий князь Владимир Александрович – родной брат Его Императорского Величества Александра III.
Противниками были сам Александр III, министр иностранных дел Российской империи Н.К. Гирс, главного штаба генерал Н. Н. Обручев и министр государственных имуществ М. Н. Островский, ведавший казенными землями, военный министр П. С. Ванновский, начальник Главного Морского штаба контр-адмирал О. К. Крамер.
Когда я начинал работу над книгой, обратил внимание и на неоднозначное отношение к нему наших писателей, и с тем, как они высказывались в своих произведениях о Николае Ивановиче Ашинове: «Вольный казак Ашинов» Валентин Саввич Пикуль 1976 год, «Атаман вольных казаков Николай Ашинов и его деятельность» Андрей Валентинович Луночкин 1999 год, «Вдохновенные бродяги» Юрий Николаевич Носов 2018 год, «В страну черных христиан!» Николай Бичехвост 2018 год, «В плоскостной Осетии» Александр Петрович Андреев 1903 год,
А ведь на момент прибытия атамана «вольных казаков» в столицу Российской империи Санкт-Петербург, терскому казаку шел всего лишь 27 год, а он уже такие дела наворошил, что даже привлек внимание царствующих особ. Представить, что этот молодой человек, решивший заселить Сухумский округ православными эмигрантами из Турции и Ирана – беглыми казаками «некрасовцами», покинувшими Россию после поражения бунта Кондратия Булавина в 1708 году, весьма затруднительно, но интересно.
Вторым дерзким шагом его было подать прошение на высочайшее имя, чтобы придать вернувшимся «некрасовцам» статус Черноморского казачества с привилегиями такими же, как у Терских, Кубанских и Донских казаков.
А через два года он уже предлагает Военному министерству Российской империи свой проект освоения восточного побережья Африки, с построением Российской военно-морской базы.
Экспедиции терского казака Ашинова Николая Ивановича в Абиссинию были задуманы не как некая авантюра, а как глубоко продуманные стратегические операции, и, скорее всего, с обязательным участием военного руководства России, с целью создания на Африканском континенте – перевалочной базы на пути к Индии и Дальнему Востоку. Что было весьма важным для обеспечения военно-морского и торгового флотов определенного вида запасами и углем. К сожалению, Россия не успела к разделу африканского континента, который к концу XIX века был уже поделен между европейскими державами. К рассматриваемому периоду наиболее важными в экономическом плане представлялись восточные регионы африканского континента, потому как оказались рядом с выходом из Суэцкого канала, однако и они были уже на тех или иных условиях поделены между Францией, Италией и Англией. Все, да не все.
Огромное государство, называемое Абиссинией с населением в 23 миллиона, никому не подчинилось и была, пожалуй, единственным государством, побеждавшим всегда и всех во всех войнах с поработителями. Интерес к Абиссинии России был естественен, например, обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев считал, что создание военно-морской базы на Африканском побережье будет содействовать укреплению религиозных связей с Абиссинией, где большинство населения исповедовало православие. Понимали это и некоторые российские деятели, такие как управляющий морским ведомством адмирал И.А. Шестаков, русский консул в Египте М.А. Хитрово.
По сути, исторически и географически Россия всегда была типичной континентальной империей и поэтому она никогда всерьез не стремилась к обладанию заморскими колониями. Но создание парового военно-морского и торгового флотов потребовало необходимость пересмотреть многие догмы Российской империи по транспортной логистике. На пути перехода кораблей на Дальний Восток через Индийский океан требовалось систематическое пополнение их углем, водой и съестными припасами, что при отсутствии военно-морских баз делало переход практически невозможным или же чрезмерно дорогим. Так что попытка основать в 1889 году русскую колонию на северном берегу Африканского Рога (территория современного государства Джибути), предпринятая вооруженной экспедицией во главе с терским есаулом Николаем Ивановичем Ашиновым, была преднамеренно провалена людьми из высших правящих кругов, не заинтересованных в сильной и независимой России. Эдакая «пятая колонна» из обрусевших англосаксов.
Таким образом «спящая» Россия с ее равнодушием ко всем важным событиям в мире, да и в самой стране тоже, характеризовала состояние так называемого высшего «онемеченного» петербургского общества. Чего стоили, например, России эти продажные немцы: Гирс Николай Карлович–министр иностранных дел России, и начальник Главного Морского штаба контр-адмирал Оскар Карлович Крамер, передававшие все сведения о экспедиции Николая Ивановича Ашинова Германии, Франции и Англии, естественно, за хорошие «чаевые». Но мы не вспомним ни одного русского, который бы возглавлял министерство иностранных дел в любом европейском государстве на протяжении всей ее истории, хотя бы в Монако или в княжестве Лихтенштейн.
И вот на фоне этого «онемеченного» высшего общества появилась 27-летняя неугомонная фигура истинного русского патриота России Николая Ивановича Ашинова. И ведь появился он весьма вовремя, заявив всем, что хочет и может создать на Африканском побережье казацкое поселение, названное им «Новой Москвой», и здесь же может быть образована база флота России в Индийском океане.
Ашинову были присущи большие организаторские способности и талант. Он глубоко и серьезно продумывал все необходимые детали для создания долговременного русского поселения в Африке. В частности, он подбирал людей, знавших язык далекой Абиссинии, для установления тесных контактов с этой страной. Доказательством тому служат изданная Николаем Ивановичем абиссинская азбука и начальный абиссино-русский словарь, выпущенный в Петербурге в 1888 году. Ашинов понимал, что вся ответственность за экспедицию, лишенную государственной поддержки, ложится на него. Он рисковал, но риск в данном случае был более чем оправданным, ведь экспедиция являлась благородным делом государственной важности. Многое также зависело от состава набранной экспедиции, степени ее подготовки и управляемости. Одно дело, когда экспедиция укомплектована из казаков и бывших кадровых военных, привыкших подчиняться и исполнять волю командиров, но совсем другое иметь дело с крестьянами-переселенцами, никогда не державшими в руках огнестрельного оружия. Но все же крестьяне, приученные к тяжелому труду на земле, всегда готовы к защите результатов своего труда. Дайте им вначале работу и объясните перспективу, ну а затем научите пользоваться оружием, организуйте ежедневные тренировки в отработке военных приемов и через пару месяцев они практически такие же «казаки».
Было бы только так, но ведь в состав экспедиции он вынужден был набирать всякий сброд. Вольным казакам – «некрасовцам», что расселились по Малой Азии, въезд в Россию был заказан, царское правительство считало их потомками бунтарей и совсем им не доверяло. Оно не дало им разрешение на переселение в 1883 году в Сухумский округ для образования Черноморского казачества. Не было дано разрешение им и на участие в Африканской экспедиции Ашинова. В Россию они попадут значительно позже: первое массовое переселение состоялось в 1913 году, перед Первой Мировой войной, на таманский полуостров Кубани, второе состоялось только лишь через пятьдесят лет в 1963 году по решению Н.С. Хрущева, но на этот раз они будут расселены компактно в Ставропольском Крае.
В 1963 году я с родителями проживал Нижнем Малгобеке (Новый город) Чечено-Ингушской АССР, когда мне довелось увидеть впервые «некрасовцев» воочию, вернее, членов одной семьи, которые каким-то образом попали к нам в город на постоянное место жительства. Отец с матерью, взрослый сын лет восемнадцати и его сестра лет четырнадцати. Были они смуглые, и когда не хотели, чтобы их понимали, переходили на турецкий. Внешность у них была совсем не русская, мне мама потом объяснила, что мать у них была турчанка. Значит дефицит женщин все-таки был у «некрасовцев». А вот в африканской экспедиции они участие все же приняли. Шаукудз Дзеранов и Зараев Идар утверждали, что их было немного, человек десять-двенадцать, но люди они были надежные, в драках и битвах никогда не уклонялись.
Пришлось в спешке набирать и кого попало: мошенников, отсидевших уголовников и всякий одесский сброд. С ними управляться было сложнее, но для поддержания дисциплины в экспедицию он пригласил десять осетин. Отбором их руководили его старые «знакомые» по Царицыну – Идар Зараев и Шаукудз Дзеранов, которым он безгранично доверял свою жизнь. Мне было удивительным, почему Николай Иванович Ашинов пользовался значительным доверием у выходцев из Осетии.
Но, изучая его биографию, вдруг выяснил, что мать была наполовину осетинкой из станицы Ново-Осетинской, что находилось рядом с Моздоком. В 1824 году за преданность России два поселения осетин Черноярское и Ново-Осетинское были переименованы в станицы, а жителей этих станиц Ермолов А.П. возвел в казачье сословие с соответствующими привилегиями и льготами. Вполне вероятно, что Ашинов мог изъясняться на осетинском языке. И вообще, начиная с 1873 года, когда его родители скончались от тифа, все его заграничные вояжи и кампании всегда сопровождались охраной из осетинского конвоя, обычно численностью от семи до десяти человек.
Но без образованных интеллигентов в Африке также не обойтись. Как можно обойтись без доктора и фельдшера? А обучение детей переселенцев грамоте? Ведь в «Новую Москву» едут семьями и с детьми. Кроме Софьи Ивановны Ханенко, его супруги, еще девять женщин, с ними восемь детей. Среди участников экспедиции около двадцати образованных людей: отставные офицеры, учителя народных школ, недоучившиеся студенты, юнкера, ушедшие по разным причинам из военных училищ, земский врач, врач-стоматолог, фельдшер и юрист. Были и умельцы – плотники, столяры, кузнецы, слесаря, отставные солдаты. Николай Иванович понимал, что создавать поселение необходимо по военному образцу, и обязательно нужна военная подготовка – без жесткой дисциплины в чужом государстве не обойтись, жить-то придется среди воинственных туземцев и расслабляться нельзя, иначе экспедиция поставленной задачи не только не выполнит, да и людей можно погубить.
В результате, экспедиция вначале высадилась на берег в Таджурском заливе, где правил султан народности данакиль Магомет-Сабех, затем переехала на сорок верст южнее Таджуры, где правил султан той же народности, но звали его Магомет-Лойта. Члены экспедиции по предложению султана заняли заброшенный египетский форт Сагалло на берегу моря и стали понемногу обустраиваться.
К сожалению, по злой воле «крамеров» и «гирсов», заполонивших царский двор и имевших большое влияние на царствующих особ, тщательно спланированная экспедиция потеряла государственную значимость и превратилась усилиями этих предателей в частное предприятие Ашинова. Самодержец Российский Александр III поспешил отмежеваться от африканской экспедиции, а министерство иностранных дел, руководимое Николаем Карловичем Гирсом, поспешило уведомить, в первую очередь, Италию, Францию и старую добрую Англию об этом. Без государственной поддержки и лишенная статуса неприкосновенности экспедиция была попросту обречена.
Ее расстреляли из орудий крейсера и трех канонерских лодок союзнической Франции. Всего было произведено с кораблей по безоружным людям 12 артиллерийских выстрелов. Убиты были две женщины, одна из которых была на восьмом месяце беременности, двое детей и двое взрослых мужчин. При этом, как писали впоследствии французские газеты, командиры кораблей плакали. Плакали и стреляли, потом опять стреляли и плакали. Вывод: никогда не верьте плачущим крокодилам из европейских стран! Позднее Ашинов уверял всех, что у него есть письменный договор, по которому Магомет-Лойта уступил ему в вечное владение участок побережья залива Таджур.
Ну а затем на берег высадился отряд из шестисот французских легионеров, разгромил все, что еще не было уничтожено обстрелом. Все русские участники миссии были арестованы. Французы взорвали не только крепость, но и снесли церковь. Все участники экспедиции были уверены, что их казнят на месте, однако их погрузили на корабли и высадили в Порт-Саиде, откуда все они были доставлены в Одессу пароходами Российского добровольческого флота.
Так закончилось это предприятие.
Как бы то ни было, о дальнейшей судьбе Ашинова известно, что «умер он у себя на родине, в Камышинском уезде Саратовской губернии» в 1902 году.
Спустя десятилетия в Советском Союзе сам факт экспедиции Ашинова в Африку подвергали сомнению.
Однако, как же был удивлен один из советских исследователей, когда в Центральном государственном архиве Октябрьской революции наткнулся на трехтомное дело департамента полиции, хранящее обширные данные о казаках на сомалийском берегу. Между прочим, потомки участников той Ашиновской экспедиции из Ардона Северной Осетии-Алании передают из поколения в поколение услышанные от своих старших воспоминания об африканских приключениях и поминают предков добрым словом.
Часть I. Из Ардона в Абиссинию
Глава I. Основание Ардона
Прибывшее в январе 1751 года в Санкт-Петербург осетинское посольство, возглавляемое Елиханом Магкаевым и всецело поддерживаемое его идейными сподвижниками-членами посольства Батыр-Мирза Цопановым и Елисеем Хетаговым, находилось в Санкт-Петербурге более двух лет, когда на приеме у Императрицы Елизаветы Петровны он получил возможность изложить ей чаяния осетинского народа и предрек гибель его в случае дальнейшей изоляции от единоверной России. И не важно, что Белградский мирный договор, заключенный между Российской империей и Оттоманской Турцией, объявлявший Северный Кавказ нейтральной зоной, не давал возможности сиюминутного включения Осетии в состав России. Главное, что Россия узнала о существовании православной Осетии, а осетинское посольство уверовало, что руководство Российской империи не оставит их многострадальный народ на произвол судьбы.
В 1774 году северные осетинские общества наконец-то были приняты в состав Российской империи, и многовековая изоляция осетинского народа прервалась. К тому времени уже не было в живых наших соотечественников-первопроходцев, членов посольства первой и последней в истории осетинского общества делегации Елихана Магкаева, Батыр-Мирза Цопанова и Елисея Хетагова, ибо прошло двадцать два года с той исторической и судьбоносной встречи лучших представителей осетинских обществ с Императрицей Елизаветой Петровной. Память о них увековечена скульптором Тавасиевым на Алее Славы в городе Владикавказе, где скульптурная композиция, изображает встречу осетинского посольства с дочерью Петра I в декабре 1751 года Преемницей Елизаветы Петровны Екатериной II Великой (урожденной Софией Августой Фредерикой Ангальт-Цербстской) в том же 1774 году было дано указание губернатору Астрахани Петру Никитовичу Кречетникову немедленно начать приведение осетин в российское подданство путем письменного присягания ответственных старшин Осетии.
В указе императрицы также было оговорено – дать возможность осетинам селиться в предгорных равнинах без каких-либо условий и обеспечить безопасность осетин, образовав линейные казачьи поселения на границе между осетинами и кабардинцами, а также между осетинами и ингушами. Так появились казачьи станицы Ардонская, Архонская, Николаевская, Урухская, Змейская, Александровская, Котляревская, Пришибская, Владикавказская, Терская, Фельдмаршальская, Ново-Сунженская, Аки-Юртовская, Михайловская, Карабулакская, Слепцовская, Троицкая, Вознесенская вдоль рек Урух, Белая, Ардон, Фиагдон, Сунжа и Терек вплоть до Кизляра и Моздока.
Все поселения кабардинцев, находившиеся на выходе из ущелий в местах проживания осетинских обществ, были высочайшим повелением удалены за реку Урух и Белая, а все ингушские поселения перенесены на правый берег Сунжи и Терека. Оттеснив кабардинцев и ингушей от гор и разрешив осетинам селиться на плоскости, для них тем самым были созданы более благоприятные экономические условия. Осетины, как и их предки аланы, оказались жизнестойким племенем и, получив возможность проживания на предгорных равнинах, стали стремительно увеличиваться в численности.
По переписи 1833 года всех осетин числилось 35750 человек, по сведениям 60-х годов северных осетин числилось уже 46802 человека, южных 19324 человека. По данным кавказского статистического комитета 1880 года в Северной Осетии проживало 58926 человек, в Южной Осетии 51988 человек, а к 1890 году северных осетин числится уже 74528 человек. К 1913 году численность всех осетин составляло 250 000 человек!
В 1763 году в Моздоке была основана русская крепость, в первой четверти 19-го века первые переселенцы из горной Осетии были поселены в районе Моздока в поселении Черноярское (1805 год) – их в народе называли «Цайта», затем в 1909 году к ним присоединилась вторая группа переселенцев, которых поселили в поселении Ново-Осетинская-их в народе называли «Ерашти». В 1824 году за доблесть и преданность России эти поселения были переименованы в станицы, а жителей этих станиц Ермолов А.П. возвел в казачье сословие с соответствующими привилегиями и льготами. Поэтому первыми переселенцами-осетинами необходимо считать жителей станиц Черноярское и Ново-Осетинская.
По устным преданиям, передаваемым из поколения в поколение, мои предки, давшие мне фамилию и род, проживали ранее в горной Осетии в селениях Тара и Архон Алагирского ущелья. Затем, в начале 19-го века, старшины селения Архон объявили о начале переселения жителей на предгорные равнины. План переселения был разработан и утвержден комендантом Владикавказской крепости И.Г. Скворцовым совместно с наместником на Северном Кавказе А.П. Ермоловым в июне 1825 года. После чего старшины четырех осетинских ущелий приступили к массовому переселению жителей Алагирских, Куртатинских, Тагаурских и Дигорских обществ на равнинные территории.
В 1838 году жителям поселения Архон Алагирского общества генералом Г.А.Эммануилом – командующим войсками Кавказской линии, он же начальник Кавказской области, было обозначено и разрешено место постоянного проживания на удалении 1,5 верст от ардонского военного укрепления. Селение получило название Ардон по названию реки, рядом с которой построили дома первые переселенцы.
Среди этих первых был и представитель нашей фамилии, и звали его Дзибырт Дзахотович Илаев. И шло ему в ту пору двадцать лет. Построились они с младшим братом Гайсином и проживали вместе со своей матерью, отца они рано потеряли. К 1863 году в Ардоне уже насчитывалось 232 двора и 1742 жителя. Ардон становится центром православия Осетии и пользуется наибольшим доверием у российских властей. Район первого поселения в Ардоне рядом с кладбищем и сейчас продолжают обозначать, как «Старое село» или «Зæронд хъæу» – по-осетински.
В 1855 году в Ардоне учреждается церковный приход, а 6 мая 1857 года в селении была освящена церковь святого Георгия Победоносца. Священником прихода был определен обрусевший армянин Михаил Гаврилович Сухиев, выпускник Тифлисской Духовной семинарии. В 1850 году Дзибырт Илаев обвенчался в церкви с 17 летней Урусовой Чизнал Созрукоевной (Геке) и в браке у них родились шесть сыновей: Дзарахмет, Али, Тотрик, Ахмат, Тули и Заурбек. Венчал их Ардонский священник Сухиев Михаил Гаврилович.
Однако, через шестнадцать лет в 1866 году этот же священник лишился головы за непотребное поведение к осетинским девушкам в нетрезвом состоянии, а голову ему отрезал и унес Дзибырт Илаев. В 1867 году решением военного суда г. Владикавказа Дзибырт Дзахотович был приговорен к смертной казни через повешение, тело его после исполнения приговора было передано родственникам и захоронено ими на кладбище в Ардоне. Его супруга Чизнал (Геке) Урусова ненадолго пережила смерть Дзибырта, она скончалась, судя по записи в церковных книгах, 18 мая 1868 года в возрасте тридцати лет от «ревматизма сердца» – это, скорее всего, был инфаркт миокарда. Забота о шести несовершеннолетних детях Дзибырта и Чизнал легла на плечи его брата Гайсина.
В 1881 году на средства местных жителей была построена Александровская миссионерская семинария, многие выпускники этой семинарии продолжили затем учебу в высших учебных заведениях Российской империи. Например, Евгений Рамонов после окончания Ардонской семинарии поступил на медицинский факультет Одесского университета. Он же, затем, с хирургами Владимиром Розановым и немцем Юргеном Борхардом оперировал в 1918 году, раненного выстрелами Фанни Каплан Владимира Ильича Ленина.
Но все же наиболее престижным для осетин было служение на военном поприще. После воссоединения с православной Россией осетины участвовали во всех войнах, проводимых Российской империей. В одной только русско-японской войне погибло три генерала – двое из инфантерии, один артиллерист, и 19 полковников, не говоря уже о младших офицерах и нижних чинах. Откуда мне это ведомо?
В 1989 году я, майор медицинской службы, проходил учебу на первом командном факультете руководящего медицинского состава и совершенно случайно приобрел у букиниста на Невском проспекте книжонку в твердой коричневой обложке под названием «Осетины – участники русско-японской войны» издания 1932 года. Успел прочесть ее лишь два раза, когда кто-то из знакомых осетин в Ленинграде попросил дать ознакомится и более я ее никогда не увидел.
К 1914 году практически в каждой осетинской семье были офицеры, общее количество которых превысило три тысячи. Одних генералов-осетин до революции насчитывалось сорок четыре, а осетин-полных георгиевских кавалеров двадцать один человек. Это говорило о большом доверии осетинскому народу руководством Российской империи. И верные слову, которое дали осетинские послы в Санкт-Петербурге дочери Петра Великого Елизавете Петровне, осетины и сейчас остаются надежным аванпостом России на Северном Кавказе. Сейчас не менее ста тысяч осетин участвует в специальной войсковой операции, а безвозвратные потери превысили шестьсот человек.
Осетины, являясь православными, получили от единоверной России большие льготы и привилегии, в отличие от племен и народностей, исповедовавших религию Ислам. Одной из которых являлось право перемещения по всей территории Российской империи и не только. В 90-х годах, после открытия во Владикавказе «Русско-американского торгового пароходного общества», многие осетины стали выезжать на заработки в Соединенные Штаты Америки.
Почему я упомянул членов моей фамилии в этой главе? А дело тут вот в чем, все осетины – участники Ашиновской экспедиции в Абиссинию были уроженцами селения Ардон. И один из них, Ахмат Илаев, был сыном казненного Дзибырта Дзахотовича Илаева. К моменту отъезда в Абиссинию в 1889 году ему исполнилось 28 лет. Из десяти осетин-участников Ашиновской экспедиции мне удалось установить лишь личности пятерых: Зараев Идар (45 лет), Дзеранов Саукудз (44 года), Тлатов Джена (43 года), его родной брат Тлатов Габа (40 лет) и Илаев Ахмат (28 лет). Личности остальных пяти участников африканской экспедиции установить не удалось, несмотря на мои поиски в Центральном государственном архиве и радиокомитете РСО-Алания, а также обращения в музей г. Ардона и частные беседы с жителями г. Ардон. Очень большую помощь в поисках осетинских участников Ашиновской экспедиции оказали служащие Архивной службы РСО-Алания. Три недели кропотливого изучения архивных материалов Осетии второй половины 19-го века и Ардонских церковных книг, которые были предоставлены мне служащими Архивной службы, помогли найти участников, имена которых я выше упомянул. В связи с этим, особую благодарность хотел бы выразить руководителю Архивной службы РСО-Алания Хайманову Борису Петровичу, директору Центрального государственного архива РСО-Алания Зассеевой Ларисе Созыровне, ведущим специалистам Центрального государственного архива РСО-Алания Галачиевой Фатиме Михайловне и Дзарасуевой Екатерине Казбековне.
Итак, личности пяти осетин-участников Ашиновской экспедиции были установлены, и даже был определен их возраст по сохранившимся церковным книгам селения Ардон.
И еще, в одной из церковных книг я нашел весьма любопытную для меня запись: «В ночь на 4-го августа 1906 года у Илаева Ахмата уворована лошадь», то есть лошадь у него украли, когда ему шел 45 год. В Абиссинии Ахмат был в 1889 году, следовательно, лошадь была украдена через 17 лет после его возвращения из экспедиции. Вроде ничего особого нет, украли лошадь моего прапрадеда 118 лет тому назад. Но ощущение того, что моя фамилия и мой род существовали 118 лет назад, стали вдруг для меня очевидными, и я почувствовал, что сам являюсь частью и продолжением этого моего осетинского рода и фамилии.
