Руслан Равилевич Ямалетдинов
Боги Абрэона
– Ты кто такой? Чего тебе от меня надо? Где я? – его рука потянулась к губам, потрогала зубы. Увидев кровь на своих пальцах, парень закричал: – да что, блин, происходит вообще?
– Ты что, ничего не помнишь? Или прикидываешься?
– Да что я должен помнить-то? – Паренек застонал и попробовал сесть.
– Вы приставали к девушке, я мимо шел, вас тормознул. Вон твой дружок рядом лежит.
Парень посмотрел на лежащего без сознания любителя поножовщины, потом на меня.
– Да я его вообще не знаю, первый раз в жизни вижу. Это ты нас, наверное, избил и ограбил еще, – вытянув руку, он удивленно уставился на свой кастет. Потом потрогал часы на запястье, сунул руку во внутренний карман крутки.
– Так, ты успокойся. И хватит прикидываться. Мой тебе совет, больше не обижай девушек.
– Да пошел ты. Я на тебя в полицию заявлю, – с трудом встав, парень пошел в сторону проспекта. Вроде живой. Только что же с ним такое было после моих ударов?
Спиной я ощутил чье-то присутствие. Девушка вышла из тени и подошла ко мне. Я встал и развернулся, поморщившись от тянущей боли в левом предплечье. Это не ускользнуло от внимания девушки, она робко коснулась рукава моей куртки.
– Ты ранен. Давай я тебя перевяжу. Только отойдем немного подальше отсюда. Не бойся, я работаю медсестрой, больно не будет, – кажется, девушка улыбнулась. Она была стройная, примерно одного со мной роста, в гладких черных волосах блестела красивая заколка в форме солнца. Правильные черты лица, ровный носик, глаза…
– Что, – я, кажется, не расслышал ее последних слов.
– Нужно будет снять куртку, но тебе, наверное, будет холодно. А вообще лучше пойти в больницу, рана может быть глубокой.
– Нет, там же надо будет рассказывать, где я так неудачно порезался. Или врать. А врать я не люблю. Да и рана не слишком глубокая, я чувствую, – я улыбнулся. – Меня Алексеем зовут. А вас? – сняв куртку, я начал расстегивать рубашку.
– А меня Настя, – девушка открыла свою сумку, достала из нее салфетки и какой-то пузырек.
– Очень приятно, – высвободив руку из рукава рубашки, я снова немного поморщился от боли.
Настя профессиональным движением промокнула рану, салфеткой обтерла ее. Потом включила фонарик на телефоне и внимательно ее осмотрела.
– Да, рана поверхностная, но все равно надо ее обрабатывать. Я сейчас наложу легкую повязку, дома тебе надо будет залить место пореза зеленкой и заклеить пластырем. Справишься?
– Легко. То есть я буду жить и рана не смертельная? А я уж думал, что как настоящий благородный рыцарь отдам жизнь за прекрасную даму.
– Ну, за прекрасную даму спасибо, да и ты на самом деле настоящий рыцарь. Спасибо тебе большое, честно. Очень многие на твоем месте просто прошли бы мимо и сделали вид, что ничего не слышат.
– Да перестань. Любой на моем месте сделал бы также. Давай лучше, если ты не против, я тебя провожу, так, на всякий случай, – стараясь, чтобы повязка не слетела с раны, я аккуратно застегнул рубашку.
– Проводи. Только я уже почти пришла, вон за тем домом живет моя подруга.
До нужного дома мы дошли быстро, хотя я и старался идти как можно медленнее. Говорили о разных пустяках, о том, как бывает опасно ходить вечерами в незнакомых местах. Настя восхищалась моим умением драться, а я отнекивался, говорил, что это они сами об меня неудачно стукались. Потом около подъезда Настя еще раз поблагодарила меня за свое, как она выразилась, спасение и юркнула в дверь подъезда. Я немного постоял и пошел домой. Идти мне было совсем близко, буквально три квартала. Пройдя несколько шагов, я остановился и хлопнул себя по лбу. Какой же я осел! А телефон спросить у Насти забыл? Оглянувшись на темные окна спящего дома, я аж застонал от своей тупости. Ну не обходить же мне сейчас те редкие квартиры, в которых горели окна. Или караулить дверь подъезда до утра? Ругая себя последними словами, я дошел до дома и лег спать. Перед глазами стояла она.
Следующая встреча была случайной. После нашего знакомства прошло несколько дней. Вечерами я прогуливался вокруг того дома, подолгу сидел на скамейке около подъезда. Надеяться, что можно встретить Настю здесь, было наивным. Конечно, я это понимал, но чувствовал, что новая встреча будет обязательно. И мое предчувствие меня не обмануло. Я столкнулся с ней в подземном переходе. Столкнулся в прямом смысле слова. Торопясь на работу после обеденного перерыва, я на секунду отвлёкся на уличного музыканта. И врезался в стройную девушку в белой куртке. От моего удара она чуть не упала, я еле-еле успел подхватить ее в последний момент. Это была она, Настя. На ее лице было написано удивление. У меня же от чувства своей неловкости и внезапного стеснения все слова потерялись.
– Извините, пожалуйста, вы не ушиблись, – сказал я и понял, что сморозил чушь. Она же не упала, об него что ли она могла ушибиться. И даже не поздоровался.
– Здравствуй, Настя, – я неуверенно поздоровался. Потом в смущении посмотрел в лицо девушке и поплыл. Ее полуприкрытые пушистыми ресницами глаза просто завораживали.
Девушка изящным движением высвободилась из кольца моих рук и застенчиво ответила, – нет, не ушиблась, спасибо. Здравствуй, Алеша. Это ты меня извини, совсем перед собой не смотрю.
– Да нет, что ты, это я бегу как угорелый. Просто на работу опаздываю, поэтому быстро шел, а тут ты.
– Снова у тебя на пути оказалась, да, – улыбка Насти легким хмелем кружила мне голову.
– Нет, просто я сам отвлекся на музыканта, – я огляделся в поисках гитариста, но того и след простыл.
– Как рука, не сильно болит?
– Рука хорошо, почти зажила уже. Настя, я в прошлый раз забыл спросить. Только потом вспомнил, что забыл. Ну, после той нашей встречи, потом понял, что где тебя искать – я не знаю. Ну, в смысле я все время думаю, – поняв, что не могу четко говорить, я неожиданно для себя покраснел.
– И что же ты думаешь, – Настя, казалось, и не замечала моей растерянности. Она оглянулась по сторонам. Мы с ней так и стояли прямо посередине подземного перехода. И толпы людей шли мимо, огибая нас. Но я всего этого не замечал, потому что искал нужные слова.
– В общем, я хотел спросить твой номер телефона. Если честно, ты мне очень понравилась, и я хочу встретиться с тобой еще раз. Тем более сама судьба этого хочет.
– А ты уверен, что судьба этого хочет? – девушка улыбнулась, взяла меня за рукав и мягким движением потянула к стене, чтобы не мешать спешащим по переходу людям.
– Да, уверен. Вот в прошлый раз я забыл спросить у тебя номер телефона. Но у меня было ощущение, что мы обязательно снова встретимся. И вот так и случилось.
– А может это просто случайность? Или ты веришь в судьбу?
– Теперь верю. Я чувствую, что это было не простое совпадение. Мы должны это проверить. Вот если бы ты мне свой номер телефона дала.
Девушка улыбнулась и, с трудом сдерживая смех, сказала: «Записывай номер». Пока я доставал из кармана своей телефон и быстрыми пальцами набирал ее номер, Настя продолжала с улыбкой меня разглядывать. Интересно, что она обо мне думает? Смеется, наверное.
Тогда я еще и предположить не мог, что она совсем не смеялась надо мной. Ее сердце сжималось от радости, а мысли скакали так быстро, что казалось, еще немного и они выпрыгнут из ее головы. Да, это невероятно, это просто невозможно, – думала она. Но она смогла найти его. И он оказался именно таким, каким она его себе и представляла. Высокий, сильный и смелый. А еще добрый и симпатичный. Да, это его она видела в своих видениях. И это за ним ее душа прилетела в этот мир.
– Тогда я тебе попозже позвоню, Настя, хорошо? – мой голос вывел девушку из легкой задумчивости.
– Да, звони. До свидания, Алеша.
– До свидания, Настя.
Образ этой девушки потом до конца дня кружил мне голову не хуже глотка чего-нибудь крепкого. Она была какой-то совсем другой, совсем не похожей на девушек, с которыми я до этого общался. Даже Юля была другой. Нет, я не мог сказать, что досконально изучил всех представительниц женского пола. Все как-то быстро в моей жизни происходило, и времени всегда было в обрез. Много разных дел, занятия спортом, потом учеба, работа. Встречался, конечно, с разными девушками, но это было все не то. Так, вроде как дружба с прицелом на большее, но этим большим так и не ставшая. Вот как сейчас с Юлей. Хотя, она-то себе уже что-то точно о нас придумывала. Наверное, наши знакомые, да и родители тоже насчет нас уже нафантазировали. Нет, Юля, она очень хорошая. Но сейчас, после встречи с Настей, я понял, почему до этого у меня не было серьезных отношений с другими девушками. Нет, она мне раньше не снилась, и ее глаза мне не мерещились в каждой встречной. Так только в книгах бывает. Ну, вроде того, что он встретил ее и понял, кто являлся к нему во снах всю его жизнь. Не было у меня ничего такого. Просто я случайно проходил мимо и заступился за девушку, с которой потом мы познакомились. И она мне понравилась. Потому что она красивая и совершенно незнакомая. Вот Юля, она словно продолжение меня самого. А эта девушка как первая весенняя гроза, как удар током или как сотрясение мозга. Примерно в таких отрывистых мыслях прошел у меня остаток рабочего дня. А что делать дальше, я не знал. Правильно ли будет позвонить ей уже сегодня? Подумает еще, что я приставучий. Но позвонить мне очень хотелось. Ну, ты что, Леха, это ведь всего лишь телефонный звонок. Тебя же за это не убьют. Примерно так я себя уговаривал, а рука уже набирала заветный номер.
Встретились мы в кафешке на углу. И сразу начали разговаривать как старые знакомые. Шутили, смеялись, у меня даже возникло ощущение, что мы знакомы чуть ли не с детства. Потом гуляли по вечерним улицам. Я проводил ее до метро. Как сам дошел до дома почти не помнил. В ушах звучал ее голос и нежный смех. Ее глаза, она ими постоянно мне улыбалась. И еще она так смотрела на меня. Когда дотрагивалась своей рукой до моей руки или смахивала несуществующую пылинку с моей куртки. Я, кажется, влюбился в эту девушку. Я даже вздрогнул от своего открытия. А как же Юля? Мы будем по-прежнему общаться? Ну конечно, мы же друзья. Но былой уверенности в этих мыслях у меня не было. Теперь я понял, что не хочу жениться на Юле. И ехать с ней в теплые края тоже не хочу. Мне хотелось снова встретиться с Настей. В эту ночь мне снилась разная ерунда. Дурные сны, как я их называл. Причем в последнее время они стали такими привычными, что ночь без пугающе красочных кошмаров казалась мне неправильной. Снова снились деревья, гора поломанных веток загоралась от нестерпимо яркого света красного солнца. Снилась черная вода, какие-то люди со змеиной кожей, Юля с лицом Насти.
На следующий день рабочая суета немного вытеснила сумятицу из моей головы. Сегодня надо было подготовить документацию по двум сделкам, которые планировались на следующей неделе. Шеф уже вторую неделю про эти документы напоминает. Пока спокойно, но скоро может уже и матом начать. Ну, здесь я сам виноват, затянул с ними. Вроде бы все время чем-то занят, но все равно ничего не успеваю. Причем не только на работе. В последние дни после той поездки в лес и странной аварии у меня было такое чувство, что я не успеваю жить. Не успеваю сделать что-то очень важное и нужное, перед тем как снова поеду туда. А в том, что я туда поеду, я уже не сомневался. Я эту поездку уже видел несколько раз в своих снах. Кстати, снова о снах. Сниться эти сны мне начали после моей предпоследней поездки в лес. Дня через два мне приснился до того реалистичный сон, что я аж с криком проснулся. Дверь на балкон была открыта, в комнате было ощутимо свежо, видимо, ко сну добавилось еще и то, что я замерз. А снилось мне огромное дерево из черной глины, заслонявшее полнеба. Оно покачивалось на ветру и шелестело своими листьями. Нет, это были не листья, это были ошметки кожи. Видел я и себя во сне, и еще смутно угадываемый в тени дерева чей-то женский силуэт. Он стоял неподвижно и колыхался вместе с деревом. Потом мне показалось, что эта фигура поманила меня рукой. Я медленно пошел в ее сторону, пока не уперся лбом в ствол дерева, которое крепко обняло меня своими крючковатыми ветвями. И потом это дерево стало сниться мне каждую ночь. А силуэт рядом с ним становился все отчетливей, скоро я мог уже различить ее волосы и лицо. В одну из ночей девушка протянула мне руку, я коснулся ее ладони и с криком проснулся. И все, потом она мне больше не снилась. А сейчас, после знакомства с Настей, я мучительно пытался отделаться от мысли, что это она была той девушкой из моего сна.
И вообще какое-то странное ощущение не покидало меня уже несколько дней подряд. Я даже взял за привычку мерить с утра температуру, но она редко поднималась выше 36 градусов, в основном была ниже. Но при этом самочувствие было вполне сносное. То есть ощущение не было связано со здоровьем, на меня надвигалось что-то другое, как свинцовая грозовая туча заволакивала небо надо мной. Время на работе тянулось жутко медленно. Стрелки часов на стене кабинета явно издевались надо мной. Стоило мне только отвести от них глаза, как они застывали на месте. Хотя по моим внутренним ощущениям прошло уже не меньше трех часов с моего появления в офисе, но часовая стрелка упрямо торчала в левой части циферблата. С таким настроем из меня сегодня плохой работник. Я перечитывал проект договора в третий раз, с трудом понимая, о чем в нем написано. Мозг наотрез отказывался воспринимать текст, буквы сливались в ее имя, а перед глазами стояло знакомое лицо. Даже стуча пальцами по клавиатуре, я не мог сосредоточиться, все мысли были о ней. Прямо наваждение какое-то. Может, она меня заколдовала, порчу навела? Переслав по почте замечания по договору, рука сама потянулась к телефону. Может она и ведьма, но не думать о ней сегодня было выше моих сил.
– Привет, Алеша, – ее голос разом развеял мои сомнения. – Как у тебя дела? Я ждала твоего звонка, ты же сказал, что утром позвонишь. Рука не болит?
– Привет, Настя. Извини, с утра был занят по работе. У тебя сегодня какие планы? Может, встретимся после работы? Можно в том же кафе.
– Хорошо, давай встретимся.
– До встречи, Настя.
Уф, сразу стало легче. Как гора с плеч. А я еще раздумывал, звонить или нет. Вот, ничего же не случилось. Вечером мы снова встретились так, словно были знакомы тысячу лет. Снова болтали ни о чем, легко так, на одной волне, шутили, смеялись. Потом шли по улице, я часто ловил ее взгляд, брошенный украдкой. У нее блестели глаза, она с легкой улыбкой отводила взгляд и крепко держала меня за руку. Интересно, что она обо мне думает, я ей нравлюсь? И чувствует ли она, что я к ней неравнодушен? Как вообще так случилось, что мы с ней встретились? Такое ощущение, что она появилась в моей жизни не случайно.
3. Абрэон
Назвать это космическое тело планетой было бы насмешкой над всеми законами мироздания. Эта серая глыба причудливой формы напоминала вытянутый и немного согнутый в центре овал. Она не значилась ни на каких космических картах, и в обычном мире людей ее не существовало вовсе. Глыбу можно было классифицировать как гигантскую экзопланету, диаметр которой превышал земной чуть ли не в полтора раза. Она не имела своего имени, но населявшие ее существа величали свой мир Абрэоном. Располагался Абрэон в той загадочной области вселенной, которую земные астрономы называли пустотой Волопаса. Ученые предполагали, что в этой пустоте или совсем ничего нет, или есть некое «ничто», не имеющее связи ни с пространством, ни со временем. Однако Абрэон вопреки этим гипотезам был вполне себе реален. Причем настолько, что когда-то даже смог дать жизнь разумным биологическим формам. Правда, жизнь эта по земным меркам была просто ужасающей.
Начнем с того, что у Абрэона не было даже своей собственной орбиты. Он метался в пустоте по бессмысленной траектории вслед за безумным красным карликом, который был крупным обломком сверхновой звезды, уцелевшим при ее взрыве. При этом этот обломок вопреки всем известным законам физики сохранил способность не только светить, но и испускать тепло. Да еще и сумел установить прочную гравитационную связь с Абрэоном и начал таскать его за собой по странной параболе, напоминающей по форме цифру восемь. Как это ни парадоксально, но такое сосуществование оказалось достаточно устойчивым, хотя и не совсем типичным для большинства планетарных систем.
Да и окружающее Абрэон пространство никак не соответствовало канонам межзвездного космоса. Оно было наполнено бесчисленным количеством мельчайших частиц космической взвеси, которые отражали свет звезд. Эти частицы представляли собой колонии особых химических образований, живущих по своим собственным законам. Их состав постоянно менялся и был непостижим для исследования. Даже если бы они попали в земную лабораторию, ученые не смогли бы обнаружить их аналоги в таблице Менделеева. Но на Абрэоне таких исследований никогда не проводили. Хотя некоторые особо наблюдательные аборигены замечали связь между свечением ночного неба и температурой воздуха на планете.
Дело было в том, что частицы космической взвеси всегда находились в состоянии вихревого потока. Это вращение иногда замедлялось, и тогда в ночном небе Абрэона можно было разглядеть свет далеких звезд. Если вращение ускорялось, то все небо озарялось тысячами искр. Это частицы космической взвеси от быстрого кручения начинали светиться и разогревали температуру вокруг Абрэона до высоких значений. Поэтому искрящееся небо для местных жителей было предвестником повышения температуры. Причем эти частицы меняли не только температуру, их вращение воздействовало и на атмосферу Абрэона, меняя ее химический состав. Иногда изменялись даже показатели радиационного фона, который на этой планете был выше естественных земных значений. Часто менялась продолжительность светлого и темного времени суток. Зависело это от положения планеты и красного карлика, который вращался вокруг Абрэона. Когда светило проходило через скопление вихревых потоков, небо озаряла россыпь молний. Земные любители телескопов, наверное, задохнулись бы от восторга, увидев такое буйство космических красок. Но здесь оценить эту красоту было некому, смотреть в небо кроме предзакатного часа было преступлением. Только в этот час, названный часом Гох по имени первого верховного жреца, верующим разрешалось обратить свой взор вверх и помолиться о скором пришествии божества. В иное время смотреть в небо запрещалось, чтобы не оскорблять красного бога своими немыми мольбами.
Подумать только, и ведь местное население верило, что обломок звезды, который заменял им солнце, был воплощением их красного бога. Их не смущало даже то, что он был ужасающе уродлив, изогнутый и с неровными краями. А еще он испускал пульсирующий ядовито-красный свет, который из-за пылевого состава местной атмосферы немного рассеивал свой жуткий световой спектр до терпимого оранжевого оттенка. Но в человеке, привыкшем к земному светилу, это красное непотребство убило бы всю веру в божественное происхождение жизни. Ибо создать такое явно не входило в любой божий промысел.
Однако сами жрецы красного бога свято верили, что Абрэон был создан по воле их божества на заре времен и по своему возрасту равнялся самой вселенной. Но даже и без религиозных мифов эта планета была действительно старой, она существовала уже бесчисленное количество световых тысячелетий. При этом, несмотря на неблагоприятные внешние факторы, Абрэон обладал на удивление гармоничным ландшафтом с равномерным распределением океанов, гор, лесов и полей. Количество материков близилось к десяти, потому что полуостров Торгах в западном океане понемногу отдалялся от материковой части, сейчас пролив между ними достигал уже сотни метров. В периоды усиления гравитации почти треть этого полуострова скрывалась под темными водами океана. Да, меняющаяся гравитация тоже относилась к одной из странностей Абрэона. Сила гравитации менялась здесь не только от места к месту на самой планете, но зависела и от времени. В периоды максимального приближения Абрэона к красному карлику она достигала своего максимума. А полуостров Торгах находился на самой верхушке планеты, поэтому гравитация там и так всегда превышала почти в полтора раза силу тяжести в других местах.
Еще одной особенностью Абрэона было наличие просто бесчисленного количества дышащих гор. Нет, это были не вулканы, высота этих холмов не превышала даже сотни метров. И они дышали, то есть постоянно выпускали в воздух пары дыма. По давно забытым преданиям, местное светило раньше было желтым и круглым. Но после ужасного взрыва стало уродливо рваным и красным. Тогда-то и стали появляться эти дышащие холмы. На них не обращали особо внимания, давно привыкнув к чадящим сопкам. И только властители казематов и приближенные к ним жрецы знали, что эти холмы – вестники скорого прихода в мир их божества. Выхлопы из нутра дымящих вершин понемногу меняли состав местной атмосферы, наполняя ее неизвестными газами и делая пригодной для дыхания бога.
Но самая главная фишка Абрэона была в наличии магии. Да, в этом мире была своя магия, если этим словом можно называть материальные проявления, необъяснимые общепринятыми физическими законами. Эти проявления не были постоянными, они тоже жили своей жизнью, то появляясь, то исчезая. Фактически они представляли собой мигрирующую концентрацию сгустков какой-то энергии. Их сила и периодичность появления не поддавались ни контролю, ни прогнозу. Потоки магической энергии двигались совершенно хаотично. Иногда они пропадали на десятилетия, а в некоторых местностях Абрэона их не было столетиями. Для всех живых существ Абрэона эти магические потоки были пустым звуком, потому что никто из них не мог ни чувствовать магию, ни управлять ею. В древних преданиях говорилось, что чувствовать эти магические потоки и черпать их энергию могли только те, в ком текла кровь черных колдунов. Только они могли управлять этой энергией и творить разные волшебства. Но не осталось в этом мире никого, в ком текла бы кровь этого древнего рода. Поэтому магические потоки для жителей Абрэона были совершенно бесполезны. Даже жрецам красного бога были недоступны силы этой древней магии. И хотя они чувствовали эти магические волны, использовать их энергию они не могли. А без использования этой энергии вся остальная магия на Абрэоне сводилась фактически к балаганным фокусам, вроде призыва дождя или зажигания факелов для увеселения непритязательной местной публики.
Что до самой этой публики, то общество этого мира напоминало земное средневековье с той лишь разницей, что культура и наука находились здесь в почти зачаточном состоянии. В этом мире не было ученых, художников и писателей. Все творчество было представлено умельцами промыслов, сказителями и странствующими мелодистами, весь репертуар которых сводился к рассказам о мольбах, обращенных к красному богу, которые им были услышаны. Причем за малейшую вольность в тексте легко можно было отправиться в подвалы жертвенного каземата. Поэтому мелодисты тысячи раз повторяли давно заученные ими скучные баллады, не смея добавить нового слова. Странствовали они между крупными городами и дорожными заставами, стараясь каждый раз выбирать новые маршруты, причем желательно те, по которым ездили торговые повозки. Ходить многие лиги своими ногами мелодисты и им подобные попрошайки ленились. Кстати, лигой в этом мире называлась мера длины, равная шагу взрослого абрэонца.
На Абрэоне было несколько десятков крупных государств и множество владений более мелкого размера. Господствующей расой была биологическая форма жизни человеческого типа. Даже самый въедливый земной биолог признал бы почти полное совпадение генома этих существ с человеческой расой. Может, немного иное строение черепа, сильнее выпирали скулы и ключица. Ну, еще и руки были длиннее, почти у всех абрэонцев они доставали до колен. Но в целом это были люди, точно такие же, как на Земле. Разумного объяснения этому возможно и не существовало, но зато вполне объясняло местное мироустройство, которое развивалось по законам, присущим именно человеческому обществу. Поэтому вдобавок к биологической похожести все человеческие пороки и добродетели были представлены в этом мире также в полном объеме. Гордыня и жажда власти многие века служили причиной кровопролитных войн среди местного населения. Но были ему известны и милосердие, и благородство, и любовь.
Помимо расы людей на Абрэоне встречались и гораздо более причудливые формы жизни. Так на вышеупомянутом полуострове Торгах с полуторной силой тяжести жили каменные люди. Их сила воспевалась в легендах сказителей. По одной из этих легенд, когда их теперь уже острову грозило полное затопление, воины Торгаха спустились на дно океана и подняли свой остров вверх. Так они спасли свой народ от гибели. В бою каменные люди были непобедимы. Даже самые прочные стрелы и мечи не могли пробить их кожу. Они могли бы вести битвы и завоевывать другие владения, если бы захотели. Вот только их было не так много. Да и за пределы своего острова они почти никогда не выбирались.
Самым большим государством Абрэона была империя Абрах, форма правления в которой представляла собой странную смесь религии с поистине иезуитской практикой завоеваний. Именно имперцы принимали самое активное участие в уничтожении черных колдунов, а сама империя стала убежищем для разгромленных в последней великой битве приспешников красного бога. И пусть минуло с той поры уже много сотен лет, до сих пор Абрах считался истоком истинной религии и веры. На всей территории империи были храмы красного бога, а сила жрецов была здесь так велика, как нигде более на Абрэоне. А с учетом того, что Абрах был самым сильным государством, то и в других государствах жрецы находились под защитой имперского флага и чувствовали себя вольготно. Если не сказать более – после исчезновения черных колдунов религия красного бога стала повсеместной. Было в этом мире еще несколько крупных метрополий и владений, которые были осколками некогда великих государств. Но все они были тесно связаны с Абрахом и зависели от него. Поддавшись имперскому влиянию, они также безропотно приняли жреческую власть на своих территориях. Так что не было в этом мире силы, способной соперничать с империей и послушной ей сворой владений и государств. Сгинули в прошлом те могущественные царства, которые могли стать вровень с Абрахом. Сегодня только развалины величественных замков и сохранившиеся местами участки крепостных стен напоминали об их былом могуществе. А из оставшихся более-менее независимых королевств никто желания связываться с империей не имел, поэтому держался в стороне от их воинственной политики.
Сейчас был сезон Боргех, когда сила тяжести была максимальной. Материки были окружены по краям темным океаном, который был губителен для всего живого. Но по преданиям, он не всегда был такой и далеко в океане есть большие острова, на которых живут люди. Правда это или нет – неизвестно. Но даже если это и так, то до них никому нет дела. И не знает никто, есть ли там кто-нибудь живой, потому что сама мысль отправиться в плавание по водам темного океана выглядела как самоубийство. В сезон Боргех не велась торговля, дороги пустели, а повозки караванщиков простаивали у ворот поселений. Не был слышен даже скрип ходунков вездесущих странствующих мелодистов, которые все попрятались по своим норам. Даже жрецам было в тягость выезжать за новыми несчастными для жертвенного каземата. Жизнь замерла на долгие десять оборотов местного солнца, которое абрэонцы называли красным карликом. Но жрецы никуда не торопились, они были терпеливые и умели ждать. И ждали они неспроста. Люди давно забыли, а между тем со времени последнего пришествия красного бога прошла всего тысяча лет. Забыли, потому что в этом мире простые люди не знали письма и не умели читать. Да и книг у них не было. А людская память не могла сохранить все те ужасы, которыми сопровождалось прежнее пришествие красного бога. Забыли люди и подвиги черных колдунов, которые ценой своих жизней смогли сохранить жизнь на этой планете. Даже сказители и мелодисты не знали и не пели легенд о тех давних сражениях. Поэтому-то и не помнил никто, что реки крови и тысячи смертей сопровождали попытку пришествия красного бога. И изгнали его из мира как раз черные колдуны, которые принесли себя в жертву всему Абрэону. В той жестокой битве они все сгинули, но дали людям шанс выжить, дали им будущее, ибо возродиться красный бог мог только один раз в тысячелетие.
Вот чего ждали жрецы. Хотя проверить эти легенды либо отринуть их не было никакой возможности. Потому что уже долгие годы на Абрэоне не было черных колдунов, не было даже ни одного черного дерева. И никто их не видел. Да даже за само упоминание о них полагалась отправка в жертвенный каземат, что означало жуткую смерть в колодце призыва, у которого не было дна. Поэтому и забыли все про черные деревья. И везде царил жертвенный покой, власть жрецов красного бога была неопровержима и всецело принята людьми. Потому что именно жрецам люди были обязаны избавлением от власти черных колдунов, которые своими черными посохами превращали людей в труху, в пищу для своих черных деревьев. Такой была одобренная жрецами версия древних событий. Так устами жрецов была исковеркана история, и участь людей была предрешена. А жрецы ждали. Они терпеливо ждали подходящего времени, когда причудливая траектория красного карлика вытащит Абрэон прямо в центр великой пустоты, где берет свое начало черная дыра, пронзающая всю материю мироздания. Это был самый благоприятный момент для возрождения их древнего божества.
И жрецы рьяно готовились к этому времени, подмяв под себя все население этого обреченного мира, понастроив везде свои жуткие храмы, от которых кровь стыла в жилах. Дивные плодородные поля злаков и плодов с исчезновением черных деревьев превратились в безжизненные пустыни. Наступил голод. Но жрецы ничего этого не замечали. Они строили храмы и жестоко пресекали неповиновение. Наказание за все было одинаковым – немедленная смерть от клинка имперских воинов, которые всегда сопровождали жрецов, или отправка в жертвенный каземат, что означало еще более страшную смерть. За поднятую голову после часа Гох – смерть. За отказ привести второго ребенка в каземат зовущих – тоже смерть. За упоминание черных богов – смерть всей семье. И никто не мог рассказать людям всей правды. Потому что никто из живущих ее и не знал. Не черные колдуны были врагами людей многие столетия назад. Нет, они были оберегами, последними защитниками людского мира, в который вторглись жрецы, носители промысла чуждого бога, демона кровавого солнца.