Сандра Бушар
Подчинение. Том 1
– Что же это?
– Помнишь, видео из клуба, Эмми? – и сердце мое упало в пятки, навсегда разбиваясь в клочья. – Возможно, если бы ты захотела его повторить, я бы принес тебе новую одежду.
– Зачем вам это? – задыхаясь, прошептала я.
– Хочу, чтобы ты помнила, – без капли сомнений, моментально произнес он, будто эта мысль не давала ему покоя достаточно долго. – Вспоминала.
Несколько секунд Конрад стоял напротив, а затем просто развернулся и пошел к выходу. Мне казалось, будто его обувь так громко стучит по земле, громче моего сердца. Я с ужасом оглядывалась по сторонам, хотелось кричать от боли и бессилия. Шмыгая носом и глядя на удаляющуюся фигуру Шульца, я знала, что скажу дальше. И от этого ненавидела себя каждой фиброй души. Умирала внутри.
– Стой! – мой же голос казался чужим, руки дрожали. – Я… Я согласна.
Повернувшись вполоборота, мужчина наивно пожал плечами:
– Понятия не имею, что ты имеешь в виду.
Внутри вскипела ярость. Бессилие. Обида. Отчаянье…
– Я согласна сделать вам, – во рту будто специально пересохло, а слова застряли в глотке. – Сделать… – Шульц снова повернулся к выходу, и я буквально выкрикнула ему в слезах: – Я х-хочу сделать вам минет.
Да, именно это он и хотел услышать, потому как спина тут же выпрямилась, руки сжались в кулаки. Он резко повернулся ко мне, настигая, как хищник на охоте.
– Что же, если ты так сильно просишь, Браун…
Биение сердца отсчитывало Его шаги. Один – и дыхание перехватило… Второй – конечности онемели… Третий – перед глазами возникла пелена… Четвертый – желудок скрутило в тугой узел…
Несколько бесчисленных секунд я смотрела в пустые холодные глаза Шульца и пыталась увидеть в них хоть каплю эмоций. Каких угодно: ненависти, призрения, раздражения… Ни-че-го.
– Вы вообще человек? – прошептали губы, но слов я так и не услышала. В ушах мерзко звенело.
Он ведь просто хотел мести за то, что не довела поставленное им задание до конца. Раньше наказывал меня работой по ночам и в выходные… А теперь нашел более раздражительный, унизительный способ.
– Если ты передумала, я просто уйду, – прочитала по губам. Он кратко пожал плечами, сложив руки на груди, всей позой показывая, настолько ему плевать на то, находиться здесь, либо внизу на празднике. – Просто скажи мне, Эмми. У меня нет желания заставлять тебя что-то делать против воли.
Вырвался горький смешок. Желчь подкатила к горлу.
Игра… Грязная, жестокая игра!
Наверное, будь в моих руках хоть какое-то оружие – нож, пистолет, – я, не задумываясь, воспользовалась бы им, не кривя душой. Но… Его не было. Ни физического, ни морального. Не было родных, близких и любимых. Тех, кто станет опорой и защитит от подобных встрясок судьбы. Некуда было бежать, негде было укрыться. Вся моя жизнь казалась тем красным порванным лоскутком ткани на проходе.
И я рухнула. Упала перед ним на колени, сдаваясь. Он – босс. А я та, кто молча стоит за спиной. Он указывает – я исполняю. Он диктует условия – я соглашаюсь.
Ярость, злость, раздражение – все это накрыло меня мощной волной, заставляя задыхаться. Я импульсивно потянулась к брюкам мужчины, раздраженно и поспешно стягивая их вниз.
«Думал, этим можно меня сломать?! – рычал внутренний голос. – Я покажу тебе, насколько для меня это неважно! Насколько ты мне омерзителен!»
Я лишь слегка приспустила брюки и даже не стала стягивать боксеры. Его член уже стоял колом, лишь подтверждая мои мысли: Шульца забавляла данная ситуация. Возбуждая его больное воображение!
Мои губы коснулись головки, синие вены тут же выступили по стволу, будто после раската грома, а босс и бровью не повел.
«Черт, – промелькнуло в сознании, лишь на миг потерявшем всякую надежду. – Да ему ведь нравится! Вот его маленькая слабость!»
По телу разлилась небывалая доселе сила. Будто не я стояла сейчас на коленях, а Шульц передо мной. Желая проверить свои смелые предположения, я осторожно провела пальцами по всей длине, и мужчина неосознанно подался вперед.
– Нравится? – с глухим вызовом и сарказмом выпалила я, поднимая взгляд вверх. Он выглядел сдержанным, но глаза пылали даже в кромешной тьме.
– Соси, – без прелюдий отчеканил он. – Или я ухожу.
«Никуда он не уйдет».
Мне нравилось то, как Шульц шипит от моих прикосновений. Нравилось то, как подрагивала его нога. Как жадно он наматывал мои волосы на свой кулак, пытаясь насаживать меня на себя. Но ситуацией управляла именно я.
Я словно тыкала острой палкой в безумного тигра.
Когда тело Шульца напряглось, становясь каменным, я резко замедлила движения и остановилась, отпрянув назад.
– Что за черт?! – несдержанно зарычал мужчина, сжимая кулаки до хруста костей.
Мне с трудом удалось сдержать самодовольную улыбку.
– Простите, – наигранно жалобно прошептала я. – Кончился воздух.
Шульц промолчал. И спустя минуту я вновь накрыла его член своими губами, ощущая, как головка знакомо наливается свинцом. Босс дышал громко и сбивчиво, с трудом сдерживая эмоции. И когда я вновь ощутила приближение развязки, намеренно закашлялась и отодвинулась.
– Черт тебя дери, – сквозь стиснутые зубы прошипел Шульц. В нотках его голоса проявилась несвойственная суетливость.
– Он просто такой огромный, – намеренно спокойно проговорила я, держась за шею. – Горло дерет.
Сжав губы в тонкую линию, Шульц выгнул бедра вперед, направляя мое лицо обратно к паху. Чертовски медленно и едва ощутимо, будто невесомое перышко, я скользила кончиком языка по всей поверхности. Снова, снова и снова… И, клянусь, мне почудился скрип, словно из замочной скважины, исходящий вибрациями из его груди.
Каждая клеточка тела Шульца выгнулась мне на встречу, рука легка на затылок, плотно впечатывая в член. Я уже приготовилась отодвинуться, когда услышала холодный голос:
– Клянусь, если ты сейчас остановишься хоть на секунду, я нагну тебя раком и кончу внутрь, Эмми.
Крепко обхватив губами головку, я скользнула рукой по всей длине пару-тройку раз. Шульц прикрыл глаза и поморщился, заполняя спермой мой рот. Пока босс приходил в себя, борясь со спазмами, я быстро повернулась и выплюнула содержимое рта под густо раскинувшийся куст. Сорвав широкий лист, начисто протерла им губы, а затем, немного подумав, проделала то же самое и с языком.
– Что ты делаешь? – холодный, как лед, низкий жёсткий голос заставил меня резко повернуться к Шульцу.
– Я?.. – Он выглядел недовольнее, чем обычно. Более того, мне отчаянно чудилась обескураженность. – Привожу себя в божеский вид…
Шульц немного помолчал, задумчиво глядя куда-то в сторону. А затем, отряхивая брюки, проговорил в темноту:
– Было настолько мерзко?
Из сознания выбились все внятные мысли, а рот удивленно распахнулся. Эти слова настолько не вязались с личностью Шульца, что сейчас настало самое время поверить в переселение душ и прочую ересь. Обычно босс задавал вопросы по теме, четкие и по существу. Каждое его действие оправдывало пять следующих… А здесь… Я, как ни пыталась, не могла понять, зачем ему знать ответ.
– Гхм… – из горла вырвался невнятный звук, брови поползи вверх. Я провела ладонью по волосам, пытаясь ответить максимально по делу: – Это… Это просто моя работа.
Он кивнул. Быстро и отлажено, словно военный, уяснивший команду.
А потом просто… Пошел в сторону выхода. Второй раз за пару минут я изумленно таращилась ему вслед, не в силах сказать хоть слово.
Шульц ушел, оставляя меня одну в зимнем саду. Здесь не было людей, и подсветку на данном участке включить не потрудились. Но я все равно ощущала себя голой в час пик на Таймс-сквер. До звезд перед глазами прикусив щеку изнутри, я усилием воли заставляла себя не плакать, а думать, как выйти из воды сухой. Как побороть самого страшного и ужасного демона?
И тогда пришел, казалось бы, логичный ответ: сперва нужно устранить главный рычаг давления и рассказать все Ронни. Плевать, что будет. После обратиться к знакомому юристу и уточнить, действительно ли в договоре с компанией «Шульц Индастрис» все так патово? Я не сомневалась, что босс вряд ли рисковал бы, не имея документальных подтверждений, но перепроверить стоило. Я не собиралась заставлять идти кого-то против Шульца, да никто и не посмел бы. Просто нужно было что-то, что смогло бы помочь навсегда избавиться от этого человека.
Из раздумий вывел шорох на главной освещенной тропинке. Я плотнее спряталась за кустом, хотя вряд ли внезапный посетитель мог заметить меня в темноте.
Филипп Майер неторопливо вышагивал вперед, засунув руки в брючные карманы. Он что-то понуро напевал себе под нос, когда вдруг затормозил и напрягся. Его взгляд устремился вниз, где валялось мое порванное платье. Филиппа невозможно было не узнать, и мужчина тоже застопорился.
Он обернулся по сторонам, словно в поисках меня. А затем просто наклонился и поднял клочок ткани. Филипп какое-то время разглядывал его, а затем аккуратно сложил и засунул под пиджак.
– Зачем оно ему? – нахмурившись, я еще больше съёжилась. Оставалось надеяться, что огромное расстояние между панорамным стеклом и входом в сад не позволило мужчине даже отдаленно услышать то, что происходило здесь всего несколько минут назад…
Было чертовски страшно, мурашки ползли по телу от ужасной мысли: а если сейчас войдет охранник? А если кто-то из папарацци сфотографирует меня в подобном виде?
Где-то в глубинах сознания промелькнула совершенно больная мысль: может, соорудить одежду из листьев? Но я тут же перекинулась на более реальную идею… В четыре часа утра бомонд разъедется по домам, и тогда я могла бы попросить помощи у кого-то из персонала. Уборщицы, к примеру. Если мне повезет, то она не позвонит в полицию, и владелец здания не подаст на меня в суд, как это любят делать в Америке.
В общем холле послышались приближающиеся шаги, я напряглась до боли в мышцах. Тело от холода то покрывалось мурашками, то испаринами пота, но всегда неизменно дрожало. Скрестив пальчики на руках, я безмолвно просила о том, чтобы новый посетитель не превратил мою жизнь в новый необычайный позор.
– Одевайся, – Шульц поставил передо мной черный крафтовый пакет и отошел назад. Мужчина выглядел таким же серьезным, как и обычно.
Обрадовавшись освобождению, я остервенело вытянула из пакета новую одежду – черное короткое платье. И только когда встала на ноги, поняла, в чем дело. Платье было мне знакомо.
– Это платье… гхм… Авроры? – сквозь боль в голосе прошептала я, разглядывая знакомые воланы и узоры.
– Именно, – без капли колебаний поставил перед фактом Шульц. Я напрягла обоняние и почувствовала чужие, безумно сладкие духи. И в тот самый момент самоконтроль рухнул, пошел по швам. – Либо ты надеваешь его, либо я ухожу.
Шульц был тем человеком, которому могли бы привезти все, что угодно и куда угодно. Даже предложи он мне свой пиджак – схватила бы, не раздумывая. Но он хотел именно этого – унижений и мести. Не давать мне и капли надежды, что им можно хоть как-то управлять.
Пока я растерянно сжимала руками чужое платье, Шульц сквозь зубы отчеканил:
– Один… Два… Три…
Тяжело вздохнув, я молча натянула сверху наряд и ощутила, как на голову мне вылилось ведро помоев. Чужой запах был на мне, чужой пот и чужая судьба… Ткань будто жгла кожу, оставляя на ней покраснения, моля сорвать и выбросить прочь. Сжав зубы до боли в челюсти, я отстраненно спросила:
– Могу я уже поехать домой? Заданий для меня тут больше нет.
Шульц согласно кивнул, будто уже был готов к подобному, но не успела я сбежать, чтобы, наконец, содрать с себя чертовы обноски, как мужчина схватил меня за кисть:
– Стэфан нас отвезет.
– Но… – каждая минута рядом с мужчиной казалась адской мукой. Растерянный взгляд метался из стороны в сторону. – Не стоит, я просто…
– Стэфан. Нас. Отвезет, – отчеканил тот каждое слово, давая понять, что это не просьба или предложение. Это приказ.
Когда мы спустились вниз, следовало пройти через общий зал с гостями, чтобы спуститься к парковке. Несколько женщин любопытно перешёптывались, даже не заботясь о том, что слова прямиком достигнут слуха адресата.
– Бедная Аврора…
– Подстилка…
– Наверняка, залетела…
– Чего не сделаешь ради карьеры…
Конрад бросил цепкий взгляд на мою ладонь, и я инстинктивно прижала обе руки к животу. Тогда он поджал губу и положил руку на мою талию, отчего по телу прошел жар. Но это не было чем-то хоть отдаленно напоминающим страсть и желание, наоборот. От стыда даже уши запылали.
– Они все решат, что я ваша любовница, – прошептала я в полголоса, когда Шульц неожиданно для меня, швейцара и всех вокруг пропустил меня выйти первой. От количества прикованных ко мне злобных, недовольных взглядов хотелось кричать.
Мужчина промолчал, совершенно не реагируя на мою растерянность, на шепоты за его спиной. Он был, словно непроницаемая скала перед сотнями чужих ушей и злых языков, а его рука так по-свойски украшала талию чужого платья, что в какой-то момент, уже около машины, я вдруг ощутила себя… Авророй.
Потянулась к дверце машины, но тут же отпрянула, когда наши пальцы встретились.
«Нет, это уже выходит за всякие рамки! – панически прокричал внутренний голос, включая тревогу на полную мощность. – Он открыл мне дверь, черт бы его побрал!»
Стэфан внутри молчал, как того требовал протокол. Пока Шульц обходил авто, наши с водителем взгляды встретились, и стало ясно: он тоже в недоумении.
– Вы… в порядке, Браун? – едва слышно, одними губами прошептал Стэфан, но тут же замолк и отвернулся, когда Шульц сел рядом со мной.
В машине возникла пустая, давящая тишина. Моя нога нервно топала по полу, мечтая ускорить время и оказаться, наконец, в уединенной скромной квартире. Но Нью-Йоркские пробки решили иначе. И чем медленнее мы двигались, тем отчаянней становился нервный тик.
– Завтра к тебе приедут мои люди, – Конрад молча положил ладонь на колено, пригвоздив его к сидению. – Они помогут тебе собрать все необходимое.
Я резко перевела взгляд на босса. Неужели очередная командировка, да еще и в законный выходной. Одно дело пропадать днями в офисе, но спать в своей квартире, а другое – ночевать в совершенно не уютном отеле. К тому же, в подобном случае разговор с Ронни снова откладывался, что совершено меня не устраивало.
– Зачем? – насторожено протянула я, не представляя, чего ожидать от того Шульца, который позволил себе положить руку мне на талию у всех на виду.
– Тебе больше не следует жить в съемной квартире на окраине города, – словно нечто само собой разумеющееся проговорил он, будто мы обсуждали недельный отчет. Краем глаза я подметила, как от общего напряжения брови водителя сошлись на переносице. – Ты переедешь в мой пентхаус.
***
Неловко переминаясь с ноги на ногу, я слабо постучала по глухой, деревянной двери с табличкой «директор». Ответа не последовало и, пересилив внутренний страх, пришлось повторить действие, но уже более настойчиво и уверенно.
– Войдите, – послышался мужской голос, и я, наконец, переступила порог «святая святых» нашего дома сирот.
Все вокруг знали, что сюда вызывают лишь по двум причинам: удочерение, изгнание в низшее по рангу и уровню заведение, или тет-а-тет сообщить личные новости.
– А, Браун! Заходи, я тебя ждал… – миловидный пухлый старичок немного приспустил очки. – Только дверь за собой хорошо закрой, ладно?
Я, двинувшаяся было к стулу напротив рабочего стола, вдруг вернулась обратно и посильнее прихлопнула шаткую конструкцию.
– На замок, – внезапно ошарашил меня мужчина каким-то хриплым, сальным голосом. Но тут же исправился, когда увидел насторожённость в моих глазах: – Она вечно распахивается от сквозняка. То, что я хочу тебе сказать – конфиденциально.
Внутренне облегченно выдохнув, я подумала лишь об одном: значит, не перевод. Ибо каким-то волшебным чудом в процессе перевода от матери в дом сирот я попала не «куда-нибудь», а в один из самых престижных и более-менее влиятельных, если можно так назвать. Здесь была хорошая база для образования, часто крупные фирмы выделяли для прогрессивных учеников внушительные стипендии на обучение.
– Присаживайся, – как только я оказалась напротив мужчины, тот потянулся к уже заготовленной папке и, уткнувшись в нее носом, прочистил горло:
– Признаться, ваше эссе великолепно, наравне с докторской работой выпускников Йеля.
– Спасибо… – было неуютно, и, поерзав на месте, я старалась оттянуть полы розовой юбки, достающей до колен, как можно ниже. Директор снова и снова смотрел куда-то, куда уж точно совершенно не стоило в его возрасте.
– Контрольные на высшем уровне. Учителя выделяют вас, как лучшую не просто в классе, а и во всем заведении, – продолжал перечислять директор, затем достал три заполненных листа А-4 и протянул их мне. – Вот, посмотрите, какую характеристику я набросал вам заранее.
Пробежавшись взглядом по внушительному и подробному описанию, я не успевала хватать ртом воздух. Да с подобной рекомендацией мне можно было попытать счастье даже в самых престижных вузах! На моих губах застыла удивленная и даже слегка блаженная улыбка, а глаза стали стеклянными от слез.
– Кроме того, – продолжил свою атаку директор, рассматривая меня прищуренным сосредоточенным взглядом, – компания «Шульц Индастрис» готова заключить договор с одним из наших подопечных: они полностью оплачивают обучение в Принстоне, а студент потом обязан минимум пять лет работать на компанию.
– Что?! – мои глаза стали по пять копеек. От переизбытка эмоций я едва не подпрыгнула на месте, крепко вцепившись пальцами в сидение стула. Сердцебиение стало таким невероятным, что зашкаливающий пульс отдавал битами в ушах. – Принстон? Оплата обучения? «Шульц Индастрис»? Это… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой!
– Естественно, им нужен самый лучший, – мужчина наклонился вперед, сняв очки и закусив дужку губами. – Я предложил им вас. Полгода до выпуска уполномоченные сотрудники компании будут следить за вашими успехами, и, если все будет на том же уровне, вы отправитесь в жизнь своей мечты. Да что уж там… В мечту многих людей этой планеты, дорогая Эмми!
– О, боже… – по щекам потекли слезы, легкие жгло от сбившегося дыхания, будто секунду назад пробежала марафон. Я обхватила себя за плечи, и в голове промелькнула мысль, о которой было даже страшно думать: «Неужели у меня есть будущее? Неужели я сбегу из этого места? Неужели не сгнию от голода под каким-нибудь деревом? Неужели не стану путаной или стриптизёршей, как половина девочек из дома сирот?» – Спасибо вам! Спасибо!..
И тут на губах мужчины заиграла победная улыбка, доброжелательность напрочь пропала, а в глубинах глаз появилось то, что потом в кошмарах являлось мне еще долгие годы – похоть. Грязная, гнусная, воняющая падалью и гноем.
– А вот характеристика, которую я предоставлю «Шульц Индастрис», если вы перестанете меня радовать, – мужчина буквально кинул мне в лицо единственный маленький листок бумаги, где написано была лишь пара абзацев.
Нахмурившись, я внимательно и цепко уловила главное: «психически неустойчивая», «склонность к насилию», «клептомания», «периодические галлюцинации», «быстрая утомляемость» и так далее.
– Надеюсь, вы понимаете, что, учитывая места пребывания ваших родителей, мне перечить никто не станет? Тем более, мой авторитет… – директор медленно поднялся со своего места, обошел стол и оказался прямо напротив меня. Теперь мое лицо упиралось ему прямо в пах, а тело будто стянуло острой леской, заставляя передернуться.
Не без труда сглотнув тяжелый ком, я так сильно ущипнула себя за бедро, что едва не вскрикнула от боли. Душевной и физической…
– С такой характеристикой меня даже уборщицей не возьмут… И что я должна буду делать… – голос хрипел, срывался, обрывался на половине фразы. Даже солнце за окном будто спряталось за облаками, отбрасывая в кабинет черные тени. – Чтобы вы не переставали радоваться?
Долгие бессонные ночи мне снился этот противный, душераздирающий звук… Как бляшка ремня щёлкнула, а после с глухим грохотом упала на деревянный пол. Как молния брюк резко разошлась, вываливая огромное брюхо мужчины наружу.
– Я покажу тебе, Эмми, – хрипло прошептал директор. – Я покажу, моя карамелька…
***
Из гнусных воспоминаний меня выдернул резкий, бескомпромиссный позыв будто завязанного в тугой узел желудка. Поморщившись и согнувшись пополам, я застонала в голос, из глаз брызнули слезы. Их было так много, словно платина внутри лопнула, открывая миру нескончаемые потоки.
– Эмми?.. – растерянный голос Конрада обрушился на меня, словно злой рок, делая спазм еще сильнее и острее. Его рука коснулась моих волос, желая оттянуть их и посмотреть в мое сморщившееся лицо. Но чем больше Шульц прикасался, тем сильнее я ощущала себя на грани.
– ОСТАНОВИТЕ ЧЕРТОВУ МАШИНУ! – взмолилась я, из последних сил прикрывая рот трясущейся похолодевшей рукой.
– Ты ее слышал! – рявкнул Конрад так холодно и бескомпромиссно, что бедный Стэфан подпрыгнул на месте.
– Но это же Бруклинской мост, босс! – обессилено простонал себе под нос водитель, совершенно не представляя, что делать в подобной экстренной ситуации. Остановка была категорически запрещена.
В моей памяти снова и снова всплывало то, что я старательно пыталась забыть. Вымывала из сознания хозяйственным мылом, оттирала наждачкой. То, какой ценой мне достался билет «в жизнь». К чертовому Конраду Шульцу! В его компанию «мечты»!
– Не могу больше, задыхаюсь… – прошептала я, не понимая, что произойдет раньше: я упаду в обморок или опустошу желудок прямо на пол авто. – Вот же черт…
– СТЭФАН! – от голоса Шульца едва не полопались стекла. Наверное, Стэфан свернул на пустую встречную полосу скорее от страха, нежели от прямого желания выполнить этой безумный приказ. Водители засигналили и, выкрикивая непристойные ругательства, крутили пальцем у виска, пока Стэфан каким-то невероятным образом свернул на островок для эвакуатора или машин специальных служб.
Авто еще не успело остановиться, когда я на трясущихся ногах выбежала прочь к бортику и, перекинувшись через него, снова и снова опорожняла желудок. По щекам ручьями текли слезы, тело содрогалось от беззвучных рыданий. Легкие судорожно раздувались, будто не могли нахвататься кислорода. Снова и снова меня трясло, будто в припадке эпилепсии или каком-то чертовом приходе, пока позади не послышался знакомый низкий голос:
– Нужно срочно к врачу, Эмми. Идем, я отвезу тебя.
И тут по спине будто молнией ударило. Медленно вытерев рот ладонью, я повернулась к Шульцу и гортанно захохотала. А он просто смотрел на меня и ждал, словно какая-то непробивная скала. Чертов алмаз!
– Поехать с вами куда-то? Нет уж, – голос был пропитан истерическими нотками, эхо разносило его по кругу. Но мне было плевать. Я смотрела ему прямо в глаза, пытаясь найти хотя бы немного души, когда чеканила каждое слово: – Знаете, с кем был мой первый секс? С директором дома сирот. Я трахалась с этим чертовым старым ублюдком, чтобы он отдал мне контракт с «Шульц Индастрис». При этом я честно заслужила его, а не была какой-то идиоткой, скачущей на члене ради краденых балов.
– Мне очень жаль, Эмми, – немного помолчав, Шульц отвел взгляд и свел челюсти так гневно, что до меня донесся скрип его зубов. В тот момент я четко поняла: босс не забудет эту маленькую деталь, директора ждал «привет» из прошлого.
– Жаль? – не на шутку удивилась я, и мой взгляд упал на землю. Туда, где было самоуважение и достоинство. – Вы вообще знаете, что такое «жаль»?! Или жаль, что на его месте не были вы, а?
Шульц сжал кулаки, исподлобья уставившись на меня в ответ.
– Эмми, – голос его настойчиво приказывал закончить «представление» и вернуться в авто, где Стэфан испуганно смотрел прямо перед собой и делал вид, что ничего не слышит.
– Да, я кончила там, в лифте. И, признаться, я не могу гарантировать, что снова не пойду на ваши уловки ради хотя бы призрачной надежды на счастливое будущее! – широко развела руки в разные стороны, и мужчина напротив внимательно проследил за этим жестом, будто пытаясь искоренить любое «зло» на корню, что бы я там ни выкинула далее. А я лишь хотела почувствовать холодный, пробирающий до костей ледяной ветер. Ощутить себя живой.
– Мы можем поговорить в офисе, – деловито произнес Конрад, будто мы сидели в зале заседаний и обсуждали слияние компаний. – Или у меня в пентхаусе.
И тут меня окончательно разорвало. Он не понимает меня. Не чувствует то, что я говорю! Ему просто плевать не всех, кроме себя самого…
Словно двигаясь на подожжённой бочке пороха, я быстро преодолела разделяющее нас расстояние и ткнула пальцем в грудь Шульца.
– Даже если мой дом сгорит, я никогда к вам не обращусь!
Судя по почерневшим глазам босса, налившимся свинцом, и лопнувшим капиллярам, он тоже перешел все доступные ему грани терпения. Личное пространство Шульца снова нарушили. Он ядовито посмотрел на мой палец, который будто расплавил в своем воображении, и многозначительно пообещал:
– Посмотрим.
– И я не буду новой Авророй!
– Посмотрим, Эмми, – все так же равнодушно, холодно по слогам отчеканил Шульц.
– Что бы ни случилось, я никогда не приду к вам за помощью. Ни-ког-да! – прокричала я на всю округу, а затем сделала первое, что пришло в голову. То, что требовала каждая клеточка тела, души и всего естества! Я просто взялась за свободные края разлетающегося на ветру платья и, импульсивно стянув его через голову, выкинула с моста в пролив Ист-Ривер.
Только тогда, когда промозглый зной коснулся самых интимных частей моего тела, я вдруг словно очнулась, и сознание озарила пугающая мысль: «Боги, что я натворила?» Водители ободрительно мне сигналили, выкрикивали что-то из полуоткрытых окон, кто-то внаглую пытался сфотографировать мой зад. Прикрыть удалось лишь грудь и лобок.
Шульц размеренно и слаженно, будто все вокруг шло по его намеченному плану, снял с себя пиджак и, сделав шаг мне за спину, накинул пиджак мне на плечи.
– Я очень зол, Браун, – ядовито прошипел он на ухо, сжимая руки в кулаки на моих плечах. До боли, до судорог, до подкошенных коленок. – Сейчас ты сядешь в авто, мы отправимся в мой пентхаус. И ты долго будешь вымаливать мое прощение, иначе тебя ждет жестокое наказание.
«Опять, – раздалось в голове, и отчаянье вернулось. – Он так ничего и не понял». Размеренно выдохнув, а затем, набрав полные легкие кислорода, я сглотнула вязкий ком в горле, а после сделала нечто опрометчиво ужасное – скинула его пиджак со своих плеч на асфальт.
– Делайте, что хотите, – не глядя на Шульца, я знала: он опешил. Ожидал всего, но не этого.
Прежде чем мужчина успел сделать хоть что-то, я быстро юркнула в авто. Адреналин в крови зашкаливал, сердце колотилось так, словно пробежала марафон.
– Мисс Браун, – растерянно протараторил Стэфан, лишь украдкой глянув в зеркало заднего вида. Тут же испугано вновь уставился перед собой. – Могу я предложить вам свой пиджак?
Я не успела и рта открыть, как босс, вернувшийся в машину, с грохотом захлопнув двери, четко отрезал раз и навсегда:
– Если Эмми не наденет мой пиджак, то не наденет ничей.
