Сара Фейрвуд
В поисках греха: когда демоны танцуют танго
Пролог
Я сидел в машине, воздух вокруг меня переполнялся напряжением. Мрачный вечер, с облаками, которые угрожающе нависали над городом. Почти идеальные условия для проявления моих мелких шалостей. Мой взгляд упал на девушку, она собирается прыгнуть с моста. Черт, это бы было эпичное шоу! Возьму билет в первый ряд. Но, увы, она быстро передумала и, сделав пару шагов назад, рухнула на асфальт. Черт! Не успел полюбоваться зрелищем.
Мои шаги стали медленными, как будто время остановилось. Подойдя ближе, я уловил запах алкоголя, который от нее исходил. «Давай, никому не желаемое зрелище, не забудь разочаровать меня», – подумал я, с внутренней усмешкой. Что-то внутри меня толкало к ней, я хотел бросить ее там и скоро вернуться в свою привычную жизнь. Но не спешите иметь дело с демонами, они всегда ищут больше, чем кажется на первый взгляд. Подняв её на руки, я понес к машине, как будто она была всего лишь бездушным грузом.
Забросив её на заднее сиденье, я сел за руль и, не обращая внимания на светофоры, рванул к своему дому. Я знал путь. Этот мир стал для меня привычным, как старая добрая привычка. Моя матушка, щедрая на подарки, выделила мне квартиру в элитном районе. Вырвавшись из автомобиля, я не придавал значения сплетням соседей и мимо проходящим людям, на которых редко обращал внимание.
Подняв девушку на плечо, я преодолел пятнадцать этажей, не особо интересуясь, кто мог увидеть нас в лифте. Внутри квартиры у меня был свой стиль – резкие линии, темные тона, и зернистые текстуры. Я вошел в спальню и положил её на кровать, не имея никаких иллюзий по поводу её состояния.
«А ничего такая девка», – подумал я, разглядывая её черные длинные волосы и нестандартно странную одежду. Я снял с неё сырую куртку, и взгляд мой зацепился за молнию на джинсах. «Сделать или нет?» – внутренний вопрос, с которым все демоны борются. Барабаня пальцами по молнии, я уже почти решился. С натиском собственного желания, я потянул руку к замку, но она, словно в замедленной съемке, перевернулась на бок и продолжила спать, свернувшись калачиком.
– Ну, пипец, обломила кайф, – бурчал я под нос, убирая упавшие на ее лицо волосы.
И в этот момент я коснулся её щёки – она сморщилась. Я отдернул руку, будто обжегся, но нарисовавшаяся картина сразу же собралась в голове.
Её воспоминания. Грязные моменты из её жизни, как и положено любому, кто подписал контракт с отчаянием. Как несколько лет назад её пьяную изнасиловали два подонка – один был её парнем, другой его друг. Вот суки! Даже я так не делаю. Жестокое зрелище, которое весьма критично оставило отметку на её судьбе. Дальше следовали годы, наполненные пьянством и рукоприкладством со стороны матери.
И затем какая-то недавняя картина. Она кувыркалась с кем-то. Ангел? Мое сердце замерло, его аура была просто небесной. Стоп! Он её брат? Чувства смешались с невольным смехом. Пипец, как будто смотрю какое-то дешевое инцест-порно. Но самым интересным были те двое подонков, которые оставили шрам на её душе.
Убрав руку, я накрыл её одеялом и вышел из квартиры. В голове крутилось одно: «Время сделать своё первое дело».
Глава 1
Ясмин
Я медленно открыла глаза, голова раскалывалась будто от удара молотком. Боль в висках напоминала мне о том, как бездумно я устроила празднование своего недавнего разрыва с реальностью – со стаканом виски, разумеется. Я с трудом села на кровати, чувствуя, как все внутри меня протестует. Готическая комната шептала о мрачной эстетике: красно-черные стены, черный потолок – идеальное место для моего последнего дна. Мой взгляд упал на фигуру рядом. Это был парень – тыква, которую я не узнала. Черные волосы, смуглая кожа. На нем была черная майка, открывающая мощные бицепсы, которых, похоже, хватало бы, чтобы схватить меня за душу и отправить в Ад. Сначала я невольно залюбовалась его мускулатурой. Но это быстро сменилось ужасом. Что, черт возьми, произошло прошлой ночью?
Я быстро начала осматриваться и проверять свое тело на предмет улик. Толстовка и джинсы… Ха, слава всем чертям, я в безопасности. Пол не радовал меня – моя куртка валялась рядом. Без лишних раздумий я накинула ее на плечи и встала. Агрессивное желание покинуть это место захлестнуло меня. Ненавижу сюрпризы, особенно те, которые включают в себя незнакомых парней, спящих на чёрной постели.
Коридор встретил меня тишиной, но мои кроссовки уже ждали у двери. Я быстро их надела и вышла, бросив на этого незнакомца последний взгляд, полный вопросов и недовольства. Как мне удалось оказаться здесь?
В памяти всплывает лишь одна яркая сцена: мост, мой панический прыжок в бездну. А как же Адам? Полу ангел, полубрат, с которым я неосознанно переспала – когда черт подери моя жизнь превратилась в сериал с невыносимыми поворотами сюжета? И еще моя мать, благослови ее душу, которая скрыла от меня правду о том, кто мой отец. Бог! Это просто ни в какие ворота…
Я нажала кнопку вызова лифта, и он, как будто зная, насколько мне не терпится выбраться, ехал слишком долго. Наконец лифт остановился, и я пулей выбежала на улицу. Как только я оказалась на свежем воздухе, меня охватило ощущение безумного ускорения, будто мир вокруг размывался, а я, ненароком, стала частью какого-то абсурдного представления. Я заметила бдительные взгляды пожилых дам, сидящих на скамейках у подъезда. Их перешептывания будто говорили: «Смотри, вот опять эта странная девица, она точно была не в себе!» Как же меня это бесило. Мысли о том, что же еще было в головах тех бабушках, которых я видела при выходе и которые могли бы быть моими личными судьями с красноречивыми шепотками, не покидали мой разум.
Элитный район… с участками, где нищета была лишь концепцией, а я – несомненно, чертовски потерянная душа. Я споткнулась, но моментально собрала себя и направилась к остановке автобуса. По пути мимо меня пронеслись мысли о том, что, возможно, мне следовало бы записаться на курсы «Как не попадать в постель к незнакомцам» или хотя бы подключить встроенный GPS, чтобы не терять себя в таких моментах.
По мере того, как автобус подбирался к моему дому, я смотрела в окно, пытаясь составить план своей жизни. Зачем? Я сама не знала. За окном мчались выцветшие вывески и знакомые лица. Но единственное, о чем я могла думать – это о том, как мне распутать этот клубок, в котором любовные интриги и семейные тайны сплелись так, что, если бы не черный сарказм, я бы просто сдалась.
Скоро я вернусь домой, и если на этот раз я не обрушу на себя очередной шаблон из повествований типа «кто же мой отец?» – вот это будет настоящий успех. Я потянулась, сдерживая стон, и снова взглянула в окно автобуса. Мое отражение на стекле – хмурое лицо с растрепанными волосами и тусклыми глазами. Я понимала, что выгляжу как полное недоразумение, и это было во многом правдой. Пожалуй,старая трехэтажка, к которой я возвращалась, подошла бы для того, чтобы стать обложкой для книги о разбитых надеждах. Из школьного учебника, про который никто и не вспомнит.
Вот она, моя улица, такая знакомая и одновременно чужая. Как будто проклятая. Я глубоко вздохнула, стараясь запомнить этот момент. Двадцать минут, и я вернусь к тому, что когда-то называла домом. Никаких иллюзий, ничего не поменялось. Адам – мой брат. Как вообще это возможно? Я с ним спала! В голове вертелась эта мысль с такой частотой, что казалось, я езжу по кругу, как дешевая карусель. Может, смогу потанцевать с этим ужасом? «Аромат желаний с нотами инцеста»?
Я быстрым шагом дошла до двери, сбрасывая с себя все ненужные мысли, как старую черную куртку перед входом. Внутри стало темнее. Тишина и запах кислого пота и алкоголя. За дверью кухни было не в радость, но стоило мне войти туда, как будто мимо пробежала прямо сломленная рутинная жизнь – на фоне старенькой плиты, пухлых кастрюль и покрывающего пыль столика. Ничего. Я медленно двинулась к комнате матери, которая, как всегда, заснула на диване с бутылкой.
Эта сцена была мне не нова. Ее тело искривлено, словно она принимает позу для загробной жизни. «Что ж, мать, ты снова на дне». Я закатила глаза, стараясь подавить волны отвращения, накатывающие на меня. Каждое утро мы играли в свою игру – кто больше сам себя ненавидит. Она, разумеется, всегда побеждала.
Я пошла в душ. Первая струя воды, холодная, заставила меня вздрогнуть, как будто носком кто-то дал мне по носу – «Просыпайся!» Это была единственная радость в этот ужасный день, когда правда о моем брате, или скорее, о том, чего я не могла контролировать, окончательно привела меня в смятение. Я уставилась в зеркальную поверхность, стараясь найти хоть какое-то утешение в своем отражении, но вместо этого увидела лишь боль и разочарование, замешанные на том, что оставалось от счастья. Прекрасно. Теперь у меня есть не только реальный брат, но еще и романтические воспоминания с ним. Это просто великолепно. Испорченный сюжет? Или, может быть, новый тренд в семейных мелодрамах? Я пыталась смыть остатки вчерашнего безумия, но правда оставалась. Адам. Мой брат. Вода струилась по телу, смывала не только грязь, но и воспоминания.
Как же мне смотреть ему в глаза? Вопрос, который терзал меня, привел к черной иронии ситуации: лежа рядом с ним, я чувствовала больше вины, чем вины, в которую меня всегда погружала моя жизнь.
Сполоснув волосы, я вернулась к той знакомой жути – чувство, что всё, что я когда-либо знала, было вырвано из контекста, словно кто-то перепутал страницы в загадочной книге. Когда я вышла из душа, покусанная холодом, мне вдруг стало интересно: какое именно направление в литературе я провалила в этом году, чтобы заслужить такую судьбу? Никакой Теннесси Уильямс не мог бы придумать ничего более запутанного. Я обернулась полотенцем и, глядя на плоское, скромное отражение, попыталась придумать, как же объяснить все это себе. Странно, как с каждым днем становится все труднее скрывать правду. Но и в этом чародейском гипнотическом мире, где хранятся только тайны и страхи, мне надо было хоть как-то собраться с мыслями, пока оставшиеся три часа до начала пар не истекли. Я не хотела снова стать жертвой своих печальных воспоминаний, своих черных шуток и искаженной реальности.
Решив, что пора закончить с играми, я вдохнула, как будто это был последний глоток воздуха, и шагнула в этот новый день – день, когда я, возможно, открою глаза на правду о себе. Пусть она будет даже еще более ужасной.
Высушив волосы дешевым феном, я заколола их в небрежный пучок. Как будто этот тривиальный жест мог отвлечь меня от мыслей о нем. О том, с кем я теперь не только связана кровными узами, но и интимными воспоминаниями. Чудесно. Прямо как в плохом фильме. Шарик, чтобы у кого-то выбить мозги, просто не нашелся под рукой. Надела черные джинсы – но где же еще в моем гардеробе были белые? Черный свитер причесал меня до неузнаваемости. «Сегодня у меня траур», – подумала я с ненавистной иронией. Надев черные кожаные ботинки, которые знали больше о горечи, чем о счастье, и черную куртку, я решила, что по крайней мере внешний вид моих чувств будет соответствовать ситуации. Я расправила плечи, как будто это могло мне помочь. Накинув на плечо потертую рюкзаковую находку, я выбралась из квартиры, словно в бездонный мир, где не ждали ни комплиментов, ни утешений.
Дорога до универа занимала всего двадцать минут, но в моем сознании длилась вечность. Я старалась сосредоточиться на светлом будущем, где мои самые секретные и мрачные тайны не смешивались бы в какой-то ужасной краске.
Как же я уже ненавидела тот момент, когда я снова увижу его. Адама. Брата. Друга. Или кого он там теперь для меня?! Эта неопределенность взрывала мой мозг, и я прокляла судьбу, которая так жестоко шутит со мной. На самом деле, мир решил не давать мне ни единого шанса на счастье.
Подойдя к универу, остановилась у стеклянных дверей университета, будто меня кто-то заморозил. Каждый шаг давался с трудом, как если бы моя душа решала, что больше не хочет участвовать в этом странном танце жизни. Вдруг из задумчивости меня вывел звук скрипящих колес. Я обернулась и увидела, как на стоянку заехала черная тачка. Ауди или Мерседес? Кто знает. Я невольно решила остановиться и изучить водителя, никогда раньше не видела эту тачку здесь. За тонированными стеклами скрывалась загадка, словно в ней прятался ответ на мои вопросы.
Реальность вернулась с неприятным ударом, когда со стороны пассажирского сиденья вышла Хлои. Что черт возьми она тут делает? Я взглянула на неё, она сияла, как будто между нами не было злобного столкновения неделю назад. О, нет, только не он! К ней присоединился смуглый брюнет – тот самый, от которого я сбежала утром, как будто он был прокажённым. Градус паники мгновенно повысился, и я ощутила, как внутри заколебались птицы – чириканье, которое заставило меня сглотнуть и на секунду задуматься об побеге. Но, как ни странно, Хлои помахала мне и мило улыбнулась, будто у нас с ней имелась секретная договоренность об игнорировании произошедшего. Я натянула на лицо улыбку, которая, вероятно, выглядела как один из тех лоскутных одеял, что шьют, когда в жизни не хватает уютного тепла.
– Привет, Ясмин, – пролепетала она, обнимая меня и чмокая в щеку. – Знакомься, мой парень Эйгон.
– Очень приятно, – промямлила я, взглядом сбивая с дыхания его почти черные глаза, холодная тень которых нависала надо мной. Я не заметила в них ни капли доброты.
Эйгон лишь молчал, при этом ухмылялся, как будто был частью какого-то калейдоскопа, который оставил меня в шоке.
– Где ты пропадала? – спросила я, чтобы разрушить молчание. Вопрос был отчасти фальшивым, но мне нужно было хоть как-то отодвинуть его взгляд от себя.
– О, я была на Мальдивах, – бросила она в воздух, будто это было чем-то важным.
Вот же, время, детка. Как будто учёба – это не для нее.
– А как дела у тебя с Адамом? – неожиданно спросила она, и я внутренне стиснула кулаки. Черт! Она специально тыкает грязным пальцем в мою боль.
– Все супер, не переживай, – вновь натянула улыбку, как дурное платье.
Но даже Хлои не могла не заметить, как тень скуки свернулась внутри меня, и просто фыркнула. Эйгон, тем временем, продолжал пронзать меня своим неотрывным изучающим взглядом. Это было похоже на тот момент, когда ты смотришь на свою первую любовь, но жёсткое падение прохлады окончательно убивало эти чувства.
– Ты готка? – неожиданно спросил он, его ухмылка была полна того самого черного сарказма, что меня угнетал.
– Нет, – безразлично сказала я, словно я не здесь, а где-то в другой реальности.
– А что во всем черном? – прищуривая глаза, спросил он, словно пытался разгадать меня.
– Это мой стиль, – с сарказмом фыркнула я. – Навевать на всех ужасы и черноту.
– Мне нравится, – пробормотал он, и, словно вуаль, для неё, положил руку на плечи Хлои.
И вот тут произошло самое мерзкое. Эйгон, не сводя своих глаз от меня, протянул вторую руку к Хлои и, схватив её за шею, припал к её губам. Боже, дайте ведро. Я развернулась, не желая смотреть на это убожество. Не могла больше терпеть, испытывая острое желание убежать. Это была сцена, которую не хотелось наблюдать, напоминание о том, что иногда дружба оказывается только на бумаге, словно иллюзия. Я побрела вглубь университета на свою пару по социологии, надеясь, что Адам теперь на небесах – далеко-далеко от всех ужасов этой жизни, и от меня.
Глава 2
Ясмин
Я вошла в аудиторию, и сердце забилось быстрее, когда я заметила, что свободных мест не осталось. Как всегда. Лишь одно место было доступно, и, о боже, оно находилось рядом с Адамом. Черт! Почему он все еще здесь? Почему его не забрал отец и не спрятал в какой-нибудь черной яме, где не проникает ни один луч света?
Я старалась не встречаться с его взглядом, но в этот момент он поднял глаза, и вот тут-то я поняла, что взгляд у него, полный игривости и некой колючей надежды. Я не могла с этим смириться. Отвернувшись, я направилась к выходу, размышляя о благоприятном, но абсолютно нахальном для меня плане – сбежать как можно быстрее. Но мои мечты о свободе разбились о жестокую реальность: на моем пути встал преподаватель. Он сурово посмотрел на меня, как будто я была не просто студенткой, а злом, завладевшим его душой.
– Уже уходите, мисс? – спросил он, вскинув старую бровь, как будто шторм собирался обрушиться на головы бедных студентов.
– Нет, – фыркнула я.
– Тогда прошу, займите место, – сказал он и, не дождавшись объяснений, обратился к своему чертовски скучному преподавательскому столу.
Вот так мне и пришлось закатить глаза, пройдя через весь класс и сев на единственное имеющееся свободное место – рядом с Адамом. Боже, неужели он не может хотя бы на секунду перестать смотреть на меня? Его пронзительный взгляд словно растекался по всему моему существу, как будто в этом классе было слишком много кислорода, и я вот-вот задохнусь.
– Привет, – тихо, с иронией, произнес он.
Привет? Привет?! Словно мы с ним не делали того, что делали всю ночь. Словно его имя не вырывалось из моих уст в мире греха и наслаждения. Я проигнорировала его приветствие и разложила свои тетради на столе, мучаясь от волны ненависти, накрывающей меня, как старое одеяло. Кому вообще интересно, что дальше? Я не хотела его видеть, не хотела ничего слышать о нем.
Но природа не терпит пустоты, и, несмотря на всю свою отстраненность, я все равно чувствовала его присутствие. Это было неприятно, аккомпанементом давящей тишине в классе и нотацией профессора, который, к счастью, читал свои заметки вслух лишь для того, чтобы сказать «вы не прошли» тем, кто уже сдал экзамены. В кабинете витала напряженность, а я пыталась сосредоточиться на своих тетрадях, хоть это было сложнее, чем понять уровень своей деградации.
Каждый звук его дыхания вызывал у меня дрожь – и я ненавидела его за это. Это было просто неприемлемо! Словно сама вселенная посмеивалась надо мной, прикрываясь от тумана разочарования в этой классной комнате.
Я почувствовала его локоть, коснувшийся моего, и, не в силах это выдержать, зарылась лицом в тетрадь, как будто там, под ее страницами, было какое-то магическое заклинание, способное избавить меня от его присутствия. Боже мой, помогает лишь черный сарказм, но даже он уже начал терять свою силу.
– Зачем ты так себя ведешь? – шепнул он, и от его голоса у меня закололо в груди.
Отвечать не хотелось, слов не хватало. И я понимала это – вся ситуация, вся моя жизнь в этот момент сжималась в крошечный ком. Я лишь пожала плечами, сжав губы – бессмысленно, но хотя бы позволило выглядеть уверенно.
Кто бы мог подумать, что одна ночь может перечеркнуть всю жизнь? Как ужасно было мне это осознавать! Но правда была на лицо, и как бы мне ни хотелось этого избежать, я должна была с этим столкнуться. Сложная схема родственных чувств, сокрытая за цветами греха, теперь навсегда будет со мной.
Я вздохнула, как будто воздух вдруг закончился, и открыла тетрадь, готовясь заняться не очень привлекательным «учебным процессом», но на ум пришли только слова: «Мой брат. Мой Адам»…
Когда я наконец подняла глаза от страниц своей тетради, комната кружилась вокруг. Неужели все это произошло? Неужели тот самый Адам, с которым я провела пару незабываемых ночей, оказался моим братом?
– Ты что, ударилась головой? – снова шепнул он, на этот раз более настойчиво, но в его голосе просквозила не только озабоченность, но и что-то еще – может быть, сожаление.
Я ответила молчанием, зная, что улыбка, которую я могла бы выдать в ответ, была бы насквозь фальшивой. Вместо этого я уставилась на свои заметки, где лишь невнятные каракули и размытые абстракции по социологии зависали, как призраки моих несбывшихся надежд. Я воспринимала это как арт-объект, который в данный момент кто-то неумело выставил на всеобщее обозрение.
– Ты должна со мной поговорить, – продолжал Адам, его голос произносил каждое слово так, будто они были обвешаны гирляндами страха и неопределенности.
– А с какой стати? – произнесла я с невозмутимым сарказмом, хотя внутри все переворачивалось от ненависти. – Может, ты мне расскажешь, как это – быть братом и любовником одновременно? Или мне сразу начать записывать это в мемуары?
Он дернул головой, словно я только что швырнула в него камень, его глаза предательски искрились желанием понять, что я на самом деле имею в виду.
– Я не знал, – произнес он сдавленно, словно слова застряли у него в горле. – Я… просто не мог догадаться.
– На что это смахивает, Адам? – продолжала я, игнорируя каждое его слово, словно они были пустым эхом в этой мартовской тишине. – У нас было пара ночей, и теперь это изменит всю мою жизнь. Ты не понимаешь, как это меня затягивает?
Я заметила, как его пальцы дрогнули, он облокотился на стол, будто собирался упасть, его взгляд стал невыносимо уязвимым.
– Мы все застряли в какой-то западне… – произнес он, склонив голову. – Это была ошибка, я осознаю это. Но скажи мне, как это произошло? Как мы оба оказались здесь – не просто братом и сестрой, но и…
– И любовниками? – закончила я за него, пожимая плечами. Это слово было тяжелым, как камень, который я сама же и бросила. Я знала, что сама себе противоречу, и это был самый ужасный парадокс.
Тоненький ручеек паники начинал заполнять класс, а стулья и парты казались разъезжающимися. Я лишь сидела, как тот человек, который удрал из музея с фальшивой картиной, понимая, что настоящая жизнь, настоящие чувства были утеряны между стенами этой классной комнаты.
– Ты не хочешь меня видеть? – прошептал он, будто это было преднамеренной пыткой для обоих.
– Нет, – произнесла я, хотя вся моя сущность кричала «да». Я не хотела его видеть, не хотела врать себе еще больше. – Я не знаю, как реагировать. Ты стал частью моего безумия, и это просто невыносимо.
– Может, мы сможем это исправить? – его голос дрожал, и я могла видеть, как на его лбу выступил пот.
– Исправить? – я усмехнулась, зная, что даже черный сарказм не спасет меня от реальности. – Ты не понимаешь, что ты слишком поздно пришел с этой идеей? Никакие слова не смогут это изменить.
Каждое произнесенное слово пыталось выдавить из меня хоть какую-то эмоцию – растерянность, ненависть, любовь? Я сама не знала, и это было ужасней всего. Я аккуратно положила ручку на стол и вновь обратилась в свои записки, но мой ум бродил среди цветных теней и несчастных криков.
– Я не отступлю, – произнес Адам, покачивая головой, словно мы обсуждали кулинарный рецепт, а не последствия той роковой ночи.
Мое сердце, как будто смятое в комок, колотилось в груди. Я сжала ручку так сильно, что побелели костяшки.
– И что ты вообще собираешься делать? – согнула я с таким тоном, который сам по себе звучал как вызов. – Штурмовать мою жизнь? Какой следующий шаг в твоем плане? Завести совместный аккаунт в Инстаграм, где мы будем сладко улыбаться друг другу радостными лицами с фильтрами?
Его лицо на мгновение потемнело, но вскоре он снова собрался и продолжил в том же уверенном духе.
– Я постараюсь показать тебе, что это еще не конец.
Не знаю, что было хуже: его слова или тот взгляд, который он мне бросил. Сколько раз я себя уговаривала, что это просто временная слабость, что все будет хорошо, и что бежать прочь от него – единственный путь к спасению? Но вот он, здесь, сидит на соседнем стуле, и звучит как гром среди ясного неба.
– Верно, – произнесла я, пронзая его взглядом, как ножом. – Это лишь начало нашего конца.
В этот момент наш преподаватель, высокий, с котовидной шевелюрой и очками на лбу, крикнул:
– А ну, тишина в аудитории!
Почему-то он, как будто чувствовал, что мы одни тут разговариваем, посмотрел прямо на нас. Я на мгновение отвела взгляд, потому что знала, что Адам не упустит шанса продолжить, несмотря на все взгляды.
– Ты не понимаешь, – сказал он, наклонившись ближе, так, словно это было только между нами двумя. – Я хочу разобраться во всем этом. В том, что случилось. Я… нам нужно поговорить.
Я скрипнула стулом, сжимая зубы.
– О, да, разговоры никогда не решали проблем, – произнесла я, тихо и с сарказмом. – Но, конечно, сказав мне «нам нужно поговорить», ты обязательно думаешь, что будешь утешаешь меня?
Адам выпрямился, его брови слегла нахмурены.
– Я не пытаюсь тебя утешить. Я хочу прояснить ситуацию.
В его голосе звучала такая настойчивость, что я чуть не засмеялась. Умоляюще – как мелкая непослушная девочка жалуется на своего старшего брата. Я чувствовала, как во мне поднимается волна ненависти и горечи.
– Прояснить? Как? Сказав мне, что ты мой брат? Или может, ты хочешь мне объяснить, почему на твоем теле остается запах моей кожи?
Я увидела, как он вздрогнул. Весь мир вокруг будто исчез, осталась только эта комната, и звуки его дыхания.
– Это не значит… Когда мы были там, в тот момент, я не думал об этом. Я просто… не знал!
Кто-то за спиной хихикнул. Я не могла на это отреагировать. Меня переполняло чувство неловкости и ненависти. Я быстро обернулась, чтобы проверить, не осталось ли ни одной искры понимания в его глазах. Но он, похоже, не собирался сдаваться.
– Я был готов дать все, чтобы ты не потерялась в этом, – произнес он, его голос дрожал. – Я не позволю разобраться с этим в одиночку.
– Неплохо, – с сарказмом бросила я. – Мы просто идеальная пара для кухонной драмы на вечер.
Преподаватель снова посмотрел в нашу сторону, и на этот раз я почувствовала, как мои щёки пылают, как будто я совершила что-то непозволительное. Хотя это так и было.
– Хватит, – произнес Адам тише, его голос едва слышался среди растущей шумной озлобленности в классе. – Я просто хочу, чтобы ты знала, я здесь.
Я покачала головой, заколотив кулаком по столу:
– Адам, ты не понимаешь! Ты – не здесь. Ты – во тьме, где я не хочу быть.
Молча, мы смотрели друг на друга, наклоненные над партой, окружающая нас реальность мерцала, как обрывки непонятных слов из уст преподавателя. Но эта тишина, полная войны внутри, невольно вела нас обратно за пределы этого места – в ту ночь, когда все пошло наперекосяк.
Я сидела на задней парте, погруженная в хаос своих мыслей, словно ветвь дерева, раздираемая ураганом. Социология? Лекция о чем-то, что в этот момент казалось мне совершенно несущественным. Да, я переспала с Адамом. И да, он оказался моим братом. Прекрасно, просто прекрасно. Об этом мечтала каждая вторая девушка, не так ли? Особенно когда ты понимаешь, что теперь не только не можешь взглянуть ему в глаза, но и выслушивать его тупые объяснения и уговоры.
Адам пытался что-то шептать мне на ухо, но его слова пролетали мимо, как шальные пули в холостую. Его голос сливался в единый бесконечный поток: «Ты должна понять меня», «Это не так просто, как кажется». Да, не так просто: ты стал для меня воплощением всего ужасного и непонятного. Я просто не хотела слышать. Не хотела видеть. Словно в тумане, я наблюдала за движением его губ, ходила по белым страницам тетради, не оставляя на них ни одного следа.
Звонок прозвенел, и я, как торопливый муравей, ползла к своему рюкзаку, стремясь как можно быстрее выбраться из этой душной атмосферы. «Пожалуйста, не подходи ко мне», – шептала я сама себе мысленно, собирая тетради, ручки и остатки разума.
Я вылетела из аудитории с такой скоростью, что в каком-то смысле была горда за свои способности уклоняться от дурацких объяснений. Ноги увели меня по коридору, но мозг не работал. Я просто хотела уйти куда угодно, лишь бы не к нему, не к своему несостоявшемуся брату. Каждый стук сердца измывался надо мной, каждая мелочь – это было больше, чем я могла вынести в этот момент. Я проскочила мимо дверей, далеких взглядов и насмешливых усмешек. Не могла видеть, не могла слышать – я просто хотела исчезнуть. И тут, когда я окончательно потеряла стремление к осторожности, я упала в объятия огромного двухметрового столба из плоти и крови – Эйгона, моего нового раздражителя.
– Ну что, уже сломалась окончательно? – произнес он с тем выражением лица, которое я успела возненавидеть. Его насмешка меня просто бесила.
– Иди к черту, – ответила я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри меня бушевала буря эмоций.
Эйгон наклонился ко мне, его глаза искрились игривым светом.
– Ты в порядке? – это был вопрос, который, кажется, всегда ставил под сомнение саму мою реальность.
– Скажи, за что мне это? – с сарказмом вырвалось у меня. Я знала, что точно не заслуживала его «заботы», как бы он этого ни хотел. Я лишь хотела, чтобы он оставил меня в покое. – Сколько ещё раз ты собираешься пялиться на меня, как на пони в зоопарке?
– О, я отлично знаю, что ты не пони. Ты – дикая кобыла в бешеном беге, и, похоже, за границей своего веселья. – Он навел на меня пренебрежительный взгляд, который служил лишь тому, чтобы поддразнить меня.
– Открой один единственный глагол, и я умру от смеха, – накинув сарказм, я подошла вплотную к нему, чтобы показать, какая я на самом деле злая.
Мне хотелось смеяться и кричать одновременно, но больше всего мне было противно, что он так вольготно чувствовал себя в этой ситуации. Я смогла лишь усмехнуться в ответ, прислонившись к стене, пытаясь найти внутреннюю стабильность.
– Ты ведь знаешь, как мне приятно видеть твое самодовольство. Ты будто исчезаешь с поля зрений окружающих, когда твоя личность начинает загораживать собой весь мир!
Он лишь поджал губы, и в его глазах блеснула искра:
– Ты уверена, что меня не тянет к этому? Я думал, что смогу сделать твой день хоть немного лучше.
– Лучше я буду тогда, когда ты будешь держаться как можно дальше от меня, – я вновь прервала его. Как бы он ни старался, я не желала быть мишенью для его шуток. Я не нуждалась в его помощи или его шутливом интересе.
– Так ты не против, если я просто останусь на расстоянии вытянутой руки? – его голос звучал лукаво, и я поняла, что он наслаждается каждым словом.
– Ты просто циклон третьей категории с единственной целью – разнести мою жизнь в пух и прах, – я медленно вышла из его близости, почувствовав, что он не понимает глубины моих страданий.
– Сама взялась за это, – ответил он с ехидной улыбкой. – Но, честно говоря, ты действительно неплохая в этой роли, – и с этим словом он развернулся к стене, оставив меня одну.
Я чувствовала, как в глазах наворачиваются слёзы. Вот ты и справилась, блестящая личность. Но я не позволю этому дураку видеть, как меня кроет ненависть к себе. С этой мыслью, я прошла мимо него, надеясь, что в следующий миг смогу действительно забыть этот день и избавиться от острых фраз и недоступных елей, несущих только боль.
