Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

Сара Окс
Погружение

Полная версия

6
Брук

– Кхоп кхун кха, Сенгпхет, – говорю я, когда он ставит передо мной дымящийся кофе. Он кланяется, ладони сложены в благодарственном жесте.

– Пожалуйста, – говорит он медленно. – Вам надо. Вчера большая вечеринка. После кофе будет лучше. – Он делает паузу после каждого слова, вставляя между ними обаятельную улыбку.

Я улыбаюсь в ответ, что при разговоре с Сенгпхетом происходит само собой. Я замечаю у него под глазами темные круги. Кажется, даже он лег поздно – или встал рано. Могу только гадать, во сколько Фредерик обязал персонал выйти на работу, чтобы привести ресторан в порядок к открытию после вчерашней вечеринки.

Хотя уже почти девять утра, в «Тики-Палмс» до сих пор пусто. Остров как будто накрыло всеобщее похмелье.

Я проверяю вовлеченность у своего последнего поста в Инстаграме, который я выложила утром ровно в то время, когда мои американские подписчики заканчивают работу и наслаждаются вечерним отдыхом. Я замечаю новый комментарий от Travelbarbie, тоже тревел-инфлюенсерши, по сравнению с которой подписчиков у меня ничтожно мало. «Выглядит круто!» – написала она под одной из фотографий со вчерашнего вечера.

«Жаль, что тебя не было!» – пишу я в ответ.

Мне, конечно, не жаль. Travelbarbie действительно такая отвратная, как можно предположить по ее нику. Платиновая блондинка, все, что можно, увеличено – либо хирургически, либо с помощью макияжа, – она из тех блогеров, которые будут втюхивать подписчикам что угодно, от тампонов до чая для похудения, и быть такой, как она, мне никогда не хотелось. Когда я только начинала развивать BrookeaTrip и мы с ней пересеклись в Будапеште, я попросила ее сделать со мной селфи. В результате мне пришлось выслушать лекцию о том, насколько ценен ее «образ» и что люди сидят в соцсетях не за тем, чтобы им задвигали высокопарные речи о мире (чем, по ее мнению, занималась я), а чтобы вспомнить, как он прекрасен (что, по ее мнению, так успешно делает она). Но терпения мне не занимать, и в конце концов я уговорила ее: вечером она выложила у себя наше селфи. Это сработало. На следующее утро я проснулась и увидела, что ко мне пришло четыреста подписчиков.

Я заталкиваю воспоминание подальше, читаю еще несколько новых комментариев и делаю глоток из чашки, которую принес Сенгпхет.

– Блин! – громко вскрикиваю я, когда горячий кофе обжигает язык и на нем тут же образуется волдырь. От неожиданности зреющая в голове боль усиливается. Несмотря на обещание Нила во «Франжипани», похмелье склеивает мои обрывочные воспоминания о «Полнолуние-пати» в жалкое кино. Я разглядываю раскинувшуюся передо мной полосу пляжа, где теперь нет ни людей, ни оставшегося после них мусора. Представляю, как Сенгпхет и остальные работники курорта сегодня уже ходили по песку, когда солнце только показалось из-за горизонта. Мусорные мешки раздувались на легком ветру, пока они, уставшие, с сонными глазами, тщательно собирали все, что люди между делом бросали на землю во время вечеринки: все ради того, чтобы постояльцы видели драгоценный пляж только в абсолютно совершенном виде. После вчерашнего тишина почти режет ухо. Я до сих пор чувствую пульсирующие басы, которые болезненно отдаются в задних зубах.

Вдруг спокойствие этого утра нарушает приглушенный вскрик. Я снова оглядываю пляж, но ничего не вижу. Оборачиваюсь к Сенгпхету, но он в таком же замешательстве, как и я. Вскрик раздается опять, но на этот раз его сопровождает знакомый голос.

– Нужно тебя вытащить. Скорее!

Это Касс.

И тут я вижу их: они трепыхаются в воде метрах в двадцати от пляжа. Я наблюдаю за Касс, маску она сдвинула на лоб и, нагруженная снаряжением, тянет второго человека к берегу.

Что-то случилось.

Дальше на поверхности показываются еще две головы: наверное, это те ученики Касс, что постарше, которые были у нее на занятии вчера.

Один из них плывет вперед, его руки разрезают воду, он добирается до Касс и принимает у нее пострадавшего.

Я встаю и бегу к воде, им навстречу. Я смотрю, как они постепенно вылезают на берег, и кровь у меня в ушах стучит быстрее, достигая гнетущего пика. Оказавшись ближе, я узнаю человека, которого волочет ученик постарше. Это тот шумный британец, который вчера прервал наш разговор с Люси, утащив ее на вечеринку.

Но сейчас его лицо искривилось от боли, он молчит и, судя по всему, никак не помогает дотащить себя до берега.

Я захожу в море по колено и подхватываю британца с другой стороны, чтобы помочь отнести его подальше от воды. Даже для двоих он тяжеленный, по меньшей мере двести фунтов чистых мышц, и наших сил хватает только на то, чтобы проволочь его несколько шагов, а затем рухнуть на землю.

– Господи, что у вас случилось? С ним все нормально?

Вопросы сыплются из меня, как из пулемета, выскакивая изо рта прежде, чем мозг успевает подобрать слова.

– Даниэль слишком быстро всплыл, – говорит Касс, тяжело дыша. Она отстала от нас всего на несколько шагов. Она снимает маску, и я замечаю в ее глазах слезы. – Он запаниковал и сразу рванул наверх.

Я с облегчением выдыхаю. У него баротравма. Приятного, конечно, мало. Я слышала, как Касс и Нил обсуждали, чем опасно быстрое всплытие, но все не так плохо, как я думала. Последняя ученица тоже наконец добирается до пляжа, глаза у нее круглые, как луна, а лицо бледное, как бумага. Только тогда я понимаю, кого не хватает. Люси, девушки, которая вчера подкараулила меня у бунгало. Четвертой из тех, кого я вчера видела в тренировочном бассейне.

В это время из Центра дайвинга прибегают Нил и Даг. Они направляются прямо к Даниэлю, сразу понимая, кто тут пострадал, но, услышав, что говорит Касс, резко останавливаются.

– Люси. – Ее голос звучит как хрип.

– Люси? – Я превращаю ее имя в вопрос, отчаянно обшаривая взглядом пляж, как будто произошло какое-то недоразумение, как будто она сейчас вынырнет и всех нас удивит.

Даг проверяет у Даниэля пульс, а Нил поворачивается ко мне:

– Четвертая из группы Касс. Она не пришла сегодня на погружение.

От беспокойства у меня в животе все сжимается. И тут Касс говорит то, от чего все замирают:

– Она… Она мертва.

Время будто останавливается. У Касс вырывается всхлип, но я едва это замечаю.

Она мертва. Я снова и снова прокручиваю эти слова в голове, беззвучно проговариваю их губами, обвожу каждый слог языком. В памяти всплывает вчерашний вечер. Как Люси пыталась поговорить со мной, ее пристальный взгляд, который она, уходя, на мне задержала.

Сердце у меня бьется быстрее, пальцы сжимаются в кулаки.

– Нужно вызвать полицию. – Я не сразу понимаю, что этот незнакомый голос с акцентом принадлежит ученику постарше.

Я киваю и вытаскиваю из кармана телефон.

– Мы так и сделаем, когда вернемся в Центр, – говорит Даг, который проверил у Даниэля пульс и, очевидно, заключил, что тот не в критическом состоянии. Учитывая обстоятельства, голос у Дага удивительно спокойный.

– Я… У меня телефон с собой… – говорю я.

– Нет. Нужно вернуться в Центр и заняться Ариэлем и Тамар. Им надо снять эти мокрые гидрокостюмы, – командует Даг. – Мы позвоним оттуда. По городскому связь надежнее.

Я стискиваю зубы. Видно, что даже в этих обстоятельствах Даг наслаждается тем, что он главный.

– Даниэлю нужен врач, – говорит Касс, ее голос почти потонул во всхлипах. Я смотрю на Даниэля, который неподвижно стоит на четвереньках, его грудь тяжело вздымается и опускается.

– Уже вызвали, – говорит Нил. – Мы увидели из окна Центра, как вы тащите Даниэля, и сразу позвонили в медпункт, на всякий случай. Врачи скоро будут.

И тут я понимаю, насколько я в этой ситуации бесполезна. Я опять оказываюсь лишней. В этой компании у меня нет роли.

– Я посижу с ним, – вдруг говорю я, вцепляясь в возможность помочь, выцарапать себе место среди них. – Вы идите в Центр, вызывайте полицию. Я подожду с Даниэлем.

Даг почти не замечает меня, он уже направился к Центру. Касс кивает в знак благодарности и, следуя за Дагом, уводит двух других учеников. Нил на секунду останавливается и оборачивается ко мне.

– Спасибо, – его темные глаза смотрят прямо в мои. Прежде чем я успеваю понять, что он делает, он наклоняется ко мне и целует в щеку. Это так естественно, но вместе с тем так неожиданно, что, хотя обстановка далеко не романтическая, меня бросает в жар. Пока я соображаю, что ответить, Нил убегает догонять остальных, и вот я уже сижу с Даниэлем одна.

– Ну что, – нерешительно говорю я через несколько минут, когда Даниэль перекатился на спину и сел, а его дыхание почти пришло в норму. – Тебе получше?

Он смотрит на меня без всякого выражения, и я понимаю, насколько я тут не к месту. Что вообще можно сказать чужому человеку, который только что узнал, что его знакомая мертва?

– Я Брук, – наконец говорю я, сообразив, что вчера во время нашего короткого разговора я так и не представилась.

– Даниэль.

Вчера он непринужденно шарил глазами по моему телу, но сейчас на меня даже не смотрит. Он начинает вставать, но пошатывается.

– Эй, полегче. – Я тоже поднимаюсь и беру его под руку. Я не могу обхватить его бицепс пальцами даже обеих рук, но все равно пытаюсь усадить его обратно. – Помощь уже в пути. Надо просто спокойно подождать.

Удивительно, но он подчиняется, и между нами снова устанавливается неловкое молчание.

Когда начинает казаться, что мы сидим уже час и только и делаем, что слушаем шум волн и тяжелое дыхание Даниэля, любопытство берет надо мной верх.

– Кх-м, ну так что, – говорю я, – не хочешь рассказать, что случилось?

Он резко поворачивается ко мне, и мне становится стыдно, когда я вижу, как он морщится от боли.

– Ты же слышала. Люси мертва.

Я думала, что он проявит какие-нибудь эмоции, но его холодный тон застает меня врасплох. Теперь Даниэль совсем не похож на того развязного парня, каким я видела его вчера вечером.

– Но она не погружалась вместе с вами?

– Нет. Она не пришла утром. Она уже была… там.

Я не знаю, что сказать. Через некоторое время он продолжает, но, кажется, говорит скорее сам с собой:

– Она просто колыхалась там. На дне моря. Но это уже не совсем она, понимаешь?

Секунду я молчу, немного озадаченная его словами. Они ведь познакомились только на занятиях, разве нет? Не ожидала, что Даниэль такой проницательный и умеет так быстро сходиться с людьми.

Но потом я думаю о Люси, которую тоже впервые увидела только вчера. Такая решительная, с большими голубыми глазами. От нее исходила спокойная уверенность. Она бы точно далеко пошла. И кажется, что всю ту жизнь, которую она излучала, невозможно было погасить так быстро.

Но, видимо, такова природа смерти. Она никогда не кажется возможной.

– И как только это могло случиться? – продолжает Даниэль.

– Ну то есть, – говорю я, обдумывая варианты, – может, она выпила лишнего на вечеринке и…

Даниэль не дает мне закончить.

– Не, это вряд ли, – перебивает он. – Мы с ней там виделись. Она не была пьяна.

Я пытаюсь вспомнить, что было вчера вечером на пляже, но всплывает только мешанина из неоновых всполохов и оглушительных басов. Может, я и видела Люси, но лица у всех были изрисованы зеленой и розовой краской, так что не уверена.

– Хм-м… – я думаю о том, как вчера, когда я уехала, они с Люси пошли выпить перед вечеринкой. Может, Даниэлю показалось, что она выпила меньше, чем на самом деле. – Тогда, получается, это несчастный случай.

С обеспокоенным лицом Даниэль поворачивается ко мне:

– Но зачем бы она пошла в воду одна? И как она оказалась так далеко от берега?

Справедливо. Зачем бы ей так делать? Даже если она напилась, с чего бы она вдруг решила зайти в море одна среди ночи, ведь совсем недалеко на пляже тусовалась куча людей?

– Ну, если это не несчастный случай, тогда… – я замолкаю и вижу, как округляются глаза Даниэля, когда мы, кажется, приходим к одному и тому же выводу. – Кто-то сделал это с ней, – говорю я наконец. Я жду, что Даниэль засмеется и скажет, что это идиотизм. Но он молчит.

И тут я снова вспоминаю Люси и вчерашний вечер. Как она рвалась поговорить о девушке, которая упала с Кхрум-Яй. Теперь Люси уже вторая, кто погиб на острове меньше чем за месяц.

Вдруг я слышу за спиной какое-то движение и оборачиваюсь. Двое человек в белых поло с логотипом курорта на груди бегут к нам от гольф-кара, припаркованного там, где начинается песок.

Даниэль медленно поднимается им навстречу. Я пытаюсь помочь, но он отмахивается. Бормочет «спасибо», и сотрудники курорта подхватывают его под руки.

Я смотрю, как они бредут к гольф-кару и усаживают Даниэля на заднее сиденье. Все это время в голове у меня крутится лишь одна мысль.

История повторяется.

Потому что снова умерла туристка. И если наши подозрения верны, ее убил кто-то на острове.

7
Касс

Мир вокруг движется так, словно я до сих пор под водой. Голоса, долетающие до ушей, звучат как низкое бормотанье, смысл слов растворяется в море.

Потому что мысленно я все еще там, смотрю в ее большие голубые глаза, на ее красивые мягкие волосы, на знакомое лицо. Ее постигла та же судьба, что и Робин.

– Касс.

Голос ласковый, но настойчивый, будто повторяет мое имя уже не в первый раз. Я быстро моргаю, чтобы поймать фокус, и когда это получается, вижу, что надо мной наклонился Нил, взгляд у него встревоженный.

– Ты как, нормально?

Мне хочется рассмеяться. Ничего я не нормально. Я только что во второй раз взглянула в лицо смерти. И во второй раз я не могу отогнать от себя настойчивую мысль, что каким-то образом я в этой смерти виновата.

Тот конверт на пороге. Кто-то на острове выяснил, кто я такая, и тут же умирает еще одна невинная девушка. Как это может быть совпадением?

А еще то, что я нашла рядом с телом Люси. Я пока никому об этом не говорила. Как оно могло там оказаться?

На секунду я начинаю паниковать, подумав, что вдруг я сказала все это вслух, но Нил просто стоит передо мной, наморщив лоб.

– В общем, – говорит он, – я пока отвел Тамар и Ариэля в ресторан и сказал Сенгпхету, чтобы он их бесплатно кормил и поил. Они вроде более-менее в порядке.

До меня все еще не особо доходит, что говорит Нил, но я наконец понимаю, где нахожусь. Я сижу, прислонившись спиной к чему-то твердому и, кажется, деревянному, мокрые ноги прилипли к лежащей подо мной подушке. Я кручу головой, осматривая восьмиугольное помещение. Тиковые стены едва видны: практически каждый дюйм завешан масками и ластами, а внизу как попало навалены баллоны, жилеты и трубки.

Я сижу на скамейке в Центре дайвинга, но почти не помню, как сюда попала.

– Я поговорил с Фредериком, – говорит Даг из-за стойки. – Подумал, что лучше сначала позвонить ему, а потом в полицию. Он дал добро переселить Тамар и Ариэля в люкс для новобрачных, а Даниэля – во второй лучший номер с видом на море. Мы, естественно, полностью возместим им проживание и курс дайвинга, а Даниэлю – расходы на лечение.

Нил кивает, но я продолжаю просто смотреть на них. Они говорят так буднично. Как будто вычеркивают дела из списка. Мне хочется заорать. Но я не ору. Молча сижу и наблюдаю.

– Фредерик приедет завтра утром. Сегодня вечером вылетит из Бангкока, а потом сядет на первый паром с Самуя. Нам надо продержаться только до его прибытия.

Даг ждет нашей реакции. Но мы не отвечаем, и он снова берется за трубку и, очевидно, звонит в полицию.

Через пару секунд из его рта льется уверенный поток тайского. Мой мозг пытается уцепиться за слоги, но слова ускользают: гласные, которые мой рот никогда не мог произнести, и звуки, берущие начало так глубоко в горле, что я не в состоянии их повторить.

Дверь со скрипом открывается, и я понимаю, что машинально поглаживаю шрам у себя над сердцем. Я резко отдергиваю руку, когда входит Брук, на лице у нее замешательство.

– Я просто хотела сказать, что Даниэля забрали в медпункт.

Нил благодарно кладет руку ей на плечо, и, когда она поворачивается ко мне, на ее лице мелькает выражение, значение которого я не могу до конца понять. Потом она садится рядом со мной и обнимает рукой за плечи. И впервые с того момента, как я увидела Люси, я ощущаю какое-то подобие сочувствия.

– Ох, Касс. Мне так жаль.

Ее слова впиваются мне куда-то позади глаз, и не успеваю я опомниться, как шлюзы открываются и по щекам у меня льются слезы. Все это время Брук сидит рядом, ее футболка мокнет от моих слез, а ее рука, не сбиваясь, описывает круги на моей спине.

Следующие несколько часов проходят как в тумане. В Центр приезжают Логан и Грета, Логан несется ко мне и оттесняет Брук с позиции утешительницы. Я утыкаюсь головой в его плечо, вдыхаю его знакомый запах. Запах дома. Я слушаю, как он говорит, что все будет нормально, и хочу ему верить. Но знаю, что нормально не будет.

В конце концов приезжает полиция. Сперва уследить за временем сложно. Кажется, будто все происходит одновременно, но при этом с интервалом в несколько часов. Но Логан все шепчет мне на ухо слова утешения, и постепенно события обретают последовательность, а мир понемногу снова становится нормальным.

– Не хочешь выйти подышать воздухом? – спрашивает наконец Логан.

Я молча киваю, и он помогает мне встать. Я держусь на ногах увереннее, чем ожидала, и, опираясь на Логана, прохожу несколько шагов и добираюсь до двери. Мы выходим из Центра, и солнце обжигает сетчатку, так что я несколько раз моргаю. Когда я ловлю фокус и вижу пляж, он кажется мне совсем чужим. Весь периметр Центра дайвинга и пару десятков метров пляжа опоясывает желтая заградительная лента. Вплотную к ней подошли зеваки, их сдерживают люди в черной одежде, которых я никогда раньше не видела.

Как по команде, все оборачиваются к воде, и в толпе слышится бормотание, которое постепенно перерастает в гомон и разносится, кажется, по всему пляжу.

– Наверное, нам лучше зайти обратно, – говорит Логан, подталкивая меня ко входу в Центр.

Но я не обращаю внимания и смотрю туда же, куда и толпа. Я резко вдыхаю, когда вижу, как к берегу приближается лодка с тремя пассажирами: Даг в гидрокостюме с логотипом Центра и двое незнакомцев в черном. Они глушат мотор и выходят на берег, и я понимаю, что они не одни. Они вытаскивают из лодки длинный черный мешок. Через несколько секунд к ним присоединяются еще несколько человек в черном и быстро накрывают мешок, и до меня наконец доходит, что внутри.

Тело Люси.

От этой мысли по коже бегут мурашки. Логан притягивает меня к себе, и мы наблюдаем, как останки Люси волокут к припаркованной у песка видавшей виды карете скорой помощи.

Я не помню как, но мы вернулись обратно в Центр. Здесь все. Логан, Грета, Даг, Нил, Брук и какие-то незнакомые люди. Худой усатый мужчина в плохо сидящей белой рубашке. По-английски он говорит неестественно, из-за сильного тайского акцента его слов почти не разобрать. К неухоженным волоскам на его верхней губе продвигается капелька пота, и я, словно под гипнозом, не могу оторвать от нее глаз.

– Мы пока заберем тело в участок. В участок есть… – Он замолкает и вопросительно смотрит на Дага, бормоча нужное слово на тайском.

– Морг, – переводит Даг.

– Моргь, – повторяет мужчина, «г» у него выходит слишком мягкая. – Мы везем девушку туда. Делаем проверку, чтобы узнать, почему она умерла. Завтра будут результаты, и мы вернемся сюда задавать вопросы, – говорит он неторопливо.

Когда становится ясно, что никакой другой информации у мужчины нет, Даг провожает его к выходу и плотно закрывает дверь.

Я чувствую тепло тела Логана, наши руки близко. Я незаметно отодвигаюсь, чтобы держаться немного на расстоянии. С другой стороны от меня сидит Брук, ее пальцы переплелись с моими. Она схватила меня за руку, как только я снова вошла в Центр, и, несмотря на весь окружающий ужас, между нашими ладонями тепло.

Проходит некоторое время, прежде чем тишина нарушается.

– Погодите, – говорит Брук, как будто и правда не понимает, – полиция не будет сейчас никого допрашивать? Даже Касс?

Она сочувственно смотрит на меня, и я отвожу глаза. Чувствую, как напрягаются мускулы на руке Логана.

Только Даг качает головой и прокашливается, видимо, чтобы прекратить расспросы Брук. И смотрит на остальных.

– Надо решить, как со всем этим быть. – Он делает паузу и, очевидно, ждет, что кто-нибудь с ним согласится, но все молчат. – Пока не вернулся Фредерик, хорошо бы держать все в секрете, насколько это возможно.

– Но тут же столько народа, – говорит Грета, глаза у нее красные. – Все знают, что что-то случилось. Может, сделать какое-нибудь объявление?

– Фредерик просил подождать. – Даг пожимает плечами. – Думаю, если спросят, мы просто скажем, что произошел несчастный случай.

– Несчастный случай. – Я не сразу понимаю, что это голос Брук. В ее словах такая твердость, какой я ни разу от нее не слышала. Она тут же выпускает мою руку. Сквозь кожу вдруг проникает холод, и я не могу понять: это из-за того, что она разжала пальцы, или из-за ее слов. – Прямо как с той девушкой.

Я, конечно, знаю, о ком она. О девушке, которая упала с Кхрум-Яй за несколько дней до того, как Брук приехала на Санг. Брук расспрашивала меня о ней, когда мы ходили на днях на Кхрум-Яй. Хотела знать, что это за девушка, не думаю ли я, что она покончила с собой, возможно ли забраться настолько далеко от тропы, чтобы упасть. Ее вопросы вызвали в памяти образ Джасинты. Ее каштановые кудри, большие карие глаза, внимание, которое она, казалось, приковывала к себе, когда появлялась, – прямо как Брук. Они похожи, но вряд ли Брук когда-нибудь узнает насколько.

Я не знала, как ответить на вопросы Брук, потому и не ответила. Сказала, что не была знакома с Джасинтой, что мы ни разу не общались. Конечно, врать Брук было противно, но это проще, чем сказать ей правду. Чем проколоться на следующих вопросах, которые бы у нее точно появились.

Краем глаза я вижу, как Логан вскидывает голову и смотрит на Брук, которая прислонилась к столу.

– Да, несчастный случай, – говорит он холодно. – Это остров с сильными течениями и каменистыми скалами, и в сочетании с детишками, которые не умеют пить и первый раз в жизни путешествуют одни, именно это здесь и происходит. Несчастные случаи.

Я вижу, что Логан кипит недовольством, и мышцы живота у меня напрягаются. Тут даже нечего объяснять. Все «старожилы» понимают, что будет, если полиция посчитает смерть Люси неслучайной. Кричащие заголовки, отмененные бронирования, упущенная выручка. Курорт не может себе этого позволить. Как и мы.

– Как-то слишком для совпадения…

Я слышу в голосе Брук раздражение. Она никогда не стесняется выражать свое мнение. Этим она и привлекла меня с самого начала: уверенностью, с которой она говорит все, что думает, не заботясь о том, согласны ли с ней остальные. Но сейчас по-другому, и за ее словами проступает новая злость.

– Я… Я кое-что заметила… – говорю я, желая побыстрее прекратить назревающее столкновение. Я говорю так тихо, что не уверена, услышал ли меня кто-нибудь, пока ко мне не поворачивается Грета.

– Что заметила?

Мои мысли перескакивают на металлический предмет, поблескивающий на дне. На то, как он лежит в моей ладони, легкий, но твердый. Я их прогоняю.

– У нее были повреждения. – Я чувствую на себе взгляды остальных, и они побуждают меня продолжать. – Порез на лбу, – говорю я быстро, от всеобщего внимания к щекам приливает тепло. – И еще у нее на шее, похоже, были синяки.

Нил стоял, прислонившись к столу, но, услышав мои слова, выпрямился.

– Как они выглядели, эти синяки?

– Точно не помню, маленькие, в ряд, с каждой стороны шеи. Как… Как… – Я запинаюсь.

– Как следы от пальцев? – спрашивает Брук.

Я киваю. До сих пор я об этом не задумывалась, но синие отметины на шее Люси точно могли остаться от пальцев. Если на нее напали сзади и задушили или опустили голову под воду. Я зажмуриваюсь, пытаясь прогнать эти видения.

– А ты их заметил, Даг? – поспешно спрашивает Грета. – Когда помогал полиции вытаскивать тело?

Даг медленно качает головой, его губы плотно сжаты в линию.

– Нет. Но я, честно говоря, старался не смотреть. Я подхватил ее сзади, так что не видел ни лица, ни шеи.

– Может, порез на лбу у нее остался от чего-то другого, – тихо говорит Грета. Лицо у нее бледнее обычного. – Может, она пошла поплавать во время вечеринки. Может, она была пьяна или под кайфом. Она могла удариться головой о что-нибудь, о камень или о коралл, и потерять сознание.

– Откуда тогда синяки? – спрашивает Брук.

Грета пожимает плечами:

– Может, это не связано. Или…

Она замолкает, и я чувствую, что она переводит взгляд на меня, невысказанный смысл ее слов доходит до меня на секунду медленнее, чем до остальных.

Или, может, их вообще не было. Может, мне показалось.

– Просто иногда от шока с мозгом происходят странные вещи, – спешит добавить Грета извиняющимся тоном.

– Она права, – говорит Нил. – Когда ты на глубине, все искажается, особенно если видимость плохая. Может, это были не синяки, а тени от водорослей или пятна у тебя на маске, да что угодно.

Я киваю. Я все это понимаю. Силюсь вспомнить мгновение, когда увидела у Люси на шее мнимые отметины от пальцев.

Происходило так много всего. Оторопь от вида ее тела, от моей находки, от резкого всплытия Даниэля. И тут я вспоминаю о таблетке, которую приняла утром. Я знаю, какие у «Ксанакса» побочные эффекты. Знаю, что он может влиять на память. Что, если и правда не было никаких синяков? Что, если мне показалось?

– Ты права, – наконец говорю я, взвесив варианты. – Это могло быть что угодно: может, вены, просвечивающие сквозь кожу? Не знаю.

Нил ободряюще кивает, и я чувствую, как Логан снова гладит меня по спине, но перевожу взгляд на Брук: она хмурится.

– Сегодняшний день для всех был болезненным, особенно для Касс, – говорит Грета, поворачиваясь к Дагу. – Может, отвезем ее домой?

Я с благодарностью смотрю на Грету, и она отвечает мне ласковой улыбкой.

Даг прокашливается и добавляет в голос командную нотку:

– Конечно. Результаты вскрытия полиция получит самое раннее завтра, и они сказали, что сегодня допрашивать никого не будут. Мы тут уже несколько часов торчим. – Я смотрю в маленькое окошко и вижу, что солнце уже начало погружаться в море, а по небу разливается яркий пурпур. – Давайте пойдем по домам и отдохнем. А Центр пока закроем.

– Хорошая мысль, – говорит Логан. – Я тоже закрою «Франжипани» в знак уважения. Все равно после «Полнолуния-пати» поток небольшой. – Он поворачивается ко мне: – Поехали домой.

Мы прощаемся, Даг закрывает Центр, Брук возвращается в свое бунгало, а остальные направляются к байкам.

– Залезай, солнце, – говорит Логан, подводя меня к своему байку. – Тебе лучше за руль не садиться. Твой байк я потом заберу.

Я слушаюсь и влезаю за ним на байк, обхватываю обеими руками его крепкий торс. Меня вдруг одолевает усталость, и я кладу голову ему на спину.

Когда Логан выезжает с парковки, я поднимаю ноги. В районе талии что-то чувствуется. Сквозь тонкую подкладку карманов моих шорт кожи касается холодный металл.

Тут же я снова оказываюсь под водой. Рядом с телом Люси, подбираю со дна блестящий предмет, повернувшись к Тамар и Ариэлю спиной, им ничего не видно из-за моего акваланга.

Я смахнула песок, чтобы очистить предмет, но узнала его еще раньше.

Идеальный золотой кружок. Я перевернула его горизонтально, чтобы увидеть выгравированные внутри слова, заранее зная, что там написано.