Сарвар Мукадирович Кадыров
Ойбек и Ойдин
Одил:
– Им плевать, что семья сама себя кормит! Они о нас говорят: «лжец, спекулянт»? Браток, может быть надо взять кого-нибудь постарше?
Ойбек:
– Сначала я сам пойду!
(В кадре видно, как Ойбек уходит. Ночь пасмурная. Сначала он делает медленные шаги. Потом его шаги становятся быстрыми. Его мысли озвучены)
Воображение Ойбека: (болезненным, глубоким голосом)
– Бедная мать! Её жизнь увядает, как цветок, потому что у неё пятеро детей и нас надо кормить. Она не знает отдыха. Мы не видим, когда она ложится и когда встает. Сначала она сшила фуфайки для сражавшихся солдат. После войны оно сшивала белую рубашку и брюки. Она постоянно сидела, сгорбившись, над машиной. Теперь, вероятно, потому, что она много плакала, у нее слезятся глаза. Ей надо как-то зарабатывать на жизнь. Мы отправили мою сестру Шодия в колхоз…
(Кадр меняется. Ойбек подходит к тому месту, где стоят охранники. Перед ним выходит усатый милиционер)
Милиционер:
– Ну что, мальчик, что тебе надо?
Ойбек:
– … Я пришел забрать маму…
Милиционер:
– Кто твоя мать? Она вор? Спекулянт?
(Руки Ойбека сжимаются в кулаки. Он делает шаг вперед)
Ойбек:
– Осторожно! Следите за языком…
Милиционер:
– Голос не подымай, береги горло, петушок! Если не было бы вины твоей матери не привели бы ее сюда. Как ее имя, фамилия…?
Ойбек: (Голос дрожит)
– Это не вина моей матери. Она никогда не давала нам хлеба, купленные на грязные деньги. Что касается вас, то виноваты все, кроме вас! Приведи и надень наручники! Если бы моя мама положила в ваш карман пять или десять монет, которые она нашла честным трудом, вы бы ее освободили, не спрашивая, в порядке ли она!
Милиционер: (кричит)
– Хочешь умереть мальчик? Разве ты не помнишь, где ты стоишь (кричит, заглядывая внутрь), сержант!
(Дверь поста открывается. Входят три–четыре человека в военной форме. Перед ними человек с блестящими на груди орденом и медалями. Его взгляд падает на Ойбека. Ойбек все еще стоит, сжав кулак. Если один из них скажет что-нибудь, он закричит: – В чем виновата моя мать?)
Солидный человек:
– Стой, стой, подойди ко мне поближе, сынок, как имя твоего отца?
(Кулак Ойбека раскрыт, рука свисает вниз. Пальцы дрожат)
Ойбек:
– Имя моего отца Окилхан…
Солидный человек:
– Вы из махалли «Аллон»?
Ойбек:
– Да.
Солидный человек:
– Я и сам подумал, что так и должно быть. Ты такой же, как твой отец. Эй, твои братья в безопасности? (Находящимся рядом) Мы пошли на фронт вместе с отцом этого молодого человека! Сначала мы вместе вступили в бой. Он был отличным парнем. Когда мы уезжали на фронт, одного ребенка передали из окна вагона. Он крикнул и сказал: «Дадахон-отец, уничтожь нацистов и вернись!» Он разбил нам все сердца, мальчик… Это был ты или твой брат?
Ойбек:
– У вас хорошая память. Моя мама сказала, что мы пошли с моим дядей провожать отца. Маме едва удалось вытащить меня из окна движущегося поезда…
Солидный человек:
– Посмотри на ход времени: ты стал большим мальчиком… (Похлопывает Ойбека по плечу) Что ты здесь делаешь?
(Милиционер в замещательстве)
Милиционер:
– Я позвал его по делу… Это наши помощники! (Толкает Ойбека) Ну, поговорим позже. Молодец – мальчик! (ему на ухо) Как зовут твою маму?
Ойбек:
– Бону…
Милиционер: (все еще шепотом)
– Иди, мать последует за тобой.
(Ойбек выходит из двери и проходит немного дальше. Его мысли озвучены)
Ойбек:
– Твой хвост виляет, когда ты видишь своих начальников? Твоя сила достигает нас, сирот! (Ойбек наблюдает из угла. Милиционер почтительно следует за солидной мужчиной и его спутниками. Он заходит внутрь. Через некоторое время выходит его мать).
Бону: (обнимает сына, стоящего перед ней)
– Ты в порядке? Что ты делаешь в темноте? Ты не устал? Я сама пришла бы… разве волк может меня съесть?
(Ойбек прижимается лицом к лицу мамы)
Ойбек:
– Вам не было трудно, родная? Пойдём! (Мать и дитя идут по дороге)
Бону:
– Справедливость вошла в чёрные усы милицио-нера. Он отпустил без проблем. «Уходите быстро. Не появляйтесь здесь в ближайшее время", – сказал он. Он сегодня видимо стал правой ногой… Я три–четыре рубля в его карман положила…
Ойбек:
– Все так делают, но вы не должны этого делать…
Бону:
– О, дитя мое, есть такие, которые заглядывают в их карманы, как только заботятся о нас… О, Боже мой, благодарю Тебя за правосудие… Я благополучно возвращаюсь в объятия своих детей… ( Мать с ребенком входят в дом. Одил лежит в углу, он спит, лампа горит, страницы книги на кровати открываются и закрываются)
Одиннадцатый вид
Класс. Ученики рассматривают картинки, разложенные на столе. Шум, смех. Среди них Борий и Ойбек.
Один из учеников:
– Да, это ты? Ты красиво выглядешь, как жених…
Другой ученик:
– Да, похоже, ты очень прав. Умный жених. Рядом с ним только нет невесты…
Один из учеников:
– Что, разве девчонки в классе не достойны быть невестой?
Другой ученик:
– Не превышайте нормы, ребята!
Другой ученик:
– О чем мы говорим? У нас благие намерения. Мы говорим, что он достоин быть женихом.
Один из учеников:
– Да давайте искренне попросим Бога… Бог, дающий Аттестат, даст и невесту…
(Ойбек думает, опершись на окно. Он помнит, как его друг готовился к экзамену дома, учился до полуночи, решал задачу разными способами и спорил. Он помнит, как они утром вставали, умывались в канаве, занимались спортом, и боролись друг с другом. Шум детей стихает и они стоят рядом с Борий)
Борий:
– Почему ты вдруг стал такой грустный, Ойбек?
Ойбек:
– Мы пришли в школу как будто только вчера. Смотри, как время летит, как ветер. Если мы рано или поздно сдадим экзамен, нам конец. Ты хочешь быть врачом, другой наш друг мечтает о другой профессии. Мы все будем рассеяны повсюду. Будем ли мы теперь так дружить или нет?
Борий:
– Что, один из нас поедет на Северный полюс, а другой на Южный полюс? Мы будем встречаться. Дружба в сердце. Это чувство всегда с самим человеком…
Ойбек:
– В моих глазах это как комфорт людей, то есть верных друзей. Чувства также остывают, когда расстояние между ними будет увеличиваться. Недаром употребляется фраза «любовь в глазах»… (Борий мнётся, как будто хочет сказать что-то важное)
Ойбек:
– Ты хочешь что-нибудь сказать?
(Перед статуей слышны споры и смех выпускников, а также разговор двух друзей)
Один из ребят:
– Это ты на этой фотографии? Ты больше похож на папу, чем есть на самом деле?
Другой ученик:
– Это как после того, как у меня появилась мать. Что, если это похоже на тебя…
(В кадре снова Борий с Ойбеком)
Борий:
– Это… наш классный руководитель Махмуд ака что-то сказал…
Ойбек:
– Слова Махмуд ака не всегда радуют учеников…
Борий:
– А что, если я сделаю то, что сказал мой учитель!
Ойбек:
– Особенно, учителя должны быть справедливыми. Так… что же сказал учитель?
Борий:
– Наши фото будут расположены в виньетке в алфавитном порядке… Неважно, кто как учился.
Ойбек: (вырываясь из раздумий)
– Что?
Борий:
– Ты же слышал…
Ойбек:
– Скажи яснее: кого куда поставят?
Борий:
– Наши фото будут расположены в алфавитном порядке.
Ойбек:
– Почему так? Есть те, кто не спал ночами и учился, а есть те, кто не открыл книгу раз в неделю и развлекался! Значит, это не имеет никакого значения?
Борий:
– Не будь таким горячим? Какая разница, кого куда поставят?
Ойбек:
– Нет, во всем должна быть справедливость. Ведь разве не должны смущаться те, кто плохо учился, потому что их фото расположены в нижней части виньетки?
Борий:
– Не кипятись. Куратор Махмуд ака тоже человек, который не отказывается от своего слова…
Ойбек:
– Я тоже такой, знаешь!
(В класс входит классный руководитель Махмуд ака)
Ойбек:
– Махмуд ака!?
(Руководитель класса недовольно хмурит брови)
Махмуд ака:
– Что еще?
Ойбек:
– Это… Вы дали команду о размещении фото учеников в виньетке в алфавитном порядке?
Махмуд ака:
– Да. Теперь такой порядок… Если бы ты взял в качестве фамилии имя своего прадеда Алимджонбоя, ты был бы на вершине. Теперь ты спускаешься в конец винъетки…
Ойбек: (Периферические вены набухают)
– А что, если я скажу, что не пойду вниз?
Махмуд ака:
– Эй, малыш, не будь эгоистом! Это называется жизнью! Хоть у тебя и отличная голова, но если твои мнения неверны, не говори «Я–Я», ты будешь продолжать биться головой о стену! Тебе должно быть стыдно говорить: «Я буду первым».
Ойбек:
– Фальшивая скромность равна высокомерию, Махмуд ака. Разве не хорошо иметь это в своем сердце и на языке? Разве плохо, если человек стремиться быть первым?
Махмуд ака:
– Ты еще не получил Аттестат. Перед тобой лежат белый и черный верблюды. Как узнать, на какие оценки сдашь экзамены? Лично «5» я не могу гарантировать, что ты получишь… (В этот момент дверь приоткрывается)
Голос:
– Махмуд ака, вас зовёт директор. (Махмуд ака выскакивает) Борий и Ойбек остаются в большом плане. Сначала они идут бок о бок. Затем они сидят у реки, опустив ноги в воду.
Ойбек:
– Почему некоторые учителя такие? Если кому-то не нравится то, что ты говоришь, они попытаются пригрозить тебе оценкой. Это оружие, которое он нашел. Постоянно говорит: «На экзамене посмотрю, на экзамене поговорим». Если в городе есть такие люди, если кто-то хочет доказать свою правоту, он сразу называет этого беднягу «эгоистом», «склочником»…
Борий:
– Не цепляйся за слова Махмуд ака! Он просто говорить. Но тебе “4”не поставит…
Ойбек:
– Нет, если он не поставит, значит он не сможет! Знаешь, я не хочу быть униженным ни перед кем в своей жизни. У меня нет ни одного плохого чувства по отношению к Махмуд ака или кому-либо еще. Не подумай, что я специально обвиняю Махмуд ака. Они все мои учителя. Человек, который дает нам знания. Мой жизненный принцип другой. Человек рождается один раз. Бог создал его совершенным. Так почему бы ему не идти гордо с высоко поднятой головой!! Почему для кого-то он должен быть низким? Я идеализировал себе сильного человека и сильную нацию…
Борий:
– Я тебя очень хорошо понимаю, Ойбек. Я горжусь тем, что у меня есть такой друг, как ты. Если бы у всех нас был твой характер, мы были бы по–настоящему самодостаточной нацией.
(Ойбек обнимает Борий за плечо с выражением типа «Не переусердствуй!»)
(Сцена меняется. Сдача экзамена по математике специальной комиссии… Ответ Ойбека признан достойным 5 баллов… Махмуд ака в замещательстве… Выпускной вечер в школе… Махмуд ака подходит к Ойбеку и обнимает его… у него и просит прощения…)
Молодость
Первый вид
(Почти вечер. Улица с обеих сторон окружена шуршащими тополями. Борий и Ойбек медленно идут. Ойбек останавливается)
Борий:
– Ты снова колеблешься? Ты к торжествам не привык…
Ойбек:
– Старинный дом, странные люди… Я становлюсь странным…
Борий:
– Незнакомцы становятся знакомыми, когда встречаются, брат… Здесь собралась молодежь. Среди них и наши сверстники, приехавшие из Москвы с Всемирного фестиваля молодежи.
Ойбек:
– Может они задерут нос к верху, думая…что мы приехали из Москвы – столицы… Знаешь, мне на них…
Борий:
– Если они высоко поднимут свои носы, мы поднимем их еще выше.
Ойбек: (Смеется)
– Сразу же у тебя появилось чувство самонадеянности как у джигитов долины… Ты просто пошел в сторону долины раз или два и сказал, что будешь учиться в Андижанском медицинском институте…
Борий: (Он тоже смеется)
– И добро, и зло заразны, товарищ…
(Входят в дом Барно, где громко разговаривают. Слышна музыка, звуки девичьего смеха. С улицы их встречает высокая девушка)
Барно:
– Заходите, почему-то опоздали…
Борий:
– Все, в сборе только нас не хватает?
(Заходят внутрь. Во дворе накрыт гостинцами большой стол, вокруг стулья, много мест. Девочки, мальчики. Прислуживают младшие невесты)
Барно:
– Знакомьтесь, это моя подруга Зухра, это моя сестра Феруза… (Барно представляет Ойбека и Борий девочкам сидящих в углу.)
Борий:
– Мы не генералы, не надо представлть с помпой, познакомимся постепенно…
Барно:
– Вы не меньше любого генерала, садитесь… (Каждый разговаривает со своим партнером. Ойбек занят своими мыслями. Его мысли оживают на экране. Сначала его мысли озвучиваются.)
Ойбек: (Голос)
– Почему я пришел? Ведь в последнее время мне не хочется ходить среди людей. Когда я вхожу, все как будто указывают на меня пальцем: «Он на какие деньги собирается жениться? Кроме клопов у него ничего же нет!» Как бы я ни стараюсь преодолеть себя, голос этого ювелира Воссаиба не покидает моих ушей. Я знаю, что Борий привел меня сюда, чтобы отвлечь. Но, видя счастливых мальчиков и девочек, я вспоминаю унижение того дня. Про себя: – Ойбек, ничего, твоя жизнь только начинается… Сколько бы людей ты ни встретил на перипетиях жизни… Нет, так не должно быть. Мне нужно выйти из этого настроения. Иначе я не смогу хорошо учиться. Ведь я решил жить как сильный человек! (Его слова связаны с событиями. Двор Ойбека. Бону, сестра Ойбека – Гули. Ойбек стоит в цветнике, где цветут красные и белые розы)
Гули:
– Да, брат, ты снова ждешь мою подругу? «Мы пришли собирать цветы, мы пришли искать цветы как оправдание»…
(шутки на повышенных тонах)
Ойбек:
– Если тебе есть что сказать, ты говори сразу. Почему я не могу наслаждаться цветником, который посадила моя мама?
Гули:
– Ты не можешь врать, брат, ты краснеешь… Скажи Рахиме, что я равнодушен, скажи мне, – ты не можешь…
Ойбек:
– Ну, скажем, мне небезразлично. Когда девушка своим взглядом обнимает тебя и заходит во двор, где живет молодой человек, говоря:
«Ойбек ака, Ойбек ака», сердце тоже склоняется в ту сторону…
Гули:
– Вы ничего не можете с собой поделать. Вы читали у Мукими:
Мир полон заговоров, поэтому
У тебя тоже немного, но у тебя островок сердца…
Ойбек:
– Ой, моя умница, ты тоже знаешь Мукими?
Бону: (перебивает)
– Моя дочь тоже, мое дитя. Если бы твой отец не ушел бы на войну и у нас не было проблем, училась бы и я? У меня талант стать обладателем профессии, если бы я училась… (Голос дрожит)
Ойбек: (Обнимает мать)
– Не грусти, мама. Мы воплотим в жизнь все ваши мечты. Вот я хочу поступить в Политехнический институт. Мой брат поступит в Институт железнодорож-ного транспорта, если Бог даст, мы станем учёными, как пожелаешь.
Бону:
– Давай, сынок, пусть ангелы скажут «Аминь»… Да, кстати, о чём вы шепчетись?
Ойбек:
– Вот такие мы…
Гули:
– Скажи мне правду, брат… Если ты не скажешь нашей матери, то кому ты скажешь?
Ойбек:
– Нечего сказать…
Гули:
– Надо сказать сейчас? Мамочка, мой брат влюблён в Рахимахон…
Бону:
– Она дочь нашего соседа – ювелира Воссаиба?
Гули:
– Да! К Рахиме приходят сваты…
Бону:
–Ух ты, в сердце моего сына пробудилась любовь, а я просто сижу и не обращаю внимания…
Ойбек:
– Что ты наделала, милая? В любом случае, я пока не женюсь…
Бону:
– Даже если ты не женишься, я пойду в дом ювелира и скажу: «Сердце моего сына в твоей дочери»…
Гули:
– Вот, брат, сколько дней ты перенёс страдая, говоря: «К Рахиме приезжают сваты». Мудрецы сразу находят решение. Вот почему матерей зовут «Родина Мать!»
Бону: (с энтузиазмом)
– Я сейчас пойду к соседям, не волнуйся.
Ойбек:
– Да… Может, не сейчас…
Бону:
– Доброе дело нельзя откладывать. Это следует сделать, как только Бог встревожил твое сердце. Если я выполню условия отца девушки, ты не будешь унывать и будеш готовиться к экзамену…
Гули:
– Стойте, милая, я вас переодену…
Бону:
– О, дитя мое, я же не собираюсь выйти замуж? (Шутливым тоном.) Ахмат-калека тоже умер…
Гули:
– Дорогая мама, если ты хотела бы, то у тебя было много клиентов, кроме Ахмата хромого. Ты не сделала этого, чтобы не передать нас в руки отчима! (Ойбек хмурится)
Бону:
– Нет, не только для этого. Я просто не хочу ставить кого-то другого на место твоего отца. Вот что такое настоящая любовь!
Ойбек: (Обнимает мать за плечо)
– Вот почему вы знаете цену любви!
Бону: (Вставая)
– Я пойду в дом ювелира Воссаиба и уходит… (Ойбек и Гули остаются на экране. Гули убирает двор. А Ойбек приседает перед клумбой и начинает собирать лепестки роз)
Гули:
– Брат, ты играешь в игру: «Отец разрешает – не разрешает?» Кто не отдаст такому парню, свою дочь как ты? Ты окончил школу с золотой медалью… Ты без экзаменов поступил в политехнический институт…
Ойбек:
– Он может быть даст разрешение, но у нас нет ни лишнего дома, ни лишних денег. Что мы будем делать, если они быстро хотят начать это дело?
Гули:
– Это не значит, что… Ведь ты хочешь учиться…
(В дверь входит Бону, она без настроения: Ойбек встает. Гули бежит к ней)
Гули:
– Волк, лиса, медведь?
(Бону молча садится на колени)
Ойбек: (немного нервничая)
– Ну, говорите! Ничего утешительного? Ничто в этом мире не стоит вашего стресса. (акцент) Ничего!
Бону: (спокойно)
– Раньше я думала, что этот ювелир – умный человек. Он, оказывается как и большинство людей, ставить человека на весы, и оценивает исходя из богатства…
Гули:
– Он сказал «нет»?
Бону:
– Даже если бы он это сказал, это было бы лучше… (колеблется)
Ойбек:
– Что он сказал? Скажите мне, не жалейте меня!
Бону:
– А твой сын женится продав свои вши?, говорит… Ведь он тоже не с неба свалился ювелиром…
(Щеки Ойбека краснеют)
Гули:
– Разве вы не говорили, что твоя дочь влюблена в моего сына и ты все равно отдашь ее мне?
Бону:
– Что я буду делать, – порочить честь девушки? Нет…
(притворно весело) Ханы все равно выдадут тебе своих девочек, мой мальчик. Не расстраивайся!
Ойбек:
– Если вы не расстроены, если вы не разочарованы, успокойтесь! Мой возраст еще не выходит из рамки. К тому же Вы хотите сказать, что по дороге дочери ханов расчесывают волосы для меня… (Смеются. Кадр меняется. Дом семьи Барно. Веселье продолжается. Девочки и мальчики танцуют. Ойбек все еще думает).
Бори: (толкая Ойбека за плечо)
– Ты утонул в Амударье или в Сырдарье? Почему бы не присоединиться к танцующим! Ведь посмотри на девушек!
(Ойбек наблюдает за кругом так, как будто видит его сейчас. Он замечает Ойдин, сидящего в одном конце, положив руку на подбородок)
Ойбек:
– Ты знаешь эту девушку?
Борий:
– Очень красива… Я не видел ее раньше. Наверное, одна из тех, кто поехал в Москву на Всемирный фестиваль молодежи. Могу ли я представить тебя ей?
Ойбек:
– Перестань шутить? Она на кого-то похожа…
Борий:
– Если ты говоришь, что она похожа на кого-то, ты знаешь, кто она? Давай, иди к ней!
Ойбек:
– Странно идти одному, но если есть повод…
Борий: (С юмором)
– Есть ли что-то большее, чем признание? Скажи ей, что ее платье красивое…
Ойбек:
– Не шути! Вдруг она скажет: вы тоже хотите такое платье? Сказать, кто мастер?
Борий:
– Хорошо, если не скажет, как некоторые девушки, сниму я платье…
Ойбек:
– Не переходи границу! Говори как будущий врач.
Борий: (все еще шутит)
– Я сказал нечто типичное для будущего врача! (Ойдин собирает перед собой миски, ставит их одну на другую и идет на кухню. Ойбек гордо подходит к ней, говоря, что хочет помочь ей, и невзначай толкает ее локтем. Ложки и миски упали на пол)
Ойбек:
– Извините, я хотел вам помочь, но получилось наоборот. (Наклоняется и пытается подобрать разбросанные ложки. Ойдин ловко ставит миску на стол и сама подбирает ложки)
Ойбек:
– Простите, я не успел? Не подумайте, парень – грубый?
Ойдин:
– Почему? Я просто ненавижу, когда парень наклоняется. Лучше, если парень всегда ходит поднятой головой. Особенно, перед девушками…
Ойбек: (Смеется)
– Тогда повезёт парню, который на вас… но он стоит перед тобой… Я хотел взять чашки из твоей руки, но теперь думаю…
Ойдин:
– Нет, наверное, я не могу этого объяснить… Я просто… говорила в символическом смысле…
Ойбек:
– Вы… пишете стихи?
Ойдин:
– Как вы думаете, почему я пишу стихи?
Ойбек:
– Языком символов говорят только поэты… Или художники…
Ойдин:
– Нет, я люблю поэзию и живопись, но я не поэт и не художник. Я всего лишь абитуриент политехни-ческого института…
Ойбек:
– Действительно? Я тоже подал документы в политехнический институт. На какой факультет вы хотите поступить?
Ойдин:
– Я выбрала химико-технологический факультет.
Ойбек:
– Я же говорил, что ты мне знакома… Я, наверное, видел тебя в институте…
Ойдин: (Улыбаясь)
– В институте ты меня не видел. Ты где-то меня видел… Ты правда меня не узнал, Ойбек?
(Ойбек внимательно смотрит)
– Откуда вы меня знаете?
Ойдин:
– Ты меня тоже знаешь… (Ойбек теперь серьезно смотрит на неё. Ойдин продолжает улыбаться. Тем временем приходят молодые девушки и забирают посуду из ее руки)
Ойбек: (вдруг вспомнил)
– Я не верю своим глазам… Вы Светлана? Действительно – Светлана!
Ойдин:
– Я – Ойдин!…
Ойбек:
– Ты действительно превратилась в Ойдин… (возбужденно) Ты ничем не отличаешься от этих девушек. Если вас представят русским, сами русские, наверное, не поверят… В вашем произношении нет ни одной ошибки. Посмотрите, чего я не знаю. Впрочем, я…
(Ойдин ждет продолжения разговора. Ойбек не может сказать: («Последние годы я много думал о тебе»)
Ойдин:
– Может быть, снаружи я такая же, как все девчонки-узбечки, но внутри я не очень-то похожа…
Ойбек: (немного колеблется, но переводит разговор в другое русло)
– Кстати, тетя Любовь и сестра Раъно, как они живут?
Ойдин: (немного грустно)
– Моя мама здорова и работает… Моя сестра Раъно хорошо живёт, имеет семью, окончила медицинский техникум.
Ойбек:
– Мы вас хорошо помним… Мать иногда говорит: – "Тетя Люба и ее дочери, наверное, выросли и уехали в свою страну"…
Ойдин:
– Тётя Бону, сестра Шодия, брат Одил, Гули, Озод…
Ойбек:
– Мы всех вас помним…
Ойдин:
– Как мы можем забыть вас? Вы же дали нам уголь из своего очага и молока из своего котла, когда мы были голодны и получили физические увечья от развалин…
Ойбек:
– Все узбекские семьи так делали…
Ойдин:
– Не все… Мы тоже слышали слова, что "Недобрые русские заполонили все стороны"… Мы готовились уехать очень много раз. Но у нас нет ни дома, ни родственников в нашей стране. Когда моя сестра Раъно влюбилась здесь и вышла замуж, мы вообще не могли переехать…
Ойбек:
– У людей всех национальностей есть и хорошее, и плохое. Дело не в нации, дело в сердце. Например, в нашей семье есть друзья всех национальностей. Если я скажу маме, что видел тебя, она будет очень рада. Приходите домой, восстановим родственные отношения…
Ойдин:
– Спасибо, я скажу маме. (В этот момент приходит одна из девушек, шепчет что-то на ухо Ойдин и уводит ее. Ойбек смотрит ей вслед)
Борий: (Отделяется от группы)
– Да, твой рот расширился до ушей. Я говорю, а у белолицой, краснолицой девушки случайно не случился сердечный приступ?
Ойбек:
– Она Ойдин…
Борий:
– Какая ещё Ойдин?
Ойбек:
– Ойдин, это Луна, освещающая темные ночи…
Борий:
– Ты стал поэтом. Ты зря не поступил в журналистику. Ведь когда к нам в школу пришел писатель Сарвар Азимов:
– Ты сказал, что я стану писателем, когда вырасту…
Ойбек:
– Ты легко можешь стать писателем, даже если у тебя другая профессия. Чтобы стать писателем, не обязательно идти в университет. В нашем районе живет человек по имени Саидмурад. На каком-то заводе работает главным инженером. Машина его возит. Моя мать завидует этому человеку. Говорит: «Если ты крупный человек, тебя будут возить на машине». Знаешь, Борий, моя мама очень мечтательная женщина… Когда мой отец ушел на войну и не вернулся, она посвятила всю себя нашему воспитанию. Её мечты складывались слой за слоем и оставались в её сердце. Я бы хотел осуществить все её мечты, которые остались в моем сердце…
Борий:
– Решайся, друг мой. Да ладно, теперь у тебя хорошее настроение. Присоединяйся к группе, которая немного веселится! (Хватает Ойбека за локоть и ведет по кругу к играющей молодежи. Они танцуют…)
Второй вид
Двор Любови Ивановны. Любовь Ивановна вяжет. Ойдин читает книгу…
Любовь Ивановна:
– Ты еще не передумала? Я же тебе говорила перевестись в медицинский институт, в пединститут… Быть строителем… это бремя для женщины. Особенно, после свадьбы…
Ойдин:
– Вот что вы говорите… Моя сестра борется с трудностями, хотя она медсестра… Она берет на свои плечи все домашние дела, говоря: «Я невестка, я должна это делать».. Никто, даже муж, ее не щадит…
Любовь Ивановна:
– Традиции такой у узбеков. Вот почему я сказала Раъно:
– Если ты готова узбекским обычаям, я им тебя подарю. Она согласилась… Теперь она живет, не говоря ни одного лишнего слова…
Ойдин:
– Мне жаль мою сестру. Она как будто совсем потеряла себя… Раъно стала «невестой»… У нее нет желания… Ведь однажды муж ее разлюбит, да?
Любовь Ивановна:
– Наверное, узбекам больше нравятся девушки, которые могут перебороть себя и стать «невестой»… Слушай, я тебя узбекам не отдам. «Я» внутри тебя мешает тебе стать невестой, как в книге…
Ойдин: (Поднимает голову от книги и смотрит на свою резиновую мишку, перед ним появляется Ойбек. Она кладет голову на книгу и размышляет. Любовь Ивановна внимательно наблюдает за дочерью)
Любовь Ивановна:
– Почему ты молчишь? Или молодой узбек тебе приглянулся?
Ойдин: (Горько)
– Почему ты так говоришь, дорогая? Я хочу учиться. Впереди меня ждет долгая и упорная учеба. Кроме того, не стоит принижать их: «узбеки-узбеки». Эти люди подарили нам любовь от всего сердца.
Любовь Ивановна:
– Дочка моя, если я буду бросать камни в узбеков, я ослепну! Я просто хочу сказать, что тебе сложно быть счастливой в узбекской семье, основанной на традиционном быте, исходя из вашей очень независимой натуры. В тебе преобладает внутреннее «Я»…
Ойдин:
– Наш дед Федор Орлов в свое время был знаменитым князем. Человек со слабым внутренним «Я» не может стать личностью. Я не хочу жить как все. Я хочу жить для себя, только для себя…
Любовь Ивановна:
– Как каждая славянская мать, я ценю человеческую свободу, дитя мое! Независимо от национальности, людям с сильным внутренним «Я» живется нелегко…
Третий вид
Воздух пасмурный. Идет дождь. Студенты идут рядами по хлопковому полю… они идут рядами, оставив следы подошвы. Все студенты – мальчики. Среди них Ойбек.
Один из парней: (Нюхает воздух)
– Идет запах дождя… Если бы Бог сжалился над нами и угостил вином, наши слегка опухшие руки и согненная спина немного отдохнули бы?
Другой студент:
– Даже если ты всем расскажешь об этом, не говори моему другу Ойбеку! Руки этого человека как автомат выдергивают хлопок из кусака.
Другой студент:
– Потому я и говорю: Друг, дай мне руку на пару дней, я буду освобождать черноглазых детей узбекского народа, от бремени хлопка…
Один из учеников:
– Друг, держи крепче язык за зубами. У стены тоже есть уши. Сбор хлопка политическая компания.
Один из учеников:
– Мы тоже понимаем. Если бы хлопок был не политической компанией, а частью урожая тети Рози, стали бы мы все хлопкоробами, собирающими хлопок, в течении пятилетнего обучения?
(Ойбек всегда стоит прямо, выпрямляет рост, а затем снова наклоняется, чтобы собрать хлопок)
Зиядулла: (Студент из Самарканда)
– Ойбек, дорогой, если бы ты дал мне свои сильные руки, как железные руки комбайна, я бы, как змея, обошел бы хлопковые поля Узбекистана, обмолачивая тонны и тонны хлопка, запрошенного нашей дорогой Москвой, и облегчил бы трудолюбивый узбекский народ от тяжелого труда холодных зим.
Ойбек: (Восстанавливает свой рост, смеется)
– Судьба трудолюбивого узбека. Если бы это было в наших руках, мы бы уже сделали это в одностороннем порядке… Зиядулла, ваше предсказание сбылось, кажется, над нами начали плакать тучи, а не обезьяны.. .
(Дождь начинает капать каплями и потом начинает лить. Студенты кричат и скрываются под тутовник. Когда дождь начинает усиливаться, они выходят и садятся на грузовик с открытым верхом в одном конце поля.)
Водитель:
– Никто вам не сказал: «Садись в машину». Почему вы уходите с поля без разрешения?
(Водитель сидит в салоне автомобиля и разговаривает)
Один из студентов: Посмотрите, что он говорит сидя в теплой кабине. Мы промокли, гоните машину! Бог дал нам разрешение. Он говорит: «Даже под таким дождём, если ты продолжишь работать, значит ты вол!» Люди, должны уметь гордо держать голову…
Другой студент:
– Да, знаешь, у стены тоже есть уши…
Другой студент:
– Пусть свинец в это ухо зальют! Давай, поехали! (Водитель показывает указательным пальцем вверх, как будто вздыхает, и ведет машину)
Один из учеников:
– Максуд, начни петь песни. Мать кормит грудью, о чем нам скорбеть! (начинает петь)
Твои дома на берегу реки …
Ребята громко последовали за ним:
Рост у тебя прекрасный…
(Машина останавливается перед казармой. Дождь стихает. Из казармы выходит Талиб Турсунович, хитрый преподаватель, прозванный студентами «Т-2». Он, как и студенты, носит ботинки и куртку. Один за одним, ребята выскакивают из машины. Талиб Турсунович им что-то кричит. Но мальчики, которые еще поют, не слышат голоса своего учителя. Но когда учитель подходит к машине и начинает кричать еще громче, ученики постепенно утихают)
Учитель:
– У вашей матери была свадьба? Почему ты поешь о своем счастье?
(Ойбек пристально смотрит на своего учителя. Перед глазами появляется мать).
Ойбек:
– Ой мама, мне дали этот калиш в награду за сбор хлопка… Я вам ее принес…
Бону: (Она раскрывает руки в молитве со слезами на глазах)
– Боже мой, спасибо. Если у кого-то дети забирают из дома. Мои дети несут домой то, что находят. Пусть Бог всегда открывает тебе путь! Пусть он будет твоим покровителем!..
Ойбек:
– Я еще приннесу много денег по окончании хлопка, дорогая. Потому что я очень хороший – передовой сборщик…
Бону:
– Не мучай себя слишком сильно, малыш. Мне прежде всего нужно твое здоровье…
(Мысли Ойбека покидают кадр, снова в барак входят ученики, учитель)
Ойбек:
– Учитель, если нам придется вернуться на поле, мы пойдем! Но оставьте наших матерей в покое. Разве вина в том, что они нас накормили, вырастили свободными слугами?
Талиб Турсунович: (немного растерянно)
– Ведь ты не порезался, ты только замерз под дождем?! Разве ты не останешься в поле, даже если пойдет дождь? Вы все добросовестные студенты. Вы знаете, что не зря говорят: хлопковый фронт. Теперь, если придут представители сверху, они возьмут меня за горло. Будут спрашивать, почему ваши дети в бараках? Не относитесь к моим требованиям легкомысленно!
Ойбек:
– Учитель, теперь это поле, не поле, а ведро с водой. Можно ли сказать этим представителям, что хлопок при сборе в этих условиях – некачественный?
Другой студент:
– Кроме того, нет этого некачественного хлопка!
Другой студент: Зачем студенту пахать целый день за мешком ваты??
Другой студент:
– Если наши труды бесполезны…
(Снова начинается медленно падающий дождь. Воспитатель хочет что-то сказать разговаривающим студентам и, глядя на беспрестанно падающий дождь, ударяет по колену находящуюся в руке палку, с «треском» ломает ее и бросает прочь)
Талиб Турсунович:
– Значит: я не видел вас, вы не видели меня…
(Мальчики смеются от души, воспитатель их останавливает)
Талиб Турсунович: (понижая голос)