Саша У
Один корнет, или Зеркало космоса
В зал вплыла группа шахтёров. Человек двадцать. Игорёк сразу понял, что это шахтёры. Только у шахтёров могут быть настолько потрёпанные тяжёлые скафандры для свободного перемещения в космосе.
– А, смена! – ядовито воскликнула женщина в жёлтом скафандре. – Явились – не запылились. Понабежали, как только про свободные места услышали. Вас тоже выкинут отсюда, когда вы попытаетесь поднять голос. Никто не сможет быть свободным в свободном космосе!
Показалось Игорьку, или разъярённая ораторша действительно так мощно дышала, что вздымался тяжёлый скафандр на полной груди? Шлем изнутри покрыли капельки слюны.
– Маришка, успокойся, – безнадёжно протянул следовавший за бунтовщицей усталый мужчина. Тёмные подглазины обрамляли острый хрящеватый нос. Неопрятная борода наводила на мысль, что человек давно уже перестал заботиться о своей внешности.
– Не успокоюсь! – ораторша попыталась грозно топнуть ногой, забыв о невесомости. Её подбросило вверх, легко приложило о потолок.
– С чего я должна подчиняться жестянкам? – орал жёлтый скафандр, зависнув над толпой.
Усталый мужчина подобрал строп, ведущий от леера, подпрыгнул, зацепил за пояс бунтовщицу и стал аккуратно спускаться. Маришка сопротивлялась, размахивала руками и пронзительно вопила без слов.
В зале появились новые скафандры – ярко-оранжевые с зелёными полосами. С ловкостью дельфинов, они обтекли шахтёров, захватили бунтовщицу с бородатым помощников и в считанные секунды вынесли из зала.
Женские вопли вскоре стихли.
Стремительность представителей администрации неприятно поражала. Игорёк представил, как возглавляет восстание, добивается справедливости… А потом приплывают оранжево-зелёные хищные дельфины и выносят его со станции.
– Всё, готова Маришка. Больше её в Космодом не пустят, – рыжая Ирина висела рядом с Игорьком и смотрела вслед шахтёрам, покидавшим зал. – Может, вообще на Земле запрут. Бедолага.
– Что… Кто… – парень попытался сформулировать правильный вопрос. – Это что такое было?
Девушка с веснушками весело улыбнулась:
– Так ты не против выпить?
Бар «Под сенью звёзд» был замурован глубоко внутри пятого отсека и окружён такой мощной защитой, что посетителям разрешалось снимать шлемы. Иначе бы терялся весь смысл питейного заведения, верно? Барная стойка – множество небольших шкафчиков с лотками – занимала стену от пола до потолка. Рядом была установлена конвекционная печь и станция регидратации с холодной и горячей водой.
– Много нельзя, пьяных в Космодоме не любят, – объяснила Огневушка-Поскакушка, вернувшаяся от бармена с двумя небольшими коробочками, похожими на упаковки детского сока. – Но по бокалу вина мы себе позволим. За встречу!
Игорёк глотнул через трубочку и поморщился. Вино оказалось приторно-сладким.
– Если ты пробудешь в невесомости дней десять, то ощущение вкуса изменится, – правильно поняла его гримасу рыжая.
– Не уверен, что здесь задержусь, – признался парень.
– Так ты не шахтёр-новичок?
– Я… сам не знаю.
Игорёк никак не мог решить, что стоит рассказывать новой знакомой, а о чём лучше умолчать. Он осмотрел бар. В заведении не было столов в привычном понимании. По всему залу возвышались невысокие колонны. К ним посетители пристёгивали себя страховочными ремнями. Упаковки с напитками и едой крепились к верхушкам колонн липучками.
Было странно видеть, как человек от неловкого жеста закручивал сам себя или отлетал от друзей, которые притягивали его обратно к колонне. Движения людей напоминали колыхание водорослей в прибое.
– Скажи мне, – попросил парень, – в новостях говорили, что на рудниках беспорядки, шахтёры бастуют. Эта Маришка… Она всё устроила? Кого мы сегодня видели? Почему их вели под конвоем?
– Не бойся, – неправильно истолковала его интерес Ирина, – тебе ничего не грозит. У Маришки изменения в психике начались, она уже в третий раз такое устраивает. Хочет жить в космосе, не возвращаясь на Землю.
– И что ей мешает?
– Пятый пункт жилого контракта. Каждый космодомец регулярно проходит медосмотр. Если есть отклонения, то контракт прекращается досрочно. Больного отправляют на Землю первым же рейсом.
– Каждый кто? – не понял Игорёк. – Шахтёр?
– Космодомец, – объяснила Огневушка. – Житель Космодома. Есть наёмные рабочие, а есть частные лица. Покупают скафандры на свои, сами ковыряются на астероидах. Что нашли – сдают приёмщикам. Администрация их обычно не трогает.
Игорёк снова глотнул мерзкого вина.
– Я не знаю, что делать, – признался он. – Я поссорился с родными. Они считают, что у человечества больше нет проблем. А мне плохо. И Маришке с её товарищами, получается, тоже плохо. Значит, проблемы есть, но они какие-то не такие.
Не торопясь допив вино, Ирина спрятала пустую упаковку в контейнер в колонне и спросила:
– Тебе плохо?
– Да.
– Ты искал проблемы?
– Да.
Девушка отцепила страховочный ремень:
– Я забронировала комнату недалеко от бара. Пойдём ко мне.
Целоваться в невесомости – смешно. Излишний пыл отталкивает партнёра в прямом смысле – приходится ловить за руку и подтаскивать к себе, снова находя губами губы. Тела неловко барахтаются в воздухе, стараясь прижаться как можно ближе. В комнате темно, окон нет, да и какие окна в космосе? Горит только небольшая круглая лампа над закрытым люком, тускло, скорее напоминая, что выход – здесь, но кому сейчас нужен выход…
Ирина высвобождается из скафандра одним длинным движением, Игорь всё возится и возится, пытаясь раздеться и ласкать одновременно. Девушка отстраняет парня, помогает ему. Одежда висит в воздухе одним комком, смятая, отогнанная в угол. Скафандры соприкасаются, медленно двигаясь к стене.
– Сейчас, сейчас, – Ирина дрожит, манит за собой. Она плотно прикрепляет себя к лееру и крепко берётся за поручень сверху. Движения девушки стремительны и умелы. Игорь сначала теряется, но потом обнимает стройное гибкое тело. Чувствует, как его обвивают сильные ноги, и устремляется вперёд.
Заниматься сексом в космосе сначала странно, а потом разум отключается.
Огневушка не стала отстёгиваться сразу. Только притянула Игоря поближе, обняла. Уткнулась лбом в плечо. Растрёпанные рыжие волосы защекотали парню лицо.
Где-то на дне души саднило. Игорь погладил нежную спину и признался:
– Кажется, мне стало только хуже.
– Прости, – в голосе девушки не было раскаяния. – Я сейчас уйду. Комната оплачена до утра, спальный мешок в шкафу. Как крепить его, сам разберёшься.
– Ты…
– Да. Я за этим и прилетела. Мне тоже плохо. На Земле у меня муж и дочь.
Игорь не удивился. Он подозревал, что случайная любовница старше его чуть ли не вдвое.
– Большой дом, маленький бизнес, – продолжала Ирина. – У нас есть собака – мохнатая, весёлая. И почти полгигабайта рецептов на антидепрессанты. Я ела таблетки пачками. Утром – чтобы проснуться, днём – чтобы существовать и что-то чувствовать, вечером – чтобы заснуть. Я люблю мужа, люблю дочь, люблю наш дом и даже нашу собаку, хотя она вечно прячет оладьи в кровать. Я просто не люблю свою жизнь. Однажды я сорвалась и прилетела сюда. Искала космос, искала свободу, искала что-то новое. Напилась в баре и пошла в комнату с каким-то шахтёром. На следующее утро вернулась первым рейсом, но… я полгода смогла продержаться без таблеток. Мне было стыдно, гадко и больно, я ни в чём не призналась мужу, но я чувствовала жизнь каждую минуту. Когда всё снова стало серым, я купила билет до Космодома. Поскакушка – не самое приятное прозвище. Мне его дали то ли в пятый, то ли в шестой прилёт.
