Савва Раводин
Коридорные дети
Бодрящее вино
А все-таки хорошего в те годы было больше. И это не потому, что в юности вода мокрее, а вокзал стоит ближе к дому – нет. Искренности было намного больше, вот что. Люди дышали полной грудью, а не только жрали ртом и жопой. Помнишь, как мы радовались, когда ты гитару купил? Весь двор ведь собрался. Сегодня такое и невозможно уже, пожалуй…
Пели, конечно, Цоя, светлая ему память. «Кино» – музыка для девочек, но, по сравнению с нынешними любимцами, группой «Звери»… короче, культовая была команда.
Тогда все хотели быть похожими на Цоя, в том числе и ты. А теперь уже больше тридцати лет, как его нет, а Рома Зверь жив и чувствует себя, кажется, прекрасно. Сыграл Майка Науменко в кино – это тот еще писец! Самого Цоя играл какой-то кореец, а режиссер всего этого дела сидел под домашним арестом: якобы деньги спер, которые ему Минкульт выделил на постановку спектаклей… Кстати, «Кино» – Каспарян, Титов, Тихомиров – должны были дать несколько концертов в 2020 году, но их перенесли…
В самом начале 1995 года у друзей главной забавой и даже страстью стала музыка. Почему-то они решили, что вполне могут стать музыкантами, и создали группу. Наверное, дело было во времени – тогда все создавали группы. Над страной витал рок-н-ролл!
– Чалый, ты умеешь играть на гитаре? – спросил его однажды улыбающийся Соловей.
– Я две песни Цоя знаю!
– Значит, будешь гитаристом.
– А ты тогда кем будешь?
– Я буду петь и сочинять тексты!
Через пару дней поняли, что «двух песен Цоя» явно недостаточно, и решили переговорить с человеком, который хоть что-то понимал в музыке. Этим человеком оказался одноклассник Соловья – Федор Иванович. Тот учился в музыкальной школе по классу баяна и на гитаре играл весьма неплохо.
– Вы хотите группу? – спросил друзей Федор Иванович с видом знатока обсуждаемого предмета.
– Да, хотим!
– Тогда покажите свои тексты.
Соловей достал мятую тетрадочку и протянул ее «профессиональному музыканту». Тексты, представленные в этом «сборнике», были явно незаконченными, полудетскими. Хотя попадались и строчки со «зрелой гражданской позицией»:
Опять Кавказ
Там льется кровь
Опять приказ
Открыть огонь
Опять херней
Забит экран
Ненужный бой
Второй Афган…
– Хотите винца бодрящего? – неожиданно спросил Федор Иванович.
– Ага! – воскликнули в один голос Чалый и Соловей.
Федор Иванович откинул лежащий на полу коврик и открыл «потайную дверцу папы Карло». Ну, точнее, папы Федора Ивановича – их семья жила на первом этаже «сталинского» дома. В связи с этим забайкальским казакам (а именно из них родом был одноклассник Соловья) полагался свой подпол, в нем-то папа Федора Ивановича и прятал самодельное вино.
– Вы скажете мне, что это плохо? – процитировал Федор Иванович произведение Михаила Булгакова.
– Тогда мы твои враги на всю жизнь? – поддержал «Собачье сердце» Соловей.
– Да, – подтвердил интеллигентный музыкант. – А теперь мгновенно вот эту штучку!
Федор Иванович указал на принесенное из подполья моченое яблоко.
– Это превосходно! – подтвердил Соловей.
– Вино похоже на тот кагор, который пил покойный дядя Костя, – вмешался в литературную дуэль Чалый. – Нет, оно даже лучше кагора!
– Вино действительно бодрит, – подытожил Федор Иванович.
Затем троица отправилась на лестничную клетку подымить, и там речь зашла о названии коллектива.
– Название должно быть современным! – доказывал Соловей.
– Оно должно быть простым, желательно из одного слова! – бубнил Чалый.
– Давайте назовем группу «Коридор»! – родил идею Федор Иванович.
– Почему именно «Коридор»?!
– Потому что если прочитать «коридор» наоборот, то получиться «роди рок». Собственно, этим мы и будем заниматься.
Однако тут вспомнили, что группа «Коридор» уже где-то существует – вроде как в Новосибирске. Поэтому новоиспеченный коллектив был назван «Коридорные дети». Хотя Чалый остался недоволен:
– Я не ребенок, а взрослая состоявшаяся личность!
– Пошли репетировать, личность. Не будем время терять.
Друзья вернулись в квартиру. У Федора Ивановича нашлись две акустические гитары. к гитарам прилагались микрофоны, к микрофонам – катушечный магнитофон «Сатурн».
– Сейчас будет хорошо, – сказал Федор Иванович и включил свое чудо техники. – Сейчас сделаем перегрузку!
После некоторых манипуляций из колонок зазвучал «Дым над водой», а Федор Иванович в тот момент был серьезно похож на звезду рок-н-ролла.
– Круто! – оценил Чалый. – А Цоя можешь?
– А кто это? – сделал изумленное лицо Федор Иванович. – Ладно, ладно, шучу! Цоя так Цоя…
«Коридорные дети» хором спели «Звезду по имени Солнце», потом зачем-то «Алюминиевые огурцы» и «Восьмиклассницу». И только после этого решено было перейти к собственным композициям.
– Мне нравится «Босиком по траве», это концептуально! – заявил Федор Иванович. – Предлагаю вот такую гармонию…
Федор Иванович стал наигрывать, а Соловей попытался петь:
Многие все спорят, как дальше жить,
И многие нас учат, куда нужно плыть.
Многие часто стоят в стороне,
А многие просто – босиком по траве!
Текст был явно корявым, но, как ни странно, вокальную партию придумали сразу. Мелодия получилась простая, зато красивая. Главное – ее мог сыграть Чалый, а Федор Иванович уже задумывался о соло.
– Я тащусь! – восторженно воскликнул Чалый.
– Может быть, еще бодрящего винца для ускорения творческого процесса?
– Давай!
Выпив и покурив, решили продолжить сочинять песни.
– Есть еще текст о Питере, называется «Белая Заря». Помнишь, Иваныч, мы там с экскурсией были?
Соловей начал читать с выражением, как в школе на уроке литературы:
Ты город-шабаш,
Ты город-герой,
Вроде не наш,
Но нам не чужой,
Ты город мостов,
Ты город любви,
Бродских стихов
И белой зари!
– Нет, – отверг Чалый. – Это слишком заумно, надо попроще. Что ты все время выебнуться пытаешься?
– А что, по-твоему, все должны писать, как Цой? – парировал Соловей.
– А чем тебе Цой не нравится? Обоснуй!
– Цой мне нравится, но я на него не хочу быть похожим!
– Бодрящего винца? – вновь вмешался Федор Иванович. – За дружбу.
«Коридорные дети» снова выпили – репетиция была в разгаре. Спев еще раз «О Кавказе» и концептуальную «Босиком по траве», группа решила, что в этой комнате собрались три гения…
И именно в это время пришли родители Феди. Было слышно, как открывается входная дверь.
– Быстрее в окно! – прошипел перепуганный Федор Иванович. – Отец увидит, что мы пьем, – убьет!
– Хватит пить, давай бухать! – глупо выкрикнул Чалый и упал под стол.
Соловей почему-то последовал его примеру. Федор Иванович хотел было подняться, но не смог. Родители, заглянув в комнату к сыну, лишь развели руками. Подходящих слов у них не было – одни междометия.
– Федя, – послышался заплетающийся голос Чалого. – Ты же говорил, что винцо бодрящее… Почему я тогда не бодр?
– Наверное, виноваты моченые яблоки, – сделал вывод Федор Иванович и отключился.
Через пару минут «Коридорные дети» спали в полном золотом составе.
Эстонский мангуст
Что и говорить – музыка нам очень помогла. Особенно в плане образования. Помнишь, нашли в каком-то журнале интервью Кости Кинчева? Он там говорил, что любит читать Булгакова, Бодлера и Хлебникова с Гумилевым. Естественно, пацаны с окраин начали спрашивать у родителей, есть ли дома произведения перечисленных авторов. Никогда не забуду, как родители удивлялись таким запросам! И если с Булгаковым особых проблем не возникло, то Шарль Бодлер и Николай Гумилев нашлись только у каких-то интеллигентных знакомых. Помню, в тот год еще вышла «Черная метка» и в рекламном ролике к этому альбому Константин читал именно Гумилева. Стихотворение называлась «Волшебная скрипка».
Милый мальчик, ты так весел…
А сегодня, Мишаня, Кинчев читает со сцены молитвы. Я не хочу сказать, что это плохо, только для меня совершенно одинаково выглядят как воинствующие атеисты, так и воинствующие христиане. А помнишь, как я концерт «Алисы» проспал? Переволновался, силы не рассчитал…
– Алло, Чалый? Что делаешь?
– Помидоры ем.
– А еще?
– Носки глажу!
– Бери водки и приходи к семи!
– И что у нас за мероприятие? Пьянка с гитарой или репетиция с водкой?
– Будем «Программу „А“» смотреть! Сегодня «Алиса» в прямом эфире!!!
«Программа „А“» была культовой программой девяностых. Друзья смотрели ее каждую субботу, записывали все происходящее на магнитофон. Именно в «Программе „А“» можно было увидеть живые выступления наиболее значимых персонажей отечественного рок-н-ролла, в том числе и упомянутую «Алису». Потом, кстати, этот концерт был издан и стал известен под названием «На Шаболовке».
Чалый пришел, как условились, к семи. В одной руке он держал пакет с бутылками, в другой – магнитофон «Азамат».
– Мы вместе! – крикнул он с порога.
– Но не знаем, в каком, – отозвался Соловей. – Заходи уже.
Прошли на кухню, где все уже было приготовлено: квашеная капуста, гитара и вишневый компот.
– Только давай не сразу напьемся, а то до концерта еще далеко! – Соловей явно что-то предчувствовал.
– Давай напьемся постепенно, если получится. Но я не хочу, чтобы наше мероприятие проходило слишком сухо!
…Через час подошел Федор Иванович. В его пакете звенело еще сильнее, чем у Миши.
– Желаю, чтобы все! – произнес свой первый тост «профессиональный гитарист».
– Не возражаем!
И дальнейшая часть вечера для некоторых прошла не по-детски быстро. Говорили о музыке, закусывали квашеной капустой – но почему-то у Соловья случился провал в памяти и до концерта «Алисы» он «не дожил». Как потом шутили друзья – «эстонский мангуст уснул в прыжке». «Прыгал» он, кажется, за закуской…
Утро, как всегда в таких случаях, наступило неожиданно. В дверь настойчиво позвонили. Так звонят милиционеры и коммунальные работники.
– Кто там? – спросил Соловей осипшим голосом.
– Это тетя Тоня, дворничиха. Помоги, пожалуйста, а то снегу нападало, мне одной не справиться.
Каково же было удивление Чалого, когда он вышел утром за пивом: во дворе Соловей самоотверженно пыхтел с огромной лопатой.
– Что может быть лучше, чем уборка снега с похмелья? Ты чего с утра пыряешь?
– Помогаю со стихией бороться!
– Кажется, стихия тебя поборет, ты явно не форме… А я сейчас еще раз вчерашний концерт слушал – вот же круто!
– А со мной что случилось?
– Не дождался встречи с прекрасным и уснул в капусте. Мы с Федей ко мне перебрались. Сейчас лежит на моем диване, ухи просит. Давай завязывай людям помогать, пошли похмеляться.
Соловей все-таки честно докидал снег и присоединился к друзьям. Воскресенье прошло в легком угаре. Пили немного, исключительно для веселья. И весь день звучала вчерашняя «Алиса». Особенно «Коридорным детям» нравилась песня «Поезд», более известная как «Паскуда».
Знай, паскуда, вольных!
Вольных знай!
В Москву
С песней этой у меня была связана еще одна история. Годом раньше я ездил в столицу на концерт «Алисы». Концерт этот так и назывался «Знай, паскуда, вольных!» и был посвящен годовщине гибели их гитариста, автора этой песни, Игоря Чумычкина. Ты, Мишаня, меня еще на поезд провожал. Что было интересного на том концерте?
Был тяжелый «Ва-банкъ» на разогреве, а еще было интересно посмотреть, как Андрей Шаталин играет вместе с Сергеем Высокосовым, он же Боров. Мишка, ты должен помнить этих знаковых персонажей, музыкантов с большой буквы!
И ты представляешь – Шаталин уже много лет назад покинул «Алису». Вместе с ним ушел и Михаил Нефедов. Говорят, Кинчев их поститься заставлял, а они были против… Вранье, наверное, но, по большому счету, наша любимая группа давно умерла. Недавно с Гришей сходили на их концерт, и, скажу тебе по чесноку – я больше никогда не пойду на эту музыкальную проповедь. Да, это раньше у Кинчева концерт был как исповедь, а теперь – именно «проповедь». А мне такие экзерсисы не по вкусу. За этим я лучше в церковь схожу.
Не надо думать, что Соловей напивался каждую субботу и у него не хватало сил посмотреть «Программу „А“». Как раз наоборот – «Программа „А“» была священна, ее просмотр напоминал ритуал язычников.
И однажды в своей любимой передаче Соловей увидел Костю Кинчева. Лидер «Алисы» приглашал на ближайший концерт, «грандиозный, как всегда». Соловей тогда решил, что поедет в Москву, чего бы ему это ни стоило.
Между тем поехать в столицу оказалось не так уж и сложно. Родители дали денег на билеты, друзья скинулись на экипировку и музыкальные записи. Сутки в поезде – и Соловей уже гулял по Красной площади.
Москва середины девяностых была одной сплошной барахолкой… Впрочем, как и сегодня. Еще запомнились акционеры «МММ», которые митинговали на Варшавском шоссе и как «истинные партнеры» требовали вернуть свои деньги.
– Руки прочь от Мавроди! – грозно скандировала толпа.
Соловей с интересом поглазел на происходящее, но отправился дальше. Надо было успеть купить билет на концерт.
Выступление «Алисы» в ДК Горбунова действительно оказалось грандиозным.
– Костя! Костя! Мы вместе! – орала «Горбушка».
Какой-то парень протянул Соловью косяк и попросил его передать дальше.
– Если хочешь, можешь сам пыхнуть! – предложил он.
Соловей крепко затянулся и задержал дым в легких. Трава оказалась качественной. Концерт стал еще интересней…
После окончания шоу Соловей шел до метро уже с новыми знакомыми. Их было человек семь или восемь. Неожиданно из ближайшего двора появились бритоголовые. Началась жестокая драка.
– Мочи фашиков! – кричали одни.
– Бей красно-черных! – вторили другие.
В ночной поезд Соловей садился с разбитым лицом, но был счастлив. И друзья встретили его как героя.
Билет с того памятного концерта до сих пор лежит у него дома. Есть еще и футболка, где изображена «Алиса» в своем классическом составе тех лет – Кот, Граф, Шатл и Шаровая Молния. Низкий им поклон за все, что они сделали. И, конечно, Чума всегда с нами!
Фальшивый еврей
Да, мой дорогой Мишаня, в девяностые мы могли посмотреть концерт «Алисы» в прямом эфире. И не злорадствуй, что я тогда уснул – главное, что сам концерт был! Сегодня-то с этим на ТВ стало хуже, чем при Советах. Придумали такое понятие, как «неформат». Представляешь, Юра Шевчук и неформат?!
С другой стороны, стало больше хороших фестивалей. В нашей родной Самаре делали «Рок над Волгой». Семьсот с лишним тысяч человек собрались послушать «Раммштайн», твою любимую группу! Правда, закрыли «Рок над Волгой» после «Раммштайна»…
Зато, помнишь, какой у нас «Груша» была? Сегодня они там все передрались, организаторы, и Грушинских фестивалей уже два… Или уже опять один? Я и не знаю теперь толком, там все вконец запутали. Наши друзья, впрочем, ходят на старое место. Я там был, Ленку твою видел. Она до сих пор одна, родила недавно сына…
В какой-то год «Коридорные дети» решили съездить на Грушинский фестиваль. Не то чтоб им сильно хотелось там выступить – скорее, не хватало новых ощущений. А знаменитый бардовско-туристический слет под Самарой предполагал, что новых ощущений будет масса.
– «Груша» – это такое место, где тебе на каждом первом шагу предлагают выпить, а на втором – «палку кинуть». Так что нам нужны спирт и презервативы!
– Чалый, да ты-то откуда это знаешь, ты там был хоть раз?
– Мне двоюродный брат рассказывал!
– Твой брат разве что в алкоголе разбирается, а вот с женщинами у него – «час сорок две». Это когда мужик час возбуждается, две минуты на бабе, а потом сорок минут без сознания!
Посмеялись, но спирт взяли. Затем поступило предложение заготовленный спирт попробовать.
– По пятьдесят и на электричку! – объяснил Чалый.
Проба спирта едва не закончилась плачевно. Пробовали слишком воодушевленно и потому на вокзал приехали буквально за несколько секунд до отправления «собаки». Но запрыгнуть в последнюю дверь последнего вагона все-таки удалось.
Не будет преувеличением сказать, что электричка, которая идет на «Грушу» (а ездить туда нужно непременно электричкой!), – это отдельное явление в культурной жизни нашей страны. Там в каждом вагоне обязательно найдутся несколько человек, которые начнут петь известную песню – и споют ее так, что будут подпевать все присутствующие. Вот и гастроль «Коридорных детей» в последнем вагоне тоже прошла с успехом.
– А ну, мужички, подтяни! – возбужденно кричал Чалый во время исполнения «Ой-йо», известного шлягера группы «Чайф». И «мужички» вагона подтягивали…
Добравшись до Мастрюковских озер, друзья стали искать место для стоянки. Оказалось, это на переполненном поле не так-то просто! Тем более как раз пошел дождь – на Грушинском фестивале явление обычное…
– Федор Иванович, ты палатку взял? – интересовался Соловей.
– Не учи папу любить маму, – важно ответствовал Федя.
– Все, дальше не пойдем, – сказал измученный Чалый и остановился рядом с лагерем под названием «Кузина роща». – Вон там есть место. Доставай палатку!
Федор Иванович открыл чехол, вытащил его содержимое – и тут все убедились, что у палатки нет дна. По большому счету, это была даже не палатка.
– Что за хрень?!
– Наверное, это тент… А палатка осталась дома.
– Федор, твоя фамилия Мудашвили!
– Ну что теперь – давайте ставить то, что есть.
Слава Богу, хоть дождь кончился. Тент натянули, покидали под него вещи и пошли гулять по фестивальным полянам. С собой взяли баклажку разбавленного спирта и пятилитровую канистру с пивом. Кажется, была еще и закуска…
После посещения нескольких концертов «детки из коридора» убедились, что здесь играют «не их стиль» – и со спокойной душой отправились купаться. Первыми шли Чалый и Соловей, немного позади тащился Федор Иванович. И тут навстречу попались бойцы ОМОНа.
– Что несем? Откройте бутылку!
Вынюхав, что в емкости находится явный спирт, милиционеры потребовали предъявить документы (странная, надо сказать, просьба на бардовском фестивале). В этот момент друзей нагнал Федор Иванович – и храбро разорался, поскольку лучшей защитой считается нападение.
– Документы?! А где, собственно, ваши документы? Откуда я знаю, что вы настоящие менты?!
Федора скрутили так стремительно, что с него слетели очки и бейсболка. Милиционеры, дабы наглядно доказать, насколько они настоящие, куда-то его утащили, а Чалый и Соловей остались стоять в полном недоумении. У них даже спирт не отобрали.
– Жестко, – спустя минуту оценил Чалый. – Надо нашего дебошира идти выручать…
Найдя милицейский городок, друзья предварительно хлебнули для храбрости, и Соловей как старший отправился со спасательной миссией в трезвяк. Чалый же присел на газон и стал ждать.
Тем временем Соловей уже общался с дежурным.
– Так нельзя! Парня надо отпускать!
– Я тебя сейчас самого закрою. Ты бухой! – отбивался человек в погонах.
– Что? Да я же сам к вам пришел! И хрен ты меня закроешь, поймай сначала!
Видимо, утомленный логикой Соловья, дежурный достал свою «амбарную книгу» и спросил фамилию задержанного. Соловей назвал и фамилию, и даже дату рождения Федора Ивановича – но такого в списках «грушинских алкоголиков» не оказалось.
– Что, менты уже отмудохали и выкинули в кусты? – взъярился Соловей. – Где мой друг?!
– Задолбал, пошли в обезьяннике посмотрим! – решил дежурный.
Там Соловей увидел друга за решеткой и возрадовался.
– Да вот же он, Федор Иванович, 1978 года рождения!
– Здесь, – заглянул в свою книгу милиционер, – сидит Акакий Назарович Зирнбирнштейн!
И тут же побагровел:
– Ах так, значит? Тогда фальшивый этот еврей сидеть будет до утра! Совсем, черти, обнаглели! Зирнбирнштейн, твою мать! Оригиналы!
Ровно в шесть утра друзья встретили Федора Ивановича добрым глотком спирта. Герой был довольный, и лицо его озаряла улыбка – ведь почти обманул милицию!
Однако после истории с Акакием Зирнбирнштейном «Коридорные дети» решили вернуться в город, и следующая встреча с «Грушей» у них произошла лишь через год. На этот раз они приехали с настоящей палаткой и большой компанией. Им даже удалось выступить – но дальше отборочного тура группа не прошла. Наверное, действительно на фестивале был не их стиль.
«Смерть» – это хит!
Мишка, Мишка… Конечно, наши музыкальные изыски не имели большого успеха. Но пару хороших концертов мы все же дали! Город у нас был весьма музыкальным, только вот кроме «Руки вверх!» так никто из него в рейтинговый шоубиз и не вышел. Так что нашу деревню сегодня прославляют «Новые русские бабки» и два студента политеха… Тупо!
Ты спросишь меня, могли бы мы выбраться на большую сцену? Сегодня – шансов намного больше. Понимаешь, Мишаня, в отличие от восьмидесятых и девяностых, теперь есть интернет. Выложил в сеть свою песню и вполне можешь проснуться знаменитым. Я бы всему миру показал твой вариант композиции «Город». Мы эту песню придумали минут за пятнадцать, и сколько раз потом ни пытались переделать, у нас ничего не получалось.
Город застыл в тревожном сне.
Город застыл, город уснул.
Огни фонарей и луна в окне,
Город в них утонул…
«Коридорные дети» собрались на областной рок-фестиваль – событие знаковое и неординарное. Репетировали серьезно, без алкоголя.
– Надо боевики играть, как «Раммштайн»! – кричал неистово Чалый. – Слюни там не канают!
– «Смерть» еще не готова. Соловей путается, а у меня соло левое! – упорствовал Федор Иванович.
– Хрен с ним, – подал голос Соловей. – Давайте еще раз попробуем.
Ударник дал счет, Федор Иванович провел медиатором по струнам, вступил Чалый на своей басовой «балалайке»… Затем пошел вокал:
Нам в этой жизни суждено
Родиться, жить и умереть.
Но, к сожаленью, не дано
Познать – когда наступит смерть.
И мы живем, как дом в огне,
Цепляясь днями за года,
Пока есть свет в нашем окне,
Пока нам смерть не скажет: «Да!»
За куплетом шел «жизнеутверждающий» припев:
Так, может, разом все решить?
И к черту всех послать!
Зачем надеяться и жить?
Ведь смерти все равно не миновать!
«Смерть» тогда действительно казалась хитом, мощным и бескомпромиссным. Конечно, песни «Босиком по траве» и «О Кавказе» тоже были отрепетированы, но ставку делали именно на «Смерть». Друзьям верилось, что еще немного – и они станут знаменитыми. Как можно стать знаменитым, когда делаешь ставку на «Смерть» – никто не задумывался…
Примерно в то же время у «Коридорных детей» появился «продюсер». Так они называли общего друга Шурика, который очень любил выпить с «музыкантами».
– Слушай, Шурик, а как тебе удается так быстро баб клеить?
– У меня зрение плохое. Поэтому, в принципе, я не вижу лица девушек, а они думают, что я к ним в душу заглядываю. В этот момент надо начать говорить – и не останавливаться. Запомните, дети мои: женщины любят ушами, а глухие дамы фригидны. Вы когда на фестиваль поедете?
– Через три дня.
– Обязательно приду вас проводить.
Шурик сдержал слово и появился на автовокзале с «пузырями».
– Так, вот этот литр вам на дорожку, а вот этот мы должны «съесть» сейчас. Но можно и сразу два, на месте что-нибудь найдете.
Никто не возражал, из дорожных сумок достали мамины пирожки.
– Вообще, вы молодцы! – продолжал Шурик. – Я вас обязательно в люди выведу.
– А как ты это сделаешь?
– Папа поможет, у него денег много.
Собственно, знания Шурика о том, что такое работа продюсера, на этом и заканчивались. Он посадил друзей в автобус и стал спокойно ждать их триумфального возвращения. Сам почему-то не поехал.
Дорога до места проведения фестиваля прошла спокойно. Благодаря «съеденным» литрам все спали, но тревожно. Снилась какая-то гадость. Чалому казалось, что он потерял гитару, Соловей заблудился в лесу, а Федор Иванович видел во сне свой подпол – кто-то его там запер! Проснулись все с головной болью. Такое состояние называют «перенедопил».
Добравшись до пункта назначения (областной рок-фестиваль проходил вовсе не в областном центре, а где-то на окраине), решили пополнить запасы спиртного. Выступать насухую и с головной болью «Коридорным детям» категорически не хотелось.
– Надо срочно найти «коммерцию»! – это был главный девиз поездки.
После того, как водка была куплена, будущие рок-звезды направились во дворец культуры, место проведения концерта. ДК нашим путешественникам сразу понравился, потому что больше нигде и никогда они не видели столько пьяной неформальной молодежи.
– Перед прогоном предлагаю выпить! – Чалый явно высказал общее мнение.
– Только стаканы надо бы найти…
Соловей отправился в соседнюю гримерку, где увидел пятерых волосатых мужчин в косухах, постарше среднего возраста участников фестиваля. Как потом выяснилось, мужикам было под сорок, и это была легенда тяжелой областной музыки – группа «Армагеддон».
– Простите, – робко начал Соловей. – У вас стаканов не найдется?
– А вам под чай или под водку? – уточнил один из участников «Армагеддона».
– Под водку… – стеснительно ответил Соловей.
– Водку мы пьем из таких, – волосатый тип предложил несколько пластиковых формочек.
Кажется, раньше в них был йогурт – что поделать, в те годы одноразовую посуду выпускали не в достаточном количестве.
– Не волнуйтесь, все стерильно, гарантирую. А вы, молодой человек, вообще, кого представляете?
– Я из группы «Коридорные дети».
– Да? Ну, зовите сюда своих детишек, познакомимся.
Соловей позвал «детишек», которые были отнюдь не прочь познакомиться с легендарным «Армагеддоном». Спустя какое-то время «дети» осмелели и под «большой стакан» начали играть «отцам» свои произведения. «Отцы» слушали внимательно. Среди прочего были спеты и такие строки:
Зажигают свет в домах,
В них становится светло,
Света много в городах,
Но в душе моей темно.
– Ребят, а вам сколько лет? – поинтересовался кто-то из металлистов.
– Мне семнадцать! – сказал Соловей.
– А откуда такой пессимизм в словах? Жизнь-то намного лучше!
– Можно подумать, в ваших песнях позитив. Одна кровь и мертвецы!
– У нас это рамки жанра.
– А у нас – нормальная древнерусская тоска, – помог другу Чалый. – Наливай!
В целом дальнейшее общение с металлистами прошло на отлично. Как выяснилось, в «Армагеддоне» умели писать восхитительные любовные баллады, а «Коридорные дети» отметились парочкой веселых песен о своей разгульной жизни.
На репетицию и те, и другие отправились довольно-таки разогретыми. Соловей вышел на сцену, подошел к микрофону и зачем-то в него дунул.
– Купи себе трубу и в нее дуй! – рявкнул разгневанный звукорежиссер. – Ты что, сольно будешь выступать? Где состав?
– Сейчас, они за гитарами пошли…
Через пару минут на сцене появился Чалый, который мыслями явно был где-то далеко, потому что подключение гитары в его планы не входило. Хорошо, что Федор Иванович быстренько «воткнул» Чалого и себя. Репетиция началась. Сыграно было все по программе: «Босиком по траве», «О Кавказе», затем многострадальная «Смерть»:
Пройдет любовь, пройдет и жизнь,
Наступит самый полный мрак.
Из всех дорог дорога вниз
Оставит на камнях свой знак.
А камни знают, но молчат,
Холодный зной, гуляет смерть…
И не поймешь, где рай, где ад,
Что значит «жить», а что – «гореть».
Не надо больше громких слов,
Не надо больше пыльных фраз!
Кто жить хотел, тот раз – и сдох,
И даже крест его не спас.
Куда теперь нам всем спешить?
Разбиты дни на много лет!
Кого нам ждать, зачем любить?
Последний сон лихих примет!
Соловей, не дождавшись окончания композиции, спустился со сцены и рухнул в первое попавшееся кресло. Силы его окончательно покинули. И тут…
– Это лучшее, что я здесь слышал! – раздалось откуда-то сбоку.
Соловей открыл глаза и увидел хорошо одетого мужчину, похожего на большого сиамского кота.
– А вы кто? – спросил «кота» Соловей.
– Я – директор мясокомбината. У меня здесь сын выступает. Группа у них называется «Бойня». Хочешь выпить? У меня с собой!
«У сына директора мясокомбината группа называется „Бойня“», – обмыслил информацию Соловей. Ну, вполне логично… Мужчина тем временем достал какую-то дорогую заграничную бутылку. Так «Коридорные дети» впервые попробовали виски…
Когда на сцену вышла группа «Бойня», новый собутыльник «детей» закрыл уши руками. Оказывается, сын его играл очень тяжелую музыку – и папе она очень не нравилась. А вот «Коридорные дети» были противоположного мнения.
– Чалый, а ты был прав – похоже, у стиля «Раммштайна» хорошее будущее!
Стоит рассказывать, что вечернее выступление группы «Коридорные дети» прошло еще хуже дневного? Наверное, нет – понятно же, что виски и остальные напитки сделали свое дело. Чалый не попадал в ноты, а Соловей больше думал о том, как устоять на ногах, чем о том, как петь. Единственным утешением была игра Федора Ивановича. Он-то был великолепен! Жаль, что прошлого не вернуть и записи этого концерта не сохранились. Есть лишь пара фотографий, которые сделала жена солиста «Армагеддона», да и они куда-то подевались.