Саяна Горская
Развод. Его вторая семья
Глава 5
Вера.
– Наталья, вы сказали, что на квартиру претендует семья.
– Да, они взяли несколько дней на то, чтобы принять окончательное решение, но девушка там очень уж настойчивая. Думаю, она склонит супруга на свою сторону.
– А бронь?
– Нет, бронь пока не внесли.
Конечно, не внесли. Глеб очень осторожен с деньгами и куда попало их не вкладывает.
– Если я вношу деньги, то могу рассчитывать на то, что квартиру никому не отдадут?
– Да, внося депозит, вы бронируете объект и его нынешнюю стоимость. Собственник уже не сможет поднять цену.
Кивая, достаю из сумочки телефон и проверяю остаток по личному накопительному счёту.
Ой, Вера, а не дохрена ли ты хочешь? Можно ведь взять квартиру попроще…
Но почему нет? Почему Глебу не жалко дарить такие подарки другой женщине, а мне для себя – жалко?
– Я готова внести бронь и взять квартиру в ипотеку. Такой вариант покупки ведь предусмотрен?
Брови Натальи стремительно ползут вверх.
– Конечно, но… Вот так сразу?
– Мне всё нравится. Только перед оформлением сделки мне нужно будет кое-что сделать. Мне понадобится некоторое время.
Да, для начала нужно будет развестись и отсудить свою часть совместно нажитого, пока Глеб не разбазарил все наши деньги на удовлетворение потребностей своей любовницы.
Что ж, Глеб… Раз ты не хочешь улучшать условия жизни нашей семьи, значит, это придётся сделать мне самой.
– Вера, позвольте уточнить, как долго вы собираетесь тянуть со сделкой?
Поднимаю на Наталью озадаченный взгляд.
Соврать что-нибудь или признаться?
В конце концов, ничего противозаконного я не делаю. Лишь пытаюсь не дать себя обмануть.
– Та семья… Глеб и Марина, да?
И малюсенькая надежда на то, что я ошибаюсь, рушится, когда Наталья сосредоточенно и согласно моргает.
– Да…
– Глеб – мой муж. И деньги, на которые он собирается покупать квартиру, – наши общие.
– Вот же…
– Прошу, не осуждайте меня. Я лишь защищаю себя и дочь.
– О чём вы? – Наталья вытягивает вперёд правую руку и демонстрирует мне светлую полоску кожи на безымянном пальце. – Я год назад развелась. Мы откладывали на квартиру наличкой. Он откладывал, а на мою зарплату жили. Перед разводом наличка пропала вместе с микроволновкой, утюгом, гладильной доской и прочими мелочами. Унёс то, что смог унести. Жлоб. Я поговорю с собственником. У вас есть адвокат?
– Найду.
– Скину вам контакты, очень толковый специалист.
– Спасибо, – шепчу я, тронутая до глубины души и чисто человеческим пониманием, и женской солидарностью.
Перевожу Наталье деньги на бронь квартиры, ставлю подпись в расписке и прощаюсь.
Сажусь в машину, трясущимися руками проворачиваю ключ зажигания. Впиваюсь пальцами в руль так, что белеют костяшки.
Я отстранённо рассматриваю выскочившие от напряжения вены на кисти, заторможенный взгляд застывает на обручальном кольце.
Это всё. Дальше – арест счетов, развод, суд, алименты.
И нет больше семьи…
А что я скажу Арише, когда она из лагеря вернётся?
В горле колючий ком. Глаза горят, но слёз нет. У меня будто заморозилось всё внутри. Ничего не чувствую. Пустота и вакуум.
Как же так вышло?
У нас ведь всё было хорошо.
Не идеально, да, но у кого оно идеально после стольких лет брака?
Мы же с Глебом из такой беспросветной жопы вместе выгребли! Сколько дерьма вместе съели, прежде чем на ноги встать. Да мы же сейчас лучшую версию нашей жизни проживаем!
Точней, это я так думала. Глебу, видимо, не хватало банального траха на стороне…
С ненавистью снова смотрю на обручалку.
Да пошёл ты!
Снимаю кольцо, сдирая до крови кожу на суставе. Открываю окно, собираясь выбросить кольцо в кусты, но в последнюю секунду передумываю и швыряю его на заднее. Сдам потом в ломбард, хоть какая-то польза будет.
Мне теперь деньги очень нужны. Каждая копейка.
Потому что мы с Аришей скоро переезжаем в новую, большую квартиру!
Глава 6
Вера.
У родителей собственный домик недалеко от города. Небольшой, зато уютный, со своим участком, на котором мама разбила огород, а папа обустроил себе целую зону барбекю.
Мама, сидя в грядках клубники, собирает крупную красную ягоду в глубокую миску. Не слышит меня и поднимает голову лишь тогда, когда я закрываю яркое солнце, роняя на неё тень.
– Ой, Вер! Напугала! – Отряхивает от земли руки. – А чего не сказала, что приедешь?
– Замоталась что-то…
– Ну ладно, проходи давай в дом. Я чайник сейчас поставлю. Кушать будешь? У меня рагу со своими кабачками. – Суетится мама, забирая из моих рук пакеты с продуктами. Сует в них нос. – Чего опять придумала?
– В магазин забежала. Там папины пирожные любимые, придёт с работы – угостишь. И так, по мелочи…
– Ну зачем, Вер? Что мы, в магазин сами сходить не можем?
– Можете, всё вы у меня можете. Дайте мне хоть позаботиться о вас немного.
Проходим в дом.
Сую ноги в мягкие тапочки, шлёпаю на кухню.
Мама ставит чайник, в два стакана бросает чайные пакетики. Но делает это всё на автопилоте, не сводя с меня взгляда. И взгляд этот такой пристальный, словно она по одному лишь выражению моего лица пытается понять весь масштаб катастрофы.
– Вер, не томи. Вижу ведь, что-то случилось. Ариша не болеет?
– Нет, хорошо всё с Аришей. Развлекается в лагере, – отвожу глаза в сторону.
Мама вынимает чайные пакетики и бросает другие – с успокаивающим травяным сбором. Заливает крутым кипятком.
Мне уже стыдно за то, что вообще пришла сейчас.
Зачем?
Никто за нас так не переживает, как наши родители.
Я четвёртый десяток разменяла, а мама до сих пор видит во мне ту девчонку, что таскала домой блохастых уличных котов и вечно приходила с разбитыми коленками.
Мама тогда дула на ранки, и становилось лучше.
Наверное, я и сейчас пришла, чтобы мне «подули на ранку».
Чтобы мама вот так, как умеет только она, сказала: «Да нормально всё будет, Верушка. Справимся». А я бы обязательно в это поверила.
Потому что пока я не могу представить, что действительно вывезу на себе одной то, во что решила вляпаться.
Разрушить семью, одной воспитывать дочь, платить ипотеку.
Страшно.
Но ещё страшней ничего не менять и делать вид, что всё хорошо. Продолжать жить во лжи, лишь бы не принимать сложных решений.
Мои родители своим примером показали мне, какой должна быть настоящая семья. И то, что предлагает сейчас Глеб – дешёвый, не подходящий мне суррогат. Иллюзия.
– Вер, – мамина ладонь ложится поверх моей. Палец ласково гладит вдавленный след на коже от обручалки. – Ну что у вас опять стряслось? С Глебом поругались?
– Да нет, не ругались, – жму я плечами.
И ведь не вру даже, мы не ругались по факту.
– А чего тогда?
Я бы с радостью на мамины вопросы ответила, если бы мне самой кто объяснил, что такое происходит с моей жизнью…
– Мам, мы разводимся.
– Как? – резко оседает мама на стул.
– Вот так.
– Кто решил?
– Я.
– Вер, ты не горячись. Вы если поругались, так это ничего страшного! Со всеми бывает. Голова остынет, и помиритесь. А по каждому пустяку на развод подавать – это ж…
– У Глеба есть другая женщина, – перебиваю я. – И маленький сын.
Лицо мамы стремительно теряет краски, становясь белым, как полотно, но почти сразу она натягивает несмелую улыбку.
– Да ну тебя, Вер! – отмахивается.
– Думаешь, шучу? – провокационно смотрю ей в глаза.
Мама молча встаёт, выплёскивает в раковину наш травяной чай и лезет в шкаф над плитой. Извлекает на свет маленький бутылёк валерьянки и капает в чистые стаканы, разбавляя холодной водой.
Со стуком ставит стаканы на стол.
– Дожили… – отпивает немного из своего.
Я тоже пью, только залпом.
– Отцу пока не говори, пойдёт ведь сразу морду Глебу бить.
– А может и надо ему в морду, а? – стискивает зубы мама от злости. – И уши открутить!
Вздыхаю.
– Может и надо. Но не сейчас. Он пока не должен знать, что я в курсе.
– Ах, это ещё и не он рассказал?! – С возмущением подбоченивается мама. – Гад какой! Мы к нему как к сыну! Я ж ему на каждый праздник его любимый медовик пекла! А надо было говна на лопате! Давай-ка вещи свои и Аришины собирай, да к нам переезжайте.
– Мам, да не могу я пока. Боюсь, он что-нибудь с деньгами сделает. Не знаю что, но проверять не хочется. Я намерена с него вытрясти положенную мне долю.
– Как же ты с ним бок о бок жить собралась?
– Он на пару дней в командировку смылся, хотя, учитывая новые обстоятельства, что-то я сильно засомневалась, что в командировку… – Усилием воли давлю колючий ком в горле. – В общем, время побыть одной и взять себя в руки у меня будет. Я, пока к вам ехала, уже с адвокатом связалась. Он обещал помочь.
– Это хорошо. Это ты правильно. Нельзя ему своё отдавать, а то, надо же, умный какой! Настругал детей и спит спокойно! В голове не укладывается!
– Мам, я вообще-то к вам помощи попросить приехала. Знаю, что вы деньги на ремонт копите, но мне срочно нужна крупная сумма. Я всё отдам очень скоро, когда совместно нажитое разделим.
– Вер, да в чём вопрос? Поможем. Конечно, поможем. А зачем тебе крупная сумма?
– Я собираюсь нам с Аришей квартиру взять, раз уж Глеб нас морозит. Как только нас разведут, влезу в ипотеку. Понадобятся деньги на первоначальный взнос, а как скоро разделят наши средства – не знаю. Адвокат сказал, судебные разбирательства могут и на несколько месяцев затянуться. – Забираю из маминой ладони стакан и вливаю в себя ещё одну порцию валерьянки. – Вот так живёшь ты себе спокойно и искренне веришь в то, что у вас надёжная крепкая семья. А у твоего мужа тем временем роман трёхгодичной давности на стороне. Вторая семья, можно сказать. И вот он в шоколаде, а ты – одна…
Мама встревоженно поджимает губы.
– Не одна ты, дочур, не одна! Мы с папой всегда рядом. Нормально всё будет, Верушка. Справимся!
Глава 7
Вера.
Вечер четверга.
Я с волнением жду возвращения Глеба из «командировки».
Хочется посмотреть в его наглые глаза и послушать очередные сказки, которые он для меня придумал. А он обязательно найдёт, что рассказать.
Интересно, сколько из всех его командировок за последние годы были липовыми? Сколько ночей он провёл с другой женщиной?
А эта женщина, Марина, её устраивает такая жизнь, или они медленно и планомерно пытаются избавиться от обузы в моём лице, чтобы жить припеваючи в элитной квартире в центре города?
Отличный план! И ведь я могла до последнего ничего не подозревать.
Спасибо Наталье за то, что позвонила именно тогда. Минутой позже – и всё. Осталась бы Вера дурой.
Мой телефон оживает – это Ариша.
Принимаю видеовызов, устанавливая телефон прямо перед собой.
– Привет, мамулик, – улыбается в камеру тигриная мордочка.
– Привет. Что с лицом у тебя?
– Аквагрим! Мы с вожатыми сегодня спектакль ставили.
– Красиво. Тебе понравилось?
– Ну так… – игриво морщит Ариша носик. Она делает это в точности, как Глеб. – Поразвлекали малышню. Папа дома?
– Вот-вот вернётся. Как раз жду его, – с тревогой поглядываю на часы. И онемевшие губы никак не желают улыбаться.
– Мам, ты не болеешь? Вид какой-то…
– Уставший? – Натужно смеюсь.
Мне нужно посвятить Аришу в то, что происходит с нашей семьёй. Посвятить мягко и без подробностей, чтобы не травмировать нежную детскую психику.
Но мне кажется это чертовски несправедливым разделением обязанностей!
Почему изменял он, а говорить это всё должна я?
Вот только Глебу этот разговор я бы не доверила. Не зря он советник председателя думы. Он на своей госслужбе профессионально научился людям зубы заговаривать, поэтому легко вывернет всё так, что я ещё и виноватой в глазах дочери останусь.
Набираю в лёгкие побольше воздуха.
– Ариш, мы с папой…
Замолкаю. Парализованные голосовые связки отказываются произносить вторую часть предложения.
Дочь выжидающе смотрит, сморщив бровки.
Давай, внушаю себе, просто скажи ей это!
Скажи ей правду.
Ты же… Ты же мать, в конце концов!
– Ма-ам? – вопросительно тянет Ариша. – Что случилось?
Зажмуриваясь, улыбаюсь.
– Нет, всё хорошо. Хотела сказать, что мы по тебе уже очень соскучились. Я у бабушки была, она передала тебе баночку свежего клубничного варенья.
– Кайф! Мам, ты его от папы подальше только спрячь, а то он опять всё слопает и мне ничего не останется!
Киваю, как китайский болванчик.
Ладно, не сейчас.
Я обязательно наберусь сил и скажу ей это при личной встрече. Лучше быть рядом, когда сообщаешь такие новости, верно?
Прощаюсь с Аришей почти в тот же момент, когда в замочной скважине проворачивается ключ.
Входная дверь открывается.
Обмениваемся с Глебом мрачными, тяжёлыми взглядами.
– Привет, – в полумраке его внушительная фигура кажется такой большой, что занимает почти весь узкий коридорчик.
– Привет. Как съездил?
– Хорошо. Устал.
Конечно, ты устал. Вести двойную жизнь – дело энергозатратное, требующее ресурсов.
Откуда только силы в этом жеребце?
– Ужинать будешь? – Забираю из рук Глеба его дипломат, целую в щёку. – Что за запах?
– Какой?
Принюхиваюсь.
Точнее, делаю вид, потому что никакого постороннего запаха я не улавливаю. Но Глеб заметно нервничает: делает маленький шаг назад, стараясь увеличить между нами дистанцию, и отводит взгляд в сторону.
– Чем-то сладким пахнет. Об кого тёрся?
– Не знаю, ни об кого. Наверное, в самолёте пропах.
– Мм. Ясно.
Ухожу на кухню разогревать ужин.
Руки трясутся, пальцы до побелевших костяшек сжимают ложку.
Мы справимся, мы справимся, – повторяю про себя, как мантру.
Через пару минут Глеб, уже переодетый в домашнее, видимо, от греха подальше, садится за стол.
– Это что? – Удивлённо смотрит в тарелку.
– Твой ужин.
– Смеёшься надо мной, да?
– Нет, ни капли. Я сегодня весь день заказ вязала, времени на изыски не осталось. А что, макароны с сосиской барину уже не еда?
– Я работаю, Вера. Работаю, чтобы вас обеспечить. И вот чем ты готова мне отплатить? Вот так настоящая женщина дома мужа встречает?
Безразлично веду плечами.
Не знаю, чего там у настоящих женщин. Это же ты у нас спец.
Скажи спасибо, что хоть макароны сварила.
Ты не достоин даже такого ужина после того, что решил вытворить за моей спиной. Говна на лопате, как сказала мама, вот твой максимум!
Но в открытый бой вступать мне пока не хочется, а поддерживать образ примерной жены уже не можется. Так что макароны – хорошая альтернатива для двух борющихся внутри меня состояний.
Глеб, сжимая вилку в руках, зло накалывает макароны. Жуёт, демонстративно морщась, словно там действительно дерьмо.
Невыносимо на него смотреть.
Невыносимо находиться в одном помещении.
Сажусь за стол напротив, упираю подбородок в сложенные ладони.
Мы смотрим друг на друга со странной смесью тяжёлых эмоций во взглядах.
Почему я не замечала её раньше – этой ледяной стены между нами? Она такая непроницаемая, словно нас разделяет плотный купол. И мы варимся каждый в своём мирке, уже не вместе, но почему-то всё ещё рядом.
И оба неимоверно несчастны от этого.
– Глеб, что с нами происходит? – шепчу я тихо.
– В каком смысле?
– Мы словно кошка с собакой, цапаемся и кусаемся.
– Тебе со мной плохо? – Раздраженно дергает щекой Глеб. – Ну класс. Может, мне снова уехать?
– Я просто хочу поговорить, а ты сразу впадаешь в крайности.
– Что я тебе должен сказать сейчас? Чего ты от меня хочешь?
– Не знаю. Может, тебе есть чем поделиться? Что-то важное рассказать?
– Я устал.
– Устал от чего?
– Я впахиваю ради вас с Аришей. Кто мне вечно плешь проедает по поводу новой квартиры? Так вот, я коплю. Пашу и откладываю, чтобы через пару лет мы смогли переехать в новую квартиру.
– Пару? На днях ведь был «годик»?
– Вот! Всё ради вас! А вы это принимаете как должное и только попрекаете! Думаешь, мне это по кайфу, Вер? Такое вот потребительское к себе отношение терпеть!
Как же профессионально он лжёт мне. Ни единый мускул не дрогнул, пока он свою пылкую речь толкал.
И так красиво всё наизнанку выворачивает, что я уже и сама скоро поверю, будто виновата во всех смертных грехах!
– Это всё? – Многозначительно моргаю.
Давай же, скажи сейчас.
Пока я даю тебе шанс не пойти ко дну.
Скажи, что у тебя другая женщина, другой ребёнок. Будь честен со мной, пока я даю тебе такую возможность. Покажи мне, что внутри тебя осталась хоть капля уважения ко мне.
Но Глеб отмахивается от меня, как от назойливой мухи. Хладнокровно и безразлично глядя мне в глаза, цедит:
– Вер, не делай мозги, а. Дай пожрать спокойно.
Хочется кинуться на него, вцепиться в плечи и потрясти как следует.
Какая дурость!
Люди сходятся, расходятся, разводятся…
Я не маленькая девочка. И никогда не считала себя исключительной, не такой, как другие. Прекрасно понимала, что и нас может не обойти.
Влюбился в другую?
Да, это печально. Это больно. В это сложно поверить, однако это можно пережить и даже разойтись на мирной ноте ради Ариши, но…
Обкрадывать собственную дочь?
Тфу!
Говнюк ты, Глеб!
Нет, ты все свои шансы упустил.
И корабль твой скоро потонет, я обещаю.
Глава 8
Вера.
Пью горячий чай на кухне.
Глеб уже спит.
Я, кажется, сегодня снова займу комнату Ариши – мне не хочется делить с мужем постель, пусть даже номинально.
Мерзко и противно от одной мысли об этом, так что наша ссора очень даже кстати. Не придётся выдумывать из воздуха причину для раздельного сна.
Мы так и не разговаривали больше после стычки за ужином.
Атмосфера дома гнетущая, колючая…
Скорей бы это всё закончилось. Лучше уж одной, чем и дальше вот так молча ненавидеть друг друга и играть в перетягивание одеяла.
Благо, адвоката мне Наталья посоветовала замечательного: он быстрый, исполнительный и обросший полезными связями настолько, что это ускоряет все бюрократические процессы в два, а то и в три раза.
Мой взгляд бесцельно бродит по стенам, пока не падает на сиротливо стоящий в углу дипломат.
Подхожу и присаживаюсь перед ним на корточки. Руки сами тянутся к холодной металлической застёжке.
Щёлк!
В полной тишине звук открывшегося замочка кажется мне оглушительно громким, и я вжимаю голову в плечи, прислушиваясь к шорохам из зала. Воровато оглядываясь, запускаю пальцы внутрь.
Посмотри, Глеб, в кого ты нас превратил. А сказал бы правду сразу, и нам обоим не пришлось бы играть в секретных агентов.
Вытаскиваю на свет какие-то бумаги о поставке офисного оборудования. Бегло просматриваю, не сосредотачиваясь особенно на написанном – я всё равно мало что в этом понимаю.
Выгребаю вообще всё. Откладываю бумаги в сторону и переворачиваю дипломат вверх дном. К моим ногам падает пара хорошо заточенных карандашей, дорогая именная ручка и…
Телефон.
Ну конечно, у него есть второй телефон!
Можно было сразу догадаться, что у Глеба есть способы поддержания постоянной связи со своей любовницей. Или определение «вторая жена» здесь будет уместней?
Жму кнопку на боковой панели, но на экране лишь загорается красный значок пустой батареи.
Собираю бумаги в аккуратную стопку, подбивая их ребром о пол. Складываю обратно в дипломат.
Вновь сажусь за стол на кухне, подключаю телефон к зарядному устройству и терпеливо жду, когда злосчастный гаджет подаст признаки жизни.
Наконец, он включается, приветственно моргая экраном, и даже не требует пароль.
Надо же, Глеб так уверен в безупречности своей актёрской игры, что даже не удосужился защитить приватные переписки.
Ныряю в телефон.
Сердце замирает.
В галерее всё забито их общими фото.
С отстранённой завистью рассматриваю Марину, которая младше меня лет на десять. Она вся такая тонкая, ладная. Кожа упругая, целлюлита нет. Светлая блестящая коса до поясницы.
Здесь куча фотографий и видео счастливой молодой семьи. Здесь и совместные поездки на загородные базы, и даже снимки с заграничных пляжей. Всё, чего лишены мы с Аришей.
Мальдивы… Надо же, Мальдивы!
А я весь прошлый год уговаривала Глеба в Геленджик съездить. Но у нас же вечно нет денег!
Теперь понятно, почему.
У меня волосы на голове шевелятся. Или это рога стремятся к потолку? Не могу разобрать…
Масштаб вранья просто невероятен!
Боже!
От ужаса, накрывающего меня волной, по телу пробегает дрожь.
Это словно какая-то параллельная вселенная, в которую я случайно попала через дыру в пространстве и времени. И с экрана на меня смотрит мой муж, но в то же время – не он.
Это другой человек с лицом Глеба, его улыбкой, его мимикой. Он в его одежде. Он двигается, как Глеб. Он морщит нос и хмурит брови точно так же, как мой муж.
Но этого человека я не знаю…
В коридоре внезапно включается свет.
Я так увлеклась, что даже не заметила, как Глеб проснулся.
– Вер, ты чё не спишь? – Муж щурится от яркого света, скребёт ногтями щетинистый подбородок.
Замираю, сжимая телефон в одеревеневших пальцах.
– С Аришей переписываюсь, – мой голос глохнет от напряжения.
– А она чего не спит?
– Вот как раз ложится…
– Аа. Ты тоже давай, нечего полуночничать.
Глеб, даже не обратив внимания на телефон, уходит в туалет. Через минуту проходит мимо кухни в обратном направлении, ещё раз напоминая мне о том, что давно пора спать.
Я ещё пару минут сижу не двигаясь и прислушиваюсь к каждому шороху, доносящемуся из зала, а затем лезу в мессенджеры.
Там переписка длинной в несколько лет. Очень личная, откровенная, такая, какой не могу похвастаться даже я, законная жена. Наша переписка с Глебом сводится к списку продуктов и вопросам о том, что мы будем есть сегодня на ужин.
А здесь…
Надо же, какая экспрессия!
Мои глаза жадно вбирают в себя текст. И от зашкаливающей приторности их общения мне хочется выблевать нутро!
Глушу отчаянные порывы написать этой Марине всё, что я думаю о ней и тех отношениях, которые они с Глебом строят на разлагающемся трупе нашего брака.
Но нельзя, нет.
Я просто выставлю себя идиоткой в их глазах, не более.
А в худшем случае ещё и дам Глебу повод подсуетиться и спрятать наши накопления, если они вообще, конечно, всё ещё на счёте.
Нет, действовать открыто я начну лишь после того, как получу отмашку от адвоката. Он уже сообщил мне, что наше ходатайство о выяснении состояния счетов удовлетворено, и осталось лишь дождаться ареста. Как только это случится, я соберу вещи Глеба и выселю его нахрен из этой квартиры.
Открываю переписку сегодняшнего дня и пробегаюсь глазами.
Марина: Мы Сеньке обещали вместе в парк сходить, на аттракционы, помнишь?
Глеб: Помню, сходим.
Марина: В воскресенье. Я уже с работы отпросилась.
Глеб: В воскресенье не могу, мы едем Арину из лагеря забирать.
Марина: Мм. Ясно…
Глеб: Малыш, не дуйся. Я дочь месяц не видел. Можем встретиться в субботу. Ок?
Марина: Не ок! В субботу меня уже не отпустят. Ты же знаешь, с какой неохотой мне дают отгулы на выходные дни. Ты Сеньке обещал!
Глеб: Марин, солнце, давай без истерик. Обещал, значит, сходим.
Марина: Надоело быть на вторых ролях. Ты мне вообще много чего другого обещал, но пока это всё – лишь слова. Я уже начинаю чувствовать себя идиоткой, которая так и останется на скамейке запасных. А что? Удобно ты устроился!
Глеб: Марин, всё! Я понял тебя. Понял.
Глеб: В воскресенье.
Глеб: В десять часов с Сенькой у входа в парк будьте.
Марина: А как же Ариша?
Глеб: Ничего, Вера сама заберёт. Скажу, как обычно, что на работу срочно вызвали. Всё, прячу телефон. До встречи. Люблю.
Марина: До встречи. Люблю.
Ох, как мило!
Что-то мне вдруг тоже очень захотелось в парк…
