Виктор Серов
Лучший шпионский детектив
Он снова, на этот раз как-то многозначительно, стукнул пистолетом по ладони.
– Ну вот, у меня, собственно, всё. Пора заканчивать. Впрочем, если есть какие-то вопросы – с удовольствием отвечу. На тебя смотреть очень забавно – почему бы не поразвлечься?
Я лихорадочно размышляю. Их двое. Пушки у обоих. Более реальный вариант, естественно, Дзанутти. Если броситься к нему, Генри стрелять мне в спину побоится: можно ведь и в шефа ненароком попасть. Выхватить у Дзанутти пистолет, приставить к виску и потребовать, чтобы Генри выбросил оружие. Но расстояние между нами метра четыре. Нет, не успею. Как бы заставить его подойти поближе?
– Зачем тебе вообще весь этот цирк понадобился? Ну, чтобы тебя посчитали убитым?
– О-о! Значит, понадобился. А вот тебе это знать действительно ни к чему. Там, где ты скоро окажешься, этим не интересуются: либо цветочки нюхают, либо в котлах варятся – это уж куда направят. От всей души желаю тебе последнего и прямо сейчас в этом помогу.
Он решительно поднимает пистолет. Ну, всё, Мэтт. Громкий звук выстрела – вот последнее, что ты услышишь в этом мире.
Но всё происходит не так. Громких звуков я слышу не один, а несколько: внизу раздаются мощные удары в дверь и доносится голос Вильямса:
– Откройте! Полиция!
Карнеги утверждает, что для каждого человека самый приятный в мире звук – это звук его имени. Но бывают, оказывается, ситуации, когда слово «Полиция!» звучит гораздо приятнее, чем «Мэтт Харрис»!
И Генри, и Дзанутти просто ошеломлены, но это не будет продолжаться вечно. Так оно и есть. Оба, как по команде, поднимают стволы и направляют в мою сторону. Генри успевает раньше Дзанутти, но не раньше меня: за долю секунды до выстрела я нырком бросаюсь ему в ноги, обхватываю их и с силой дёргаю, одновременно пинком сшибая с ног Дзанутти.
Сразу же после выстрелов дверь внизу начинает обнадёживающе трещать, и слышно, что она вот-вот вылетит. Это заставляет моих врагов поменять тактику: они вскакивают на ноги и бросаются к двери в дальнем углу комнаты. Дзанутти всё же на бегу оборачивается и стреляет в мою сторону, но я мигом перекатываюсь к стене, и он тоже мажет. Генри таких попыток, к счастью для меня, не делает.
В боевиках детективу в таких случаях положено, даже будучи безоружным, преследовать негодяев, ловко уворачиваясь от пуль. Я такой глупостью заниматься не собираюсь, но к окну подскакиваю. На улице темно, однако от окон падает свет, и я вижу, что буквально рядом с домом озеро или река; ещё виден дощатый причал и силуэт катера. Не составляет труда сообразить, что будет дальше.
Откуда-то снизу выскакивают две тёмные фигуры; но я различаю, кто из них кто. Они бегут к причалу, Дзанутти впрыгивает в катер и запускает двигатель, Генри отвязывает канат и следует за ним. Несколько секунд – и катер резво начинает удаляться.
К причалу подскакивают полицейские и открывают стрельбу. Непонятно, удалось ли им в кого-то попасть, но катер уверенно набирает ход и скрывается в темноте.
– Живой! – приветствует меня Вильямс, входя в комнату. – Ну, благодари Роджерса и его друга-мотоциклиста. Роджерс сразу же обратил внимание на такси, которое резко тронулось с места, едва ты вышел. Стал незаметно за ним следовать, позвонил мне, доложил обстановку и сообщал маршрут. Словом, здесь всё обошлось, но этих мы упустили.
– А чего ж ты дом-то не оцепил? Тогда бы они не ушли.
– Смотрите-ка, он мне решил указать, что надо было делать! Не оцепил потому, что сразу кое-кого спасать бросился. Роджерс сказал, что тебя из машины, как мешок, выволокли. Поэтому и торопились мы. А вот ты, Харрис, повёл себя действительно непрофессионально. Даже забудем о том, что ты – частный сыщик, но ведь едва ли не в каждом детективном романе сообщается, что в подобной ситуации нельзя садиться в первое же такси! Книжки читать нужно, если сам не соображаешь!
Я досадливо морщусь: прав он, конечно. И в этом, и в том, что я действительно действовал очень глупо.
– Что теперь делать, ума не приложу, – размышляет Вильямс. – Твою красавицу мы по нашей базе пробить не смогли: похоже, она ни в чём не засветилась. Так что и в розыск не подашь. Для этого надо знать, кто она такая…
– Может, у неё самой спросить? – предлагаю я.
Вильямс смотрит на меня непонимающе.
– Она здесь, в какой-то из комнат. Связанная.
– Вот те раз! А кто же тогда убежал?
– Первого зовут Генри, больше о нём ничего не знаю. А второй – Дзанутти! Живой и невредимый.
Полицейский присвистнул.
– Та-а-к! Ага, вот, значит, почему тело из морга похитили! Хитро! В случае удачи сразу двух зайцев убивал: тебе отомстил и от Жадного Чака скрылся.
– Так вот к чему весь этот цирк!
– Ну да. Пока ты на такси катался, я поднял всех своих осведомителей… Ладно, давай твою красавицу искать, а между делом и расскажу.
Мы начинаем последовательно обходить все комнаты дома.
– Так вот, ситуация такая. Дзанутти в нашем городе недавно, года четыре. Попытался сначала обделывать дела самостоятельно. Пока по мелочам работал, на него внимания не обращали, а вот когда вышел уже на солидный уровень, ему ласково намекнули: Стоп! Чужаков нам не надо! Тогда он пошёл к Чаку в подручные. Тот ему определил сферы, пустил в свободное плавание: крутись, мол, как хочешь, но мне процент отстёгивать не забывай. И была у них идиллия, пока Чаку не шепнули, что Дзанутти часть денег от него утаивает. А ты Чака знаешь: будь его лучшим другом, но хоть цент утаи – не жить тебе больше. А Дзанутти даже не друг, а чужак, да и утаил не цент, а несколько десятков тысяч. В таких случаях Чак даже и не предупреждает, а сразу отправляет к праотцам. Но, видимо, Дзанутти кто-то предупредил. Вот он и решил инсценировать собственное убийство. И тут нужно было правильно попасть с персоной убийцы, ведь кто бы на такое пошёл: лишить Чака удовольствия самолично расправиться с тем, кто его кинул? И тут просто идеально подвернулся ты со своими двумя мотивами… Ну, здесь никого нет, как видишь, давай посмотрим на первом этаже.
В первой же комнате, куда мы входим, становится очевидно, что Дзанутти не соврал. Только вот лично для нас пользы от этого никакой: на полу валяется верёвка, а распахнутое окно подсказывает, что произошло дальше.
Вильямс поднимает верёвку и внимательно разглядывает.
– Надо же – целая! И узел не развязан. Как же она тогда…
– Не знаешь? – удивился я, тоже осмотрев узел. – Сибари, японский способ связывания. Преимущество – полное обездвижение связанного. Недостаток – от верёвки можно избавиться за секунды, если не удалось плотно свести руки тому, кого вяжешь, и осталась слабина: он потом сведёт руки плотно, и верёвка упадёт сама. Представляю, как эта хитрюга вопила и уверяла, что ей невыносимо больно! Они ей поверили, и результат ты видишь.
– Итого: троих человек нужно объявлять в розыск, но только об одном из них мы можем сообщить какие-то данные, – констатирует Вильямс. – Ну, мне это теперь почти что всё равно. Отрадно думать, что в нашем штате Дзанутти больше не появится, так что пусть теперь с ним другие копы воюют. Для страховки солью журналистам информацию, что убит не он. Тогда его в Канзас ничем не заманишь: сообразит, кто его тут с нетерпением поджидает. В розыск их, конечно объявлю. Поедем к нам: составишь фоторобот Генри – и свободен.
Вернувшись в свою контору, сообщаю Ли, что клиентка меня обманула: обещала, что заработаю 800 долларов за несколько минут, а я провозился весь день. Есть ещё, правда, чек на 15 тысяч, но вряд ли полиция мне его вернёт, поскольку это вещественное доказательство. Да и что-то подсказывает мне, что чек фальшивый. Мы с ним беседуем и приходим к выводу, что полиции можно обо всём этом забыть, а вот мне – нет. Никаких сомнений, что Дзанутти постарается меня убрать как нежелательного свидетеля, знающего в лицо всю троицу; а поскольку в городе у него остались сообщники, то и развития событий в этом плане долго ждать вряд ли придётся. То есть, выход у меня только один: самому разыскать их и каким-то способом решить ситуацию.
Как искать Генри и Дзанутти – тайна за семью печатями. Самый реальный шанс – женщина. Но всё, что я на данный момент о ней знаю, так только то, что её зовут Милдред. При нынешнем состоянии Сети это уже немало. Но мне вспоминается и ещё одна деталь, которая может существенно облегчить поиски.
«Вы всегда разговариваете одними наречиями? Или другие части речи вам тоже знакомы?» Пожалуй, это выдаёт в ней специалиста. Почему бы не предположить, что она по образованию преподаватель английского языка? По крайней мере, это вариант.
Начинаю, конечно, с Принстонского университета. Не особо-то надеюсь на успех, однако буквально сразу в списке выпускников восьмилетней давности обнаруживаю некую Милдред Стоун. Личное фото отсутствует, а на групповой фотографии она на заднем плане и достаточно мелко. Вроде бы похожа, но утверждать наверняка нельзя. Все запросы в Гугле уже конретно по Милдред Стоун не дают абсолютно ничего. Так что вариант один. Звоню своему другу Стиву Богарту, который работает экспертом-криминалистом в полицейском управлении.
Он долго не берёт трубку, наконец, слышу его «Да…», сказанное весьма слабым голосом.
– Стив, мне нужна твоя помощь. Срочно.
– Мэтт… Иной раз я просто мечтаю с тобой разругаться. Тогда ты перестанешь мне звонить в два часа ночи…
– Два часа! Чёрт, и в самом деле… Прости, дружище, что-то я…
Я виновато умолкаю, но не отключаюсь, ожидая его реакции.
– Действительно что-то важное, или ты это просто так брякнул? – спрашивает он, зевая.
– Ну, это кому как, – я приободряюсь от того, что он не бросил трубку. – Кому-то всё равно, если пристрелят Мэтта Харриса, а вот мне будет немного жаль.
– Мне тоже. Ладно уж, говори.
– Нужно пробить по вашей базе некую Милдред Стоун, выпускницу Принстонского университета, преподавателя английского языка. Вильямс уже пробовал, ничего не нашёл, но он делал это только по фотороботу, а больше на тот момент никаких данных не было. Я могу тебе переслать групповое фото её факультета, там подписано, которая она. Меня интересует место жительства её и родителей, все личные сведения: замужество, работа и всё такое же другое.
– Засылай. А когда тебя собираются пристрелить: сейчас или подождут до утра?
– Уверен, что подождут. Может, даже до вечера. Так что ложись спать, Стив.
– Спасибо тебе, Мэтт. Пожалуй, не буду с тобой разругиваться.
Спохватываюсь, что мне тоже поспать необходимо, внимательно проверяю все окна и двери, сую под подушку револьвер и проваливаюсь в сон.
Утром после завтрака решаю никуда не выходить, пока не получу сообщение от Стива, и к 11-ти его получаю. Сведения скудные, но и их хватает.
После окончания университета работала в одной из школ Нью-Джерси. Всего полгода. Уволена за какой-то проступок. Какой именно, понять сложно. Формулировка приказа довольно мутная: что-то о нарушении нравственно-этических норм. Но здесь очень помогает тот факт, что в тот же день уволен охранник школы Генри Фишер. Генри! Вряд ли это совпадение. По всей видимости, Стив думает так же, поэтому и приложил данные по месту жительства Фишера.
– Представь ситуацию, – говорю я Ли, – Дзанутти вынужден бежать из Канзаса. Может вся эта троица оказаться в доме Генри, город Мидлтаун, штат Нью-Джерси?
Ли согласно кивает.
– Вот и я думаю так же. Так что поехал я туда, а ты без меня не скучай.
Бронирую одноместный номер в гостинице «Комфорт» и билет на самолёт до аэропорта Кеннеди: от него до гостиницы всего 24 мили. До рейса ещё четыре часа, поэтому закуриваю и, наконец-то, начинаю размышлять о том, за каким, собственно, дьяволом туда еду и что собираюсь делать. Вполне вероятно, что для штата Нью-Джерси эта троица – законопослушные граждане, и мой вопль «Вот они, хватайте!» вызовет в местной полиции, в лучшем случае, лёгкое недоумение. Хотя… Ну да, Вильямс ведь объявил их в розыск, а у нас им можно предъявить похищение человека, то есть меня, с целью убийства. А там, стоит потянуть ниточку, и всплывёт труп бедолаги из Оклахомы.
Я приободряюсь. Получается, неважно на территории какого штата они задержаны, лишь бы это задержание состоялось.
Из этого следует, что ехать в Мидлтаун необходимо. Необходимо открыть их местонахождение, ну, а там – по ситуации.
По-прежнему, самым слабым звеном в этой преступной цепочке представляется мне Милдред. Во-первых, она была против убийства, во-вторых, её связали и, убегая, по сути, бросили. Факт первый должен бы её отвратить от группы опасных преступников и заставить задуматься, что наказание за такие преступления бывает максимальным. Факт второй явно требует с её стороны отмщения. То есть, существует вариант, что на определённой стадии мы можем быть с ней союзниками.
И всё же искать мне следует не её, а Генри и Дзанутти. Хотя бы потому, что она в любом случае окажется рядом с ними.
В аэропорту встаю в очередь к стойке регистрации и почти сразу же слышу сзади знакомый женский голос:
– Возьмите ещё билет на меня: я осталась без денег.
Оборачиваюсь и обескураженно мотаю головой: опять она впереди, а я плетусь за нею.
Разумеется, без колебаний выполняю то, о чём она просит, и мы снова подходим к стойке регистрации.
– Есть что-то запрещённое к провозу? – задаёт мне девушка стандартный вопрос.
Я молча достаю свой револьвер, вынимаю обойму, прикладываю разрешение на ношение оружия и подаю тут же подошедшему служащему аэропорта. Он тоже молча забирает у меня всё это и уносит, чтобы упаковать в специальный контейнер, который мне вернут в аэропорту Кеннеди.
Через сорок минут мы в самолёте. По лицу Милдред понятно, что она твёрдо намерена молчать и не отвечать ни на какие мои реплики, но всё же делаю такую попытку.
– А не проще ли мне было сдать вас в полицию, а там бы уж выяснили всё, что нужно? – я вроде бы и не спрашиваю её, а просто рассуждаю вслух после того, как мы занимаем свои места.
И это срабатывает.
– Не проще. Сами подумайте, что мне могут предъявить в вашей полиции, пока я одна, без Генри и Дзанутти? Кроме вас, меня никто не видел, так что – ваше слово против моего. Но дело даже не в этом…
Всё предыдущее она говорила, глядя в спинку переднего кресла, а тут коротко взглядывает на меня, и я вижу в её глазах некую решимость.
– Словом, Мэтт, обстоятельства складываются так, что я вынуждена вам открыться. У меня попросту нет другого выхода. В общем, так: я – агент ФБР под прикрытием, и мне нужна ваша помощь.
Пора бы мне уже привыкнуть, что эта женщина постоянно меня чем-то ошарашивает, так ведь нет, не получается. Вот что она, например, сделала сейчас: преподнесла свою очередную ложь, или, наконец, сказала правду?
– Почему вы обращаетесь ко мне, а не в свою контору? – приходится делать вид, что я ей поверил.
– Потому что в данной ситуации вы можете помочь лучше, чем вся наша контора. Если совсем откровенно, то контора вообще ничего сделать не сможет, и мою часть операции можно считать проваленной. А вот вы… вы можете всё исправить.
– Слишком грубая лесть, – говорю ей. – Меня не убеждает даже ваша искренняя интонация и честный взгляд: и то, и другое мне уже знакомо.
– Но, Мэтт, я говорю правду! Давайте я вам расскажу всю ситуацию, и вы сами в этом убедитесь.
Самолёт начинает выруливать на взлётку, бортпроводница с энтузиазмом ведёт иллюстрируемый ею же рассказ про привязные ремни и спасательные средства.
– Пожалуй, – говорю я, кивая в сторону проводницы, – это я уже много раз видел и слышал, отчего бы не послушать что-то новенькое?
– Обещаю вас не разочаровать, мой рассказ будет интереснее.
Моей задачей было столкнуть между собой Дзанутти и Жадного Чака. Когда я выяснила, что Дзанутти утаивает от Чака часть доходов, позаботилась, чтобы Чаку стало об этом известно. Реакция его была предсказуемой, но допустить, чтобы Чак расправился с Дзанутти нельзя: тот сыграл свою роль в нашей операции ещё не до конца. Он был в жуткой панике и хотел бежать, но это нас тоже не устраивало. И тогда я предложила ему вариант с двойником: нашла в Алтусе одного клерка, который похож на Дзанутти, как две капли воды. План был такой: я прихожу к вам и потчую сказкой про шантажиста. Вы идёте выполнять моё поручение, но, увидев двойника, принимаете его за подлинник и набрасываетесь с кулаками. Клерк был в курсе, что его побьют, но за ту сумму, которую ему отвалили, согласен был потерпеть. После вашего ухода он щедро поливает томатным соком голову и пол и изображает мёртвого. Я его фотографирую и по своим каналам отправляю фото Жадному Чаку. Ему это преподносят как несчастный случай – во время драки в падении ударился головой об стол, – и сообщают, кто это сделал. Ваше отношение к Дзанутти известно достаточно широко, так что сомнений у Чака, что всё это правда, возникнуть не должно. Потом бы, естественно, всё раскрылось, и Дзанутти сыграл бы в нашем спектакле свою последнюю роль: мы хватаем Чака на попытке его убить.
Но всё пошло не так. Дзанутти решил, что клерк может проболтаться и, втайне от меня, внёс свои изменения. Я об этом узнала только в том доме, куда мы с Генри вас привезли.
– Генри тоже из ФБР?
– Нет, но он причастен к тому, что я там работаю… Он соблазнил меня, когда я была ещё совсем молоденькой дурочкой и работала в школе. Меня оттуда выперли вместе с ним за один случай… неважно. Вот тогда-то ко мне и заявились фэбээровцы, доступно объяснили, что он – бандит, на счету которого несколько убийств, предъявили доказательства и предложили работать на них. Генри должен был стать неким ключиком, который откроет передо мной двери в преступный мир. Я была не только в шоке, но ещё и в гневе. Поэтому согласилась.
– Двойника Дзанутти убил он?
– Да, и в полицию тоже он позвонил. А потом сказал мне, что Дзанутти требует доставить вас к нему. Я догадывалась, что здесь что-то не так, но сделать ничего не могла. Рассчитывала, что в доме смогу вам помочь сбежать, но тоже не слепилось.
– А откуда вы узнали, что я полечу в Мидлтаун?
– А я и не знала. Приехала в аэропорт, чтобы охмурить какого-нибудь одинокого мужчину и предложить отвезти меня в Мидлтаун, а там от него отделаться. Но когда увидела вас, сразу поняла, что вы меня вычислили и летите туда, куда мне надо.
– Почему вы считаете, что я могу вам помочь, а вся ваша контора сделать это не в состоянии?
– А что здесь можно сделать? Дзанутти фактически выкинул меня из своих подручных. Не может ведь шеф нашего отдела ФБР приказать ему взять меня обратно? И даже если я сейчас заявлюсь к Дзанутти одна, покаюсь и буду умолять простить, скорее всего, он мне не поверит и при первом удобном случае ликвидирует. И совсем другое дело, если я сдам ему вас!
Наверное, в этот момент у меня было не самое умное выражение лица. Ну, с выпученными глазами-то я быстро справился, а вот насчёт остального не ручаюсь.
– Можно об этом подробнее, – хрипло прошу я, начиная, впрочем, понимать её замысел.
– Я заявлюсь в дом Генри – эта парочка, разумеется, там, больше им быть просто негде – и скажу, что прекрасно понимаю, что без них мне просто не выжить, поэтому прошу меня простить и взять обратно. И что в качестве компенсации за своё необдуманное поведение я привела к ним Мэтта Харриса, который находится в известном мне месте и где они могут без помех с ним расправиться. Конечно, они начнут выпытывать, как мне это удалось, и я им расскажу, как избавилась от японского узла и убежала от полиции, а потом поздно вечером пришла к вам на квартиру и в качестве приманки подбросила инфу о том, что знаю ваше местоположение, и готова ею с вами поделиться, если вы пообещаете замолвить за меня словечко перед полицией.
– Неплохо придумано, – киваю я. – Самое главное, что я до самого конца не буду знать, на чьей вы в действительности стороне. До тех пор, пока не выяснится, кто из нас в ловушке: я или они.
– То есть, вы отказываетесь?
– Говорите дальше.
– Лучше я вам нарисую план того места, где вы будете в засаде.
Зная о её уверенном владении компьютером, ожидаю, что она воспользуется планшетом, но Милдред достаёт из сумочки обыкновенный блокнот и ручку.
– Сначала напишу вам адрес Генри: Мидлтаун…
– …Либерти-стрит, 20. Ваш дом совсем недалеко от него: Коновер-авеню, 7.
– О-о! Пожалуй, вы и в самом деле частный детектив. А то со времени нашего знакомства я уже несколько раз начинала в этом сомневаться. Ну что же, тогда всё проще. Нам нужно изолировать Генри от Дзанутти. Разбить эту парочку, разложить её на составляющие. Сейчас Дзанутти до судорог боится оказаться в Атчисоне, потому что там Жадный Чак. Но это пока с ним Генри. А не будет Генри, тогда ему начнёт казаться, что Атчисон – совсем неплохой вариант: в конце концов, там у него есть свои люди, значит, есть, где затаиться и переждать какое-то время. А нам только этого и надо. Вы не поверите, но ни у полиции, ни у ФБР на Чака нет абсолютно ничего. Единственный вариант, подсунуть ему Дзанутти, взять на попытке его убийства и после этого тянуть за все ниточки.
– Вы предлагаете мне прихлопнуть Генри?
– Нет, конечно же! Частному детективу такое с рук, разумеется, не сойдёт. А вот мне как сотруднику ФБР при соответствующих обстоятельствах – например, в качестве самообороны – запросто.
– Чем дальше, тем интереснее! – убеждённо говорю я. – Вы и в самом деле неплохой рассказчик. С нетерпением жду, что вы скажете дальше.
– Да, собственно, почти всё. В аэропорту Кеннеди вы дадите мне ваш револьвер. Генри и в голову не придёт, что у меня может оказаться оружие…
– И что, вы на самом деле готовы его убить?
– Это – крайняя мера. Думаю, будет вполне достаточно сунуть ему под нос револьвер, заставить пристегнуться к чему-нибудь его же наручниками и позвонить нашим, чтобы оформили клиента.
– Ну, а моя-то какая роль?
– Создать необходимые условия, для того, чтобы я смогла это осуществить. Вы ждёте в отеле где-то часа два. Им я скажу, что вы в моей квартире. Дзанутти сам, разумеется, не поедет, отправит нас с Генри. Там я поступаю с ним по первому или второму варианту. А вы заявляетесь на квартиру Генри и сообщаете Дзанутти, что с хозяином квартиры покончено. По сложившейся традиции можете его даже побить, только потом обязательно отпустите. У него не будет другого выхода, кроме как рвануться в Атчисон. А там его встретят.
– Но вы же просите у меня мой револьвер. Значит, на квартиру я приду безоружным. И что же может помешать Дзанутти спокойно меня выслушать, а затем поднять пистолет и пустить пулю мне в лоб?
– Мэтт, спрошу ещё раз: вы действительно частный детектив – ну, такой крутой парень, который каждый день по роду службы скачет под пулями, – или я обратилась за помощью к члену кружка любителей поэзии? Дзанутти никак не сможет ожидать вашего прихода, значит, ваш расчёт на внезапность. Вот и выжмите отсюда, что можно.
Неплохо она мне на самолюбие надавила.
Есть в её рассказе детали, которые не стыкуются, но у меня будет время всё обдумать и в случае необходимости внести в её план свои коррективы. Пока же лучше всего действовать с ней заодно. Полицию к этому я подключить не могу, для местной полиции я – довольно мутный тип, нарушивший, к тому же, подписку о невыезде. Так что они и разговаривать со мной не станут: упекут в каталажку и запросят полицию Атчисона, что со мной дальше делать. Одному с ними справиться тоже тяжеловато: отправляясь в Мидлтаун, я и сам откровенно считал свои действия плохо обдуманной авантюрой и рассчитывал только на импровизацию. С этой стороны план Милдред представляется реально осуществимым. И её рассказ об операции ФБР тоже логичен и объясняет многие не стыковавшиеся до этого факты…
Но тут мне в голову приходит мысль настолько дикая и нелепая и в то же время вполне возможная, что я, не в силах справиться со своим ошеломлением, просто впиваюсь в Милдред своим взглядом, словно это может помочь проникнуть в неё насквозь и, наконец-то всё про неё понять. Ну да, возможно и такое объяснение её осведомлённости!
Она в это время снова смотрит в спинку переднего сидения и моего взгляда не замечает.
И я решаюсь.
– Как я узнаю, что вы справились с Генри, а не наоборот?
– Вы мне дадите свой мобильный, и я вам позвоню.
Оставшееся до прилёта время обсуждаем мелкие детали плана, хотя, в принципе, всё и так ясно.
В аэропорту не без колебаний отдаю ей свой револьвер, сажусь в такси и уезжаю в гостиницу «Комфорт». Принимаю душ, ложусь на кровать, закуриваю и начинаю размышлять, что же меня насторожило в рассказе Милдред.
Во-первых, её слова о якобы невозможности обратиться за помощью в свою контору. Ни за что не поверю, что ФБР не в силах исправить ситуацию с двумя сбежавшими преступниками и вернуть туда, куда надо. Хотя и логика здесь тоже есть: чтобы до одури напугать Дзанутти и заставить сорваться в бега, лучшей кандидатуры, чем я, и придумать невозможно. И вполне объяснимо, что Милдред не хочет обращаться за помощью к конторе: она желает исправить ситуацию сама, чтобы не дать повода усомниться в её профессионализме. Ещё один довод в её пользу – Мэтт Харрис в качестве наживки. Стремясь разделаться со мной, они вполне могут забыть и про осторожность, и про игры разума.
Во-вторых, как-то странно, что у агента ФБР нет своего оружия. Ну, положим, по легенде ей нельзя его иметь, но ведь должен быть какой-то тайник – хотя бы в её же квартире?
Я пытаюсь найти объяснение и этому, но здесь у меня не получается.
В-третьих, очень странно по поводу Генри: бандит, на счету которого несколько убийств, работает охранником в школе. В школе-то он действительно работал: об этом мне сообщил Стив, но то, что он уже в то время был бандитом, я знаю только со слов Милдред.
Словом, нестыковки действительно есть, и единственное, что заставляет поверить в рассказ про агента ФБР, это убедительное объяснение, каким образом сначала Чаку стало известно о мошенничестве Дзанутти, а потом тому – что Чак обо всём узнал и собирается с ним расправиться. И в том, и в другом случае действие шло через неё.
Но ведь всему этому есть и другое объяснение! То самое, которое внезапно пришло мне в голову в самолёте, и процесс осуществления которого я уже запустил. Так что теперь не у неё, а у меня два альтернативных варианта, и надо быть очень внимательным, чтобы вовремя понять, к которому из них склониться.
Смотрю на часы – со времени расставания с Милдред прошёл уже час. Пора.
Спускаюсь в холл отеля и внимательно всматриваюсь в тех, кто там сидит. Самый приятный, конечно, вариант – вон та дамочка, тут же окинувшая меня призывным взглядом. Одинокая искательница приключений сексуального характера; в каждом отеле всегда встретишь что-нибудь подобное. Она вполне мила и возраст достаточно приемлемый – где-то ещё значительно до сорока – но мне, к сожалению, это не подходит: нельзя исключать, что она желает тут развлечься втайне от мужа, так что уже через пять минут после того, как мы расстанемся, я стану для неё совершенно незнакомым мужчиной, которого она впервые видит.
А вот старичок с белой окладистой бородой и в полосатом костюме-тройке, пошитом явно ещё в 50-е годы прошлого века – похоже, именно то, что нужно. К тому же, сидит он недалеко от ресепшена в пределах видимости клерка, все усилия которого направлены на то, чтобы сдержать зевоту – вообще замечательно. Когда же замечаю у старичка цепочку, свисающую из кармана жилета, что указывает на наличие карманных часов, прихожу к выводу, что данный персонаж послан мне судьбой, поэтому дальше и раздумывать нечего. Бросаю в сторону дамочки взгляд, исполненный самого глубокого сожаления, и решительно направляюсь к нему.
– Будьте добры, сэр, не скажете, сколько сейчас времени? – спрашиваю я, с озабоченным видом глядя на свои часы. – Мои часы опять остановились, а этим, – киваю на отельные, – я не доверяю.
– И правильно делаете, молодой человек! – оживляется он, достаёт из кармашка свои часы и любовно на них смотрит. – Сейчас семнадцать минут пятого. Эти, – он с презрением кивает в сторону отельных часов, – спешат почти на две минуты, представляете?
В мои планы не входит объяснять ему, что это, скорее, его часы отстают, поэтому просто усаживаюсь рядом.
– Мэтт Харрис, частный детектив, – представляюсь я, очень надеясь, что он запомнит хотя бы что-нибудь из этого. – Приехал сюда по делам клиента, но до встречи ещё много времени. Не будете возражать, если мы немного поболтаем, мистер…
– Роберт Формен, в прошлом коммивояжёр, а ныне просто счастливый отец, дед и прадед! Поболтать – с удовольствием! С молодости зачитываюсь детективами. Хэммет, Чандлер, Стаут… Скажите, мистер Харрис (Ого! Память-то у старичка отличная!), в вашей работе действительно всё так? Может, расскажете что-нибудь?
– Может, у кого-то и так, – пожимаю я плечами, – а у меня самая обычная рутина: слежка за неверными супругами, розыск пропавших родственников… Так что ничего интересного. Лучше расскажите мне про ваши замечательные часы!
Тридцать минут по отельным часам изображаю полную заинтересованность под аккомпанемент вдохновенного рассказа о том, как и при каких обстоятельствах мистер Формен-старший вручил своему сыну эту семейную реликвию, доставшуюся ему, в свою очередь, тоже от отца, а сам пытаюсь решить главный сейчас для меня вопрос: следует ли мне действовать по плану Милдред или же полностью заменить его на свой? В конце концов, прихожу к решению пойти к дому Генри и в каком-нибудь укромном местечке ждать звонка Милдред, а дальше – по ситуации. Мистер Формен, тем временем, перешёл к описанию ситуаций, при которых ему помогли часы, так что слушать дальше не так уж и неинтересно.
На исходе часа делаю вид, что спохватываюсь, горячо благодарю мистера Формена за интересный рассказ и выражаю глубокое сожаление, что не удалось дослушать до конца: «Необходимо ехать на встречу с клиентом». Этот хитрый мой ход помогает узнать, в каком номере остановился мой собеседник:
– Понимаю, мистер Харрис: работа! Но ничего страшного: я буду здесь ещё два дня, приходите ко мне в номер 214, поговорим!
С энтузиазмом жму ему руку и убегаю.
В номере переодеваюсь таким образом, чтобы выглядеть абсолютно непримечательно; пару секунд остолбенело смотрю на пустую кобуру, потом вспоминаю, отстёгиваю её вместе с ремнём и швыряю на постель.
Время уже поджимает, а мне ещё надо бы что-то перекусить. Снова спускаюсь в вестибюль и, стараясь не попасться на глаза мистеру Формену, быстро прохожу в ресторан.
Народу там нет вообще, а слева возле входа на столике стоит какая-то непонятная статуэтка. Внимательно её рассматриваю и прихожу к выводу, что не должна такая потуга на искусство стоить дорого. Убедившись, что на меня никто не смотрит, делаю неловкое движение локтем – хлоп! бумс! тарарам! Судя по количеству выскочивших сотрудников, это и есть весь их штат: большее количество держать просто нет смысла. Прикладывая руки к сердцу, заверяю, что готов без всяких формальностей оплатить собственную неуклюжесть, пусть необходимую сумму приплюсуют к счёту за бифштекс с картофелем и кофе.
