Сборник
Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма
1. Упорная борьба с иудо-большевизмом до полной победы;
2. Создание суверенного государства, объединяющего народы России с “сильным” центральным правительством, совещательным органом при котором будет народное представительство;
3. Признание права на самоопределение для отдельных народов России и предоставление им полной свободы национального, культурного и хозяйственного развития; защита расовой чистоты (от евреев);
4. Создание справедливого социального порядка, при котором признается частная собственность и право наследования. Уничтожение колхозного рабства.
В остальном программа содержит положения о социальной политике, законодательстве, финансах и обороне, очень напоминающие программу НСДАП»[140].
Гюнцель отмечал, что Каминский «очень деятельно занимается программным творчеством и организационным оформлением НСПР»[141].
Действительно, верность идеям национал-социализма в пропаганде НСПР постоянно подчеркивалась. Член оргкомитета партии и редактор «Голоса народа» Н.Ф. Вощило писал, например: «Недалек тот день, когда весь русский народ станет под одно, национал-социалистическое знамя и очистит от мусора свое отечество»[142].
«Третья угроза»
Через короткое время после этого – в течение лета 1943 г. – состоялась передислокация вооруженных и гражданских структур локотской автономии в белорусский Лепель, где также был создан административный округ, подчиненный Каминскому. Бригада РОНА практически сразу увязла в боях с партизанами, поэтому всю партийную работу обер-бургомистр почти полностью отдал на откуп членам оргкомитета НСПР – Хомутову, Мосину, Бакшанскому и пр. Надо сказать, что все это время Хомутов времени зря не терял и постепенно перевербовал на свою сторону (т. е. на сторону НТС) своих ближайших коллег по партии.
В Лепеле в содержание пропаганды (в том числе в ряд статей «Голоса народа») был добавлен ряд тезисов, прямо указывавших на их солидаристское происхождение. Помимо самого Хомутова в этом процессе большую роль, очевидно, сыграли завербованные им руководители НСПР, в первую очередь тот же Мосин и Бакшанский. Мосин, вероятно, искренне проникнулся идеями НТС о «третьей силе». Во время суда 1946 г. он, к примеру, в несколько наивной форме озвучил суть программы солидаристов: «Основной задачей НСТПР являлось путем вооруженной борьбы уничтожение советского государства и создание нового демократического государства при содействии немецких штыков. СССР я лично не считал и не считаю демократическим государством, где господствует диктатура одной – большевистской партии… Мы же имели в виду построить демократическое государство на основе мелкой частной собственности. Мы хотели использовать немецкие штыки для уничтожения советской власти в России и установления демократического государства, а затем изгнать немцев из России»[143]. Бакшанский же имел свои мотивы: возможно, он вспомнил болезненную критику в свой адрес со стороны Каминского осенью 1942 г.
На допросе 8 августа 1944 г. Г.Е. Хомутов показал: «Руководитель НСТПР Каминский воздерживался от какого-либо контакта в проводимой им антисоветской работе с другими организациями, действующими на оккупированной немцами территории. Однако большинство членов центрального комитета НСТПР имели на этот счет иную точку зрения»[144].
Одной из главных задач, которые ставили перед своими эмиссарами руководители НТС, было включение РОНА и «движения Каминского» в орбиту «русского освободительного движения» генерал-лейтенанта А.А. Власова. Окружение последнего и подчиненные ему структуры уже давно и плотно были насыщены членами НТС и представляли собой, по сути, филиал Союза. Но у Власова в то время не было в реальном подчинении вооруженных формирований, которые имелись у Каминского. К тому же последний действовал на оккупированной территории. Этим и объяснялось настойчивое стремление солидаристов всеми способами проникнуть в РОНА и НСПР.
Разумеется, такой план никак не устраивал самого Каминского. Соратник НТС В. Кашников вспоминал: «Я возвратился в Лепель, куда начали прибывать первые части бригады Каминского. Я сразу к нему отправился – представиться. На встрече присутствовал начальник бригадной разведки капитан Капкаев. Изложив свою официальную версию (что я от Sonderstab’а в Варшаве[145]), я заговорил с Каминским о партизанах, чтобы выяснить, чем он дышит и что собирается делать… Я… добавил, что большим авторитетом и популярностью пользуется Андрей Андреевич Власов и что ему, Каминскому, следовало бы к Власову присоединиться, чтобы создать единую русскую антикоммунистическую армию. “Я воюю здесь, кровь проливаю, а он там сидит в Далеме[146], пьет и с бабами возится! Пусть он мне подчиняется, а не я ему!” – заявил он»[147]. Упомянутый в данном свидетельстве начальник разведки РОНА Ф.А. Капкаев (1920–2008) после войны отмечал: «Видно, Каминский знал о целях, преследуемых НТС, и относился к ним критически»[148].
Однако, как уже говорилось, Каминский со своей бригадой к этому моменту был занят в антипартизанских операциях и всю невоенную деятельность (в том числе, и партийную) переложил на плечи своих заместителей, чем и воспользовались члены НТС.
Уже в первом номере возрожденной газеты «Голос народа» (от 1 октября 1943 г., вышла под заголовком «Орган Оргкомитета НСПР в Лепельском округе и Окружного Самоуправления», редактор – Н.В. Яковлев) можно видеть, насколько усилилось влияние солидаристов. На первой полосе была размещена статья «Третья грозная сила», в которой содержались тезисы НТС, но ключевым было следующее заявление: «Главным сейчас является то, что вступила в действие новая третья сила. Эта третья сила – русский народ, организованный в РОА… Опирающаяся на мощное национально-освободительное движение РОА победит усталые, измученные дивизии Красной Армии… Наш лозунг – свободная, независимая национальная Россия без большевиков и капиталистов». Впрочем, Власов в качестве «вождя русского освободительного движения» персонально не назывался[149].
Удивительно, но в статье не было ни одного упоминания ни о самом Каминском, ни о РОНА, ни о НСПР. Можно только представить себе реакцию обер-бургомистра на подобную дерзость! Журналисты лепельского официоза оперативно исправились. В одном из ближайших номеров Каминский был назван «вдохновителем борьбы, знаменосцем освобождения Родины от врагов народа»[150]. В другом номере передовая статья оканчивалась такими словами: «За Русской Освободительной Народной Армией, за ее руководителем пойдут все россияне»[151]. В марте 1944 г. «Голос народа» сообщил об издании «Памятки бойца РОНА», изданной политуправлением бригады и призванной стать «незаменимым пособием для политической ориентировки каждого военнослужащего РОНА». В корреспонденции провозглашалось: «Особенно внимательно следует разобрать темы об освободительном движении и о славной борьбе нашей Бригады РОНА… Конечно, биографию руководителя Бригады Б.В. Каминского должен знать каждый боец, чтобы брать с него пример мужества, дисциплины и идейности»[152].
Добавим, что появление в пропаганде каминцев явно провласовских материалов было отмечено в партизанских донесениях: «Возникновение власовской РОА прессой Каминского (“центральная” и 2 районных газеты) было оценено как явление положительное. Однако давалось понять, что РОНА, несмотря на общность во взглядах руководства ее и “Русского комитета”, останется формированием, от последнего независимым. Насколько известно, вопрос об объединении не поднимался и немецким командованием, в глазах которого Каминский (имевший до десятка немецких отличий) в качестве “самостоятельной” фигуры вполне себя оправдывал»[153].
В любом случае, солидаристские и провласовские материалы – чем дальше, тем больше – публиковались в «Голосе народа» и в дальнейшем[154]. Характерно, что программные установки НТС соседствовали с антисемитскими выпадами (и в этом никакого противоречия не было; выше уже говорилось, что программа НТС во время войны включала антиеврейские пункты). В № 4 от 20 октября 1943 г. анонимный автор передовой статьи (возможно – Хомутов или Мосин) разразился проклятиями одновременно в адрес большевиков и капиталистов, и соорудил такую странную конструкцию: «Махровым цветком расцвели на Руси капиталистический хищник – коммунистическое государство, закабаление всего народа при помощи кровавого террора жидов-чекистов». При этом выражались явные симпатии к революции 1917 г. и провозглашалось: «В настоящее же время русский народ должен ясно осознавать, по каким путям ему следует идти, чтобы осуществить свои заветные идеалы: построить справедливую, свободную, трудовую жизнь на родной земле. Путь этот мы видим в солидарном сотрудничестве всех слоев русского народа и полном сознательном отречении от старого мира»[155].
Выражение преданности «идеалам» 1917 г., критика капитализма и большевизма, слова «солидаризм» («солидарность») и «трудовой» – безошибочные маркеры, указывающие на принадлежность авторов подобных материалов к НТС.
Согласно свидетельству Мосина, Хомутов стал инициатором переименования партии[156]. 8 декабря 1943 г. НСПР стала называться «Национал-социалистической трудовой партией России»[157], а 17 декабря 1943 г. в «Голосе народа» появился ее манифест. Поскольку в научной литературе этот документ еще не публиковался, а его оценки у различных авторов весьма разнятся, ниже мы приведем его полностью:
«Граждане России!
Наша Родина – Россия, которую ценой невероятных усилий построили наши предки – на краю гибели!
Миллионы российских сынов истреблены в происходящей бойне. Миллионы сирот, вдов и страдающих матерей – вот результат кошмарной бойни.
Красавцы-города, села, памятники культуры и искусства, созданные многовековым трудом и потом российских народов, превращены в пепел. Таких мук и страданий еще не переносил наш народ на протяжении всей своей истории.
Народы России знают, что единственными виновниками этому являются большевики во главе с кровавым Сталиным.
В 1917 году они обманули наш народ, начатую народом революцию использовали для захвата власти. Они пообещали крестьянам землю, фабрики и заводы – рабочим, свободу слова, печати – всему народу. Небывалыми страданиями и жертвами поплатились народы России за свою доверчивость. Крестьяне вместо земли получили колхозное рабство, рабочие – крепостной труд на фабриках и заводах. Вместо обещанных свобод народ получил густую сеть тюрем и концлагерей.
170-миллионный российский народ большевики принесли в жертву своим бредовым интернациональным замыслам, враждебным всему человечеству.
Народы России не переставали вести борьбу со своим злейшим врагом – большевизмом, но безуспешно. Огромнейшее количество палачей НКВД, главным образом из еврейства, подавляло всякие попытки протеста.
Только сейчас, когда большевизм ослаб в войне, когда оружие находится в руках народа, возможно осуществление стремлений российских народов.
История больше не предоставит нам такого удобного случая, и если мы не используем его, Россия погибнет, и наши дети и внуки проклянут нас. Они скажут: за тысячу лет не было поколения хуже вашего, потому что мы допустили гибель России.
Каждый гражданин России должен понять и почувствовать, что он сам отвечает за судьбу своей Родины.
Спасение Родины возможно только в результате объединения всех честных сынов России, способных на жертвенную борьбу, в мощную организацию (партию), которая бы смогла противопоставить себя силе компартии. Сознавая, что только организованная сила сможет свергнуть кровавый большевизм и спасти Родину от гибели, мы объединяемся в Национал-Социалистическую Трудовую Партию России под руководством испытанного борца за счастье России Б.В. Каминского – руководителя Новой Власти.
НСТПР ставит своей целью:
1. Свержение кровавого сталинского строя в России.
2. Создание суверенного государства, объединяющего народы России.
3. Признание за отдельными национальностями России, созревшими к самостоятельному государственному существованию, права на самоопределение.
4. Путем создания в Новой России справедливого социального трудового строя ликвидировать искусственно созданную большевиками классово-сословную рознь
В основу экономической политики мы кладем трудовую частную собственность и частную инициативу.
1. Земля должна быть передана в частное пользование крестьянам.
2. Рабочий из крепостного пролетария должен быть превращен в свободного труженика, участника создаваемых им прибылей.
3. Творчество интеллигенции должно быть свободно от политических оков.
Полная свободы слова и печати.
4. Все имущественные права бывших помещиков и капиталистов (русских, а также иностранных) считать утерянными.
Еврейским интернациональным идеям мы противопоставляем силу национальных идей – любовь к своей Родине и к своему Народу.
Мы связываем себя торжественной присягой отдать все свои силы и жизнь за осуществление этих целей, за спасение своей Родины.
Мы призываем всех честных сынов России, и кому дорога Родина, кто хочет увидеть свой народ свободным и счастливым, поддержать Новую Русскую власть, крепить мощь и силу Русской Освободительной Национальной Армии – верного стража Новой Власти.
Оргкомитет НСТПР:
Мосин, Бакшанский, Васюков, Вощило, Хомутов»[158].
Мосин – главный автор вышеприведенного документа – вспоминал: «Начали мы с того, что по предложению Хомутова пересмотрели устав и программу партии. Правда, большой корректировке они не подверглись, и в основном содержание осталось прежним»[159].
Действительно, как мы можем видеть, некоторые положения документа прямо восходят еще к манифесту Воскобойника (в частности фраза про «палачей НКВД, главным образом из еврейства»). Пункты о частной собственности и земле также были унаследованы из предыдущих партийных манифестов. Основное видимое изменение заключалось в том, что если ранее речь шла почти исключительно о русском народе, то теперь в орбиту партийных интересов включались все народы России. Кроме того, полностью исчезли славословия в адрес «германских освободителей».
Совершенно ошибочно трактует пропаганду НСТПР белорусский исследователь Е. Гребень, видимо, не удосужившийся ознакомиться с партийными материалами и документами партии, относящимися к этому периоду. Он пишет, к примеру: «Идеологи РОНА пытались реализовать на территории Беларуси идеологические постулаты царской России, вели активную пропаганду в духе великодержавного шовинизма»[160].
Хомутов и его новые соратники продолжали действовать. В декабре 1943 г. из Лепеля в Берлин выехала группа из десяти руководителей партии и офицеров штурмовой бригады СС «РОНА» (подобного рода пропагандистские поездки-экскурсии широко практиковались в качестве поощрения коллаборационистов; они подробно освещались в оккупационной прессе). Группу возглавляли заместитель Каминского по бригаде полковник Г.Д. Белай[161] и начальник политуправления РОНА капитан П.Д. Бакшанский. С ними были начальник мобилизационного отдела РОНА и командующий Лепельским гарнизоном подполковник М.Г. Галкин, командир 5-го полка Б.Н. Турлаков, 3-го полка майор Н.И. Прошин и другие офицеры.
На допросе 8 августа 1944 г. Хомутов вспоминал: «По приезде в Берлин Бакшанский встречался с руководителем РОА Власовым и его заместителем по политчасти Трухиным, а также установил связь с руководителем организации “Национально-трудового союза нового поколения” неким Байдалаковым[162]… Бакшанский… договорился с последним о том, что он вышлет для ознакомления с работой НСТПР своего представителя, а, кроме того, будет регулярно направлять в Лепель антисоветскую литературу, издаваемую “Национально-трудовым союзом нового поколения”.
Действительно, вскоре, после приезда Бакшанского из Берлина, в центральный оргкомитет от Байдалакова прибыл представитель НТСНП… Редлих Роман Николаевич… То, что он является представителем Байдалакова, Редлих, а также и члены оргкомитета от Каминского скрывали. Вскоре после прибытия Редлих вступил в “Национально-социалистическую трудовую партию России” и был начальником оргинструкторского отдела при центральном комитете НСТПР»[163].
Итак, Редлих вновь появился в бригаде Каминского, на этот раз с целью «более глубокого внедрения». Согласно показаниям Мосина, «при Центральном оргкомитете были образованы: Оргинструкторский отдел, возглавлявшийся Редлих Романом Николаевичем, отдел пропаганды – заведовал им Поморцев Михаил Алексеевич [т. е. Башилов-Юркевич. – Прим. авт.]. Оба – белоэмигранты, прибыли из Берлина. Военным отделом руководил Хомутов»[164]. Сам Редлих свидетельствует: второй раз он прибыл к Каминскому «в начале 1944 г. … уже уйдя из министерства [восточных территорий. – Прим. авт.] … Взял на себя руководство идеологической работой, за которую ранее отвечал Хомутов. Жора же стал заниматься политработой в армии»[165].
Постепенно в Лепель, а затем в Дятлово (куда была передислоцирована бригада РОНА в феврале 1944 г.) стали прибывать и другие члены НТС (официально – как представители различных германских органов), которые заняли в политических структурах нового округа весомые посты.
Всех, кто по каким-то причинам не устраивал членов НТС или пытался мешать их работе, оттесняли на нижестоящие должности, дискредитировали перед командованием РОНА и разными способами устраняли. Более того, руководство НТС в какой-то момент планировало уничтожить и самого лидера НСТПР: «Когда стало получать развитие “власовское движение”, а Каминский отказался войти в подчинение командованию РОА, на совете НТС было принято решение о его ликвидации – за действия, компрометирующие русское освободительное движение. Исполнение акции было поручено членам НТС, служившим в РОНА. Однако по ряду причин ликвидацию Каминского осуществить не удалось»[166]. Таким образом, идея «третьей силы» и ее проводники (по крайней мере, некоторые из них) превратились для самого Каминского в реальную угрозу…
«Скрытные представители высшего сословия»
А. Даллин характеризовал партию Каминского как «странный гибрид», который был «средством придания веса своему лидеру, инструментом для продвижения идеологии НТС, а также пропагандистским оружием немцев». «Все три эти задачи она исполняла в значительной степени неэффективно, ее члены в основном были охвачены апатией и сомнениями в ее целесообразности»[167]. Представляется, что подобная оценка может считаться полностью справедливой только к середине лета 1944 г., т. е. к концу оккупации Белоруссии. Однако в конце 1943 г. – начале 1944 г. НСТПР без сомнения находилась на пике своего развития.
Десант солидаристов в Лепель и Дятлово в начале 1944 г. сразу же отразился на пропаганде. Редлих свидетельствует: «В типографии, которая была под моим началом, отпечатали… программу. Это была схема Национально-трудового союза – НТС. Первая страница с названием Национал-социалистической партии России была отрывной, а остальное – все по тексту. Схему мы кончили печатать в июне 1944 г., а 12 июля уже эвакуировались. Началось советское наступление»[168].
В действительности ключевые фрагменты «Схемы НТС» были опубликованы в прессе автономии еще раньше. В № 7 «Голоса народа» от 9 марта 1944 г. под рубрикой «Партийная жизнь» был практически дословно полностью перепечатан шестой раздел «Схемы» (главы 34–36). Это был самый главный, завершающий раздел программы НТС; он был посвящен «установлению нового строя»[169]. Здесь заявлялось, что путем «национальной революции» (которая должна завершить начатую в 1917 г. революционную эпоху) через период «временной национальной диктатуры» будут приняты меры к созданию свободно избранного Национального собрания для формирования новой Конституции и провозглашения «национально-трудового строя». Вплоть до принятия новой конституции «вся полнота государственной власти должна принадлежать Правителю России, обладающему диктаторскими полномочиями, и назначенному им правительству».
Будущий строй предполагал «введение новой экономической политики на основах частной хозяйственной инициативы, трудовой собственности, ответственного хозяйства и свободы внутренней торговли». Как видим, все это не входило в коренное противоречие с тем, что содержалось в более ранних партийных декларациях партии Воскобойника-Каминского. Кроме того, экономические пункты (и предложения по земельному вопросу) были весьма схожи с идеологией и политикой германских национал-социалистов.
Разночтения были следующими. Если в «схеме НТС» в главе 34 второй пункт гласил: «Установление внешнего мира; сотрудничество и дружба со всеми народами – соседями Российского Государства», то в «Голосе народа» этот пункт звучал так: «Заключение почетного мира с Германией и ее союзниками». Кроме того, были вымараны все слова, связанные с «солидаризмом», и в некоторых местах добавлена аббревиатура «НСТПР».
Лидер НТС В.М. Байдалаков вспоминал: «Как-то мы получаем в Берлин экземпляр “Схемы национально-трудового строя”, изданной в “республике Каминского”, но на первом листе было отчетливо отпечатано: “Русская Национал-социалистическая Партия – Национально-Трудовой Союз”. Мы не находили слов выразить наше негодование, огорчение и протест»[170]. Вероятнее всего, Байдалаков неверно описывал свою подлинную реакцию. Хомутов показал на допросе: «“Национально-трудовой союз нового поколения” видел в бригаде СС Каминского базу, из которой можно черпать кадры для переброски на освобожденную территорию Советского Союза с целью создания там банд, оперирующих в тылу Красной армии, и антисоветских организаций по линии НТСНП. В дальнейшем предполагалось объединить антисоветские действия этих двух организаций [т. е. НТС и НСТПР. – Прим. авт.], о чем говорил мне Байдалаков в период моей поездки в Берлин в конце мая 1944 г.».[171]
Башилов-Юркевич (Поморцев) связывает появление в пропаганде НСТПР тезисов НТС напрямую с Хомутовым, который «сумел войти в доверие к Каминскому и уговорил его создать без согласия Гитлера русскую национал-социалистическую партию». Каминский «одобрил план Хомутова», а последний «разработал проект партийной программы (на самом деле это было полное повторение партийной программы НТС)». После этого Каминский пригласил на банкет «работников немецкого связного штаба» и вручил им манифест НСТПР – полную копию программы НТС. «Так была провозглашена, без согласия Гитлера, Национал-социалистическая трудовая партия России»[172].
На самом деле немцы были давно отлично осведомлены о партийной активности Каминского, на что выше мы уже неоднократно указывали. Если говорить о периоде конца 1943 г. – первой половины 1944 г., то, по утверждению А. Даллина, в отношении НСТПР «высшее военное командование (ОКХ) избрало “позицию страуса”, пообещав, что “через несколько месяцев” из министерства Розенберга поступит соответствующая директива. Последнее, в свою очередь, сделало вывод, что нет никакого смысла запрещать партию, даже если ее существование противоречило партийным принципам: политический вакуум, который образовался бы в результате ее запрета, утверждали в министерстве, будет способствовать интересам коммунистов». Однако возникли возражения со стороны непосредственного начальника Каминского (как командира штурмовой бригады СС «РОНА»), высшего фюрера СС и полиции Центральной России Курта фон Готтберга. «Любые попытки заручиться согласием фон Готтберга для разработки совместной директивы означали задержку на неопределенный срок»[173]. Так или иначе в середине лета 1944 г. немецкие военные наблюдатели называли НСТПР «самым сильным образованием среди антибольшевистских организаций в центральной и северной части Восточного фронта»[174].
Стоит заметить, что с начала 1944 г. в пропаганде НСТПР периодически стали появляться весьма крамольные с точки зрения оккупантов мотивы. Разумеется, партийные идеологи неизменно продолжали подчеркивать стратегическую важность союза с Германией: «С открытой душой идет на этот союз русский народ. В этом союзе, на основе которого развивается Русское освободительное движение, он видит залог победы над иудо-большевизмом – врагом всех народов мира и в первую очередь русского народа». Вместе с тем, заявлялось о том, что «некоторые из нас, очевидно, не вполне правильно понимают этот союз»: «Мы не наемники, не кондотьеры, не беспринципные люди. Мы русские националисты, мы борцы за свою идею. Эта идея – свободная национальная Россия». В той же передовице между прочим указывалось: «О многом сейчас не время говорить»[175]. 1 марта состоялся первый выпуск курсантов партийной школы НСТПР. Это мероприятие посетили Каминский и Бакшанский, причем начальник политуправления РОНА сказал буквально следующее: «Наши чаяния выражаются следующими словами: “Мы – русские не хотим ни “своего” большевизма, ни чужого господства»[176].
Последнюю фразу – правда, несколько искажая обстоятельства ее появления – приводит в своих воспоминаниях Башилов-Юркевич. Вообще же, для этого бывшего начальника отдела пропаганды НСТПР (как и для многих других солидаристов и каминцев) характерна довольно специфическая избирательность и забывчивость. О «Голосе народа» он пишет, к примеру: «Это была удивительная газета, не похожая… ни на одну из газет, издававшихся на оккупированной территории немцами… В газете национал-социалистической партии России ни звука не говорилось об идеологии национал-социализма и ни разу не упоминалось имя Гитлера»[177]. Башилов лжет: статьи о гитлеровской Германии, речи фюрера и прочие нацистские пропагандистские материалы занимали в «Голосе народа» отнюдь не меньшую площадь, чем сообщения о деятельности НСТПР[178].
Следует признать не вполне верным утверждение исследователя В. Христофорова о том, что «попытки создать партийные организации за пределами территории, контролируемой бригадой РОНА, успехов практически не имели» (аргументация исследователя в пользу этого вывода довольно наивна: якобы «к тому времени фамилия “Каминский” и слово “палач” стали синонимами, и даже непримиримые враги советской власти постарались дистанцироваться от столь одиозной фигуры»)[179].
Разумеется, количество членов партии было относительно невелико (по оценкам того же Христофорова, вероятно, заниженным – не более 400 человек[180]). Однако многие из них (в частности, Мосин, Хомутов и Редлих), были действительно фанатичными соратниками. Хомутов, например, приложил все усилия для создания при НСТПР в декабре 1943 г. русского аналога «гитлерюгенда» – Союза российской молодежи (СРМ)[181], а в феврале 1944 г. – партийной школы[182]. Кроме того, как показывал на допросе Мосин: «Уже к началу 1944 г. в Полоцке и Минске были созданы областные комитеты, а в ряде других мест – низовые ячейки»[183].
Расширение территории деятельности партии напрямую было связано с ростом влияния членов НТС. Эмиссары Союза находились в тот момент практически во всех более-менее крупных оккупированных городах СССР, в том числе Белоруссии. Поэтому для организации филиала НСТПР было достаточно просто «команды» от руководства НТС.
Глава Полоцкого отдела партии Павел Дмитриевич Пономарев (после войны жил в Западной Германии, а затем в США под фамилией «Ильинский», умер в 1982 г.) вспоминал: «Нам было приказано взять псевдоним НСТПР. План, выработанный на верхах НТС, сводился к следующему. В ближайшее время в нашу фельдкомендатуру вместе с другой периодической прессой из немецкого армейского отдела пропаганды должны поступить газеты с отчетами об организации и работе НСТПР. Нам привезли этих газет тоже целую пачку вместе с формальными полномочиями от партийного центра на открытие филиала в Полоцке»[184].
Пономарев-Ильинский, а также его друг и заместитель по филиалу Василий Иванович Алексеев (1906–2002) были завербованы в НТС в 1943 г. По образованию они были историками, в 1920-е гг. окончили МГУ. Правда, Пономарев вместо полученной специальности искусствоведа занялся стрелковым делом и написал несколько книг на эту тему[185]. Алексеев в 1930 г. был осужден на 5 лет лагерей. Осенью 1941 г. Пономарев и Алексеев оказались под оккупацией в Московской области, откуда эвакуировались в глубокий тыл – Полоцк (по другим данным – Алексеев в 1941 г. был призван в РККА, попал в плен, и лишь затем, по ходатайству Пономарева, был освобожден и поселился в Белоруссии). Здесь они отметились тем, что строчили в СД доносы на тех коллаборационистов, которые их по различным причинам не устраивали[186].
Основными их задачами на поприще руководителей отдела НСТПР стало распространение пропагандистской литературы и вербовка новых членов. Но главной заслугой филиала стало проведение в конце весны 1944 г. – «под трехцветным национальным знаменем» – массового городского митинга (в помещении концертного зала бывшего Дома Красной Армии), о котором подробно сообщалось в оккупационных газетах:
«Первый раз после долгих лет террора и жидовского гнета прозвучали великие слова: “За великую национально-трудовую Россию”… Выступил с докладом об истории партии и ее задачах г. Алексеев… Затем выступает с речью председатель окружного комитета НСТПР г. Пономарев. Он обрисовывает международное положение, а также объясняет основы дружбы двух великих наций – российской и германской – в их борьбе против общего врага. “Эти и только эти две великие нации, – продолжает докладчик, – могут разгромить варварское нашествие жидовского большевизма на Европу… Да здравствует союз национальной России и национальной Германии! Долой Сталина, жидов и компартию!.. Да здравствует Национально-трудовая Россия и ее политический остов – НСТПР!” Мертвящую и преступную идею материализма заменит идея Национально-Трудового Солидаризма»[187].
Подобного рода мероприятия НСТПР проводила и в других белорусских городах, в том числе, в Минске. Партийную организацию здесь, по предложению Хомутова, возглавил Дмитрий Петрович Кончаловский (1878–1952). Некогда он был профессором историко-филологического факультета МГУ, в 1920-е и 1930-е гг. преподавал древнюю историю, латынь и немецкий в различных высших учебных заведениях, выпустил несколько научных трудов. Тем не менее, к советской власти Кончаловский относился с неприязнью, и когда началась война – специально выехал на свою дачу под Можайском, чтобы дождаться оккупантов.
В 1941–1944 гг. он под псевдонимом «Сошальский» работал преподавателем в Смоленске, часто выступал на различных пропагандистских мероприятиях, публиковался в оккупационной прессе, был редактором «педагогического» журнала «Школа и воспитание»[188]. Немецких солдат он именовал «рыцарями света, ведущими священный бой с исчадиями ада», а на открытии одной из смоленских школ обратился к школьникам со следующими словами: «Разрешите пожелать Вам счастья на той дороге, по которой повела нас могучая, сильная Германия. Большевизм принес много зла и детям, и воспитателям. Вперед, дети. Будем работать с жаром! Не посрамим себя и русский народ!»[189].