Сборник
Солнце и Луна
Галина Белякова
Родилась в 1940 году. Поэт, прозаик, эссеист. Член СПР, РСП, Интернационального СП. Принимает активное участие в коллективных сборниках. Дипломы за участие в номинациях премий: «Писатель года», «Поэт года», «Наследие», «Русь моя» им. С. Есенина, награждена медалью С. Есенина, принято решение о награждении медалью «Просветители Кирилл и Мефодий».
Диплом финалиста конкурса, посвящённого М. Ю. Лермонтову, журнала «СовременникЪ». Номинант альманаха «Небывалому быть» (изд-во «Четыре»). Номинант «Национальной книги», «Премии Некрасова». Диплом «Фитиль-60» (юбилейный альманах, Москва). На «Литрес» есть электронная книга «Листая Летопись. 220 лет с незабвенным Пушкиным».
Изданы 10 книг (стихи и проза).
Мысль
(ода человеку)
Мне жизнь подвластна земная,
Акватория морская,
Небесные созвездия…
Предела нет – везде я!
Живу ли в сереньком мозгу,
Живу ли я в лирическом,
Я человеку помогу
Бывать в миру мифическом.
Я мысль живая, интеллект
Разумного мышления.
Меня без человека нет —
Божественно творение!
Спустились звёздочки
Спустились звёздочки на землю,
Украсили сугробов синеву,
Переливаются, не дремлют
Под солнцем зимним, ярким наяву,
Ковёр кристальный явно на снегу.
Ищу я в отблеске сиянья
Тот лучик, что пленил когда-то вдруг
Мой взгляд, желающий слиянья
С лучом, который для меня НЕ вдруг
Стал близким и родным сознаньем
И мыслями для таинства свиданья.
Ищу и миг, и лучик счастья,
И всё, что есть в любовной власти.
Всё для меня, как словно в сказке,
Искать я продолжаю миг искрящий
Природы, что властвует душой моей.
Душа не образ и не лик небесный —
Земное, человеческое что-то,
Что вызывает мигом интересы
К душе нетленной, и тем боле
Она ведь тоже часть природы
В единстве с красотою благотворной.
Спустились звёздочки на землю,
Украсили сугробов синеву,
И я покорно всё приемлю,
Найти бы лишь мне звёздочку одну,
Которую увижу наяву.
Полнолуние
В полнолуние бессонница
Постучала мне в окно
И впустила ту безбожницу,
Мне теперь уж всё равно.
Я накрыла скатерть белую
И поставила свечу.
Провела так ночку целую,
Всё привычно, я молчу.
В полнолуние свиданье
С ясноглазым ангелком.
Он ведь тоже в ожиданье
Полнолунья вечерком.
В одночасье круглым ликом мы
Всё любуемся вдвоём,
Небом грифельным и бликами,
Отразившимися в нём.
В полнолуние бессонница
Не даёт покоя мне.
Я при ней сижу затворницей,
И тоска моя сильней.
В ночи
В ночи под светом лунным
Любовный жар девичий
Снимала чуть колдунья —
Луна красою непривычной.
Сквозь призму слёз печали
Под радужным овалом
В сердечко проникало
И раны рубцевало Гало.
Любовь, печаль – всё это
Одно… и в утешенье
Лишь взгляд её на небо
И слёзок нет… миг вдохновенья.
Нет слёзок, нет, как не бывало —
Она забвеньем наслаждалась.
Кровавая
Полнолуние и тишина вдали
Вдруг нарушены забавой небывалой.
Тень Земли нависла, что и говорить,
Над Луной – красавицей кроваво-алой.
Так уходят и приходят чередой
Все небесные явленья, словно вечность.
На орбите проложила путь к одной,
К спутнице своей, чтоб обогреть за вечер.
Обогреть Луну не хватит сил планетам,
Даже если постараться очень.
Не подвластны ей явленья, и при этом
Хладною останется и в осень.
28.09.2015 (4.11 утра – к 5 утра Луна стала «кровавой», суперлуние)
Артём Бернгардт
Родился в городе Барнауле Алтайского края 15 августа 1984 г. В 2010 г. переехал в Санкт-Петербург.
На данный момент выпустил пять сборников стихотворений:
Первый сборник – «Море Моих Стихий».
Второй сборник – «Книга № 36».
Третий сборник – «Одиночество и Смерть».
Четвёртый сборник – «Книга № 37».
Пятый сборник – «Скольжение».
«Мне бы не спятить окончательно…»
Мне бы не спятить окончательно,
Не стать сумасшедшим с улицы.
Я размениваюсь на обстоятельства,
Пока идеи в голове рифмуются.
Не перешагнуть за грань пороков,
Ясность ума сохранить.
Вроде бы и событий немного,
Но не умещаются внутри.
Что ещё способно отделять,
Когда остаёшься в тени?
Кажется, что вовсе и нет меня
Или я переполнен сомнений.
Сбившись на полуслове,
Продолжаю что-то новое искать.
Ну невозможно быть готовым,
Когда голову кружит тоска.
Не бывает окружающее красиво,
Когда сам не ищешь красоты.
Сколько в руках может быть силы!
Насколько головы наши пусты!
Кто решает, когда становиться пора
Тем зверем, что не заперт в клетке?
Возможно, каждодневный был парад,
Но сегодня сам за себя лишь в ответе.
Можно себя считать сумасшедшим,
Рисуя безумные картины в голове,
Но ведь что-то способно удерживать
Даже в отчаянья острый момент.
23.03.2023
«Мир несправедлив…»
Мир несправедлив,
Он излишне жесток.
В результате возни
Пулю получил в висок.
Ножом ранили в спину,
Но мораль до самого сердца.
Невозможно быть сильным,
Когда уже ни во что не верится.
Мир сегодня несправедлив,
Людишки все на размен,
Почему-то перестали быть людьми,
Но все ждут каких-то перемен.
Вот бы каждому в зеркало посмотреться,
Чтобы там увидеть нового дракона.
Но нет же – каждое гнилое сердце
Лишь продолжает нарушать законы.
Мир и не был справедлив,
Оттого он пустым остаётся.
Нет, не сочтены его дни —
Такой мы построили социум.
Ценности прививаем разные
И чётко культивируем предательство.
Когда же люди стали мразями?
Когда сделали выбор не напрягаться?
Мир несправедлив,
Он всегда был жесток.
Не хочу жить с людьми.
Как жаль, что я не волк.
24.03.2023
«Строчки свои не учу…»
Строчки свои не учу,
Отпускаю их, создав.
Они переполнены чувств
И пусть улетают навсегда.
В них я и так остался,
Как кофе растворимый.
Собственными пальцами
Через серость дней творил их.
Пусть я пережил давно
И боле не вижу ценность,
Они опускают меня на дно,
Пока не поднимают на сцену.
Кем я стану себе казаться?
И ведь не стану уже другим.
В жизни всегда ситуация
Управляет всеми людьми.
А то, что памяти не поддаются
Строчки сложные на вираже, —
Они для меня как инструкция,
Каждый пережит мной сюжет.
Не стану их перед сном повторять,
Чтобы, как в школе, стихи зубрить.
Они и без того ценны для меня,
Они все рождены внутри.
Учить не вижу смысла —
Все мне они и так как дети.
И пусть ещё не выросли,
Я где-то в сердце каждого отметил.
25.03.2023
Олег Голубев
Автор поэтических книг: «Белый храм», «Красота небылиц», «Прогулки с Данте», «Битва с амазонками» и др. Лауреат Регионального поэтического фестиваля, посвящённого 80-летию М. А. Дудина. Лауреат Международного поэтического конкурса «Главный стих – 2022». Дипломированный участник альманахов издательства «Издательство СП». Публиковался в альманахе «Слова и музыка» (ООО «Перископ-Волга»). Участник журнала «Светоч» № 18 (Издательский дом Николаевых).
Один из авторов журналов Русского литературного центра: «Питер», выпуск № 1 (выйдет в июне 2023 г.), «Русские сезоны». Участник сборников издательства «Четыре»: «Карие вишни», «Букет эмоций», «Наследие литературы XXI века». Участник журнала «Аврора» № 2.
Лунная фея
О лунная фея, о фея под маской,
Под маской, покрытой серебряной краской,
И я – её рыцарь, и рыцарь железный,
И путь мой не пройден, но путь мой известный.
В высокий дворец, по-над пропастью-бездной,
Я к ней поднимаюсь походкой железной!
Я к ней поднимаюсь, мне кажется, вечность,
Со мною мой щит и сверкающий меч мой.
И весь я в железные латы закован,
Собою я, рыцарь, и ей очарован!
Но щит свой и меч свой снимаю, встречаясь,
И сам я не знаю, в кого превращаюсь.
И сам я волшебник, и сам я под маской,
И сам я окрашен таинственной краской.
То краской небесной, то краской земною,
И фея сама очарована мною.
О лунная фея, о звёзды-ресницы,
Светлы и печальны мои небылицы.
И слушает фея, и сказку за сказкой
Я крашу всё той же серебряной краской.
И в каждой рассказанной мной небылице —
И лунная фея, и я – её рыцарь!
Пойдём?
Пойдём?.. Пойдём на ту звезду,
Ту, от которой не согреться.
Пойдём, куда я поведу
Твоё растроганное сердце.
Где нет меня, где только ты,
Твой день и час, твои заботы:
Перетиранье суеты
В колёсах умственной работы.
Где всё твое: и Бог, и ложь,
И праведники, и злодеи…
Пойдём?.. Куда ты не дойдёшь,
Но что само придёт позднее.
И спотыкаясь и скользя —
По небу, по воде, по суше —
Пойдём?.. Куда дойти нельзя,
Но что зовёт и греет душу.
Нимфетке
Там… там весна, цветы, тепло,
Любовь, судьба, свершенья, страсти…
Как будто век тебе везло —
Там человеческое счастье!
Там невезенья карта бита…
А ты тут голову морочишь!..
А ты на целый мир сердита
И видеть никого не хочешь.
Там тишина – покой деревни.
Там гомон городского люда…
И дух церквей, дух веры древней,
Там благодать, там мир как чудо!
Столпотворенье пешеходов
И грохот поездов на стыках,
Гул уходящих пароходов
И сонмы просветлённых ликов.
Там… там небесный окаём
И солнце, под которым таешь…
А ты тут мокнешь под дождём
И ничего не понимаешь.
А впереди, а впереди
Секреты, сплетни, глупость, святость,
И не убий, не навреди,
Не будь пустой и виноватой.
Да, да… Там столько впереди
Всего… И встречи и разлуки,
Наполненные светом дни,
Печальки, слёзы, сопли, муки.
Роддом и дети, сад и школа…
А может, будешь жить в столице!
А ты тут ходишь невесёлой
И смотришь, с кем тебе напиться.
Ну что мы сами по себе?..
Смотри: блуждая по дорогам,
Испортишь сказку о себе,
В свой час придуманную Богом.
Три утюга
Всё больше счастья – меньше воли…
С утра я сам себе налью…
Потом пойду к блондинке Оле —
Сказать, что я её люблю!
Представь, пойду во мгле кромешной!
Представь, на улице пурга!
…Она работает в кафешке
С прозванием «Три утюга».
Я сяду за свободный столик,
И сразу Оля загрустит,
Вздохнёт и скажет: «Алкоголик…
Припёрся, господи прости!»
Она меня терпеть не может.
И с каждым разом терпит меньше.
И с каждым разом смотрит строже…
Как просто всё у них – у женщин.
А я посыплю солью пиво.
Как хорошо, что я один!
Жизнь удивительно красива!..
Три утюга!.. Любовь!.. Камин!..
Три утюга… Она… И песни…
Жаль только, песни не мои,
И будет вечер интересней,
Чем остальные мои дни.
И тут нисходит вдохновенье —
Хоть песни пой, хоть спать ложись,
И остановлено мгновенье
На всю оставшуюся жизнь!
Висят сосульками бокалы,
Есть толстый, но пустой кувшин,
Есть даже проблеск идеала
В огне, когда зажгут камин.
И что-то хочется из бардов,
И жаль того, что нет свечей.
А где-то в тайной бильярдной
Играют двое – а зачем?..
Всё больше счастья – меньше воли,
Хоть спать ложись, хоть песни пой,
Тут раздражённо скажет Оля,
Что мне пора идти домой.
Представь себе – в разгар застолья!..
Вот так некстати, вечно рано,
Ведь счастья много больше воли,
Как Оли – больше, чем Татьяны.
«Ну да, – скажу, – ну да, конечно…
До скорого… три утюга!..»
Представь – пойду во мгле кромешной!
Представь – зима!.. Темно!.. Пурга!..
Тебе смешно, а мне не очень:
Камин потух, кошель иссяк!
А сердце – плачет и не хочет
Идти домой от железяк.
Безбожный день
Не хочу быть для Бога рабом.
Не желаю любить от испуга.
Я хочу, чтоб входил Он в мой дом
Поболтать о небесном, как с другом.
Он зашёл…
Разделили на два
Мой батон, сразу
Чайник на плитку…
И нанизывали слова,
Словно бисер,
На мысли нитку.
И, задумавшись о красоте
Первозданной и смысле искусства,
Я спросил: «Ну, как там, на кресте?»
Он ответил: «Не будем о грустном…»
А затем прочитал
Пару строк
Простодушных,
Из русских поэтов…
Я воскликнул:
«Да Ты одинок!..»
Он лишь чуть
Улыбнулся на это.
Одиночество Бога!.. Ого!..
Это вам не картошка с грибами!
Я как мог пожалел дух Его,
И обнял, и утешил словами.
Мол, чего Ты,
дружище, не хнычь,
Всё проходит,
и вечность не время…
Ты с иконы глядишь,
словно сыч,
А по жизни
гораздо добрее.
Все мы любим Тебя, Боже мой!
Всяк по-своему, кто как умеет.
Посмотри на цветок полевой:
И цветёт, и доволен, и зреет.
Чаепитие было,
Как пир!
И, глубины ума
Раскрывая,
Я спросил:
«А зачем Тебе мир?»
Он, подумав, ответил:
«Не знаю…
Ты бы это… спросил у Отца.
Он творил, так Ему и виднее.
Я ж играю: со зрячим – слепца,
С умным – глупого, с глупым – умнею.
Так с больными
Бываю врачом,
А с врачом —
Безнадёжно болящим.
Если просят —
Подставлю плечо,
А не просят —
Свобода пропащим.
Я не добрый, не злой, и вообще,
Я ведь только зову за собою…
А пойдём-ка мы лучше в “Ковчег”,
Уподобившись древнему Ною».
«А чего? И пойдём!
Добрый знак:
Обойти,
Оглядеть грани света.
Из “Ковчега”, конечно, в кабак,
А потом – хватит сил —
И в “Манхэттен”.
И в “Ковчеге”, уже доходя
До сознания автопилота,
Я сказал: «Уважаю Тебя!..»
Он смутился: «Да ладно, чего там…
Все Иуды!
И-у-ды вы все!» —
Вдруг сказал
И добавил в печали:
«Эх, две тысячи лет
На кресте…»
«Да Ты что! – вскрикнул я. —
Тебя ж сняли!»
«Ах, ну да, – вспомнил Он, – Я воскрес
Вот такой же весеннею ночью…»
Я спросил: «Далеко до Небес?»
«До чего? До Небес? Нет, не очень.
Да чего Небеса!.. Будем жить!
Будем жить и любить в настоящем.
И пора бы уже покурить!..»
Я Ему: «Да ведь Ты ж некурящий!»
И светил нам
Горящий камин…
Также Оля —
Официантка…
Все подумали,
Что я один,
У него, мол,
Безбожная пьянка.
Оля, что-то решая своё,
Стала выглядеть как теорема.
«Во! Беременной сделай её!»
Он с улыбкой: «Какие проблемы?..»
И, барахтая
Ложкой в лапше,
Вдруг воскликнул
О мне уж известном:
«Хорошо…
Хорошо на душе!»
Я добавил:
«Как в Царстве
Небесном!..»
И всё время хотелось забыть:
Фарисейство, иудство, распятье…
Встряла Оля, мол, хватит вам пить.
Я задумался: как это хватит?
И покаялся,
Грешник, во всём.
В том, что было,
И в том, что будет…
И сказал: «Аллилуйа
Споём!»
«Не поймут, —
Он сказал, —
И осудят».
Да, осудят. Но все ведь живём
По Его, по Божественной воле.
И, вздохнув, мы обратно бредём:
Я к себе – Он, я думаю, к Оле.
Оглянусь оценить Его путь,
Оглянусь – и скажу сокровенно:
«Ты бы это… зашёл как-нибудь…»
Он кивнёт, мол, зайду… непременно.
Лидия Гортинская
Родилась в Архангельске в 1982 г. Проживает в Санкт-Петербурге. Кандидат физико-математических наук, обладатель 3 дана по фри-файт-каратэ. Увлекается путешествиями и литературой. Особенно нравятся детективы, фантастика и приключения. Публиковалась в сборниках «Вселенная войны (истории, рожденные Казой)» (2023 г.) и «Художественное слово» № 29 (2023 г.), в литературно-художественном альманахе «Русские сезоны» (2023 г.). Также изданы собственные книги: «Кот и Ведьма» (книга первая, 2023 г.) и «12 подвигов Геракла онлайн» (2023 г.). Награждена дипломом III степени за участие в конкурсе «Продолжи любимую книгу» (2023 г.), дипломом за личный вклад в развитие культуры Санкт-Петербурга и медалью «320 лет Санкт-Петербургу».
Дикая охота во все времена, или Красная луна снова восходит
Уже 623 секунды, как Она ушла. Острая тоска и чувство одиночества раздирали его грудь. Светила полная луна, как и в ту ночь, когда он загадал свое главное желание. Вспомнив это желание – написать книгу, – писатель Максим Топин достал ноутбук, открыл его и продолжил писать:
«Она шла ему навстречу, цокая высокими шпильками по мраморной плитке ресторана. Он встал и подошел к ней, подвинул стул, а сам сел напротив. Идеальные руки взяли меню. Он смотрел на нее и улыбался. Он улыбался почти всегда, раздаривая улыбки окружающим. Но ей он улыбался особенной улыбкой, в которой скрывались любовь, нежность и желание. Наконец они сделали заказ, его рука легла на ее. Она смутилась, но руку не убрала».
– И это все, что ты написал? – раздался голос у него за спиной. – Раньше ты больше писал, особенно в полную луну, как сейчас. А сейчас какой-то любовной лирикой потянуло. А где же твои глаголы, где новые миры с боевыми роботами, гладиаторы, разрывающие пасть космическим динозаврам? У тебя уже пять бестселлеров, а тут что? «Улыбался особенной улыбкой», – издевательски произнес голос.
– Простите, а вы кто? – внезапно решил уточнить Максим, сильно удивившись наличию незнакомца в своей двухкомнатной квартире с дизайнерским ремонтом. Как и обещали, квартира стала притягивать взгляды и восхищенные комментарии, но про притягивание неизвестных заявлено не было.
– Этот вопрос мне задают каждый раз, – засмеялся незнакомец, блестя огромным кольцом на пальце. Красный камень переливался в свете луны, впитывая ее лучи.
Почему-то, глядя на это кольцо, Максиму хотелось выть.
– А вот этого не надо, оборотня в тебе всего одна шестьдесят четвертая, – вдруг заявил мужчина.
Внимательный взгляд Максима заметил трость с головой черного пуделя. Будучи начитанным молодым человеком, он с широко открытыми глазами прошептал:
– Я понял: вы – дьявол.
– Вы очень прозорливы, мэтр, но я предпочитаю имя Мефисто. А то «дьявол» – слишком громко сказано.
Вдруг он пропел красивым басом:
– Сатана там правит бал, там правит бал.
Максим невольно зааплодировал, хоть и терпеть не мог оперу. Жена пару раз водила его в театр, но он смог дотерпеть до пятой минуты, после чего засыпал хоть под Бизе, хоть под Вагнера.
– И что вы хотите мне предложить? – спросил писатель, решив подороже продать свою душу.
– Я? Предложить? – засмеялся Мефисто. – Увольте, я пролетал мимо, а тут такая глубокая тоска. Не мог не зайти. Интересуюсь чистыми чувствами. Идеальным продуктом. В ваше время люди перестали их производить. Если страсть, то наигранная, если желание, то поверхностное. Нет потребности отдавать себя всего, нет. Все исчезло, испарилось в этой ужасной цивилизации. А в вас что-то есть. Я решил полюбопытствовать. Оказывается, вы писатель. Бросьте этот любовный роман, кому он нужен. Я расскажу вам одну историю.
* * *
«В одну лунную ночь накануне восхода кровавой луны в маленький городишко через полуразваленные ворота вошли двое. Один был высок, его волосы, заплетенные в две косы, пламенели рыжим, второй, наоборот, был низкого роста и стрижен на военный манер.
– Граф, – обратился высокий к спутнику, – через три часа полная луна, как мы заставим этих местных сидеть по домам? Они же обязательно полезут на улицы смотреть на небо.
– Как обычно, мой дорогой конунг, мы проделывали этот фокус уже несколько раз, – ответил тот, кого назвали графом, – мы их испугаем.
И они направились к дому старосты. Староста изволил ужинать, но, будучи вытащенным из-за стола, с ужасом внимал словам господ о страшном чудовище, которое несется на город. И только они спасут всех жителей при одном условии: все должны сидеть по домам.
Очень бледный староста отправил своих сыновей по городу с наказом никому не выходить.
– И ведь они не выйдут, дорогой граф, – смеялся конунг, поднимая стакан в пустой таверне.
Испуганный хозяин обслуживал этих двоих и не понимал, почему те так веселятся. Да и странные они были – заплатили старым полновесным золотом, такого уже лет триста никто не видал, сдачу брать не стали. И все время сидят и в окно на небо смотрят.
– Любезный, сходи-ка ты в подвал, у тебя в уголке дальнем сыр лежит, я его запах отсюда чую. Подай нам его, – сказал тот, что пониже ростом, хозяину.
Тот услужливо кивнул и нырнул в погреб.
– А вот и она, Дикая Охота! – удовлетворенно прошептал конунг. – Люблю я эту страсть при луне, движение, кони мчат вдаль, я чувствую только притяжение луны, как будто меня ждет битва среди могучих волн средь камней, как будто я первым спрыгиваю с драккара и бегу, упоенный, вперед. Я не боюсь боя, меня ждет Вальхалла и валькирии.
– Да, – граф следил за процессией, которая неслась одновременно по улицам города и в небесах под красной луной. Это было так красиво, что он снова захотел присоединиться к скачке. Но он уже был ее частью, как и конунг, как и тысячи тех, кого однажды увлекла эта Дикая Охота. Туда ушли те, чьи чувства были полными, а желания – настоящими.
Внезапно все стихло. Охота исчезла, унеслась вдаль за другими жертвами.
– Спасибо, друг, и в этот раз из моих потомков никто не присоединился, нечего им там делать, пусть на земле пользу приносят, – сказал граф, вставая со стула.
Хозяин как раз вылез из подпола и нес нарезанный сыр. Двое встали и вышли из таверны. На столе остался один золотой, а когда хозяин выглянул на улицу, она была пуста, как будто никто и не выходил из заведения».
* * *
– И зачем мне эта история? – спросил Максим.
Мефисто посмотрел на луну и удовлетворенно вздохнул: она перестала быть красной, став обычной головкой сыра на небе. Как тот сыр, который резал хозяин таверны.
– Сам подумай, – улыбнулся незваный гость, исчезая.
Максим изумленно смотрел на пустое кресло, а затем подошел и потрогал его. Оно было теплым, значит, действительно в кресле кто-то только что сидел.
– Милый, я дома, в круглосуточный сбегала, а то молока нет на утро, – услышал он голос из прихожей. Вернулась жена. Прошло 1220 секунд с момента ее ухода, машинально отметил он. Дикая тоска исчезла, желание выть на луну, бежать вдаль – тоже.
Только засыпая, Максим понял, что его хотели уберечь от одного – от Дикой Охоты, ведь была полная красная луна, а Мефисто говорил про истинные чувства. Дьявол заболтал его в тот момент, когда луна манила его нестись куда-то вдаль. А жену охота не привлечет, нет в ее крови того яда, что заставляет сидеть на подоконнике и слушать пение соловья, а затем писать до утра.
Да и ну его, этот любовный роман. Он напишет роман о другом – о тех, кого зовет луна, о тех, кто живет настоящими чувствами, и, конечно, о графе, конунге и Мефисто. И долго в голове засыпающего писателя звучала ария Мефистофеля.
– Надо сходить в оперу, – решил он и заснул.