Сборник
Зимние сказки и рождественские предания
По щучьему веленью
Русская сказка в пересказе Александра Афанасьева
Жил-был бедный мужичок; сколько он ни трудился, сколько ни работал – все нет ничего!
«Эх, – думает сам с собой, – доля моя горькая! Все дни за хозяйством убиваюсь, а того и смотри – придется с голоду помирать; а вот сосед мой всю свою жизнь на боку лежит, и что же? Хозяйство большое, барыши сами в карман плывут. Видно, я Богу не угодил; стану я с утра до вечера молиться, авось, Господь и смилуется».
Начал он Богу молиться; по целым дням голодает, а все молится. Наступил светлый праздник, ударили к заутрене. Бедный думает:
«Все люди станут разгавливаться[17], а у меня ни куска нету! Пойду хоть воды принесу – ужо вместо щей похлебаю».
Взял ведерко, пошел к колодцу и только закинул в воду – вдруг попалась ему в ведерко большущая щука.
Обрадовался мужик:
«Вот и я с праздником! Наварю ухи и всласть пообедаю».
Говорит ему щука человечьим голосом:
– Отпусти меня, добрый человек, на волю; я тебя счастливым сделаю: чего душа твоя пожелает, все у тебя будет! Только скажи: по щучьему веленью, по божьему благословенью явись то-то и то-то – сейчас явится!
Убогий бросил щуку в колодец, пришел в избу, сел за стол и говорит:
– По щучьему веленью, по божьему благословенью будь стол накрыт и обед готов!
Вдруг откуда что взялось – появились на столе всякие кушанья и напитки; хоть царя угощай, так не стыдно будет! Убогий перекрестился:
– Слава тебе, Господи! Есть чем разговеться.
Пошел в церковь, отстоял заутреню и обедню, воротился и стал разгавливаться; закусил-выпил, вышел за ворота и сел на лавочку.
На ту пору вздумала царевна по улицам прогуляться, идет со своими няньками и мамками и ради праздничка Христова раздает бедным милостыню; всем подала, а про этого мужичка и позабыла.
Вот он и говорит про себя:
– По щучьему веленью, по божьему благословенью пусть царевна плод понесет и родит себе сына!
По тому слову царевна в ту ж минуту забрюхатела и через девять месяцев родила сына. Начал ее царь допрашивать. «Признавайся, – говорит, – с кем согрешила?» А царевна плачет и всячески клянется, что ни с кем не грешила: «И сама не ведаю, за что меня Господь покарал!»
Сколько царь ни допытывался, ничего не узнал.
Меж тем мальчик не по дням, а по часам растет; через неделю уж говорить стал. Царь созвал со всего царства бояр и думных людей, показывает их мальчику: не признает ли он кого за отца? Нет, мальчик молчит, никого отцом не обзывает. Приказал царь нянькам и мамкам нести его по всем дворам, по всем улицам и казать всякого чина людям и женатым и холостым.
Няньки и мамки понесли ребенка по всем дворам, по всем улицам; ходили, ходили, он все молчит. Подошли, наконец, к избушке бедного мужика; как только увидал мальчик того мужика, сейчас потянулся к нему ручонками и закричал: «Тятя, тятя!»
Доложили про то государю, привели во дворец убогого; царь стал его допрашивать:
– Признавайся по чистой совести – твой это ребенок?
– Нет, божий!
Царь разгневался, обвенчал убогого на царевне, а после венца приказал посадить их вместе с ребенком в большую бочку, засмолить смолою и пустить в открытое море.
Вот поплыла бочка по морю, понесли ее буйные ветры и прибили к далекому берегу. Слышит убогий, что вода под ними не колышется, и говорит таково слово:
– По щучьему веленью, по божьему благословенью распадись, бочка, на сухом месте!
Бочка развалилась; вылезли они на сухое место и пошли, куда глаза глядят. Шли-шли, шли-шли, есть-пить нечего, царевна совсем отощала, едва ноги переставляет.
– Что, – спрашивает убогий, – знаешь теперь, какова жажда и голод?
– Знаю! – отвечает царевна.
– Вот так-то и бедные мучатся. А ты не хотела мне на Христов день и милостыньки подать!
Потом говорит убогий:
– По щучьему веленью, по божьему благословенью стань здесь богатый дворец – чтоб лучше во всем свете не было, и с садами, и с прудами, и со всякими пристройками!
Только вымолвил – явился богатый дворец; выбегают из дворца слуги верные, берут их под руки, ведут в палаты белокаменные и сажают за столы дубовые, за скатерти бранные. Чудно в палатах убрано, изукрашено; на столах всего наготовлено: и вина, и сласти, и кушанья. Убогий и царевна напились, наелись, отдохнули и пошли в сад гулять.
– Всем бы здесь хорошо, – говорит царевна, – только жаль, что нет никакой птицы на наших прудах.
– Подожди, будет и птица! – отвечал убогий и тотчас вымолвил: – По щучьему веленью, по божьему благословенью пусть плавают на этом пруде двенадцать уток, тринадцатый селезень – у всех бы у них одно перо было золотое, другое серебряное; да был бы у селезня чуб на головке бриллиантовый!
Глядь, плывут по воде двенадцать уток и селезень – одно перо золотое, другое серебряное; на головке у селезня чуб бриллиантовый.
Вот так-то живет царевна со своим мужем без горя, без печали, а сын ее растет да растет; вырос большой, почуял в себе силу великую и стал у отца, у матери проситься поехать по белу свету да поискать себе невесты.
Они его отпустили: «Ступай, сынок, с Богом!» Он оседлал богатырского коня, сел и поехал в путь-дорогу. Попадается ему навстречу старая старуха:
– Здравствуй, русский царевич! Куда ехать изволишь?
– Еду, бабушка, невесты искать, а где искать – и сам не ведаю.
– Постой, я тебе скажу, дитятко! Поезжай ты за море в тридесятое королевство; там есть королевна – такая красавица, что весь свет изъездишь, а лучше ее нигде не сыщешь!
Добрый молодец поблагодарил старуху, приехал к пристани, нанял корабль и поплыл в тридесятое королевство.
Долго ли, коротко ли плыл он по морю, скоро сказка сказывается, не скоро дело делается – приезжает в то королевство, явился к тамошнему королю и стал за его дочь свататься.
Говорит ему король:
– Не ты один за мою дочь сватаешься; есть у нас еще жених – сильно могучий богатырь; коли ему отказать, он все мое государство разорит.
– А мне откажешь – я разорю!
– Что ты! Лучше померяйся с ним силою: кто из вас победит, за того и дочь отдам.
– Ладно! Созывай всех царей и царевичей, королей и королевичей на честной бой поглядеть, на свадьбе погулять.
Тотчас посланы были гонцы в разные стороны, и года не прошло, как собрались со всех окрестных земель цари и царевичи, короли и королевичи; приехал и тот царь, что свою родную дочь в бочку засмолил да в море пустил.
В назначенный день вышли богатыри на смертный бой; бились, бились, от их ударов земля стонала, леса приклонялись, реки волновались; сын царевны осилил своего супротивника – снес его буйную голову.
Подбежали тут королевские бояре, взяли доброго молодца под руки и повели во дворец. На другой день обвенчался он с королевною, а как отпировали свадьбу, стал звать всех царей и царевичей, королей и королевичей в гости к своему отцу, к матери. Поднялись все разом, снарядили корабли и поплыли по морю.
Царевна со своим мужем встретили гостей с честью, и начались опять пиры да веселье. Цари и царевичи, короли и королевичи смотрят на дворец, на сады и дивуются: такого богатства нигде не видано, а больше всего показались им утки и селезень – за одну утку можно полцарства дать! Отпировали гости и вздумали домой ехать. Не успели они до пристани добраться, как бегут за ними скорые гонцы:
– Наш-де хозяин просит вас назад воротиться, хочет с вами тайный совет держать.
Цари и царевичи, короли и королевичи воротились назад. Выступил к ним хозяин и стал говорить:
– Разве этак добрые люди делают? Ведь у меня утка пропала! Окромя вас, некому взять!
– Что ты взводишь напраслину? – отвечают ему цари и царевичи, короли и королевичи. – Это дело непригожее! Сейчас обыщи всех! Если найдешь у кого утку, делай с ним, что сам знаешь. А если не сыщешь, твоя голова долой!
– Хорошо, я согласен! – сказал хозяин, пошел по ряду и стал их обыскивать. Как скоро дошла очередь до царевнина отца, он потихоньку и вымолвил: «По щучьему веленью, по божьему благословенью пусть у этого царя под полой кафтана будет утка привязана!» Взял, приподнял ему кафтан, а под полой, как есть, – привязана утка, одно перо золотое, другое серебряное.
Тут все прочие цари и царевичи, короли и королевичи громко засмеялись:
– Ха-ха-ха! Вот каково! Уж цари воровать начали!
Царевнин отец всеми святыми клянется, что воровать у него и на мыслях не было; а как к нему утка попала – того и сам не ведает.
– Рассказывай! У тебя нашли, стало быть, ты один и виноват…
Тут вышла царевна, бросилась к отцу и призналась, что она та самая его дочь, которую выдал он за убогого замуж и посадил в смоляную бочку:
– Батюшка! Ты не верил тогда моим словам, а вот теперь на себе спознал, что можно быть без вины виноватым.
Рассказала ему, как и что было, и после того стали они все вместе жить-поживать, добра наживать, а лиха избывать.
«По щучьему веленью» – распространенный сюжет народной сказки у восточных славян. Три варианта сказки опубликовано в сборнике «Народные русские сказки» А.Н. Афанасьева. Русских вариантов сказки – 22, украинских – 11, белорусских – 6.Первая русская публикация этого сюжета о волшебной Щуке и рыбаке была предпринята в 1787 году в сборнике П. Тимофеева под названием «Сказка о Емеле-дурачке». Она также выходила в свет в обработке известных русских писателей: «Емеля-дурачок» Владимира Даля, «О дураке Емеле, какой вышел всех умнее» Ивана Бунина, «По щучьему веленью» Алексея Толстого. Неоднократно по сказке снимались мультфильмы и художественные фильмы, ставились театральные спектакли.
Заяц-хвастун
Русская сказка
Жил-был заяц в лесу: летом ему было хорошо, а зимой плохо – приходилось к крестьянам на гумно ходить, овес воровать.
Приходит он к одному крестьянину на гумно, а тут уж стадо зайцев. Вот он и начал им хвастать:
– У меня не усы, а усищи, не лапы – лaпищи, не зубы, а зyбищи. Я никого не боюсь.
Зайцы и рассказали тетке вороне про этого хвастуна. Тетка ворона пошла хвастуна разыскивать, и нашла его. Заяц испугался:
– Тетка ворона, я больше не буду хвастать!
– А как ты хвастал?
– А у меня не усы, а усищи, не лапы – лaпищи, не зубы, а зyбищи.
Вот она его маленько и потрепала:
– Более не хвастай!
Раз сидела ворона на заборе, собаки ее подхватили и давай мять, а заяц это увидел.
«Как бы вороне помочь?»
Выскочил на горочку и сел. Собаки увидали зайца, бросили ворону – да за ним, а ворона опять на забор. А заяц от собак ушел.
Немного погодя ворона опять встретила этого зайца и говорит ему:
– Вот ты молодец, не хвастун, а храбрец!
Двенадцать месяцев
Словацкая сказка
Было у матери две дочки: одна – родная, другая – падчерица. Родную она очень любила, а падчерицу терпеть не могла, и все из-за того, что Марушка красивей Олены была. Но Марушка не знала о своей красоте, у нее и мысли такой быть не могло. Мачеха как только на нее взглянет, так и нахмурится. И она думала, что, наверно, чем-нибудь мачехе не угодила. Пока Олена то наряжалась да прихорашивалась, то по горнице расхаживала или на дворе прохлаждалась, то на улице разгуливала, Марушка в доме чистила, прибирала, варила, стирала, шила, пряла, ткала, траву для скота косила, коров доила – всю работу делала. А мачеха, знай, бранит ее да ругается целый день. И не смягчало ее то, что та все терпеливо сносила. Напротив, от этого она обращалась с бедной девушкой все хуже и хуже. А все из-за того, что Марушка с каждым днем становилась все красивей, а Олена – все безобразней. И подумала мачеха: «Какая мне радость держать красавицу падчерицу в доме? Будут приходить парни в гости, станут влюбляться в Марушку и не захотят любить Олену». Потолковала она с Оленой, и надумали они такое, что никому другому и в голову бы не пришло.
Однажды – было это вскоре после Нового года, в трескучий мороз, – захотелось Олене фиалок понюхать. Она и говорит:
– Ступай, Марушка, в лес, набери мне букет фиалок. Хочу его к поясу приколоть: очень мне хочется фиалочек понюхать.
– Боже мой! Милая сестрица, что это тебе в голову пришло? Слыханное ли дело, чтобы под снегом фиалки росли? – ответила бедная Марушка.
– Ах ты, гадкая грязнуха! Как ты смеешь разговаривать, когда я тебе приказываю?! – закричала на нее Олена. – Ступай сейчас же вон! И коли не принесешь мне фиалок, я тебя убью!
И мачеха выгнала Марушку из дому, дверь за ней захлопнула да на ключ заперла.
Заливаясь слезами, пошла девушка в лес. Снегу там целые сугробы, и нигде ни следа ноги человеческой. Долго бродила Марушка по лесу. Голод ее мучил, мороз до костей пробирал. Вдруг видит вдали огонек. Пошла она на тот огонек и пришла на вершину горы. Там горел большой костер, а вокруг костра лежало двенадцать камней, и на тех камнях сидели двенадцать человек: трое из них с белыми седыми бородами, трое помоложе, трое еще моложе и трое совсем молодых. Сидят тихо, молча, неподвижно глядя на огонь. Это были двенадцать месяцев. Январь сидел на самом высоком камне. Волосы и борода у него были белые как снег, а в руке он держал палку. Испугалась Марушка, совсем от страха помертвела. Но потом набралась храбрости, подошла поближе и попросила:
– Люди добрые, позвольте мне погреться, я дрожу от холода.
Январь кивнул головой и спрашивает ее:
– Зачем пришла, девица? Чего здесь ищешь?
– Я пришла за фиалками, – ответила Марушка.
– Не время теперь фиалки рвать, кругом снег… – возразил Январь.
– Знаю, – сказала Марушка, – да сестра моя Олена с мачехой велели принести им из лесу фиалок. А коли не принесу, они меня убьют. Прошу вас покорно, дяденьки, скажите, где бы мне фиалок нарвать?
Тут сошел со своего места Январь, подошел к самому младшему месяцу, дал ему в руку палку и сказал:
– Братец Март, садись теперь ты наверх, на мое место.
Месяц Март взобрался наверх, на самый высокий камень, и взмахнул палкой над огнем. Огонь взвился вверх столбом, снег начал таять, деревья покрылись почками, под молодыми буками зазеленела трава, и в траве закачались бутоны цветов. Наступила весна. Среди кустарников, укрывшись под листьями, зацвели фиалки. И увидела Марушка, что вся земля словно голубым платком покрыта.
– Рви скорей, Марушка, рви скорей! – стал торопить ее молодой Март.
Марушка обрадовалась, стала рвать фиалки и скоро нарвала большой букет. Потом сказала месяцам спасибо и поспешила домой.
Удивилась Олена, удивилась и мачеха, когда увидели, что она спешит домой с фиалками. Отворили они ей дверь, и весь дом наполнился запахом фиалок.
– Где же это ты их нарвала? – сердито спросила Олена.
– Они растут высоко на горе, под кустами. Их там видимо-невидимо, – спокойно ответила Марушка.
Олена вырвала букет у нее из рук, прицепила его себе к поясу, стала нюхать сама и матери давала нюхать, но сестре не сказала: «Понюхай».
На другой день сидела Олена у печки, и захотелось ей ягод.
– Ступай, Марушка, принеси мне ягод из лесу.
– Боже мой! Милая сестрица, что это пришло тебе в голову? Слыханное ли дело, чтобы под снегом ягоды росли?
– Ах ты, гадкая грязнуха! Как ты смеешь разговаривать, когда я тебе приказываю?! Ступай сейчас же, и коли ты мне ягод не принесешь, я тебя убью! – пригрозила Олена.
Мачеха выгнала Марушку вон, дверь за ней захлопнула и на ключ заперла. Заливаясь слезами, пошла девушка в лес. А там сугробы снега стеной стоят, и нигде ни следа человеческого. Долго бродила Марушка по лесу. Голод ее мучил, мороз до костей пробирал. Вдруг видит вдали тот же огонек. И опять она, идя на огонек, пришла к костру. Вокруг него опять сидели двенадцать месяцев, и выше всех – Январь, белый и бородатый, с палкой в руке.
– Люди добрые, позвольте мне погреться, я совсем замерзла, – попросила Марушка.
Январь кивнул головой и спрашивает ее:
– Зачем опять пришла, девица? Чего здесь ищешь?
– Пришла по ягоды, – ответила девушка.
– Да ведь теперь зима, на снегу ягоды не растут, – промолвил Январь.
– Знаю, – печально ответила Марушка. – Да сестра Олена с мачехой велели ягод им набрать. А коли не наберу, они меня убьют. Прошу вас покорно, дяденьки, скажите, где бы набрать ягод?
Тут сошел со своего места Январь, подошел к тому месяцу, который сидел напротив него, и сказал:
– Братец Июнь, садись ты теперь на мое место.
Июнь взобрался на самый высокий камень и взмахнул палкой над огнем. Огонь взвился в три раза выше, снег в несколько мгновений растаял, деревья покрылись листьями, кругом защебетали птицы, всюду зацвели цветы. Наступило лето. Под кустами стало белым-бело, словно там насыпали белых звездочек, и белые звездочки эти на глазах стали превращаться в ягоды, которые зрели и становились красными.
– Собирай скорей, Марушка, собирай скорей! – стал торопить ее ласковый Июнь. Марушка обрадовалась и быстро набрала ягод полный передник. Потом сказала месяцам спасибо и поспешила домой.
Удивилась Олена, удивилась и мачеха, когда увидали, что Марушка спешит домой, и ягод у нее полный передник. Отворили ей дверь, и весь дом наполнился запахом ягод.
– Где же это ты их набрала? – сердито спросила Олена.
– Они растут высоко на горе, их там видимо-невидимо, – спокойно ответила Марушка.
Олена взяла у нее ягоды и наелась досыта; наелась и мачеха. Но Марушке они не сказали: «Возьми себе ягодку».
Полакомилась Олена, а на третий день захотелось ей уж яблока отведать.
– Ступай, Марушка, в лес, принеси мне яблок румяных, – приказала она.
– Боже мой! Милая сестрица, что это пришло тебе в голову? Слыханное ли дело, чтобы зимой яблоки зрели?
– Ах ты, гадкая грязнуха! Как ты смеешь разговаривать, когда я тебе приказываю?! Ступай сейчас же в лес, и, коли мне румяных яблок не принесешь, убью! – пригрозила Олена.
Мачеха выгнала Марушку из дому, захлопнула за ней дверь и на ключ заперла. Заливаясь слезами, пошла девушка в лес. Сугробы снега там стеной стоят, и нигде ни следа ноги человеческой. Долго бродила Марушка по лесу. Голод ее мучил, мороз до костей пробирал. Вдруг видит – вдали опять тот же огонек. Пошла Марушка на него и пришла к костру. Двенадцать человек – двенадцать месяцев – сидели вокруг словно прикованные, и выше всех Январь, белый и бородатый, с палкой в руке.
– Люди добрые, позвольте мне погреться. Мороз меня совсем донял, – попросила Марушка.
Январь кивнул головой и спросил:
– Зачем опять пришла, девица?
– Пришла за яблоками румяными, – ответила девушка.
– Теперь зима. Разве зимой зреют румяные яблоки? – говорит Январь.
– Знаю, – печально ответила Марушка. – Но Олена и мачеха пригрозили, что, коли я не принесу им румяных яблок из лесу, они меня убьют. Очень прошу вас, дяденьки, помогите мне еще раз.
Сошел со своего места Январь, подошел к одному из старших месяцев, дал ему палку в руку и сказал:
– Братец Сентябрь, садись на мое место.
Сентябрь взобрался на самый высокий камень и взмахнул палкой. Огонь взметнулся вверх, снег растаял. Но листья на деревьях не распустились, а, пожелтелые, понемногу стали падать на землю. Наступила осень. Не увидела Марушка ярких цветов, да она и не искала их. Она смотрела теперь только на деревья. И вдруг увидела яблоню, а на ней высоко-высоко на концах ветвей висят румяные яблоки.
– Тряси, Марушка, тряси скорей! – сказал Сентябрь.
Марушка тряхнула яблоню, и с нее упало яблоко; тряхнула другой раз – упало другое.
– Бери, Марушка, бери скорей и беги домой! – крикнул Сентябрь.
Схватила она два яблока, сказала месяцам спасибо и поспешила домой.
Удивилась Олена, удивилась и мачеха, когда Марушка вернулась. Отворили они ей, и она подала им два яблока.
– Где же это ты их сорвала? – спросила Олена.
– Они растут высоко на горе. Там еще много, – ответила Марушка.
Только она сказала, что их много, как Олена накинулась на нее:
– Ах ты, гадкая грязнуха! Почему же ты больше не принесла?! Верно, сама по дороге съела?
– Милая сестрица, не ела я ни кусочка. Когда я первый раз дерево тряхнула, одно яблоко упало. Второй раз тряхнула – упало второе. А больше трясти мне не дали. Крикнули, чтоб я домой шла, – сказала Марушка.
– А, чтоб тебя нелегкая взяла! – забранилась Олена и кинулась бить ее.
Мачеха не захотела отставать и схватила дубинку. Но Марушка не далась им в руки, убежала на кухню и спряталась где-то за печью. Лакомка Олена перестала браниться и набросилась на яблоко. Другое дала матери. Таких сладких яблок они ни разу в жизни не едали. В первый раз отведали.
– Мама, дай мне сумку, я сама в лес пойду. Эта дрянь непременно все съест по дороге. А я найду то место, и все яблоки стрясу, хоть сам черт на меня напустись!
Так кричала Олена, и мать напрасно ее отговаривала. Повесила Олена сумку на плечо, набросила платок на голову, закуталась хорошенько и пошла в лес. Мать только руки ломала в отчаянии оттого, что ее дочка задумала. Пришла Олена в лес. Сугробы снега там стеной стоят, и нигде ни следа ноги человеческой. Бродила Олена, бродила, потому что охота яблочков поесть гнала ее все дальше и дальше, – ну, просто мученье! Вдруг увидала она вдали огонек, пошла на него и пришла к костру, вокруг которого сидели двенадцать человек – двенадцать месяцев. Но она не поклонилась им, не попросила пустить ее к костру, а просто протянула руки и стала греться, будто огонь для нее и разведен.
– Зачем пришла? Чего тебе надо? – рассердился Январь.
– Что ты меня расспрашиваешь, старый дурак? Не твое дело, куда хожу, зачем хожу! – отрезала Олена и пошла на гору, словно яблоки там только ее и ждали.
Январь нахмурился и взмахнул палкой у себя над головой. В одно мгновение небо покрылось тучами, костер погас, повалил снег, подул холодный ветер. Олена ничего не видела на шаг перед собой и все больше и больше тонула в глубоких сугробах. Руки и ноги у нее замерзли, колени подломились, и, наконец, она упала в изнеможении…
Ждет мать Олену, глядит в окошко, выходит посмотреть за дверь. Проходит час, другой, а Олены все нет и нет.
«Что она, от яблок не может никак оторваться, что ли? Пойду сама погляжу», – решила мать, взяла сумку, закуталась шалью и пошла дочку искать.
Снег валит все гуще, ветер дует все сильней, сугробы стоят как стены. Шагает она по сугробам, зовет дочь – ни одна душа не отзывается. Заблудилась, сама не знает, куда забрела, ругает Олену. Руки и ноги у нее замерзли, колени подломились, упала и она… А Марушка дома приготовила обед, прибрала в избе и подоила корову. Ни Олены, ни матери все нету.
– Что же это они так долго? – беспокоится Марушка, садясь вечером за прялку. Сидит она за прялкой до поздней ночи, а о них ни слуху ни духу.
– Ах, боже мой! Что с ними приключилось? – волнуется добрая девушка и с тоской смотрит в окошко. Там ни единой души – только после утихшей вьюги сияют звезды, земля искрится от снега, да крыши трещат от мороза. Печально опустила Марушка занавеску. С утра опять стала ждать их и к завтраку, и к обеду, но так и не дождалась ни Олены, ни матери: обе замерзли в лесу. После них остались Марушке домик, коровка, садик, поле и лужок возле дома. А пришла весна, нашелся и хозяин всему этому богатству – красивый парень, который женился на доброй Марушке, и они славно зажили в любви и мире. Мир да любовь всего дороже!