Серг Усов
Баронские будни
© Усов Серг
© ИДДК
Глава 1
Уля пробежала мимо амбара, проскочила кузню, обогнула дровяной склад и нырнула в низкую дверцу, через которую из кухни выносили помои.
– Вот ты где, паразитка, носишься?
Удар мокрым полотенцем по голове был очень болезненным. Уля закрыла голову руками и присела, сжавшись в испуганный комок.
На самом деле не так уж страшно девочке и было. Посудомойка Билина, одной из трёх помощниц которой была двенадцатилетняя Уля, отличалась добрым и покладистым нравом. Девочки, которые у неё работали, хорошо это знали и вовсю пользовались.
– Обед уже закончился, посуду несут, а ты шляешься где-то, – Билина попыталась схватить девочку за ухо, но больная спина не позволяла сильно сгибаться, а Уля, сидя на корточках, прижалась головой почти к полу, и старшая посудомойка махнула рукой: – Давай иди‚ ешь быстрее и начинай мыть. Ты сегодня ещё и котлы будешь драить в общей кухне.
Наказание оказалось для Ули неожиданно суровым. Обычно мытьё общих котлов доставалось Филезе и Тимении, которые, в отличие от Ули, были рабынями.
Тимения показала Уле язык. Дразнилась. Она и Филеза уже доели самые вкусные куски с тарелок, и Уле остались только кости и недоеденная в тарелках каша. Но она и этому была довольна. На костях ещё было столько мяса, что хватило бы до отвала накормить и двоих таких, как она. А вот то, что ей не досталось ни кусочка от сладких медовых булочек, было жалко.
Вообще, с тех пор, когда прежний управляющий их замком Ферм больше года назад привёл Улю к Билине, девочка забыла, что такое голод. Пусть большая и лучшая часть недоеденного господами доставалась слугам, но и посудомойкам всегда хватало.
– Ладно, тут девочки и без тебя уже справятся, – когда гора посуды уменьшилась больше, чем наполовину, Билина оторвала Улю от ванны: – Иди к котлам. Только не забудь, что начинать надо с малых, скоро в них ужин начнут готовить. Потом за остальные примешься.
Напоминать не было нужды – девочка и так уже за год хорошо усвоила, что и в каком порядке надо делать, но старшая посудомойка не ленилась каждый раз повторять. Билина по-своему была привязана к девочкам и старалась, чтобы те не попадали под наказания.
– Допрыгалась со своим Арни, бегаешь за ним, как дурочка, совсем за временем не следишь, – злорадно высказалась Филеза, стараясь говорить не очень громко, чтобы не услышала их начальница.
Напоминание об Арни, о котором Уля старалась не думать, едва не заставило её расплакаться.
Вообще, она была внутренне сильной девочкой, жизнь достаточно закалила её. Но обидные слова Арни, которого она считала своим единственным другом, ударили её острым ножом в сердце, вернее, даже не слова, а интонация, с которой они были сказаны.
Если бы это были слова насмешки или даже намеренного оскорбления, они бы её не так задели, как сказанное равнодушным усталым голосом в момент, когда Арни думал о чём-то своём. Именно искренность его слов поставила жирную точку в том, что она считала дружбой.
«Слушай, отвали от меня, помойка, мне сейчас не до тебя, достала уже».
Как ни старалась Уля сдерживаться, но всё то время, которое она тёрла и намывала большие металлические котлы, ей часто приходилось утирать рукавом выступавшие на глазах слёзы. Даже на покрикивания и брань повара она практически не обращала внимания.
С работой она справилась достаточно быстро, и теперь до окончания ужина могла быть свободна. Раньше она уже побежала бы разыскивать Арни, а сейчас ей никуда идти не хотелось.
Уля прошла в небольшую клетушку под лестницей, где в её распоряжении находился один из трёх стоявших там топчанов. Собственно, размер этой комнатки был таков, что кроме топчанов, там смог поместиться только небольшой ящик для вещей.
Две её соседки-рабыни оживлённо обсуждали вчерашний грохот и взрыв удивительного котла, сделанного по приказу нового барона Ферма.
– Пойдём сегодня смотреть? – спросила Филеза.
Уля была самой младшей из девочек, Филеза и Тимения были на год старше, но как свободнорожденной её неформальное лидерство среди них не оспаривалось. Поэтому ей и адресовала свой вопрос Филеза.
– Конечно‚ пойдём. Только как бы нам опять на глаза не попасться?
В замке совсем не приветствовали безделье среди прислуги‚ и любой работник, если ему не было, чем заняться, старался куда-нибудь забиться подальше от начальства. Но пропустить такое зрелище девочкам, было выше их сил.
– Я знаю, – глазки Тимении возбуждённо блестели. – Возле амбара с мукой вчера разгрузили большие бочки с сидром. Мы за ними спрячемся. А пройти туда можно будет через птичник, там сегодня тётка Руся работает, она ничего не скажет.
Ещё с конца прошедшей осени, после появления нового барона, в жизни обитателей замка Ферм стало происходить много новых событий, нарушающих старый уклад. Народ уже даже перестал удивляться. К тому же все изменения были к лучшему, люди почувствовали это на своей шкуре, почти в прямом смысле слова. А всякие необычные придумки молодого барона Олега вызывали всегда огромное любопытство.
Как и вчера, возле кузни, кроме кузнеца с его помощниками, троих дворовых рабов и господина Гури, баронского управляющего, здесь присутствовал и сам барон с двумя своими офицерами.
Троица посудомоек спряталась между бочек и с интересом смотрела и слушала, как булькал закрытый металлический бак, нагреваемый разведённым под ним костром. Резкий запах сидра и чего-то странного перебивал даже обычные запахи замкового двора. От этого бака шли какие-то бронзовые и медные трубки, а дворовые мужики периодически подтаскивали вёдрами воду из колодца к тому, что барон вчера называл охладителем.
– Смотри, Торм, уже течёт. Гури, ты не рот разевай, а запоминай процесс. Лично за его организацию будешь отвечать своей головой!
Звонкий и весёлый голос молодого барона выдавал, что он просто шутит, и казнь господину управляющему не грозит.
– Улька, ну подвинься немного, мне за твоей головой почти ничего не видно.
На шипение Филезы, Уля только отпихнула её руку, увидела‚ что намечается что-то интересное.
– Смотрите. Шерез, дай огниво, – барон Ферм набрал в чашку капающей из трубки воды и разлил её на металлическом листе, который взял в руки один из рабов и с опаской держал подальше от себя. – Без магии зажжём. Для чистоты, так сказать, опыта.
Стояли уже довольно тёплые последние дни зимы, и солнце ещё не зашло. Но в тени, созданной замковыми стенами, все увидели, как вылитая бароном на лист железа вода от искры огнива вдруг загорелась ровным голубоватым пламенем.
Кто-то со стороны конюшен громко охнул, чем тут же привлёк внимание господина Гури. Тот резко повернулся в ту сторону и погрозил кулаком.
– Не отвлекайся. В общем, надеюсь, ты всё понял, и сможешь другим нормально объяснить. Только с костром внимательней, чтобы не получилось, как вчера.
Барон хлопнул своего управляющего по плечу, а затем со своими офицерами пошёл в главное здание.
В это время к управляющему подбежал Арни с вощёной дощечкой и стилом в руках. При виде него у Ули от обиды и злости рефлекторно сжались кулачки.
– Посмотри, там, в прачечной, кажется, твоя мать. Трезвая. Её уже выпустили, – толкнула в бок Филеза.
Из окон прачечной вместе с другими женщинами на происходящее смотрела и мать Ули.
– Чего все уставились, заняться нечем? – дождавшись ухода хозяина, раскричался господин Гури, а увидев выходящую из здания семейного общежития свою жену, крикнул уже ей: – Веда, займи своих бездельников работой, а то я им сам сейчас занятия найду.
Госпожа управляющая замком на слова своего мужа, казалось, никак не отреагировала. Она подошла к мужу и что-то тихо ему стала выговаривать.
– Поползли отсюда, пока не заметили.
Девочки, пятясь задом, отползли до места, где их закрыла стена птичника, и только там встали на ноги.
– Вот это да! Горящая вода!
– И без магии!
– Пошли к себе, а то сейчас нарвёмся, – сказала более рассудительная из них Тимения. – Уля, ты к матери пойдёшь?
Та отрицательно мотнула головой. Мать ей видеть совсем не хотелось. Теперь Уле даже казалось, что так было всегда.
Её мать Олесия, так же как и отец, была родом из небольшого вольного поселения с заболоченных равнин севернее баронств. Отец Ули, служивший сержантом в дружине баронства Ферм, когда Уле было только два годика, был повешен ещё отцом прежнего барона за то, что со своим десятком вместо патрулирования границ баронства устроил гулянку в одном из поселений баронских сервов, с массовым изнасилованием молодых девушек.
Но казнили его вовсе не за это, а за то, что пока солдаты Ферма развлекались, барон Хорнер, восточный сосед, совершил налёт и увёл к себе почти две сотни крестьян.
Олесия овдовела. Возвращаться ей было некуда, и она осталась работать в замке. К тому же в те времена, пока не пристрастилась к сидру, она была неплохой вышивальщицей.
Как свободная женщина, она была вольна и в выборе мужчин, чем активно и стала пользоваться. Она дважды подарила Уле ещё и братиков, но оба они умерли‚ не прожив и года. Может, из-за этого, а может, из-за излишней жалости к себе, но Олесия стала всё чаще и всё больше пить.
В замке отнюдь не было сухого закона, а наоборот, разбавленный сидр здесь пили все, даже рабы. Да так было во всём королевстве, а может‚ и везде. При этом напиваться сильно, так, что даже не можешь выполнять работу, никому из работников, естественно, не разрешалось.
Олесия же совсем потеряла чувство меры. Несколько раз за это её пороли, невзирая на статус свободной. Но помогало ненадолго.
Как мать достаёт нужное ей количество сидра, Уля уже поняла, да и та давно потеряла всякий стыд и приводила мужиков прямо к себе в комнату, когда там ещё жила её дочь.
Уля была предоставлена сама себе, часто голодала и носила кое-как заштопанные обноски.
На прошлой декаде мать, напившись в очередной раз, попалась на глаза самой госпоже Веде, и та распорядилась отправить Олесию в карцер. Теперь, после отсидки в подвале замка, какое-то время она будет трезвой. Но Уля была уверена, что это дней на пять, не больше.
– Зачем ей к матери идти? У неё же есть такой важный друг, – съёрничала Филеза. – Беги к своему ненаглядному, он скоро пойдёт к себе.
– Нет, девочки, больше я к нему не пойду.
Искренняя обида, прозвучавшая в голосе Ули, удивила девчонок. Извечное любопытство заставило их позабыть даже о чудесной горящей воде и засыпать свою товарку вопросами, но та ничего им объяснять не стала.
– Отстаньте, я не буду о нём говорить.
С Арни Уля сошлась ещё два года назад. Он был её сверстником, но ни с кем из детей в то время не дружил.
Причиной тому было то, что он был сыном тогдашнего управляющего замком. Арни был всегда сыт и хорошо одет, он умел не только читать и писать, но и считать, чем резко отличался от остальных детей. Жил Арни вместе с родителями в господском доме, в комнате на первом этаже, весь второй этаж которого занимала семья самого барона.
И при этом он был рабом так же, как и его отец, несмотря на высокую должность, которую тот занимал.
Арни не хотел общаться со свободными детьми, потому что ему не нравилось чувствовать себя ниже других. А с детьми-рабами ему не нравилось, потому что он их презирал за нищенскую одежду, вечно голодные взгляды и неграмотность.
Будь Уля хотя бы чуть постарше и чуть более опытной, она бы легко раскусила его гнилую сущность. Но девочке тогда было всего десять лет, и она также была одинокой. Только, в отличие от Арни, не она являлась причиной своего отчуждения от остальных ребят, хотя мотивы этого были схожими. Свободную, но голодную и оборванную девочку считали чужой в любой детской компании.
Так вот, случайно, и встретились два одиночества. Арни нравилось, что свободная девочка смотрит на него с восхищением, а когда он начинал учить её чтению, письму и счёту, так вообще заглядывала ему в рот.
Отец Арни, увидев, что его сын наконец-то нашёл себе хоть какую-то компанию, даже помог Уле, дав ей работу посудомойки. Через какое-то время Уля и вовсе переселилась в комнату к девчонкам Билины. Мать на уход дочери даже не обратила внимания.
В начале зимы новый управляющий баронством господин Гури, приближённый раб нового барона Ферма, приметил грамотного мальчишку и взял его к себе в помощники. С тех пор Арни и Уля стали встречаться реже. Но только сегодня до неё дошло, что она для него не более чем занятная зверушка, оборванка приблудная.
– Смотрите, дядька Люк возвращается, – перевела разговор Уля.
В это время в ворота замка въезжал небольшой обоз из двух телег. Передней управлял худой мужик с заячьей губой.
– Точно! Побежали, встретим, – быстрее всех сообразила Тимения.
Обе рабыни тут же сорвались с места и побежали к воротам. Люк, возглавлявший обоз, был старостой крошечной деревни Лосево, которая находилась на самом севере баронства Ферм, где сейчас, по непонятной для большинства обитателей замка прихоти барона, перегораживали реку, чтобы поставить водяное колесо.
Когда-то в замке Ферм у Люка проживала племянница, малолетняя сирота, которую прежний управляющий баронством забрал за долги селян в неурожайном году.
Племянница умерла еще позапрошлой зимой от простуды, но Люк так и продолжал привозить детям сделанные его руками подарки. Это были незатейливые, вырезанные из дерева фигурки людей и зверей. Они пользовались у ребятни в замке большим спросом. Люк отдавал их первым встретившим его детям, не разбираясь, какой ребёнок перед ним: свободный или раб. Это и объясняло торопливость Улиных соседок.
Самой же девочке сегодня было не до подарков. Опять стало грустно от мыслей о том, что она никому не нужна совсем.
– Улька, ты что, обиделась? – она обернулась на голос, который сразу же узнала и который больше никогда не желала слышать. – Ну, извини. Я был очень занят, а ты подвернулась ни к месту. Пойдём‚ я расскажу тебе про сивуху. Это барон так горящую воду называет. Мы из неё «каледос» делать будем.
Скажи это Арни ещё утром, девочка бы с восторгом принялась расспрашивать о таких интересных вещах. Но сейчас она смотрела на своего бывшего друга глазами взрослого человека.
Одетый в перешитый из отцовского костюм, в расстёгнутую шерстяную куртку, в новеньких сапогах из мягкой кожи и в красивом красном беретике, он смотрелся, как мальчик из богатой купеческой семьи. На его круглом ушастом лице сверкала самодовольная улыбка.
– Пошёл ты в омут. Я больше не хочу тебя знать.
– Ах, как мы обиделись. На «помойку»? – тут его губы скривились. – А и правда, а кто ты есть? Думаешь, если свободная, то можешь мне свой характер демонстрировать? Ты бы посмотрелась в озеро на себя, оборванка. Я к ней по-доброму, а она…
Что ещё хотел сказать Арни, она дослушивать не стала. Сделав к нему шаг, со всей силы пнула его по голени.
– Вот‚ сука! Я тебя сейчас домоправительнице сдам.
Он попытался её схватить, но она вывернулась и побежала.
Правда, убежала недалеко. Когда она выскочила из-за угла швейной мастерской, то на кого-то налетела. Попытку схватить её за ворот курточки Уля отбила рукой и хотела юркнуть под стоявшую возле здания телегу, но тут же почувствовала, как крепкая рука схватила её сзади за тощую шейку.
– Ох, ничего себе, Веда, у тебя тут порядочки в хозяйстве. Того и гляди, затопчут.
Уля прекратила попытки вырваться, как только поняла, кого она толкнула и в чьих руках оказалась. Риту, лейтенанта егерей и, по слухам, любовницу самого барона, в замке знали все, хотя она тут появлялась только вечерами, с утра уезжая на другую сторону замкового озера, где её подчинённые построили лагерь.
Сейчас лейтенант с удивлением и насмешкой рассматривала попавшую в её руки девочку и подшучивала над Ведой. Уля с ужасом поняла, что толкнула саму домоправительницу.
– Это что за чучело? Рабыня? А почему без ошейника?
– Не, не рабыня, – присмотревшись‚ вынесла свой вердикт управляющая замком. – Это дочь одной тут пьяницы. Где-то на кухне работает.
– Ты шутишь? Вот это вот и есть повар? Тогда многое становится понятным.
Рита, словно тряпичную куклу, тряхнула Улю, и та вдруг почувствовала, как по ноге у неё потекло.
– Семеро! Рита, ты смотри, что делаешь, у девочки от страха открылись месячные!
В этот момент Улю вдруг бросило в жар, который постепенно стал нарастать, и она начала терять сознание. Уля почувствовала, как Рита взяла её на руки и стала успокаивать. Рядом что-то говорила Веда. Последнее, что она услышала – это мужской голос, который раздался из-за спин двух женщин.
– Девочка инициировалась как маг, я почувствовал мощный выброс. Давайте её скорее к барону!
Глава 2
Приезда Гортензии Олег ожидал на следующей декаде. Магиня обещала подготовить ему общий обзор того, что удастся узнать насчёт происходящего в баронствах, и слухи о том, что вообще сейчас творится в королевстве Винор. С этой целью она ездила в Неров, самый западный город баронств, и поэтому самый ближайший.
Заодно Олег хотел её попросить осмотреть принесённую вчера в беспамятстве девочку, которая инициировалась как маг прямо на руках у Риты.
Сидя в рабочем кабинете за жутко неудобным низким столом, где колени еле умещались, а заменить его, что называется, всё руки не доходили, барон Ферм слушал стоящего перед ним своего родового мага.
– Ваше лечение убрало у неё все ушибы, порезы, болячки, но процесс самой инициации остановить не может. А этот процесс сам по себе и есть источник той боли, которая временами накатывает на неё.
Когда Валмин вчера привёл к нему Риту со стонавшей у неё на руках девочкой, Олег использовал заклинание Малое Исцеление, которое погрузило девочку в сон, но к вечеру, по словам мага, боли вернулись, и это естественный процесс.
– У тебя так же было? – спросил барон Ферм у своего родового мага.
– Что вы, нет. У мальчиков всё происходит иначе. Наверное, от того, что у нас половое созревание постепенное. А у девочек всё происходит в более короткие сроки. Может поэтому ей так тяжело сейчас. Госпожа Гортензия лучше объяснит.
– Где она сейчас эта госпожа Гортензия? Придётся тебе всё самому контролировать. Если что, зови. Умереть-то ей по-любому не дам. Лотус когда вернётся?
– Должен сегодня.
– Вот и его ещё спросим.
Олег уже не раз похвалил себя за то, что не прогнал бывшего родового мага Ферма. Лотус реально оказался полезным, хотя бы для сельхозработ своим заклинанием Плодородия, которым увеличивал урожайность раза в три, если не больше. Да и его общие заклинания вроде Сферы, Пламени, Сохранения, Воздушного Потока и некоторых других, распространённых из-за относительной лёгкости их конструирования, не были лишними и всегда могли пригодиться.
– Уле, девочку зовут Уля, господин барон, только в начале лета исполнится тринадцать. Слишком рано у неё созревание прошло. И насчёт её магического резерва я удивлён. Мне кажется, что я ошибаюсь. Но, получается, что у неё резерв будет даже больше, чем у госпожи Гортензии?
Маг смотрел на Олега‚ ища у того подтверждения или опровержения своей догадки.
Олег кивнул, соглашаясь с Валмином. Ещё когда только ему принесли девочку, он осмотрел её магозрением. Резерв у неё уже был больше, чем у Гортензии, и‚ скорее‚ напоминал тот, который Олег видел у Доратия, главного королевского мага.
– Да, вот что хотел спросить, отчего она такая, – Олег пальцами изобразил нечто, – какая-то заморенная. Она ведь из свободных?
Валмин уже успел всё выяснить у Армина, бывшего управляющего баронством. Хотя теперь в баронстве от имени барона Ферма всем распоряжался Гури, но реально, пока ещё, если была нужда в точных данных, лучше было обращаться к Армину, благо, барон его не прогнал, как не прогнал и многих других доверенных лиц прежнего барона.
– Свободная, но она почти сирота при живой матери. Та часто в запой уходит, стала плохой работницей и сейчас на последнем предупреждении. Ещё одна пьянка‚ и её выгонят. Дочь забрали ещё год назад в помощь посудомойке. Там же, где-то возле моечной‚ она и живёт. Я, правда, приказал перенести её вещи сюда, но всё, что у неё есть, оказалось на ней. Ждём ваших распоряжений.
Барон вспомнил относительно чистую, но много раз штопанную одежду девочки, побитые деревянные башмачки, стриженные грубыми ножницами волосы, словно у мокрого воробышка.
– Скажи Веде, пусть подберёт ей одежду получше. Комнату ей выделить у нас в главном здании. Со всем остальным разберёмся позже. – Олег немного помолчал, затем отпустил мага: – Ладно, иди. Позови Армина и найди Торма, пусть тоже зайдёт.
Бывший баронский управляющий ожидал за дверью и вошёл, как только от Олега вышел Валмин.
Приглашать его сесть барон не стал. Армин был рабом, хоть и имел высокий статус.
Захватив баронство, Олег тщательно проверил, как тут велись дела, и убедился, что воровства все бывшие управляющие не допускали. Собственно, дело тут было даже не в рабской честности. Олег из земной истории знал массу примеров, когда дорвавшиеся до власти рабы и даже евнухи, воровали всё, до чего дотягивались руки, которые часто потом отрубали.
Дело, скорее всего, в том, что хозяйство в баронствах носило натуральный характер. Денег на руках практически ни у кого не было. А воровать тонны овощей, десятки голов свиней или сотни брёвен было просто бессмысленно – некому тут сбывать.
Это, кстати, было и одной из причин, почему план Олега по замене барщины и оброка налогом или податью, оказался не реализуем.
Назначив своих рабов – Гури и его жену Веду – на самые высокие в баронстве руководящие должности, Олег продолжил пользоваться услугами и прежних управляющих.
– Господин барон, хочу доложить, что браконьера повесили по вашему указанию.
Армин низко поклонился.
Это был пожилой, лет пятидесяти на вид, начавший лысеть худощавый мужчина невыразительной наружности.
Сейчас он доложил о приведении в исполнение первого смертного приговора, вынесенного Олегом.
На Земле, как помнил Олег, а может‚ он и ошибался, олени и лоси обитали в разных ареалах. Здесь же они сосуществовали совместно в одних лесах. Отсюда и такие названия у двух деревень его баронства: Лосево, находящаяся на самом севере, недалеко от стыка трёх баронств – Пален, Орвин и Ферм, и Оленевка, самая небольшая деревушка, на северо-западе, рядом с баронством Пален.
Охотиться на оленей и лосей мог только сам барон, его гости или кто-то по его разрешению. Для нарушителей этого правила было одно наказание – смерть. И такой порядок существовал во всём королевстве Винор.
Хотя Олег считал такое наказание слишком суровым, но когда Рита с двумя своими дружинниками на прошлой декаде приволокла в замок связанного браконьера, которого они выследили возле дороги на Моршу, то долго раздумывать не стал.
Единственное, он не назначил одну из принятых здесь мучительных казней, приговорив к обычному повешению, чем немало расстроил всех обитателей замка, от рабов до своих офицеров, желавших развлечься жестоким зрелищем.
– Ну, казнили и казнили, – вздохнув, отмахнулся барон. – Что там с запрудой и заказом на пилы?
Армин, тщательно взвешивая слова, принялся докладывать о строительстве первой в этом мире или, во всяком случае, на этом континенте, пилораме. С его слов Олег понял, что плотина уже практически готова, также как подготовлено и место под пилораму. Но приезда из Легина специалиста по строительству водяных мельниц ждали не раньше, чем к началу весны, до которой оставалось ещё полторы декады. Легин располагался чуть восточней центра баронств‚ и до него было больше двух сотен лиг.
Барон Ферм не собирался строить мельницу, она тут действительно была бы излишней роскошью, хотя, если будет лишнее время и лишние деньги, Олег всё же планировал по возможности построить и её. Просто, из своей прежней земной жизни, Олег имел смутное представление о таких простых механических узлах, но понимал, что приспособления, позволяющие вращать мельничные жернова, можно использовать и при вращении дисковых пил. Он даже в своё время весьма удивился, когда узнал, что даже в таких продвинутых странах, как республика Растин или Хадонская империя, распиловку брёвен ведут вручную, используя большие козлы и двуручные пилы. Это был процесс достаточно долгий, трудоёмкий и требующий высоких навыков пильщиков.
Потому-то доски тут были дорогими, а корабли, изготовленные из досок, стоили дороже богатой усадьбы.
– А диски, как вы их назвали, по вашим восковым чертежам сделали в Нерове и уже привезли. Наш кузнец говорит, что и сам может такие выковать.
Армин доложил и смотрел на барона преданными глазами. Его явно цепляло, что начальством над ним назначен молодой и малокомпетентный Гури, но ума у него хватало, чтобы принять это. Он прекрасно понимал причины и был благодарен новому хозяину, что тот доверяет ему серьёзные дела.
– Насчёт этой девочки, – немного помявшись, и не дождавшись реакции задумавшегося барона на свой доклад, продолжил Армин: – Она, говорят, будет магиней? Её мать много раз ущерб баронству приносила. Только никто не считал, не видели смысла. Наказывали и всё. Но, если прикажете посчитать, то там может оказаться такой убыток, что их обоих, я имею в виду и мать, Олесию, и её дочь Улю, можно в возмещение убытков в рабыни обратить.
Когда оторвавшийся от своих мыслей Олег с удивлением посмотрел на Армина, тот заторопился уточнить свою мысль.
– Королевскому стряпчему в Нерове и раньше особо не хотелось в такие мелочи вникать, и он, правда, за небольшую, совсем скромную мзду, утверждал подобные приговоры владетелей в отношении свободных, а сейчас-то и подавно. Вы ведь не откажетесь от личной магини-рабыни?
Бывший управляющий ожидал от своего нового хозяина, что тот с воодушевлением воспользуется его подсказкой и, может‚ даже поощрит, но вместо этого увидел, как у барона появилось сначала удивление на лице, а затем усмешка.
– Конечно‚ откажусь, – усмехнулся Олег. – Но не от магини, а от рабыни. Ладно, я понимаю, что ты хотел мне подсказать лучшее решение. Но, нет. Отбирать у девочки свободу я не собираюсь. К тому же, куда она от меня денется?
Когда посетитель ушёл, в дверь заглянула горничная, чтобы узнать, нужно ли что-нибудь хозяину и не желает ли он назначить время обеда. Но Олег жестом её отослал.
Он встал из-за стола и подошёл к окну.
В южных баронствах зимой не было такого большого количества холодных, практически ледяных дождей, как севернее, в том же Сольте или в Нимее, но погода всё равно стояла промозглая. Снег тут изредка выпадал, но в этом году его не было ни разу.
Сквозь мутное кривое стекло мало что можно было разглядеть. Спасибо хоть, что наличие стёкол позволяло днём не палить в помещениях масляные лампы, свечи или факелы. Впрочем, даже такое убогое стекло стоило достаточно дорого, и позволить себе стеклить окна могли только люди небедные.
Если бы в этом мире вообще не было стекла, то Олег мог бы и на стекле разбогатеть – технологию его изготовления он примерно знал. Но хитрых итальянцев, которые бы скрыли от других секреты изготовления стекла, в этом мире не было. Поэтому гильдии стекольщиков существовали практически во всех городах. А как сделать стекло качественным, этого он не представлял.
Нет, он был уверен, что знаний‚ полученных им в двадцать первом земном веке‚ и его образования ему хватило бы, чтобы экспериментально добиться нужного результата. Но взвесив, сколько у него на это уйдёт средств и, главное, времени, решил не связываться.
Проще уж было создавать ненужные штуковины и продвигать их в массы, вроде туфель с носами такой длины, что их приходилось бы завязывать на пояс, или каких-нибудь бокалов из горного стекла, или чудо-мазей на основе ртути, или бутылок шипучки, или позолоченных ситечек и тому подобной дряни.
Главное тут было убедить людей, что без этих ненужностей, они лохи последние, а не люди. Но для этого ему надо было иметь статус посерьёзней, чем его положение барона из захолустья, или создать организацию, которая смогла бы убеждать владетелей закладывать владения и имения ради обладания штуковинами, а людей победнее – последние рубашки.
Впрочем, молодой барон, как и когда-то молодой студент, редко отказывался насовсем от любой своей идеи. Он лишь откладывал её на полку мыслей подальше, чтобы при необходимости взять её поближе.
– Господин барон, так что насчёт обеда?
Опять заглянувшая в дверь служанка напомнила ему, что он собирался завести себе секретаря, но так и не удосужился. Олега уже начинала порой раздражать его собственная неорганизованность даже в элементарных вопросах. Взять тот же неудобный стол, или вот то, что все приходят к нему практически по любому поводу.
– Скажи госпоже Веде, что как только появится капитан, пусть накрывают. А ты, как доложишь, возвращайся сюда.
Молодое тело Олега, подкрепляемое здоровой пищей и чистым воздухом, постоянно желало близости с женщинами. Барон давно уже перестал изводить себя комплексами молодого‚ воспитанного на Земле юноши.
Когда служанка, он даже не знал её имени, хотя она уже третий раз была назначена дежурить при бароне, вернулась, выполнив поручение, то Олег просто нагнул её грудью на стол и задрал юбку.
Ни о каком насилии тут даже и речи не было. Девушка явно обрадовалась тому, что барон не пренебрёг ею.
Обед состоялся уже ближе к третьей склянке, что было довольно поздно, так как сутки тут делились не на двадцать четыре часа, как на Земле, а на двадцать склянок, и начинался отсчёт склянок с полудня.
Традиционно, с бароном за обеденным столом сидели оба его мага Валмин и Лотус, капитан его дружины Торм и лейтенанты Шерез и Бор. Иногда могла ещё присутствовать и лейтенант егерей Рита, но, как это часто бывало, она отсутствовала по причине того, что со своими дружинниками и учениками – мальчишками, набранными среди сервов баронства, патрулировала леса.
– С наёмниками рассчитался полностью, – докладывал вернувшийся из поездки к Чупуре Торм, он нарезал у себя в тарелке кусок окорока. – Мне кажется, они опасались, что мы их обманем, – тут капитан коротко хохотнул, – так обрадовались, что чуть меня не задушили, когда обнимали при прощании.
У Олега даже мыслей не было кинуть наёмников Чупуры. Они отработали, что называется‚ на все сто. Тысяча лигров, которые он им заплатил, были ими заслужены.
Всю зиму сотня с лишним наёмников совершала набеги на поселения баронств, собирая дань продуктами, стадами и даже иногда небольшими деньгами. А когда некоторым баронам удавалось сговориться и выставить достаточно мощную силу, то наёмники уходили на территорию баронств Ферм или Пален, где их никто не мог найти. Замков наёмники не штурмовали из-за отсутствия у них магов, даже одного. Но такую задачу Олег им и не ставил.
