Сергей Алексеевич Глазков
Кинодетективы 8
Чупакабра
Деменция
Восьмая история из жизни эксперта-криминалиста Аграфены Волиной
Первая серия
1
Оксана выходит из автобуса с букетом цветов и идет по улице вдоль забора, ограждающего строительную площадку. Оксана замечает, что за ней устремляется черная тень. Она ускоряет ход, но тень преследует её. Девушка роняет букет цветов и бежит.
Нога в грязном ботинке наступает на букет цветов. Тень продолжает преследование. Оксана прижимается к забору и роется в сумочке. Достает газовый баллончик, но воспользоваться им не успевает.
Мужская рука бьет девушку. Та теряет от удара сознание и сползает вниз. Мужская рука хватает Оксану за волосы и тащит на территорию стройки.
2
Клава завтракает за столом в кухне. Зоя Николаевна наблюдает за тем, как кушает внучка.
– Если мне ещё раз учительница скажет, что ты плохо ешь в столовой…
– То, что ты мне сделаешь? – Спрашивает Клава.
– Приду в школу и буду кормить тебя с ложки, – сообщает бабушка, – чтобы твои одноклассники увидели, что тебе нужно ходить в детский сад, а не в школу.
– Я не успеваю за перемену… – жалуется внучка.
– А ты разговаривай меньше, – советует Зоя Николаевна.
– А я не могу есть и не разговаривать.
– Почему?
– Это у меня наследственное, – объясняет внучка, – Должна же я выговориться. На уроке нельзя, а как хочется…
– Поднимай руку и говори, – предлагает бабушка.
– Учительница не вызывает, – вздыхает девочка, – Отвечает, что в классе не только Клава Волина есть. Другим детям тоже хочется блеснуть знаниями.
Клава размахивает ложкой, забыв о еде.
– Ешь! – Напоминает ей Зоя Николаевна.
Клава ест. Закончив с кашей, отодвигает тарелку и принимается за чай с бутербродом. Зоя Николаевна моет тарелку.
– Зоя, ты не знаешь, когда мама выйдет замуж за Захарова? – Спрашивает внучка.
Зоя Николаевна роняет тарелку. Та со звоном падает в мойку.
– Почему ты решила, что они обязательно должны жениться?
– Они подходят друг другу, – просто произносит Клава.
– А как же твой папашка Аркадий?
– Зоя, не начинай, – машет рукой девочка, – Это разные вещи. У Аркадия своя жизнь, у мамы – своя. Я, вообще, не понимаю, как они встретились…
– Я тоже, – соглашается с ней бабушка.
– Ко всему, у папы появилась женщина, – сообщает Клава.
– Да? – удивляется Зоя Николаевна, – Когда это он успел. Он же от компьютера даже ночью не отрывается.
– А он с ней в компьютере и познакомился. Теперь зависает с ней в «гугле».
– Где?
Клава смотрит на бабушку, словно на динозавра.
– Ладно, проехали. Где надо, там и зависает, – Клава отставляет пустую чашку, – Короче, Зоя, ты можешь поговорить с мамой, чтобы она вышла замуж за Захарова?
– Понимаешь, Клава, я, конечно, могу поговорить с ней, но… – говорит бабушка, – во-первых, это решение она должна принимать сама, без посторонней помощи. А во-вторых: она меня не послушается.
– Не послушается?
– И сделает, как всегда, все наоборот, – вздыхает Зоя Николаевна, – Мне назло.
– Зря, – мечтательно произносит внучка, – Захаров такой хороший.
– Я с тобой полностью согласна, – кивает бабушка, – Настоящий полковник!
3
За столом сидит Кречетова. Кашин выкладывает на стол бутерброды. Зырянов закрывает входную дверь на ключ и выставляет бутылки с вином, водкой и стаканы.
– Где Захаров, Величко? – Говорит он, – Где Волина?
– Задерживается Захаров, – сообщает Кречетова.
– А Волина, как всегда опаздывает, – произносит Кашин.
Кречетова останавливается и спрашивает скорее себя, чем присутствующих:
– Интересно, в чём она придёт?
– В будёновке и ботфортах, – отвечает Кашин.
– Не уверен, – качает головой генерал, – Всё-таки мой день рождения… Я намекнул ей, что хотел бы видеть её в… подобающем этому мероприятию виде.
– Зря вы намекали, Василий Иванович, – хмыкает Кашин, – Теперь она точно нацепит такое…
Зырянов понимает, что Кашин прав, вздыхает.
– …что ни в сказке сказать, ни пером описать!
4
Ранним утром пересечение двух улиц стоит машина ДПС. Два инспектора, облокотившись на крышу машины, сонно зевают. Один из них – бывший следователь Куприянов. Второй – бывший начальник отдела РУВД Борщов.
– Стой – не стой, а спать все равно хочется, – произносит последний.
– Слабенькие вы все какие-то – бывшие руководящие работники, – говорит второй.
– Куприянов, давай по очереди? – Предлагает Борщов.
– Нет, товарищ майор, – отказывается бывший опер, – Не положено. Вы как хотите, а я нарушать устав не буду. Хватит, один раз послушался вас.
– Причем здесь устав, капитан? – Майор делает вид, что не понимает то, о чем говорит Куприянов, – Мы с тобой уже два месяца в нарядах ходим, а ты всё меня попрекаешь.
– А как не попрекать? Из-за вас я вместо того, чтобы преступников гонять, палочкой на перекресте размахиваю.
– Ладно, оставим бессмысленный разговор, – миролюбиво просит майор, – Будем вдвоем мучиться, а могли бы по очереди поспать.
– Не канючьте, все равно не поведусь.
Борщов отходит в сторону и принимается делать зарядку.
– Так-то лучше, – иронично замечает Куприянов, – Глядишь, через время в спортивное общество «Динамо» запишетесь.
Раздается громкий грохот мотора, который отбивается от высоких домов, усиливается пустынными улицами и слышится со всех сторон. Борщов и Куприянов вертят головами в поисках источника звука.
Из-за поворота выезжает мокик, на котором сидит Волина. Одета она в подобие военной формы. На ногах надеты берцы на высокой платформе. На шее намотан длинный красный шарф, на голову надета каска кайзеровской армии периода войны 1914 года, а на глаза насунуты резиновые водолазные очки. Волина медленно проезжает мимо них.
– Привет, служивым! – Машет она им рукой.
Борщов и Куприянов, открыв рот, провожают её взглядами.
– Что это было? – Спрашивает майор.
– Не что, а кто, – сообщает Куприянов, – Это – Волина, товарищ майор. Её раз увидишь, никогда больше не забудешь.
– Та самая Волина?
– Ага.
– Действительно, на чупакабру похожа.
5
В коридоре Клава берет в руки портфель и целует Зою Николаевну в щеку.
– Ты как хочешь, Зоя, но я это так не оставлю.
– Что? – Интересуется бабушка.
– Что-что? Что мама – сама по себе, а Захаров – сам по себе.
– Клава, ты же знаешь свою маму, – говорит Зоя Николаевна, – Она ни за что не согласиться.
– Это мы ещё посмотрим, – решительно произносит девочка.
– Как бы хуже не сделать… – сомневается бабушка.
Внучка протягивает ей руку:
– На что спорим, что у меня получиться?
Зоя Николаевна улыбается, глядя на решительную внучку, затем пожимает руку.
– Спорим!
– Если я выиграю, ты мне разрешаешь на выходные есть, сколько я хочу, – высказывает условие пари внучка.
– Идет, – соглашается Зоя Николаевна, – А если ты проиграешь?
– Обещаю, есть столько, сколько ты скажешь.
– А ещё ты не подходишь к компьютеру две недели.
Клава вздыхает.
– Это ты круто загнула!
– Что? – Спрашивает бабушка, – Боишься проиграть?
В этот раз Зоя Николаевна протягивает руку.
– Нет, – говорит Клава и решительно пожимает руку Зое Николаевне, – Согласна!
Они пожимают руки, скрепляя этим условия спора.
6
На мост выезжает «lexus». На середине моста он останавливается.
Внутри машины за рулём сидит Манюня. Она тяжело вздыхает. По щекам у неё текут слёзы.
7
Волина выезжает на мокике на набережную и продолжает движение по ней. На тонкой длинной антенне, торчащей за её спиной, на ветру развивается маленький черный пиратский флажок, на котором изображены череп и кости.
8
Высморкавшись в кружевной носовой платок, Манюня бросает его на пол, открывает дверь и выходит из машины.
Выйдя из машины, Манюня осматривается, снова тяжело вздыхает и направляется к перилам.
На мост выезжает на мокике Волина.
Манюня подходит к перилам, перебирается через них на другую сторону.
Волина видит это, соскакивает с мокика и бежит к ней.
Девушка, продолжая горько плакать, смотрит на темную поверхность реки. Волина останавливается на небольшом расстоянии от неё.
– Красавица, ты куда?
Манюня печально смотрит на Волину, поворачивается и прыгает вниз.
– Дура! Что ты делаешь? – Кричит Волина, срывается с места, тоже перебирается через перила и прыгает в воду вслед за Манюней.
9
Волина хватает Манюню за волосы и вытаскивает на водную поверхность. Та, ничего не понимая, смотрит на свою спасительницу. Волина плывет к берегу, подхватив Манюню за шею. Манюня не сопротивляется.
10
Утром из вагончика выходит сторож Найденов с кастрюлькой в руках. Проходит к крану, торчащему прямо из земли, открывает воду и принимается мыть овощи. Видит за стопкой кирпичей босую женскую ногу. Найденов заинтересовывается и идет посмотреть.
За кирпичами в неестественной позе лежит Оксана. Найденов роняет кастрюльку, из которой выпадают овощи и катятся в разные стороны.
11
Волина вытаскивает на причал Манюню. Уставшая садится рядом. Манюня смотрит на неё, как на привидение. Во время ныряния Волина потеряла каску, поэтому мокрые дреды торчат в разные стороны. Тени на глазах потекли, образовав на щеках жирные черные полосы. Черная помада размазалась, расширив рот до безобразия.
– Ты кто? – Спрашивает Манюня.
– Человек, – отвечает Волина.
– Не похоже, – удивляется Манюня.
– Такая страшная? – Интересуется Волина.
Манюня кивает головой. Волина роется в карманах, потом обращается к Манюне:
– У тебя зеркало есть?
– В машине.
– Ладно, потом получу удовольствие, – машет рукой Волина, – Ты что устроила?
Манюня вдруг начинает плакать.
– Я жить не хочу-у-у!
– Ты? Молодая, красивая? Тогда что говорить мне?
– Он меня не лю-ю-юбит! – Продолжает Манюня.
– Кто? – Задает вопрос Волина.
– Дима! – Сообщает Манюня.
– Кто такой Дима?
– Мой охранник.
Волина кивает:
– Это он тебе сказал?
– Муж.
– А охранник и муж – это не одно и то же? – Пытается разобраться Волина.
– Нет, – произносит Манюня.
– Понятно. И ты решила из-за этого покончить жизнь самоубийством?
– Я больше не могу жить в этой золотой клетке, куда меня поместил муж, где всё фальшиво, неестественно, – жалуется Манюня, – Где меня воспринимают, как красивую куклу и не видят мою ранимую душу. Мне надоели эти красивые вещи, от которых ломятся все шкафы в доме. Где моментально исполняют все мои прихоти.
– А тебе это не нравиться?
Манюня вертит головой:
– Нет. Это бутафория! Это не настоящая жизнь. А я хочу жить простой жизнью. Хочу сама покупать продукты в магазине, из которых буду сама готовить обед.
– Ты когда-нибудь готовила? – Спрашивает Волина.
– Нет.
– А в магазине была?
Манюня на мгновение задумывается, а потом радостно сообщает:
– В Америке один раз и два раза в Португалии.
– А у нас? – Уточняет Волина.
– Нет.
– Ясно.
– Я хочу иметь детей, – продолжает Манюня, – за которыми буду ухаживать.
– Слушай, давай поменяемся местами, – предлагает Волина, – Я в твою золотую клетку, а ты на эту никчемную волю?
Манюня вздыхает:
– Я бы с радостью, но муж не позволит.
– Жаль. А так хотелось… – Волина поднимается, – Пошли?
– Куда?
– Со мной.
– Зачем? – Удивленно интересуется Манюня.
– Я покажу тебе настоящую жизнь, куда ты так яростно стремишься, – объясняет Волина, – Со всеми её прелестями.
12
В дверь кабинета стучат. Кашин открывает дверь. В кабинет протискивается Захаров. Все встречают его с улюлюканьем.
– Серёжа, не серьёзно с твоей стороны опаздывать, – пожимает плечами генерал Зырянов, – Что твои подчинённые о тебе могут подумать?
Захаров останавливается посередине помещения и поднимает руки.
– Простите меня, я только что с очень важной встречи.
– Извинения не принимаются, – возражает Кречетова, – если не скажите, на какой встрече вы были?
– Юра Юсов уезжал в командировку, – оправдывается Захаров, – Я его провожал. Самолет в 7–40 утра.
Кашив вскакивает из-за стола, начинает петь и танцевать:
– «В семь сорок он приедет,
В семь сорок он приедет
Наш старый, наш славный
Наш армейский самолёт…»
Кречетова радостно хлопает в ладоши:
– Правильно, давайте танцевать?
– Неудобно, Ольга Петровна, – говорит Кашин, – В кабинете-то…
– Плевать, – машет она рукой, – Сегодня выходной. Какое кому дело, чем генерал занимается по выходным…
Кашин вопросительно смотрит на Зырянова. Тот кивает.
– Можно, но только тихо.
Кашин включает спокойную музыку и приглашает к танцу Кречетову. Зырянов берёт Захарова под руку и отводит в сторону.
– С тобой говорил генерал Ярёменко?
– Говорил, – отвечает Захаров.
– Предлагал вернуться в армию?
– Предлагал.
– Что ты ему ответил?
Захаров улыбается:
– Что я подумаю.
– Ну, и правильно, – радостно выдыхает генерал, – Подумай, Серёжа. Я приму любое твоё решение. Конечно, мне не хотелось бы с тобой расставаться.
– Посмотрим, Василий Иванович.
13
Волина и Марина подходят к «Lexus».
– Это твоя машина? – Интересуется Волина.
– Да, – плаксиво сообщает Манюня, – Я хотела «Bentley», а он купил этот занюханный старый «Lexus».
– Нахал! – Хмыкает Волина, – Не понял твою тонкую натуру. Её духовные потребности…
– Ты иронизируешь? – Чувствуя подвох, спрашивает Манюня.
– Нисколько, – отвечает Волина, – Пытаюсь влезть в тебя целиком, чтобы до конца понять твою трагедию.
Манюня останавливается и изучающе смотрит на свою новую знакомую:
– Как тебя зовут?
– Александра, – отвечает Волина.
– Можно я буду называть тебя «Алекс»?
– Ни в коем случае! – Возражает Волина, – Тогда ты ранишь мою тонкую натуру.
– Хорошо, Александра. А меня можешь называть «Манюня».
– Как?
– Манюня.
– А настоящее имя у тебя есть? – Спрашивает Волина.
Манюня задумывается, потом с радостью кивает головой.
– Есть! Марина.
– Вот это имя звучит лучше.
– Мне тоже так кажется, – пожимает плечами Манюня, – Но я к нему не привыкла. Называй меня «Манюня».
– Как скажешь, – соглашается Волина, – Манюня, ты мне зеркало обещала?
– Я сейчас.
Манюня открывает машину, достает сумочку, лежащую на сидении, роется в ней, вынимает зеркальце и передает Волиной.
– Чтобы тебя привести в порядок, нужно очень постараться.
– Мне уже ничего не поможет, – вздыхает Волина и смотрит в зеркало, – Вот это да! Я на день рождения ехала. Как думаешь, гости очень обрадуются, когда меня увидят?
– День рождения – твой?
– Начальника.
– Смотря, как ты к нему относишься, – улыбается Манюня.
– С уважением.
– Тогда не нужно омрачать праздник.
14
За столом сидят Кашин, Кречетова и Захаров. В центре на почётном месте генерал Зырянов. Захаров поднимается из-за стола с бокалом в руках.
– Василий Иванович, подарки вы получили, все поздравления выслушали…
– Не все. От Волиной ничего не получил, – уточняет генерал.
– Да она сама – подарок, – бросает тихо Кашин, но так, чтобы все слышали.
– Это точно, – соглашается Зырянов.
– Но для этого торжественного момента Волина нам не нужна, – произносит Захаров и дает знак гостям.
– Что это за момент? – Спрашивает генерал.
– Торт, Василий Иванович! – Громко сообщает Кашин.
– Не просто торт, – говорит Захаров, – а именинный торт.
За столом начинается движение. Захаров гасит свет. Кашин включает музыку. Кречетова выставляет на стол торт со свечками. Зажигает свечки.
– Василий Иванович, быстро загадывайте желание.
Зырянов, улыбаясь, закрывает глаза. Задувает свечки.
– Ура! – Кричат все.
15
Волина и Манюня подходят к мокику, стоящему в стороне.
– А это мой транспорт. По секрету скажу: в пробках он не заменим.
– Да? – Искренне удивляется Манюня, – Возьму на заметку.
В сумке, висящей на руле, звонит телефон. Волина быстро достает его и отвечает на звонок.
– Слушаю?
– Александра Леонидовна, у нас труп, – слышится из трубки голос Величко, – Только что позвонил сторож со стройки на проспекте Луначарского и сообщил, что нашёл мертвую девушку.
– Захаров уже знает? – Спрашивает она.
– Я ему сейчас буду докладывать.
– Передай ему, что я скоро буду на месте, – просит Волина, прячет мобильник в карман и поворачивается к Манюне, – Едем на твоей первоклассной машине.
– Куда?
– Знакомиться с реальной жизнью, – сообщает Волина.
– Прямо сейчас? – Интересуется Манюня.
– А зачем откладывать на завтра?
– Я согласна, Александра.
Манюня грузится в машину, но обращает внимание на мокик и останавливается:
– А твой транспорт не украдут?
– Не посмеют, – говорит Волина, откатывает мокик к перилам моста и тросовым замком приковывает его к одной из стоек. Достает из сумочки черную помаду и пишет на стекле: «Не влезай, убьёт!»
– Я их предупредила. Теперь спокойно можем ехать. Я его потом заберу.
16
В дверь робко стучаться. В этот раз дверь открывает Захаров. Входит Величко.
– Вот ещё один опоздавший, – говорит Захаров, – Капитан, неудобно приходить позже своего руководителя.
– Товарищ полковник, у нас труп, – тихо сообщает Величко.
– Понятно, – вздыхает Захаров.
– Я уже позвонил Волиной, – докладывает капитан, – Она будет там с минуты на минуту.
Зырянов машет Величко рукой, приглашая к столу.
– Проходи, капитан!
Захаров поворачивается к генералу.
– Извините, Василий Иванович, но у нас убийство.
Кашин расстроенно поднимается из-за стола.
– Ну, вот! Весь праздник испортили!
– Кашин, не расстраивайся, – останавливает его Величко, – Волина уже на месте. Так что, можешь продолжать банкет.
– Нет уж… – произносит Зырянов, – Давайте закругляться раз такое дело.
17
На мост выезжает машина ДПС. Останавливается напротив мокика.
Борщов, опустив стекло на двери, смотрит на мокик.
– О! Знакомый транспорт!
– Товарищ майор, поехали! – Просит Куприянов.
– Вот чего он здесь стоит? – Не унимается Борщов.
– Пусть себе стоит, – говорит Куприянов, – Он вам не мешает.
– Это не порядок, – возмущается Борщов.
– Товарищ майор, наша смена закончилась, – напоминает капитан, – Пусть у других голова болит по этому поводу.
Борщов открывает двери, выходит наружу и направляется к мокику. Куприянов идет следом за ним.
– Товарищ майор, оставьте его в покое.
Но Борщов не слушает напарника. Он осматривает мокик, садится сверху. Куприянов видит надпись, оставленную Волиной.
– Товарищ майор, слезьте с него от греха подальше.
– Отойди, если боишься, – предлагает Борщов.
Куприянов следует совету Борщова и отходит на безопасное расстояние.
– Классная машина! – Говорит майор, поглаживая мокик рукой, – Я бы на таком с удовольствием покатался.
Борщов выжимает ручку газа. В это время раздается громкий хлопок. Куприянов от неожиданности подпрыгивает на месте, потом смотрит на Борщова. Тот сидит на мокике весь в красной краске.
– Ё!
– Что это было? – Спрашивает капитан.
– Я только ручку покрутил, – оправдывается Борщов, – а он на меня краской плюнул. Прямо в лицо.
– Я же вам говорил: не садитесь!
18
Выпроводив внучку, Зоя Николаевна звонит по телефону старому санитару дяде Коле.
– Дядя Коля, сегодня на десять вызывай Игоря Яковлевича и главврача в морг.
– Зачем, Зоя Николаевна? – Спрашивает тот, – Будем кого-то хоронить?
– Нет. Нужно провести экстренное совещание.
– На тему?
– Мне надоела братская дружба Аграфены и Захарова, – сообщает Зоя Николаевна, – Пора переводить их на другой уровень отношений.
– Понял, товарищ главнокомандующий, – радостно произносит старый санитар, – Группа поддержки соберется ровно в десять. За вами прислать машину?
– Доберусь сама.
– Ждем.
19
На стройплощадке следственная группа, в составе Величко, Захарова, Волиной и, примкнувшей к ним, Манюни, проводит расследование.
Захаров в стороне опрашивает Найденова.
– Я думаю, что она упала сверху, – высказывает предположение Величко.
– Тогда там должны остаться следы, – говорит Волина.
– Я пойду, посмотрю, – кивает Величко и заходит в строящееся здание.
Волина вместе с Манюней исследует территорию. Манюня с трудом ходит на высоких каблуках.
– Что здесь можно увидеть, Александра, если здесь ходить нельзя?
– Манюня, на этой стройке ещё и работают, – рассказывает Волина, – Бегают туда-сюда. Кирпичи таскают.
– Это же неудобно! – Удивляется та.
– Что поделаешь? – Пожимает плечами Волина, – Кушать захочешь – привыкнешь.
Они подходят к лежащей на земле Оксане. Манюня видит её и отступает назад.
– Что это?
– Это жизненные реалии, Манюня.
Манюня в ужасе смотрит на девушку. Волина опускается на колени и берёт её руку.
– А тебе не страшно? – Спрашивает Манюня.
– Страшно, – отвечает Волина и быстро вскакивает на ноги, – Ребята, она жива!
Величко и Захаров, услышав это, бегут к ней. Волина пытается поднять Оксану. Величко подхватывает раненную девушку.
– Быстро в машину! – Командует Волина.
20
Медбрат и ассистент быстро катят по коридору в сторону операционной тележку, на которой лежит Оксана. Волина, Манюня и главврач провожают их взглядами.
– Всегда поражает выносливость человеческого организма, – говорит главврач, – Казалось бы, всё, конец, а он сопротивляется. И этой малости иногда хватает, чтобы спасти жизнь.
– Не знала, что вы философ! – Хмыкает Волина.
– Работая в больнице скорой помощи, ты обязательно им становишься, Александра Леонидовна, – сообщает главврач.
– А в других? – Спрашивает она.
– Только здесь! – произносит он, – Потому что в эту больницу люди попадают тогда, когда уже что-то случается. В другие они ложатся добровольно. Здесь можно встретить такие экземпляры человеческих особей, что поневоле станешь философски смотреть на жизнь.
– Никогда бы не подумала, что в больнице встречу такого интересного человека, – удивляется Манюня.
– Смотри не влюбись, Манюня! – Предупреждает Волина, – У этой особи мужского вида, кроме работы, за душой ничего нет.
Главврач внимательно рассматривает Манюню.
– Александра Леонидовна, вы не познакомите меня с этой очаровательной женщиной?
– Это – Ма… рина, – выполняет просьбу главврача Волина, – Она… она практикантка. Изучает э… В общем, помогает мне.
Главврач целует Манюне руку.
– Рад с вами познакомиться.
– Ладно, – по деловому замечает Волина, – Вы тут поговорите о важности философии в жизни нашего общества, которое нескончаемым потоком прибывает в вашу больницу, а я пойду спасать очередную заблудшую душу.
– Мы вас не задерживаем, Александра Леонидовна, – кивает главврач.
– Между прочим, у Ма… рины есть муж! – Предупреждает его Волина.
– Не волнуйтесь, – улыбается главврач, – Мы будем говорить исключительно о духовном.
– Я не волнуюсь, – отвечает Волина, – Это вы должны волноваться. Мало того, что у него вот такие кулаки, у него ещё и очень длинные руки.
– Александра, не сгущай краски, – машет рукой Манюня.
Главврач смотрит на часы, потом на Волину.
– Ой, извините, совсем забыл! У меня же в десять совещание.
Манюня расстроено вздыхает.
– А так хорошо всё начиналось…
– Не волнуйтесь, – учтиво кланяется главврач, – У нас ещё будет время поговорить.
21
Зоя Николаевна, главврач, дядя Коля и Резников располагаются в «морозиловке» вокруг стола, на котором лежит покойник, накрытый простынёй. Но они не обращают на него внимания.
– Неужели все мужики такие нерешительные? – Спрашивает Зоя Николаевна.
– Это, смотря в каком вопросе, – говорит дядя Коля, – Вот у меня был один случай…
– Коля, не о тебе сейчас речь, – прерывает его Резников.
– Я не могу ничего советовать, – произносит Зоя Николаевна, – потому что ваша, извините, мужская логика мне не понятна. Любите одних, а женитесь на других…
– Не равняйте всех одной меркой, Зоя Николаевна, – возражает главврач, – Я, например, убежденный холостяк. Жениться не собираюсь по убеждению: в неволе не размножаюсь!
Резников упирается одной рукой в стол, а вторую опускает на лоб покойника и принимается перебирать пальцами. Никто на это не обращает внимания.
– Думайте, что делать будем?
– Предлагаю начать обработку сознания Захарова и Волиной, – вносит первое предложение дядя Коля.
– Каким образом? – Задает вопрос главврач.
Дядя Коля закидывает руки за спину и начинает ходить по «морозиловке» от стены к стене.
– Им нужно внушить, что они не могут жить друг без друга.
– Внушить? – Спрашивает Зоя Николаевна, – Для этого нам Вольф Мессинг нужен. И то я сомневаются, что на Аграфену подействует его гипноз.
– Вольф Мессинг – один, а нас четверо, – не сдается старый санитар, – Действовать надо не напролом, а ненавязчиво обращать внимание на их положительные качества. Тогда и они на них посмотрят.
– Знаете, а в этом что-то есть… – поддерживает его Резников.
– Согласен, – кивает главврач, – Вода камень точит.
– Мы с Игорем берем на себя Захарова, – продолжает дядя Коля, – А вы, Зоя Николаевна, – Аграфену.
– Она меня не послушает, – сомневается она.
– Вас? – Удивленно произносит санитар, – Зоя Николаевна, если вы захотите, то покойника поднимите.
Все сначала смотрят на Зою Николаевну, а потом переводят взгляд на покойника, лежащего на столе. Зоя Николаевна решительно потирает руки.
– Хорошо. Я попробую.
– Не надо! – Просит главврач.
– Вы не поняли, – успокаивает его она, – Я с Аграфеной попробую…
22
В свой кабинет входит Захаров и застает Клаву, которая сидит на его месте за столом. Захаров удивлен.
– Не понял? Клава, как ты сюда попала?
– Сказала, что я ваша дочка, – отвечает она, – Дяденька дежурный меня и пропустил.
Захаров хмыкает.
– Фантазии тебе не занимать.
– Почему фантазии? – Пожимает плечами Клава, – Если бы вы захотели, я могла бы быть вашей дочкой.
Захаров теряется от такого заявления, но быстро берет себя в руки:
– Одного моего желания мало. Надо чтобы этого же хотела твоя мама.
– А она хочет, – тихо сообщает девочка.
Захаров снова теряется и снова быстро берет себя в руки и заинтересовано спрашивает:
– Ты в этом уверена?
– Конечно, – уверенно говорит Клава, – Иначе, почему она плачет по ночам в подушку и повторяет ваше имя, как Анжелика – маркиза ангелов: «Жофрей! Жофрей!», то есть «Сергей!»
Захаров недоверчиво оценивает девочку:
– Клава, ты что-то путаешь. Твоя мама не может плакать. Она не такой человек.
– Это она для всех такая, а когда одна… – объясняет она, – Ходит по комнате и о вас вздыхает.
– Ты серьёзно?
– Конечно, дядя Захаров. Она мне сама сказала.
Захаров заинтересованно присаживается за стол.
– Так, Клава. А теперь давай подробнее. Когда говорила? Что говорила?
Клава складывает руки на груди:
– Два дня назад она спросила меня: «Как ты отнесешься к тому, если у тебя будет папой дядя Сережа Захаров?»
– Так и спросила?
– Угу.
Захаров не верит, но очень хочет, чтобы всё, что говорит Клава, оказалось правдой:
– А ты что ответила?
– Что я согласна.
Захаров нервно поднимается из-за стола и принимается быстро ходить по кабинету. Останавливается перед Клавой.
– Значит, если я ей предложу… я ей скажу… ну, это… то она мне не откажет?
– Наоборот, – успокаивает его девочка, – Она будет рада.
– Так это же совсем другая картина вырисовывается!
Захаров вдруг пугается перспективы семейной жизни. Мрачнеет и садится за стол.
– Я подумаю.
Клава поднимается и обнимает Захарова со спины.
– Подумай, дядя полковник Захаров. Только быстрее, а то за моей мамой начал ухаживать этот, как его… Величко.
– Не волнуйся, – улыбается Захаров, – Он мне не соперник.
– Кто знает, – пожимает она плечиками, – Мне он тоже нравится. Высокий, красивый. Как говорит моя бабушка: перспективный.
– Зоя Николаевна?
– Угу.
Захаров ещё больше мрачнее, понимая, что Зоя Николаевна знает, что говорит.
– Я попробую поговорить с твоей мамой, – обещает он.
Клава направляется к выходу, у двери останавливается.
– Ставлю вас в известность, что Аграфена любит только ирисы.
– Знаю.
Клава выходит. Захаров поднимается из-за стола и подходит к окну. Долго смотрит в одну точку. В кабинет заходит Величко.
– Разрешите, товарищ полковник?
– Отвез?
– Так точно, – отвечает капитан, – Волина руководит операцией.
– Волина…
Захаров подходит к Величко и смотрит ему прямо в глаза:
– Скажи, капитан, как ты относишься к Волиной?
Величко удивлен вопросу полковника:
– Хорошо, а чего вы спрашиваете?
Захаров теряется, но быстро находится.
– Характеристику нужно составить… Для руководства.
– Не пойму, почему вам? – Спрашивает Величко, – Это у Кречетовой голова должна болеть.
Захаров понимает, что прокололся:
– Зырянову виднее.
– А-а! Ну, если Зырянову… – произносит Величко и иронично хмыкает.
– Ладно. Давай вернёмся к нашему делу, – говорит Захаров, возвращаясь за стол, – Что мы знаем о девушке?
Величко садится напротив него:
– Волина говорила, что ей предположительно восемнадцать – двадцать лет.
– Кто она и откуда? Как оказалась на стройке? Это Волина не сообщила?
– Нет.
– Жаль.
В кабинет без стука входит Зырянов. Захаров и Величко поднимаются со своих мест. Зырянов, будучи в прискорбном настроении, проходит по кабинету и садится рядом с Величко. Опера, молча, усаживаются на свои места. Ждут, когда генерал заговорит. Тот после паузы осматривает всех присутствующих.
– Вы уже слышали?
– Что? – Спрашивает Захаров.
– Откуда они все это узнают? – Качает головой генерал.
– Что, Василий Иванович?
– Уже по телевидению в криминальных новостях рассказали о происшествии на стройке, – рассказывает Зырянов, – Мне уже звонил депутат ЗАГСА и интересовался, как идёт расследование?
– Какое расследование? – Интересуется Захаров.
– Нам нужно разыскать того, кто впустил девушку на строительную площадку? – Задает вопрос Величко.
– Нет, – говорит полковник, – Того, кто на стройке отвечает за технику безопасности.
– Хватит умничать, – останавливает их генерал, – Если вы считаете, что девушка пыталась покончить с собой, предоставьте этому доказательства.
– Товарищ генерал, чтобы предпринимать какие-то шаги, нужно сначала дождаться выводов эксперта, – произносит полковник.
– А когда будут эти выводы? – Спрашивает Зырянов.
– Когда Волина закончит операцию.
23
Волина проводит операцию. Помогают ей ассистент и медбрат.
– Я такого не видел! – Говорит последний.
– Согласен с тобой, – вздыхает ассистент, – Ну, изнасиловали её, зачем убивать?
– Чтобы скрыть следы преступления, – высказывает предположение медбрат.
– А поджигали зачем?
– Хочу заметить, мальчики, – вмешивается в их разговор Волина, – чтобы ожоги достигли такой глубины, нужно долго лежать на углях.
– О чем это говорит? – Спрашивает медбрат.
– Что жертва была долгое время без сознания… – отвечает за Волину ассистент.
– Или в невменяемом состоянии, – добавляет она, – Тот, кто это сделал, очень болен.
– Чем? – Задает вопрос ассистент.
– Страшной болезнью, которая называется глобальная деменция, – отвечает Волина, – Приобретенное слабоумие, которое проявляется в ослаблении познавательной способности, обеднении чувств, изменении поведения, крайнем затруднении в общении. Больной деградирует как личность.
– О какой личности вы говорите, Александра Леонидовна? – Говорит медбрат, – Он же не человек. Он – зверь. Нет, хуже зверя. Звери не убивают себе подобных. А этот? Он представляет опасность для общества и должен быть изолирован от него.
– Хватит возмущаться, господа эскулапы, – останавливает их ассистент, – Пора приниматься за операцию.
– Что мы имеем? – Спрашивает медбрат, глядя на больную.
