В России ранняя теперь весна,
как будто осень поздняя…
Одышка, хрип и в рёбра сатана,
и вирус где-то возле.
Каждогодно затейница Маня
Заодно с подругами в баню:
Курултай новогодний с мальчишками!
Не бывают сто долларов лишними.
А Новый год когда настаёт?
Он между двух фраз находится:
"Не трогай, – это на Новый год!"
И "Жри уж, – а то испортится!"
И будет хлеб, и будет день.
Не слаще редьки старый хрен.
Журавлик в небо, а синица в руку.
А смелость голубые города берет.
Седая борода покоя не дает.
На чем сидишь, не подруби ты сук тот.
исправит могилу горбатый
и мал золотник до морга
шампанское аристократам
и поутру можно много
Дети мои, внуки, вдовы, -
Итоги измен и женидьб,
В жизни моей бестолковой
Прошу никого не винить.
Конец круговерти.
Вершат други тризну.
Естественной смертью.
В бою. За Отчизну.
Конец круговерти.
Вершат други тризну.
Естественной смертью.
Он сам застрелился.
Конец круговерти.
Вершат други тризну.
Естественной смертью.
От алкоголизма.
А год начинался
не мешкая, сразу
весь мир вдруг накрыла
ковида зараза.
И где антигены?
В мире пандЕмия.
Нам Brexit до фени,
нам – обнуление.
Из белых – мишени.
И песня запета:
про "все на колени",
про всем "Black Lives Matter".
Но было на свете
на радость живым:
Маск – в космос ракету,
а мы – СПУТНИК ВИ.
В норе Лжесветлана.
В Литве, как обычно,
подмётные рьяно
писулины пишет.
Берлинский Бессмертный
за пивом, за чаем,
за вкусным десертом
разоБЛА-БЛАчает.
Сенату – анафема!
Нет – демократии!
Америка славит
Геронтократию.
На форварда муди
глядели в ютубе,
но ладно, не будем,
не будем о Дзюбе.
Год новый накатит,
Поспела рассада…
Забудь двадцать двадцать,
люби двадцать двадцать.
Я, как и он, люблю Рассею,
Могила исправит певцов горбатых,
Я, как тёзка, я, – как Есенин,
Бухаю, блядую, ругаюсь матом.