Сергей Шмаков
Светлый
Пролог
Дождь сильными струями барабанил по крышам ветхих домов. Несколько десятков жителей в окружении рыцарей топтались в грязи посреди двора. Дети жались к матерям, слышались их всхлипывания и неуверенные подбадривания мужчин. Из ближайшего дома вышел рыцарь с геральдикой крестоносца на доспехах.
– Это все, больше никого не осталось! – доложил командиру рыцарь.
Рослый командир в свою очередь обернулся к человеку в длинном плаще.
– Вы можете приступать!
Из-за рыцарей вышел невысокий человек, облачённый в длинный плащ до земли с накинутым на голову капюшоном так, что невозможно разглядеть его лица. В своём одеянии он напоминал монаха. Он подошел к одной из женщин в толпе.
– Не бойся, дитя…, – монах протянул ей свою ладонь, – дай мне свою руку.
Женщина боязливо положила свою ладонь сверху на ладонь монаха, как тот тут же убрал руку.
– Ты можешь быть свободна!
Рыцари расступились, пропуская женщину, и она торопливым шагом покинула площадь. Таким образом, касаясь ладонью людей, монах отпустил еще трех человек прежде, чем очередь дошла до молодой, отличавшейся от остальных своей ухоженностью, девушки.
– Дай мне свою руку, дитя.
Девушка смотрит под ноги и не торопится выполнять просьбу монаха.
– Ну же, смелее, не надо меня бояться!
Девушка подняла голову, осмотрела напряженных рыцарей и ухмыльнулась, остановив взгляд на монахе.
– Бояться? Вас?! – с презрением спросила девушка.
Она схватила монаха за протянутую руку. Опустился вязкий серый туман и время замедлило свой ход. Девушка стояла напротив монаха и, держа его за руку, пристально смотрела ему в глаза. Они, в отличии от окружающего мира, были естественно подвижны. От девушки исходило ярко-алое свечение, оно окутывало её будто пламенем. От монаха, также, исходил свет, только голубой, окутывая его, словно пламя. Языки алого света медленно поползли по руке монаха, заставляя его сморщиться от боли. Улыбнувшись, девушка схватила его второй рукой, и по ней побежали языки голубого света, тут же растворяемые алым, она поглощала его голубой свет, делая его всё более тусклым. Монах было дёрнулся, но девушка крепко держала его за руку.
– Оставьте меня в покое! – голос девушки в окружающем вязком и сером тумане звучал громко и пугающе.
Монах упал на колено и, подобрав горсть земли, кинул её в глаза девушке. Она отпустила его, вытирая глаза руками. Туман рассеялся и монах упал на землю без сознания.
– Брать живьём! Её нельзя ранить! – среагировал, вновь обретший подвижность командир.
Девушка бросилась к рыцарям, но они уже растянули сеть ей навстречу. Девушка свернула в сторону, на ходу выхватив нож из рукава, её глаза полыхали алым свечением, пугая рыцарей и заставляя их в страхе расступиться. Девушка выбежала за оцепление и ринулась в сторону группы арбалетчиков.
– Не стрелять! Опустить арбалеты! Держать кольцо! – раздавал команды командир.
Молодой арбалетчик, сглатывает подступивший к горлу ком, сжал предательски дрожащие губы. Он, как загипнотизированный, смотрел через прицел арбалета на приближающуюся к нему девушку. Другие арбалетчики бросили арбалеты и сомкнули ряды. Кто-то из товарищей толкнул его под локоть, и он выстрелил. Стрела попала девушке в плечо и она выронила нож, но стрела лишь на мгновение остановила её. Сблизившись с арбалетчиком, она обхватила его рукой за шею и впилась поцелуем в губы. Когда рыцари оттащили девушку от арбалетчика, последний упал замертво с широко распахнутыми глазами.
– Не вздумайте её даже поцарапать! – монах выглядел так, будто с ним ничего и не происходило, лишь слетевший с головы капюшон, оголивший растрёпанную седую шевелюру, да запачканный в грязи плащ напоминали о его поражении минуту назад. Он склонился над мертвым арбалетчиком и ладонью закрыл ему глаза.
– Ранив её – вы убиваете себя.
Рой стрел со свистом обрушился с неба, пронзая сразу нескольких рыцарей.
– Засада! – выкрикнул кто-то из рыцарей.
Из-за домов выбежали вооруженные мечами люди. Арбалетчики отстреливались от них, но нападавшие, получавшие ранения, отбрасывали оружие и сближались с рыцарями. Они обхватывали ладонями их лица и, замерев на мгновение, жадно втягивали воздух носом, подбирали оружие и снова бросались в бой. Рыцари после прикосновений нападавших падали замертво с широко раскрытыми и полными ужаса глазами.
Бой длился недолго – нападавшие с легкостью расправились с рыцарями и взяли в плен монаха. Он стоял на коленях когда к нему подошел рослый старик в красном плаще с освобожденной девушкой.
– Еще одно спасенное дитя… – старик погладил по голове девушку.
Старик наклонился и подобрал меч с руки мертвого рыцаря. Он упер оружие остриём в грудь монаха и надавил на него.
– Что же вы так печетесь об этих людишках? Они же рабы, а мы должны быть их хозяевами!
Монах упал на спину и старик , прижав его к земле оружием, только сильнее надавил на меч и пронзил монаха. Сморщившись от боли, монах закрыл глаза, обхватив рукой лезвие меча. Старик вытащил меч из его тела, и с любопытством смотрел как рана на груди монаха затягивалась и, через мгновение, монах снова открыл глаза.
– Ты никогда не считал что ваш дар – проклятие и ошибка? Ведь, вы даже постоять за себя не в состоянии!
– Наша сила в единстве с людьми… – прошептал монах.
– Ну-ну, – старик обвел глазами побоище, и отбросив меч, скомандовал: – сжечь его!
Глава первая
Под светом ярких ламп на операционном столе лежал мальчик двенадцати лет. Операцию проводил Костя в паре с другим хирургом, им помогала ассистентка Натали. Напряженную тишину нарушал только тактовый писк аппаратуры жизнеобеспечения, извещая о том, что пациент всё ещё жив.
– Пот… – нарушил тишину Костя
Натали тампоном прошлась по лбу хирурга.
– Давление падает. – сообщил второй хирург.
– Зажим.
Натали подала Косте зажим.
– Давление продолжает падать. – нервничал второй хирург.
– Тампон. – сохраняя спокойствие, продолжал Костя
Натали подала тампон. Тактовый звук аппарата жизнеобеспечения, вдруг, сменился протяжным писком. Натали дрожащей рукой схватилась за перчатку на другой руке, намереваясь её стащить.
– Натали, что вы делаете?
– Простите, Константин Николаевич… я…
– Соберитесь… адреналин!
Натали набирала шприцем жидкость из ампулы, скопившиеся слезы в глазах мешали ей рассмотреть мерную шкалу, но она, протерев глаза рукавом, все же смогла набрать нужное количество и передала шприц хирургам.
По вечернему проспекту, среди толпы людей, спешащих домой после работы, понуро плелся Костя – без маски хирурга это был тридцатипятилетний темноволосый мужчина с аккуратно подстриженной бородкой. Он чувствовал за собой вину за смерть маленького пациента, как и любой другой врач, посвятивший себя этой профессии, поэтому он выбрал долгий путь пешком, чтобы как можно меньше провести времени дома, чтобы короче была бессонная ночь. На пороге его встретила его жена – Катя, она поцеловала его и помогла снять пальто.
– Я сейчас с голоду умру, чего так поздно?
– Операция…
Костя скинул ботинки и прошел в кухню. Стол уже был накрыт, помыв руки, он сел за стол и стал, без аппетита, ковыряться вилкой в тарелке. Катя села рядом и разлила сок по стаканам.
– Дорогой, тебе лучше выговориться, ты же знаешь…
– Сегодня пациента потерял…, мальчишка…, ему бы ещё жить и жить, но его организм настолько слабый, что он даже не пытался….
– Не вини себя. Ты сделал всё, что мог. Никто не в силах всех спасти.
– В том-то и дело, что не всё. Я чувствую, что мог его спасти, именно спасти, я не знаю, как описать это чувство. Чёрт!
Костя в сердцах бросил вилку и встал из-за стола.
– Прости, милая, я не могу об этом говорить. Пойдем спать.
Костя в халате врача вместе со своей ассистенткой Натали – молодой светловолосой девушкой, шёл по больничному коридору и на ходу читал историю болезни. Повернув за угол, они столкнулись с Мишей – полноватым темноволосым мужчиной тридцати лет в халате врача.
– Костя, тебя-то я и ищу! – обрадовался Миша.
– Что у тебя?
– Пойдём, сам всё увидишь!
– Натали, перепроверь, это важно. – сказал Костя, вручив Натали историю болезни.
Соприкоснувшись руками они на мгновение замерли, глядя друг другу в глаза.
– Хорошо, Константин Николаевич, всё сделаю. – ответила Натали после короткой паузы.
Натали разворачивается и уходит.
– Между вами что-то происходит? – подмигнув, спросил Миша.
– Действительно, от прикосновений этой девушки меня как парализует, но не в твоём кобелином смысле. Ладно, пойдём, что там у тебя?
В кровати лежал пациент, голова его была забинтована так, что видно было только один глаз и рот. На месте второго глаза сквозь бинты проступало кровавое пятно. Капельница, стоявшая рядом, шлангом уткнулась в искусно вытатуированную, на тему смерти, руку пациента. Рядом в кресле с журналом в руках сидел полицейский.
Полицейский на мгновение отвлёкся от чтения, чтобы рассмотреть вошедших Костю с Мишей, и тут же вернулся к изучению журнала.
– Пациент – Федор Краснов, пулевое ранение в голову, доставили вчера, состояние стабильно тяжелое, в сознание не приходит. – громко отрапортовал Миша.
– Миша, мне некогда, переходи к делу! – поторопил его Костя.
Миша подошел к пациенту и большим пальцем задрал ему веко. Глазное яблоко, закаченное вверх, резко опустилось и сфокусировалось сначала на Мише, затем на полицейском, остановилось на Косте и закатилось обратно.
– Что за чёрт? – Костя достал из нагрудного кармана халата фонарик, оттолкнул довольного собой Мишу в сторону, задрал веко пациента и направил в глаз луч фонарика.
Опустился вязкий серый туман – всё вокруг стало медленным и размытым, от пациента исходило тусклое алое свечение, будто от догорающего костра. Костя оглядел свои руки, словно окутанные пламенем, языки которого вились вперемешку с языками голубого света. Внезапно, Костя почувствовал сильное жжение в руке, которой он касался пациента – пламя, исходящее от его руки устремилось к телу пациента насыщая его алым светом. Не в силах терпеть боль Костя одёрнул руку и туман рассеялся. Ноги Кости ослабли, но полицейский успел подхватить его и аккуратно усадить в кресло. Миша набрал в рот воды со стакана полицейского и выплюнул её в лицо Косте.
– Я смотрю, тебе это доставляет удовольствие. – Костя пришёл в себя и приподнялся в кресле.
– Ты как? – поинтересовался Миша.
– Норм.
– Голова не кружится?
Костя встал с кресла, осматривая руки и поглядывая на неподвижного пациента.
– Отправь-ка к нему нашего Павла.
– Ты бредишь, что ли? – спросил Миша, потрогав голову Кости, – Сильно стукнулся, да?
– Понимаю, как это глупо звучит, просто, сделай это. – Костя открыл дверь в палату и обернулся. – Да и прикрой меня на сегодня, что-то мне нехорошо.
По дороге домой у Кости перед глазами, то и дело, всплывали образы увиденные при контакте с пациентом.
В это время в больнице пациента посетил Павел – местный молодой священник.
– О, святой отец, – приветствовал его полицейский,– бог услышал мои молитвы!
Полицейский отложил журнал в сторону и, держась за живот, выскочил из палаты. Павел подошел к кровати с пациентом и осмотрел, не без отвращения в глазах, татуировки на руке пациента. Достав библию, он стал негромко читать. Губы пациента зашевелились. Павел заметил это и, отложив библию, склонился над ним, пытаясь расслышать непонятные слова. Внезапно пациент открыл единственный глаз и схватил рукой за горло святого отца. Оба застыли на мгновение, любопытство на лице Павла сменилось гримасой ужаса, и он упал замертво.
– Аминь! – произнес пациент, вдохнув полной грудью.
Приехав домой, Костя весь оставшийся вечер провел в молчании за компьютером. У Кати для него был сюрприз – она была беременна но, видя настроение Кости, она не знала, как его преподнести. Уже перед сном, когда Костя лежал в кровати, задумчиво уставившись в потолок, она плюхнулась рядом на кровать, и обняв его, показала тест на беременность.
– Может, это тебе поднимет настроение?
Лицо Кости враз изменилось, он заулыбался и обнял Катю.
– Катька!
Он перевалил Катю, оказавшись сверху.
– Как это?! – не верил происходящему Костя.
– Ну как…, как все взрослые люди. – засмеялась Катя.
Они слились в поцелуе и снова перевернулись так, что Катя оказалась сверху.
– А тебе можно? – отстранился от неё Костя.
– Можно! – засмеялась Катя, – Ты же врач, должен знать!
И они снова слились в поцелуе.
Шорох в гостиной разбудил Костю глубокой ночью. Он встал с кровати и подошёл к двери, которая внезапно распахнулась и в комнату ворвались люди в масках с оружием в руках, их было трое. Катя проснулась и от страха, поджав под себя ноги села у изголовья кровати.
– Костя, что происходит? – дрожащим голосом спросила Катя.
– Он? – спросил один из нападавших у другого, указав пистолетом на Костю.
Тот, сверившись с фото в руке, кивнул в ответ и человек в маске выстрелил из пистолета с глушителем Косте в плечо, отчего тот, под истошные крики Кати, упал на пол.
– Заткнись, или я тебя грохну. – наставил на неё пистолет другой нападавший.
– Деньги в гостиной в сейфе, код четыре, два, семь, три, ноль… – прохрипел Костя.
Человек в маске снова выстрелил в Костю, затем снял перчатку и коснулся рукой его плеча, они оба замерли на мгновение.
– Ничего…
Человек в маске кивнул коллеге и тот выстрелил в живот Кате.
– Нееет!!! – закричал Костя.
Корчась от боли, Костя полз к жене. Нападавшие с интересом наблюдали за ним, как в коридоре послышался грохот выломанной двери. Один из них отправился посмотреть, что там произошло. Послышалась возня и раздались выстрелы. Остальные нападавшие выбежали из спальни. В доме завязалась перестрелка, но Костя не обращал на неё внимания, он из последних сил полз к жене. И когда она уже была на расстоянии вытянутой руки, в спальню зашел Федор – пациент из больницы, на нем уже не было повязки и вообще ничего, напоминающего о его недавнем ранении. Он сел на кровать рядом с тяжело дышащей Катей, достал пластиковую упаковку леденцов и, закинув одну конфету в рот, провел рукой по её волосам. Катя, широко открыв глаза, перестала дышать, а Федор, втянув воздух полной грудью, повернулся к Косте.
– Это я вовремя, не хватало, чтоб вы еще плодились! – усмехнулся Федор.
– Что ты с ней сделал? – уже теряя сознание, спросил Костя.
– То, что ждет вас всех.
Федор снова открыл пластиковый контейнер и, закинув в рот леденец, уже склонился над Костей, как в дверях спальни появился один из нападавших. Он выстрелил в Федора, тот с рычание вскочил с места и бросился на стрелявшего. У Кости в глазах все поплыло, силы его покинули, он растянулся на полу и уже где-то в отдалении слышал стрельбу и сирены полицейских машин.
Костя лежал в одиночной палате на кушетке, писком дублировала пульс подключенная к нему аппаратура жизнеобеспечения.
В палату зашла Натали, она подошла к Косте и, взяв его за руку, тут же отпустила.
– Чего ты ждешь? – Натали склонилась к уху Кости. – Ну же, постарайся, ты нужен нам!
Натали, аккуратно, отогнула бинты в месте прострела, в этот момент в палату зашел Миша и негромко кашлянул в ладонь, Натали, сконфузившись, обернулась.
– Ну, как он? – Миша подошел к аппаратуре, чтобы проверить показания.
– Пока всё так же.
Натали спешно вышла из палаты, провожаемая пристальным взглядом Миши.
– Ничего, этот парень справится… – успокоил сам себя Миша.
В коридоре послышалась возня. Миша открыл дверь и выглянул наружу: мимо него мелькнули санитары, толкая перед собой каталку. Миша, не мешкая, бросился за ними.
По громкой связи женский голос сообщил: -"Михаил Валентинович срочно в операционную"
Зрачки под закрытыми веками Кости зашевелились.
По громкой связи женский голос продолжал созывать в операционную медицинский персонал.
Оголенная рана на плече Кости стала затягиваться и он открыл глаза. Сев на кровать, Костя осмотрелся, пощупал рану на плече, точнее её отсутствие, встал и вышел из палаты.
Прогулявшись по коридору, Костя дошел до операционной, из которой вышел Миша, по пути пытаясь достать трясущимися руками сигарету из пачки. Он даже не заметил Костю, просто прошел мимо, уставившись куда-то вдаль.
Костя заглянул в операционную, где на столе лежал накрытый простыней подросток. Персонал убирал инструмент и выключал аппаратуру. Костя подошел к подростку, осмотрел тело и приложил два пальца к его шее в надежде почувствовать пульс. Опустился вязкий серый туман. Костя, испугавшись, одёрнул руку и туман рассеялся. Решившись, он снова приложил пальцы к мальчику, и вновь опустился серый туман: всё вокруг было серо и размыто; смутные силуэты врачей и санитаров двигались замедленно, от мальчика исходило тусклое голубоватое свечение, а Костя, как бы, горел голубым огнём, и ярко-голубые языки хлынули через руку к местам повреждений мальчика, исправляя их и насыщая его тело светом. Костя завороженно наблюдал за происходящим: убрав повреждения, языки голубого свечения стягивались обратно к Косте, последний сгусток света окутал сердце мальчика, сжался пару раз, заставив сердце биться, и вернулся к хозяину. Костя убрал руку и туман рассеялся.