Сергей Баранников
Архипов. Псионик
Прозвучало это так убедительно и безапелляционно, что Илья сдался и беспрекословно подчинился.
– Слушай, ты ведь не должен, – я дернул его за руку, но парень лишь отмахнулся.
– Нормально, что мяться? Позвали, значит, пойду.
– Все, остались мы без команды! – выдохнул Фрязин. – Без Камардина и играть нет смысла.
– А как же новенький? Архипов, давай за нас! – оживился Матвеев.
Прежде чем я успел открыть рот, Фрязин ответил за меня.
– Да он понятия не имеет как в Аркашар играть!
– Не спеши. Сейчас я посмотрю как парни сыграют и тогда уже дам ответ.
– Ладно, я тебе пока расскажу суть. Попробуем, но чую продуем всухую.
Игра началась. Игроки выстроились в форме ромба на поле. По краям, как в футболе, стояли ворота, вот только… они были в форме круга. Вратарь становился в самом центре, и если расставить руки и ноги в стороны, получалось, что он находится на равном удалении от края арки.
Фрязин принялся объяснять мне правила, и я только убедился, что знаю о чем он.
– Вон тот круг – это арка. Игрок, который стоит возле арки – Арочник. Его задача…
– Не дать попасть мячу внутрь арки?
– Верно, только не мячу а шару. Два игрока, стоящие ближе к арке – Стражи. Они не должны пустить проныру, который разыгрывает шар в центре поля и попытается забить. Суть игры заключается в том, чтобы обойти стражей и вывести проныру один на один с арочником. Конечно, можно попробовать бросать через них, но шансы на успех почти нулевые.
– Погоди, а стражи могут бить по воротам?
– По арке? Нет, шар в арку может забросить только проныра. Ну, или любой игрок со штрафного удара, если кто-то из соперников нарушит правила.
– Тогда почему бы стражам не ходить повсюду за пронырой? Так он не сможет забить.
– Ну, мы не в классический аркашар играем. Обычно проныр двое, вот только где столько желающих взять? Вот начнутся соревнования, там увидишь. А пока игра немного упрощенная.
В этот момент Суровцев швырнул мяч Бурову, и тот что есть силы ударил мяч в сторону арки. Кажется, арочник механиков настолько испугался, что даже не пытался помешать мячу. Он расставил руки в стороны и шлепнулся на пятую точку.
– Мешок репы! – выругался один из его товарищей по команде. Ха, да тут даже ругательства похожие. Ничего, сейчас я выйду на поле и покажу как наши дворовые играют!
– Слушай, а сколько времени игра?
– Ну, вообще два периода по пятнадцать минут, но мы играем до трех шаров, заброшенных одной командой. Все-таки выносливости не хватит.
Ерунда. Помню, мы одно время играли два часа подряд без отдыха. Вот это был марафон! Правда, на следующий день почти никто не смог встать на ноги.
– Следующие! – Буров забросил третий мяч подряд и довольно ухмылялся.
Механики понурили головы у поспешили убраться с поля.
– Ну, Андрюха, не подведи! – выпалил Матвеев и похлопал меня по плечу. – Я буду стражем, постараюсь не сплоховать.
– Архипов, на арку! – скомандовал Фрязин, который сам пролез в капитаны. Что же, пусть пока покомандует. – Учти, шар могут бросать чем угодно – рукой, ногой, головой, да хоть задницей! Вести мяч или чеканить тоже можно любой частью тела, но только не держать в руках. Хотя, тебе это и не нужно пока знать, ты ведь на арке стоишь.
Матвеев и Терехов встали в защиту, а Фрязин занял место проныры. Борьбу за мяч он ожидаемо проиграл. Буров перехватил шар, швырнул его Суровцеву, а тот длинным броском забросил его за спину Матвееву, который проморгал проход Дмитрия за спину.
Вижу как Буров присматривается в правую от меня сторону, но чувствую подвох. Не знаю как объяснить, но по коже даже мурашки пробежали. Решено, доверюсь интуиции!
– Удар!
Буров лупит ладонью по мячу, и тот с бешеной скоростью устремляется в левую сторону. Вовремя подставлю руку, но ее тут же обжигает дикой болью. От мощного удара меня закружило, и я перевернулся в воздухе. Вот это отсушило!
– С почином! – хохотнул Дмитрий. Я поднял голову и увидел, что мяч прошел через арку. Что за дичь?
– Буров, мы же договаривались без дара! – набросился на него Матвеев.
– Так я и бил без дара. Я что виноват, что он такой слабак? Просто я бью сильно. Или ты хочешь сказать, что я использовал дар?
Буров подошел вплотную к Матвееву, и тот моментально сник. Что мне не понравилось, ни Терехов, ни Фрязин не заступились за друга.
– Буров, ты использовал дар! Такой след от обычного удара не остается! – я закатал рукав и показал красный круг от мяча. – Мяч тряпичный, а след остался, будто он из дерева.
– Это кто тут рот раскрыл? – Буров оказался напротив меня, вот только я, в отличие от Матвеева, не отступился и смотрел ему в глаза. – Безродный подал голос?
– Надо же, сын советника, племянник военного, а жульничаешь. Имей честь играть по правилам.
– Повтори! – лицо Бурова побагровело, а воздух вокруг задрожал как перед использованием дара.
– Повторю, если надо. Твоя команда свидетели, или они тоже скажут, что ты играл честно? – расчет был на то, чтобы задеть честь остальных ребят. Буров шальной и гордый, может и пойти на конфликт, а вот Трегубов и Суровцев явно не станут пятнать честь ради обычной игры в мяч.
– Дима, оставь! – вмешался Суровцев. – Уговор был играть без дара, значит играем без способностей. Гол не засчитан.
– Мы с тобой еще поговорим, безродный! – Буров одарил меня взглядом, который не предвещал ничего хорошего.
Следующий удар я все-таки пропустил. Теперь уже Трегубов вывел Бурова на удар, и тот пробил ногой в правый угол. Даже без дара удар получился что надо, и я просто не успел отреагировать, зато потом отразил четыре удара подряд.
– Хорош, Архипов! – Фрязин вошел в кураж и был вне себя от радости. – Наш паря!
Законы футбола действовали и в этой игре. Если не забиваешь ты, забьют тебе. Сначала Матвеев сделал шикарный бросок на Фрязина, который зашвырнул мяч в арку мимо Камардина, а потом Матвеев прокинул мяч по низу, а Луке осталось только замкнуть передачу и переправить мяч в кольцо.
За нашей игрой теперь следили не только механики, но и практически весь первый курс, а также несколько стражей и работников академии, у которых появилось немного свободного времени, чтобы последить за игрой. Они обступили поле сплошной стеной с одной стороны и поддерживали игроков.
Буров был уже на взводе, потому как третий пропущенный мяч означал бы конец игры и неминуемое поражение. Когда Матвеев преградил его путь, он все же активировал дар и оттолкнул Глеба в сторону, словно пушинку.
– Нарушение! – Фрязин заорал так громко, что слышали, наверно, на всю академию. Еще бы, такой накал страстей и такая грубая игра.
– Штрафной! – произнес Матвеев, держась за ушибленный бок.
Удар пришлось бить метров с пятнадцати. Два стража стали в пяти шагах от мяча и закрыли собой арку. Камардин метался в кольце, словно хомяк в колесе, стараясь закрыть собой как можно большую площадь.
– Уф, болит! – сморщился Глеб, поднявшись на ноги.
– Дай посмотрю! – это вмешалась Полина Маслова. Девушка отвела парня в сторону, задрала его футболку и приложила ладони к ушибленному месту.
– Надо было бить ниже, тогда бы тебе точно понравилось! – съязвил Буров и повернулся в сторону своей арки. – Камардин, в поле. Я стану на арку.
– А что, так можно? – я почувствовал шанс выбраться с дырки.
– Можно, если в игре пауза после пропущенного шара или штрафного, как у нас, – отозвался Фрязин. Вот же гад, а ведь ни разу не предложил поменяться.
Я подошел к Терехову, который в нерешительности топтался возле мяча.
– И как тут бить? Острый угол, стражей не пробить. Разве что отдавать на Фрязина, но тот закрыт.
– Дай я ударю, я знаю что делаю.
– С пятнадцати метров? Буров возьмет твой удар без труда.
– Посмотрим. Дай ударю.
Терехов кивнул и отошел в сторону. Собственно, я и не сомневался. Фрязина или упрямого Матвеева убедить было бы не так-то и просто, а Руслан… С него хоть горшки лепи, податливый до невозможности.
Так, сконцентрируюсь на ударе. Ну, пора расчехлять пушку, как у Роберто Карлоса. Отошел на пару метров и по команде Фрязина разбежался, чтобы нанести удар.
– Бум! – мяч взмыл в воздух и по дуге обогнул стенку стражей. Расчет был прост – стенка закрывает Бурову обзор, и у меня есть шанс закрутить мяч прямиком в арку. Получилось! Мяч чирканул о внутреннюю сторону дуги и ворвался во внутреннее кольцо арки.
– Ша-а-ар! – заорал Фрязин и бросился на меня. От неожиданности я не успел сгруппироваться и растянулся на земле, а в следующую секунду сверху на нас рухнул еще и Терехов. Даже Матвеев доковылял до нас и увалился рядом. Хорошо, хоть он не стал прыгать, иначе меня можно было бы отдирать от поля скребком.
– Поздравляю! – Суровцев подошел к нам и пожал руку каждому из нас.
– Он использовал дар! Чёртов мозгокрут забросил шар с помощью дара! – на Бурова было жалко смотреть. Ну не умеет Дмитрий проигрывать.
– Спорим, забью еще раз? Если забью снова, ты признаешь, что жульничал и извинишься перед Матвеевым за грубую игру.
– Спорим, я тебе лицо разобью? – Буров направился в мою сторону. Воздух вокруг него вспыхнул, и прежде чем кто-то успел отреагировать, Дмитрий бросился в мою сторону.
Не знаю что на меня нашло, но я выставил перед собой руки, надеясь отмахнуться от этого психа, и мысленно приказал ему остановиться, но вышло совсем иначе. Парня подбросило в воздух и отшвырнуло шагов на пятнадцать, приложив об арку. Буров сполз на землю и застонал, а к нему уже бросились ребята, владевшие даром целительства.
Меня же трясло от потери большого количества силы и осознания того, что это сделал я.
– Андрей, ну ты даешь! – Фрязин подошел ко мне и с беспокойством бросил на меня взгляд. – Буров за такое тебя никогда не простит.
Глава 5. Тайный союзник
– Господин Архипов, потрудитесь объяснить как это произошло?
Я стоял в кабинете главы академии в окружении нескольких преподавателей. Герасимов пристально смотрел на меня, рассчитывая, что я сейчас в деталях опишу свои действия, но я и сам не мог понять как у меня получилось швырнуть Бурова, словно пушинку. Это при том, что еще вчера я едва смог сдвинуть с места крошечный кисет.
– Мне жаль, но я сам не знаю ответ.
– Господин ректор, – в разговор вмешался Григорьев. – Я думаю, что здесь налицо факт злоупотребления даром. Не знаю почему Архипов водил нас за нос, но так или иначе, он нарушил устав, еще будучи претендентом. Что будет, если он станет студентом? Быть может, уместно не допускать его к сдаче экзаменов и гнать прочь из академии?
– Аркадий Павлович, не стоит рубить с плеча, – Герасимов повернулся ко мне и произнес. – Андрей, будьте так любезны, выйдите пока из кабинета. Я попрошу вас вернуться, когда мы обсудим с коллегами сложившуюся ситуацию.
Мне пришлось выйти, но я намеренно не закрыл дверь до конца. И пусть через тонкую щель слышно очень плохо, я должен понять как так вышло. Неужели во мне действительно пробудилась сила, и я могу вот так швырять людей? Проблема в том, что я ничего не почувствовал при этом, словно просто взмахнул рукой, чтобы отогнать муху или прихлопнуть комара.
Герасимов сделал небольшую паузу, а потом произнес:
– Вы правы, ситуация не самая простая. Претендент пострадал от руки другого претендента. Учитывая, что Дмитрий Буров из влиятельного рода, я почти уверен, что у академии могут возникнуть… трудности.
– Трудности? У нас огромные проблемы! – выпалил Григорьев. – Вы прекрасно знаете мое отношение к Буровым, но даже я понимаю насколько все серьезно.
– Простите, а что конкретно случилось с парнем? – это уже взял слово Степаныч. Спасибо ему, уж он-то точно должен за меня вступиться.
– Что? – Григорьев даже запнулся. – С помощью дара Архипов отшвырнул Бурова на пятнадцать шагов, и тот приложился об арку. Как итог – ушиб плеча, сотрясение мозга и рассечение кожи головы. Наши целители уже привели его в порядок, но парню придется пробыть в лазарете до утра. Напомню, завтра у нас экзамены!
– Не вижу в этом ничего страшного. Раз парень уже восстановился, а утром уже покинет лазарет, ему ничто не мешает сдать экзамены. Знаете, Бурову даже полезно немного полежать в тишине и побыть наедине со своими мыслями. Возможно, этот парень кое-что переосмыслит. А что касается его рода, думаю, мы сможем решить эту проблему.
– Мы? – Григорьев едва не задыхался от возмущения. – Господин Драгунов, напомню, что это именно вы поручились за Архипова, и теперь он творит такие вещи!
– Довольно! – Герасимов решил вмешаться и прервать перепалку профессоров.
– Прошу прощения, может, я не совсем понимаю механику работы одаренных, – Степаныч явно решил зайти с другой стороны. – Кто-нибудь из вас объяснит мне как псионик с силой искры смог провернуть такое?
В кабинете повисла тишина. Похоже, каждый из присутствующих задумался над вопросом. Первым заговорил Герасимов.
– Хороший вопрос, господин Драгунов. Аркадий Павлович, насколько я знаю, даже вам сложно сотворить такое?
– Да, вы правы, это экспертное владение даром псионика, – отозвался Григорьев и недовольно поморщился.
– В таком случае, или парень имеет дар не ниже пятого луча, а этого не может быть, ибо мы оба убедились в том, что он искра, или… это сделал кто-то другой. Рядом ведь стояли другие студенты, верно? Что, если мы смотрим на ситуацию заведомо с ложной стороны? А если это был не псионик, а другой одаренный? Скажем, повелевающий стихиями? Спектр может призвать вихрь, да и людям, обладающим этим даром, куда проще сделать это, нежели псионику.
– Но зачем кому-то делать это? Кто из сильных спектров решился бы вступиться за безродного? И потом, пятый луч… Разве у кого-то из студентов есть такая сила?
– Смотрите на это с другой стороны, мой друг, – Герасимов улыбнулся мастеру псионики. – Кто-то не любит Буровых также сильно, как вы. Настолько, что не смог сдержаться и воспользовался своим шансом. Зовите парня!
Я едва успел отскочить от двери и сделать вид, что рассматриваю потолок. Степаныч, который открыл дверь, посмотрел на меня оценивающим взглядом и улыбнулся. Кажется, он догадался, что я слышал каждое слово. А слышать действительно было что. Выходит, версия с моим внезапным обретением силы отпадает. Я все еще слаб в псионике. Эх, а даже немного жаль. Но кто мог прийти мне на помощь? Выходит, кто-то приложил Бурова, а отдуваться мне? Конечно, я был благодарен за своевременную помощь, иначе в лазарете сейчас лежал бы я, а на проблемы безродного могли бы и прикрыть глаза, но эта ситуация оставалась не до конца понятной.
Меня отпустили буквально через пять минут. Еще раз детально допросили обо всем, что произошло на поле, проверили мою силу и велели возвращаться к себе.
В гостиной меня уже ждали. Практически все претенденты сидели сейчас в гостиной под самыми разными предлогами. Суровцев, Трегубов и девчонки играли в фанты, механики о чем-то ожесточенно спорили, а ребята перешептывались и бросали на дверь взволнованные взгляды. Стоило мне войти, они тут же бросились ко мне.
– Ну, что сказали? Исключили?
– Спокойно! Если бы исключили, его бы здесь не было.
– Андрей, ну ты и выдал! – Терехов хлопнул меня по плечу. – Молодчина! Правда, Буров теперь с тебя точно не слезет.
– Как тебе это удалось? – это уже Фрязин пытался докопаться до сути.
– Ребят, не хочу вас огорчать, но это не я. С радостью бы сотворил такое сам, но как есть.
– А кто тогда? Не сам же он так полетел.
– Не знаю.
Парни вернулись за стол с явным разочарованием. Похоже, они жаждали подробностей, а сейчас остались ни с чем. Ладно, хватит с меня на сегодня приключений, остаток дня проведу в своей комнате. Я видел у Фрязина книги по ботанике и истории. Он забыл их на столе, и было бы глупо не обратить на них внимание. Если Илья собирается остаток вечера провести в гостиной, они ему точно не понадобятся.
– Не против, если одолжу твои книги?
– Валяй! – отозвался Илья. – Мне уже надоело читать. Как говорится, перед смертью не надышишься.
Хорошо тебе говорить, ты хоть что-то знаешь, да и сила на уровне второго луча, а мне каждая крупица информации придется кстати. Кивнул ребятам и направился к лестнице. Оставалось обогнуть лишь стол, где сидели Суровцев, Трегубов, Маслова, Тихомирова и Князева.
– Как поступить этому фанту? – Суровцев вытащил из шляпы дамскую перчатку, и девчонки замерли, ожидая вердикт Трегубова. Он был повернут спиной к шляпе и не видел кому принадлежит вещь.
– Пусть поцелует безродного!
Я замер на месте, потому как идеально подходил на эту роль. Амалия поднялась с места и подошла ко мне, в ее глазах плясали озорные искорки. Князева обвилась рукой вокруг моей шеи и губами коснулась щеки. Девушка прижалась настолько тесно, что ее грудь прижалась ко мне, вызывая целую бурю чувств и эмоций. В этот момент я стоял неподвижно, стараясь сохранять невозмутимый вид, но как только ее губы оторвались от поцелуя, Амалия придвинулась к моему уху и произнесла:
– Как тебе моя услуга с Буровым? С тебя должок, Архипов. И заметь, деньги меня не интересуют, отработаешь натурой.
Князева отстранилась, но на ее лице не было и тени стеснения, зато я чувствовал, что горю как помидор.
– Нет, Амалия, это не годится! Ну что это за поцелуй в щечку?
– Технически ты не говорил куда и как именно нужно целовать, так что условие выполнено. Давай следующий фант!
Перед тем как выйти из гостиной, мы встретились взглядами с Князевой, и она мне подмигнула.
***
Остаток вечера я провел за учебниками, стараясь гнать прочь мысли о произошедшем в гостиной. Что можно успеть выучить часов за пять зубрежки? Едва ли половину учебника. При этом я не был уверен, что смогу повторить все в точности, если спросят. Выходит, остается надеяться на удачу.
Следующий день я провел в библиотеке. К счастью, в понедельник она работала, и я набрал книги по всем предметам, которые мне предстояло сдавать. Мой запал передался и остальным ребятам. К обеду в библиотеку подтянулись Камардин с Тереховым, а потом явился и Матвеев. Правда, после обеда сюда вернулись только я и Илья.
Бурова за весь день видел всего раз и то издалека. Он ходил хмурый, словно туча и срывался на всех, кто не мог сдать ему сдачи. Пришлось побыстрее расправиться с обедом, чтобы не встретиться с ним в коридоре. А вообще, в будущем эту проблему придется решать. Сейчас Буров, а завтра кто? Скрываться от половины академии неразумно. Вон, простолюдины держатся особняком и друг за дружку порвут, но даже они не станут вмешиваться в серьезные разборки со знатью. Ближе к вечеру набрался смелости и заглянул к Степанычу. Благо, он был свободен в это время.
– Андрей! Проходи, я все думал тебя вызвать, как подвернется свободная минутка, а тут ты сам меня нашел. Ну как, освоился немного? На счет того инцидента с Буровым… Будь осторожнее. Дмитрий не из тех молодых людей, кто прощает обиды. Он не дурак, понимает, что скорее всего это не твоих рук дело, но престиж восстановить однозначно захочет. Сам понимаешь, из знатного рода.
– Если откровенно, то не совсем. Если я правильно понял, есть одаренные и простолюдины – те, кто не владеет даром. Но даже среди одаренных нет равенства. Те, кто из сильного благородного рода выше по статусу, чем те, кто из обычных семей? А я, допустим, считаюсь сиротой, и поэтому безродный?
– Не совсем так. Ты верно подметил на счет расслоения, но суть немного иная. Одаренные люди в этом мире появлялись с древних времен. Они появились настолько давно, что никто не сможет дать точный ответ – существовали они всегда, или обрели дар по стечению обстоятельств. Как видишь, дар может иметь четыре грани. Ратники выделяются богатырской силой, скоростью и выносливостью. У них превосходные физически еданные. Элементалисты, они же повелители стихий, как их еще называют – спектры, могут управлять стихиями, целители славятся умением залечивать раны, травмы, выводить яд из организма, а псионики читают мысли, владеют телекинезом и способны создавать иллюзии. Конечно, чтобы сотворить что-то подобное, нужно развивать свой дар, но суть ясна – любой одаренный куда сильнее обычного человека, ведь его базовые чувства усиливаются. Некоторые из тех, кто приходил из нашего мира, становились здесь впоследствии мощными одаренными.
– Выходит, я получил дар не случайно?
– Нет. У тебя были предпосылки, и в этом мире они многократно усилились. А я вот, к примеру, не обладаю ни одним даром. Вот так-то! Но сейчас не обо мне. Некоторые из тех, кто владел даром, старались продолжать род друг с другом. Существуют древние рода с огромным множеством поколений одаренных. Им принадлежат практически все богатства империи. Именно среди них придется выбирать практически каждому из выпускников академии. Одиночке в этом мире не выжить, придется примкнуть к сильному роду. И то, это не гарантия спокойной жизни, потому как многие роды соперничают между собой и будут вставлять палки в колеса. А кто будет страдать? Их подчиненные. Не будут же наследники роджа в драку лезть. Вообще, я думаю, что если бы не внешние угрозы, они бы уже давно вцепились друг другу в горло.
– А что на счет остальных? Ведь есть те, кто не принадлежит этим родам?
– Да, есть и те, кто получал дар, несмотря на то, что оба родители были обычными людьми. Увы, но одно время таким людям в высшем обществе были не рады.
– Почему? Это ведь здорово. Чем больше одаренных людей, тем лучше. Разве нет?
– Для кого как, Андрей. Ты мыслишь с точки зрения обывателя, но поставь себя на место тех, чей дар передавался по наследству из поколения в поколение. Они боялись! Боялись, что придут другие люди, имеющие дар, и сметут их с игровой доски, словно пешек. В Западной Европе сильных одаренных из простого люда часто казнили, если уличали за ними слишком большую силу. Их сжигали на кострах, словно еретиков и придумывали им иные более ужасные пытки. Сейчас к людям стали относиться куда гуманнее. Как видишь, простолюдины и безродные могут сесть за одну скамью со знатными, правда, если потянут нагрузку. Качество образования в гимназиях для простолюдинов откровенно хромает. Все это расскажет на уроках истории профессор Сахаров, конечно, если ты успешно сдашь экзамены.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Это в академии все равны, а за ее пределами нас ждет самая настоящая борьба за теплое местечко под солнцем. А хотя, может, ну ее эту борьбу? Ну не получится у меня с Непалом и тамошней аркой, забурюсь куда-нибудь в глухую деревеньку, да буду там спокойно поживать. Хотя, это точно не для меня. Хотят борьбы – получат. Архипов умеет добиваться поставленных целей.
– Кстати, на счет экзаменов. Давай-ка еще пробежимся по краткому курсу механики для гимназистов. Завтра ты должен показать блестящий результат на механике, иначе где тебе еще набирать баллы?
Со Степанычем мы прозанимались часов шесть, и остановились только после того, как я совершенно перестал понимать хоть что-то. Казалось, голова распухла, и в нее уже просто невозможно впихнуть еще хоть малую крупицу информации.
– Да, уже поздно, так что тебе пора отдыхать. Пойдем, я проведу тебя, чтобы не нарваться на неприятности. Отбывать наказание в ночь перед экзаменами – не самое лучшее решение.
Я поднялся с кресла и направился к двери, но Степаныч меня остановил.
– Погоди, вот, возьми. Здесь пятьсот рублей. По местным меркам – настоящее богатство. Если поступишь, заплатишь за учебу. Если нет – тем более пригодятся.
– Степаныч, спасибо, но я не могу принять такие деньги. Я так понимаю, здесь это раз в сто большая сумма, чем в нашем мире.
– Брось! На самом деле, еще больше. Это моя премия за машину, созданную для самого императора, так что бери не глядя. Мой карман эта сумма точно не стеснит.
Как оказалось, Степаныч взялся меня провожать очень кстати. В коридоре перед самым поворотом в гостиную мы наткнулись на Камардина, который при виде Драгунова язык проглотил, а у дверей гостиной своего часа дожидался Буров.
– Буров, почему не в своей комнате? – Драгунов нахмурился и посмотрел на парня.
– Простите, просто Камардина не было в кровати, вот я и заволновался за парня. Думал уже к дежурному преподавателю идти. А разве вы сегодня на дежурстве?
Скользкий гад, выкрутился! Готов поспорить, что Камардин стоял на часах и должен был вызвать Бурова, когда я появлюсь в коридоре. Ну а там… Обидно, что в этом деле оказался замешан Илья. А ведь когда он весь день крутился рядом, я уже было решил, что нам получится сдружиться. На самом же деле, он скорее всего просто следил за мной и ходил по пятам, чтобы в удачный момент дать знак Бурову.
– Камардин, Буров, предупреждение каждому! Еще раз увижу за пределами спальных комнат после отбоя, неприятностей не оберетесь. И пусть сегодня я не на дежурстве, это не отменяет того факта, что я тоже преподаватель.
Буров фыркнул, но счел разумным промолчать. Мы поднялись по лестнице, но прежде чем разойтись по комнатам, Буров склонился над моим ухом и произнес:
– Я слежу за тобой, Архипов! Ты публично унизил меня, а я этого так не оставлю. Молись, чтобы завтра завалить экзамены и поскорее сбежать отсюда, пока я тебя не встретил в темном углу.
Ага, мечтай! Я всерьез нацелился на эту академию, так что завтра прыгну выше головы, но добьюсь своей цели! По крайней мере, я так считал, а в реальности все вышло немного не так.
Первый экзамен, и сразу проблема! Не знаю кто в мире отвечает за карму и сложные ситуации, но сначала нам пришлось сдавать владение даром. Механики отсеялись, потому как из них никто не владел даром, остались только ратники, спектры, псионики и целители. Заходить в кабинет пришлось по одному. Первым пошел Борисов и вышел минут через десять с надменной улыбкой на лице. Следом за ним испытание прошли Буров и Трегубов. А вот потом поток желающих закончился. Я надеялся, что в кабинет зайдет кто-то из своих ребят и расскажет что от него хотели, но желающих не было.
– А толку ждать? – Осмотрел ребят и шагнул в кабинет. Сзади послышались одобрительные возгласы и пожелания удачи. Слабаки, блин.
Кабинет оказался довольно просторным. В одной его части располагался спортивный инвентарь, но, по всей видимости, мне не светило им пользоваться. Это для ратников.
– Господин Архипов, подойдите к экзаменационной комиссии! – холодным тоном произнес Григорьев.
За столом сидели три человека – глава академии Герасимов, а также преподаватели псионики и астрономии Григорьев и фон Краузе. Не знаю что здесь забыл немец, но он и сам чувствовал себя здесь лишним. То и дело Дитрих ерзал на стуле и беспокойно поглядывал на дверь.
Григорьев поставил на стол клетку с птицей, а потом взмахом руки открыл дверцу. Естественно, птичка тут же выпорхнула на свободу и принялась нарезать круги по кабинету. Колючка вытянул руку в ее направлении, и птица села на стол рядом с клеткой.
– Господин Архипов. Известно ли вам, что это за птица?
– Простите, я думал, что экзамен по естествознанию у нас запланирован на вечер.
– Очень остроумно! Это жаворонок, господин Архипов. Протяните к нему руку и прикажите птице сесть на ладонь.
Вот в чем дело! Я медленно вытянул руку вперед, чтобы не спугнуть жаворонка, иначе я точно не смогу его приманить, как это сделал Григорьев. Расположил руку ладонью вверх и мысленно приказал:
Лети ко мне!
Без результата. Вот же упрямая птица! Напрягся и мысленно представил, что на ладони у меня лежит горсть пшеницы. При этом не разрывал зрительный контакт. Я читал, что так эффект куда сильнее.
Садись на ладонь!
Не знаю что подействовало, но жаворонок вспорхнул в воздух и опустился ко мне на ладонь.
– А теперь, Господин Архипов, прикажите ему перестать петь.
Следующую минуту мысленно просил его замолчать, но ничего не помогало. Щебетание птицы разносилось на всю аудиторию. А что если… Что, если сработал мыслеобраз о пшенице у меня на ладони? Что может заставить птицу перестать петь? Попробовал создать образ хорька, который крадется по столешнице и втягивает воздух. Жаворонок замолчал, а потом взмахнул крыльями и улетел. Да, почему-то я не подумал, что птица решит просто избежать опасности.
Все это время Григорьев пристально смотрел на меня, а я ощущал странное чувство чужого присутствия. Словно кто-то украдкой наблюдает за всеми моими действиями.
– Следующее задание! Посмотрим что вы сможете нам продемонстрировать. Господин фон Краузе, будьте так любезны, одолжите ваш портсигар.
Дитрих удивленно посмотрел на Григорьева, но вынул из внутреннего кармана посеребренный жестяной короб и положил на стол.
– Господин Архипов, мысленно, без помощи рук заставьте его сдвинуться с места.
И вот тут я понял, что попал. Как бы ни старался, но упрямая железяка отказывалась шевелиться. Я готов был сдаться, когда Герасимов решил вмешаться.
– Простите, Аркадий Павлович, но мне кажется, что парню нужно дать задачу попроще. – Герасимов извлек из кармана кисет и положил на столе. – Андрей, будьте любезны, попытайтесь сдвинуть с места эту вещь.
Старик подмигнул и на мгновение показалось, что на его лице промелькнула улыбка. Возможно, именно это придало мне сил, но крошечный мешочек действительно сдвинулся с места, пусть и не далеко.
– Пусть будет так, – отозвался Григорьев. – Но вы ведь понимаете, что для достойной оценки этого критически мало? Вы получаете один балл из пяти, господин Архипов.
Я вышел из аудитории и выругался. Один балл из двадцати пяти возможных. Конечно, я знал, что с владением даром будут проблемы, но вот так сразу… Ладно, пойду к следующему кабинету. Благо, первый экзамен закончился очень быстро – простолюдины не сдавали этот предмет, а те одаренные, кто претендовал на поступление, разбились на четыре кабинета в зависимости от своих склонностей.
Следующим экзаменом была астрономия. Вообще не понимаю что заставило ставить этот предмет в список с остальными. Предмет явно проходной, без особенностей. Может, я чего-то не знаю?
В привычной обсерватории Дитрих фон Краузе чувствовал себя уже куда увереннее. Заходить в кабинет пришлось снова по одному, а в состав комиссии на этот раз вошли преподаватели целительства и ботаники. Ох, повезло же врачевателям! Их обучала темноволосая голубоглазая красотка лет двадцати пяти. Засмотревшись на нее, я едва не забыл зачем вошел в аудиторию. Хорошо, что она не обладает даром телепатии, иначе узнала бы много интересного из моих мыслей.
Голос профессора привлек мое внимание, помогая вынырнуть из омута фантазии.
– Так-так, господин Архипов? Дас ист гут! Говорят, вы прибыли к нам из Царицына? Сейчас проверим как готовят гимназистов в тех краях. Приступим к опросу!
На самом деле, это было больше похоже на допрос. Уверен, Краузе спрашивал меня не столько ради экзамена, сколько из любопытства. Пришлось перечислить ему все планеты Солнечной системы, виды планет, рассказать устройство и принцип действия телескопа и перечислить все спутники Юпитера. К счастью, их здесь называют также – Ио, Европа, Каллисто и Ганимед. Я уже воспрял духом и чувствовал приближение пятерки, но тут меня ждал облом.
