Сергей Баунт
Разрушители пророчеств
***
– Ты мне не веришь? – девушка встала со стула и подошла к решетке. – Не смотри, что я в тюрьме, у меня везде есть уши и глаза. И весточку передать даже сюда, большого труда не составит. Хотя, что я перед тобой распинаюсь, не хочешь не верь.
Она повернулась и собралась уходить.
– Подожди, – взмолился Соболь. – Я верю. Просто я в тюрьме в первый раз и не знал про такое. Что можно сидеть здесь и знать, что на воле происходит.
Королева остановилась и опять засмеялась.
– Теперь знай, мальчик. Жизнь она не такая, какой ты её в своей деревне видел. Отец с матерью, наверное, крестьяне – ферму держите?
Не понятно почему, Соболь, вдруг, сказал правду:
– Нет больше у меня никого. Убили всех – и родителей, и братьев, и сестер.
Девушка внимательно посмотрела на него.
– Вот теперь верю. А что врал про сестру–то?
Соболь махнул рукой и отвернулся. «Чего это я? Зачем все выложил?»
– Ты в следующий раз думай сначала, если начал сочинять, то и стой на своем, а то судейский с палачом, тебя быстро на этом поймают. И все.
Она красноречиво крутнула рукой вокруг горла и вздернула вверх. «Виселица», – понял юноша. В голосе девушки он расслышал новые нотки – похоже, она пожалела его.
– Даже если ты связан с этим делом, я не думаю, что ты на стороне демонов?
– Конечно, нет!
– Так, говори правду, я может сумею тебе помочь.
– Ты?! Ты сама здесь…
– Не обращай внимания, это временно.
Сказать всю правду Соболь так и не решился. Тайна пергамента была не его тайной – значит, никто о ней и не узнает. Он вкратце, не раскрывая всей истории семьи, рассказал о смерти родных и о том, что ушел из своих краев. Он понимал, что теперь, когда он так прокололся с рассказом про сестру, глупо настаивать на том, что он просто так искал злополучную лавку. Поэтому, он просто опустил из рассказа все связанное с этим – начиная от встречи с Корадом и до сегодняшнего дня.
«Королева», наверное, поняла, что он что-то скрывает, но настаивать не стала.
– Ладно, ты давай отдохни. До ночи. А я пока, что-нибудь придумаю для тебя. У тебя деньги есть?
Деньги у него были, Славуд снабдил на дорогу, и оставалось еще немного золотого песка из дома, все было в ремне–кошеле, но его отобрали при обыске.
– Теперь нет.
– Понятно, – усмехнулась девушка. – Стража?
Он кивнул.
– Но, ничего. Сейчас принесут обед, я договорюсь с охраной, за небольшую мзду они принесут новый матрас, а эти выкинут. Потом рассчитаемся.
– Спасибо, конечно, королева, но, когда я выберусь отсюда, я пока не знаю.
– Не переживай. Если, что – я сама тебя найду.
Получилось все так, как сказала «королева» – сначала появился тот же толстошеий охранник, что встречал Соболя. Он о чем-то вполголоса переговорил с девушкой, потом появились старик и мальчик, они молча вытащили все тюфяки. Мальчик даже подмел камеру, а старик, кряхтя, принес новый матрас. Потом они же принесли обед – миску рыбной похлебки и большую лепешку. Радан был очень голоден – он рассчитывал поесть на рынке, но вместо этого оказался в камере. Поэтому и похлебка, и суп исчезли в один момент. Он вздохнул – мяса бы или хотя бы повторили порцию. Однако, не дал себе размечтаться на эту тему, вместо этого завалился на матрас, философски решив – когда спишь есть не хочешь.
Соседку же кормили «по-королевски». После того, как ушли старик и мальчик, опять появился охранник и с ним двое. Судя по запахам, это были посыльные из какой-то харчевни. Они долго гремели посудой и стеклом, пока, наконец, ушли. Радан не выдержал, он тихо поднялся и на цыпочках подкрался к двери, ему хотелось посмотреть, чем там потчуют королеву камеры.
Слух у соседки оказался острый.
– Почему не спишь? Я же сказала, тебе надо поспать.
– Да не спится, что-то, – буркнул пристыженный Соболь и быстро вернулся на место. «Что она меня все время спать гонит? Не хочет, чтобы я видел и слышал что-нибудь?» Ответа на эти вопросы в любом случае не было, поэтому он закрыл глаза, и, к своему удивлению, через некоторое время заснул.
Проснулся он от скрипа коридорной двери. В камере было совсем темно, но через мгновение в коридоре появился прыгающий неверный свет и в камере тоже проступили стены. «Сколько же это я проспал? Похоже, ночь на дворе. И никому я не нужен. Даже не допросили». Он прислушался, в тюрьме происходило что-то необычное. Сначала раздался грохот, потом возбужденные злые голоса. Соболь даже расслышал звон клинков. Он вскочил и подбежал к решетке.
– Отойди, – в дверях напротив стояла «королева», Радан разглядел белое лицо. – Здесь опасно, могут не разобраться и зацепить чем-нибудь.
По тому как она это сказала, он сразу понял, что «королева» знает, что тут происходит. Опять загремела дверь, и он услышал, что в коридор ввалилась толпа. На всякий случай Соболь спрятался за колоду.
– Где она? Открывай, – приказал грубый голос.
– Сейчас, сейчас, – Радан узнал охранника. Сейчас его голос был лебезящий, словно перед большим начальством.
– Гром! Я здесь! – нетерпеливо выкрикнула узница. – Вы что так долго?
Свет приблизился, кто-то взял со стены факел. К двери «королевы» подбежало несколько человек.
– Раньше нельзя было, темноты ждали, – оправдывался тот, кого назвали Гром, здоровенный детина с зычным грубым голосом.
– Я не про сегодня, – разозлилась соседка. – Вы что ждали, когда я тут помру?
– Простите, предводительница, – здоровый подтянул толстошеего охранника к двери. – Быстрей отпирай.
Потом продолжил оправдываться.
– Сами понимаете, это не кутузка стражи. Надо было подготовиться самим и глаза замазать кому надо.
Замок в дверях щелкнул, охранник вытащил толстую дужку из петель и дверь распахнулась. Королева – теперь лицо её было грозным и значительным, в свете факела оно даже показалось Соболю злым – шагнула в коридор и приказала:
– Рассчитайтесь с ним, – она показала застывшего с подобострастной улыбкой охранника. Тот заискивающе заулыбался и попросил:
– Будете уходить, поставьте мне пару синяков. И еще, рассчитаетесь, как договаривались – золотом? А то война, деньгам веры нет…
«Королева» еле заметно кивнула, Гром выдернул из ножен на поясе широкий нож, и, вдруг, воткнул в живот охраннику. Тот ойкнул, вытаращил удивленные глаза и завалился на убийцу. Гром вырвал нож, оттолкнул толстошеего и вытерев клинок об его одежду, сунул обратно в ножны.
– Может, не надо было? – спросила «королева». – Когда-нибудь пригодился бы.
– Нет. С него толку уже не будет. Или на допросах запытали бы до смерти, или, если бы был умней, сейчас бы сбежал. А так никто ничего не узнает, еще и золото при нас осталось.
Увидев такое, Соболь отпрянул. А после слов Грома, понял, что и ему живым отсюда не выйти, он тоже все видел и слышал. Словно услышав его мысли, «королева» приказала:
– Эй, кто-нибудь, возьмите у хряка ключи и откройте мне эту камеру. Надо одного друга разбудить, он мой должник.
При этих словах Радан понял, что настал его последний час. «Дорого же, они берут за долги». Он уже понял кто эти люди, и что за «королева» соседка. Скорей всего обычная банда, а рыжеволосая красавица их вожак. Во всяком случае из обрывков фраз, выходило именно так.
Соболь поискал глазами, чтобы можно было использовать вместо оружия, но кроме матраса в камере ничего не было. Он прикусил губу, подтянул руки к груди и сжал кулаки – зарезать как охранника, он себя не даст. «Хоть кому-нибудь челюсть сверну».
В это время решетка распахнулась и в камеру вошла предводительница, увидев приготовившегося к драке Соболя, она весело расхохоталась.
– Эй, воин, успокойся, это свои. Давай выметайся, долго тянуть нельзя. Поедешь с нами или пойдешь своей дорогой?
Неожиданно для себя, он тоже улыбнулся и ответил:
– С вами.
***
Обдумывая потом это решение, Радан пришел к выводу, что он просто как идиот растаял, увидев вблизи блестящие глаза девушки и услышав её безмятежный смех.
– Кто это, Алмаз? – в камеру заглянул Гром. Так Соболь впервые услышал, как зовут «королеву».
– Это мой друг, – не стала ничего комментировать она. – Он едет с нами. Найдите ему лошадь.
Взгляд, которым одарил Соболя бандит, ничего хорошего не предвещал. Однако, вслух он сказал другое:
– Найдем, раз друг.
Шагая по темным угрюмым коридорам тюрьмы, вслед за Громом и Алмаз, в одной из раскрытых дверей он увидел, что двое зверского вида мужиков, хотят вскрыть высокий массивный шкаф, обитый медными позеленевшими листами. Радан вспомнил, что тут его обыскивали и сюда же охранники сдали его саблю.
– Королева, можно, я загляну? Я недолго, тут должна быть моя сабля.
– Точно, – остановилась та. – Тут же и мое кое–что должно быть. Если хряк не продал уже.
Она зашла вслед за Соболем. Разбойники уже дергали дверцы, но они не поддавались.
– Ну–ка найдите что-нибудь чем выломать можно, – приказала девушка. – А то будете сейчас дергать, пока ручки не оторвете.
– Сейчас, предводительница!
Один мужик выскочил в коридор, второй начал вытряхивать содержимое из шкатулок резного красивого шкафа, стоявшего у стола. Алмаз, в это время сама попробовала дернуть дверцу большого шкафа. К удивлению, Радана, дверца поддалась – она, вдруг, с силой распахнулась и ударила «королеву» по руке. В шкафу, самом углу вжался в стену человек, это он пнул дверь так, что она отлетела. Соболь только успел заметить затравленное испуганное лицо с оскаленным ртом, как тот закричал и бросился на стоявшую перед ним Алмаз. В руке блеснул нож.
Радан сам не понял, как он успел среагировать – схватив девушку за плечи, он откинул её в сторону. Теперь он сам оказался перед нападавшим – неимоверным движением Соболь смог уклониться от куска стали, летевшего ему в живот. В свою очередь он встретил охранника резким ударом в лицо. Тот, к тому же, сам летел на кулак, поэтому удар получился таким сильным, что у тюремщика клацнули зубы, он потерял ориентацию и зашатался. Не останавливаясь Радан сделал то, что ему показывал отец, когда учил его кулачному бою – схватил охранника за волосы и дернул вниз, одновременно ударил коленом в лицо, окончательно превращая его в кровавую маску.
К ним подскочил, наконец, очнувшийся разбойник, возившийся до этого со столом. Он со всей силы приложил кистенем согнувшегося охранника по голове. Тот рухнул, задергался, изо рта пошла кровь.
– Успел помереть, сволочь, – зло выругалась, поднявшаяся с пола, Алмаз. – Пусть радуется, а то я бы с живого шкуру сняла.
Потом повернулась к Соболю.
– Спасибо! Ты отдал долг с лихвой. Я чувствовала, что ты мне пригодишься.
И добавила другим голосом:
– Ты быстрый, мелькнул как молния…
Как она и предполагала, ничего из её вещей не сохранилось.
– Вот сволочь! – выругалась она. – Значит, туда ему и дорога.
Сабля оказалась на месте, мужик достал её из другой половины шкафа, полюбовался и протянул Алмаз. Та тоже мельком глянула на оружие и передала Соболю.
– Редкая штука. Потом расскажешь, где взял.
В это время, мужик достал с полки еще и пояс. Радан обрадовался и схватил вещь, но радость оказалась преждевременной – кошель был абсолютно пустой. Девушка засмеялась:
– Что, думал, дукаты будут ждать тебя?
С деньгами не повезло предсказуемо, зато на дворе его ждал приятный сюрприз – Сойка. Кобыла простояла весь день под навесом, вместе с лошадьми охраны. Сойка была хороша и понятно, что задержись здесь Соболь еще, она ушла бы также под седло какому-нибудь горожанину. Ей он обрадовался не меньше, чем сабле. Как-то так получилось, что их троих – самого Радан, саблю кочевников и Сойку, как ему казалось связала невидимая магическая нить. Он понимал, что это он сам себе придумал, но, все равно, то, что они опять все вместе наполнило душу уверенностью – значит, все снова будет хорошо.
В свете факелов, высокое крыльцо, ведущее в здание тюрьмы, было залито кровью, возле него и по всему двору, лежали трупы охранников. Бандитов было совсем немного, Соболь насчитал всего семь человек. Каким образом они проникли в запертый охраняемый двор, а потом и в здание тюрьмы, осталось для него загадкой. «Наверняка, не обошлось без того подкупленного толстошеего надзирателя, который лежит сейчас в коридоре».
Как только небольшой отряд выехал, ворота тюрьмы тут же прикрыли. С наружи теперь все казалось таким же, как обычно. Сначала они ехали медленно, стараясь поднимать как можно меньше шума. Через полчаса они заехали в район не было ни одного коптящего светильника. Выручала только луна, её располовиненный диск двигался следом за ними.
– Все. Теперь, надо лететь очень быстро, пока смена не поменялась.
Все, не жалея лошадей – в полутемных улицах легко можно было попасть в какую-нибудь яму – помчались вслед за Громом. Выехали совсем не к тем воротам, через которые Радан попал в Мастилан, здесь была просто большая, обитая железом дверь в стене. Их уже ждали. Из темноты выскочил человек, шепотом ругаясь, вытащил массивный запор и вполголоса попросил:
– Госпожа Алмаз, не тяните, скоро смена.
Никто и не собирался тянуть. Спешившись – иначе в двери не пройти – бандиты, держа лошадей под уздцы, один за другим прошли за стену. Радан шел между Алмаз и Громом, еще в тюрьме она приказала ему не отходить от неё.
Радан со страхом ждал, что со стражником, открывшим ворота, поступят также, как с продажным надзирателем, но, к его облегчению, на этот раз расправы не было. «Наверное, тут у них уже давние связи, не первый раз пользуются. Похоже, про приближающуюся войну в Мастилане даже не вспоминают. Черная Орда так сможет ночью весь Мастилан вырезать».
Как оказалось, за стеной город не кончался. Тут тоже жили – в свете луны, тут и там виднелись кособокие постройки. Со всех сторон начали лаять собаки, но бандиты теперь не обращали никакого внимания на поднятый шум.
– Может, заедем к Луке, отметим освобождение? – обернулся к «королеве» Гром. Его предложение поддержали остальные. Но Алмаз быстро остудила их.
– Вы что-то совсем страх потеряли? Выпить им захотелось. Здесь, в таборе, стража и не появляется, но если они там, – она показала рукой за спину, – уже узнали, что произошло в тюрьме, то отправят не стражу, отправят солдат, а тем плевать на табор, разгромят все. Про то, что Лука платит стражникам, они даже не подозревают. Так что забудьте про выпивку, успеете еще, когда доберемся до леса, а то и хорошего человека подведем и сами можем обратно под замок загреметь.
Когда рассвело отряд уже двигался по лесным дорогам. Чем дальше они углублялись в чащу, тем дороги становились уже и заброшенней. При свете дня, Радан, наконец, разглядел всех спутников. И ему опять показалось, что Алмаз совсем не из этого окружения. Все, кроме Грома, были обычные бандиты – даже не зная, про их занятия, увидев на улице эту компанию, Соболь бы не смог назвать их по-другому – слишком явно на их лицах был написан их статус. Обросшие, щербатые лица; фигуры, обряженные в дорогие, но явно с чужого плеча вещи; плоские кровожадные шутки, встречаемые непременным громким хохотом – все было таким, как и должно было быть.
Радану были знакомы эти люди – его родственники и соседи, когда возвращались из набега, тоже выглядели не лучше. Он помнил, как мать морщилась и гнала в баню отца и старших братьев, даже не рассматривая вываленную посреди двора добычу.
Гром отличался от остальных выправкой – одежда его, была также дорогой, но сшитой на заказ, все сидело как положено и отличалось чистотой, оружие и упряжь у него так же блестели. Почему-то Соболь решил, что он бывший офицер. Но и совсем отличалась от всех рыжеволосая Алмаз – не только природной красотой, грацией и одеждой, достойной какой-нибудь герцогини, но, главное, она отличалась поведением. Радан исподволь наблюдал за «королевой» и диву давался, откуда у предводительницы этой банды, такое поведение. Чем-тоона походила на Корада Славуда – даже сидя вечером у костра и поглощавший жареное мясо прямо с ножа, он выглядел так, словно сидит на приеме у Короля. Если бы не её речь, полная ругательств и сочных простонародных слов, Соболь бы подумал, что она из высокородных.
В полдень компания остановилась у лесного ручья, пересекавшего заброшенную дорогу. Разбойники достали из сум кучу разной еды и хотели развести костер, но Алмаз остановила их.
– Не надо, перекусим так. Водой запьете. Время поджимает. Хороший следопыт приведет погоню за нами без проблем. Так, что чем быстрей переберемся на свою сторону, тем лучше. Я в камеру больше не хочу.
Никто не возразил и обед уложился в десяток минут.
К вечеру компания подъехала к огромному оврагу, Радан даже не ожидал, что среди леса может быть такое. Обрыв уходил вниз на десяток человеческих ростов, ширина пропасти не меньше пяти – ощущение было такое, что земля просто раскололась. Внизу не было не реки, ни даже маленького ручейка, ничего, что могло бы промыть такой овраг. При этом он был ровным как клинок армейского меча. Сразу было ясно, это творение не природное – она никогда не творит так прямолинейно. Одна из тех непонятных вещей, дошедших до наших дней из темных времен. Он взглянул на спутников – что они будут делать? Даже человеку пройти это препятствие было проблематично, про лошадей и думать не стоило.
Алмаз, улыбаясь, спросила:
– Ну как? Впечатляет? Ни один ратник не переберется, а пехоту один лучник с того берега перебьет.
– Это точно, – согласился Соболь и показал на противоположную сторону. – Значит, вы там расположились?
Она кивнула.
– А как, сами-то перебираетесь?
– По воздуху, – вмешался в разговор Гром. Все дружно захохотали. Посыпались шутки.
– Ага, на крыльях…
– Не, с разбегу…
– Поехали дальше, – скомандовала предводительница. – Скоро все увидишь.
Едва заметная тропа вела вдоль провала, кони бандитов были привычны и шли спокойно, а Сойка испуганно косилась и хрипела. Соболь склонился к голове кобылы, гладил её по шее и ласково успокаивал. Через некоторое время и она стала привыкать.
Вдруг лошадь встала, привстал на стременах и Соболь – то, что они увидели, кого хочешь бы удивило. С той стороны каньона из леса выглядывала огромная, высотой почти до вершин деревьев, голова. Сначала Радан даже подумал, что она живая – настолько полны были жизни все её черты.
– Что это? – непроизвольно вырвалось у него.
– Это мы великану башку отрубили, – пошутил по-разбойничьи кто-то сзади.
– Прекратить! – строго скомандовала предводительница. – Об этих камнях лучше вообще не говорить.
Потом повернулась к Соболю.
– Это наш мост. Сейчас поедем на ту сторону.
Он в ответ согласно кивнул – понял, но на самом деле не понял ничего, он не видел никаких признаков моста. Чем ближе они подъезжали, тем величественнее казалось то, что он видел. Было полное ощущение, что это не отдельная голова, а великан, ушедший по шею в землю. Судя по каменному круглому шлему и, затейливо выточенной каменной кольчуге, прикрывавшей шею у основания головы, это была фигура воина. Прямой нос, плотно сжатые губы и немигающий взгляд каменных глаз, – все дышало властностью. Фигуру делали с какого-то великого воина тех времен, – подумал Соболь не в силах отвести взгляд от величественной статуи. По закатному солнцу он определил, что голова смотрит прямо на восток.
Наконец, они подъехали и встали напротив каменного лица. Неведомый скульптор был настолько искусен – видно было все морщинки у глаз и рта. Здесь, рядом со статуей, никто шутить уже не пытался, все притихли и чего-то ждали. Соболь чувствовал, что что-то происходит, такое же чувство он испытывал, когда знахарь их рода Ефариген вызывал духа для лечения раненного на охоте родича или, когда заклинал лошадь, которая не могла разродиться.
В кончиках пальцев и в кончике языка начинало покалывать и во рту появился кислый вкус. Он всегда так реагировал на настоящую магию. Он оглянулся – никто ничего не предпринимал, даже не шевелился, не говоря уже о колдовстве. Все происходило, само собой.
И, вдруг, произошло то, что по-настоящему напугало и Соболя, и его лошадь – голова вдруг ожила! Губы, до этого твердо сжатые, разошлись и рот стал раскрываться шире и шире. Казалось, памятник готовится проглотить их. Сойка заржала и попыталась встать на дыбы, Радан, с трудом, удержал её. Он кинул взгляд вокруг, все тоже были напуганы, хотя изо всех сил старались делать вид, что ничего не происходит. Однако, побелевшие лица и пальцы, вцепившиеся в поводья, говорили сами за себя.
Словно дразнясь, голова высунула каменный язык, он полз и полз над пропастью, и остановился, лишь чуть–чуть не дойдя до края провала, где теснились всадники.
– Все. Пошли, – хриплым, не своим голосом, негромко приказала Алмаз и первой направила лошадь к языку. Так вот какой мост она имела в виду – сообразил юноша. Лошадь предводительницы забросила передние копыта на висевший над пропастью язык и грациозно впрыгнула. Потом медленно пошла вперед, прямо в широко раскрытый рот. Соболь, со страхом ожидал, что язык сейчас или втянется, или обрушится, но ничего не произошло, это, действительно, был мост.
Перед тем, как исчезнуть в раскрытом рту, она обернулась и тихо предупредила, кивнув на Радана:
– Следующий он.
– Иди, – Гром с усмешкой посмотрел на него. – Или обделался уже?
«Они еще не знают, что я трус и я им этого не покажу». Кобыла никак не хотела запрыгивать на магический мост.
– Веди в поводу, – посоветовал один из разбойников. – Большинство лошадей в первый раз так артачатся.
Соболь перехватил взгляд Грома, который тот кинул на подсказчика, в нем явно читалась угроза. «Что это с ним? Не хочет, чтобы я перешел на ту сторону?» Это еще добавило желания показать, что он настоящий горец, а не бесполезная размазня. Он спрыгнул с лошади, перекинул поводья и ласково шепнул на ухо Сойке:
– Не подведи, милая, давай покажем им, кто мы такие.
Потом запрыгнул на каменный шершавый язык и потянул кобылу за собой. Та немного по сопротивлялась и, наконец, запрыгнула на мост. Тот даже не шелохнулся, каково бы не было его происхождение, но это был настоящий, полноценный камень. Стараясь не глядеть вниз, Соболь быстрым шагом направился в раззявленный тоннель и потащил кобылу за собой. Через несколько шагов они оказались в каменной огромной трубе, любой самый высокий наездник, проехал бы не сгибаясь. А еще через десяток шагов появился свет, и они вышли с другой стороны головы.
***
В лагерь прибыли, когда уже начало темнеть. То, что увидел Соболь, было прямым продолжением магического моста. Среди дикого леса, вдруг, открылся белокаменный городок. Скорее даже не городок, а одна большая усадьба со всеми своими постройками, жилыми и хозяйственными. Даже сейчас в сумерках, дома, проглядывавшие из зарослей, белели. «Представляю, как они выглядят днем, при свете солнца. Наверное, просто сияют». По всему было видно, что все это не современные постройки. Ажурные летящие формы, вырывались из, пытавшегося поглотить их леса.
Как только они приблизились к городку, из кустов вышли двое бородатых мужиков, они ничем не отличались от подъезжавших разбойников. Единственное отличие было в оружие – если у всадников были разнокалиберные мечи, то эти держали в руках луки.
– Прости, Алмаз, думали враг какой, – склонили они головы. – Но сама знаешь, береженного…
– Молодцы! – прервала она их. – Все правильно делаете. Хоть и спрятаны мы надежно, но все бывает. Осторожность никогда не помешает. Веда, конечно, всегда на страже, но и мы должны об этом не забывать.
– Спасибо, Алмаз! Сейчас праздник будет!
Разбойники, обрадованные похвалой атаманши, с радостными криками, побежали вперед.
– Алмаз вернулась! Выходите! Алмаз освободили!
В центре стоял большой круглый дом с высокими шпилями, больше похожий на маленький дворец. Перед ним лежала, расчищенная от кустов и травы площадь, мощенная цветной мозаичной плиткой. В центре площади красовался неработающий фонтан. Он был также тщательно вычищен и наполнен дождями до краев. Только стайка пожелтевших листьев гонялась вслед за вечерним ветерком по всей круглой чаше бассейна. Посреди чаши стояла фигура женщины с кувшином на плече. Наверное, когда-то из него лилась вода.
Соболь взглянул на неё и обомлел, ощущение было точно такое же, что и при взгляде на голову–мост, но гораздо сильнее. В неверном свете, горящих на крыльце факелов, фигура была живой. Радану даже показалось, что она взглянула на него и усмехнулась. «Или магия, или я совсем устал», – подумал он. Но тут его отвлекли, и он вернулся на землю.
На площадь посыпались люди. «Да у них тут настоящая деревня», – подумал Соболь. Среди разбойников всех мастей появились женщины, между взрослых шныряли дети. Детей, правда, было немного, но присутствие их придало лагерю разбойников совсем мирный вид. Весь народ собрался у фонтана. «Ничего себе, приличная банда!» Мужчин было десятка четыре, но, кроме этого, Радан заметил, что среди толпы есть и женщины с оружием. Их было немного, человек шесть, и они держались особняком от остальных. Все они были в одинаковой форме – черный доспех из толстой кожи, прикрывавший грудь и спину, короткая кожаная юбка и кавалерийские сапоги. Руки и плечи прикрывала защита на ремнях, из той же толстой буйволовой кожи. Из оружия только лук и длинный кинжал на поясе.
Своим армейским единообразием они сразу выделялись из разномастной толпы разбойников.
Одна из таких направилась к Алмаз. Не обращая внимания на восторженные приветствия толпы, она подхватила за поводья лошадь предводительницы и строго предупредила:
– Сначала отчитайся перед Ведой.
– Алмаз сама знает, что делать, – ответил вместо той Гром. – А ты, Крис, знай свое место.
Молодая женщина с ненавистью взглянула на Грома, её рука метнулась за плечо и начала выдергивать стрелу из колчана за спиной, но Алмаз прикрикнула на неё:
– Крис, остановись!
Женщина склонила голову в знак послушания и отошла от лошади. Возвращаясь на свое место, она опять предупредила:
– Веда ждет.
– Амазонки совсем распоясались, – не выдержал Гром. – Зачем ты их здесь держишь?
– Гром! Я тебе тысячу раз говорила, не лезь в мои дела.
– Я не лезу… – пробурчал он вполголоса. – Просто у людей праздник, а эти…
Соболь заметил, что, когда девушка потянулась за стрелой, остальные её товарки сделали тоже самое. Он сам был неплохим лучником, его с детства учила этому мать и сразу понял, что эти девушки обращаются с луком, намного лучше, чем он. Он едва заметил, как у них мелькнули руки и на тетиве уже лежали стрелы. «Значит, она хотела только напугать, – понял он. – Иначе, Гром и слова не успел бы сказать, а стрела уже торчала бы в горле. Интересная здесь компания. И кто эта Веда?»
Толпа расступилась, по живому коридору шла старуха. Откуда она появилась, Радан не заметил, отвлекся на амазонок. «Похоже, это и есть Веда, перед которой Алмаз должна отчитываться», – подумал он, разглядывая живописную гостью. Она была очень старой – клюка в руке была совсем не декорацией, старуха опиралась на неё и медленными шажками приближалась к всадникам. Алмаз сразу спрыгнула с лошади и, бросив поводья стоявшим рядом людям, поспешно направилась навстречу. Вслед за атаманшей спешился весь отряд.
– Вернулась? Голова-то еще на плечах? Или отрубили в городе?
Голос был таким, каким и должен быть у такой старухи – дребезжащим и тихим.
– Здравствуй, Веда. Спасибо, что не бросила меня. Гром сказал, что это ты нашла, где меня держат.
Старуха не ответила, она остановилась и закрутила головой, словно принюхиваясь. Все замолчали и удивленно глядели на неё, по их поведению Радан понял, что происходит что-то необычное. Веда подняла голову и её глаза нашли глаза Радана – тот вздрогнул, черные и живые они совсем не напоминали глаза старухи. Она лишь мгновение смотрела так на него, потом опять её голова склонилась и взгляд уперся куда-то в землю.
– Алмаз, зайди ко мне, – проскрипела она. – И приведи с собой этого юношу. Я буду ждать в малом зале. А вы, люди, празднуйте – вернулась наша благодетельница.
***
Старуха повернулась и пошла к дому. «Кто она такая? – совсем не старый, пронзительный взгляд Веды, озадачил его. – И, главное, зачем я ей, она, она что – знала про меня?»
После ухода старухи все снова занялись своими делами – бандиты отдали лошадей и их повели на конюшню, сами они смешались с толпой и уже через пару минут Радан остался один. У него тоже забрали Сойку, и он стоял не зная, что делать дальше. Но это продолжалось не долго – из толпы вынырнул парнишка, дернул его за рукав и спросил:
– Это ты Радан?
– Да.
– Пошли со мной. Тебя ждут.
Вслед за парнишкой он поднялся по широкой лестнице, как и все вокруг, выложенной из белого камня. Они прошли пару небольших залов и вошли в третий, спутник показал Радану на каменную скамью вдоль стены.
– Жди здесь.
Парнишка исчез. Соболь хотел есть, пить и спать, ночь и день, проведенные в седле, давали о себе знать. Он только присел и огляделся – напротив места, где он сидел, на возвышении у другой стены стоял высокий резной стул, из того же вездесущего камня. Несмотря на лепнину на потолке и множество барельефов по стенам изображавших зверей и птиц, зал выглядел пусто и безжизненно. У Радана было такое ощущение, что дом осиротел – люди не были здесь настоящими хозяевами. Не было сомнения, что и дом–дворец и голова–мост, и тот рукотворный овраг – все это творения одного времени, и одних и тех же рук.
Не прошло и пяти минут как с другой стороны зала, растворились широкие двойные двери и в помещение вошли двое – Алмаз и Веда. Старуха шла впереди, за ней стараясь приноровиться к её медленному шагу, брела атаманша. Веда прошла к каменному трону и за несколько приемов уселась в него, Алмаз встала рядом.
– Подойди ближе, мальчик.
Радан, не терпел, когда его так называли, но из уст этой древней старухи, это обращение прозвучало совсем не обидно. Он встал со скамьи еще когда пара только вошла в зал, и сразу направился к трону. Возле ступеней возвышения он остановился и стал молча ждать что дальше.
– Алмаз, возьми у него свиток и принеси мне.
– Какой свиток, Веда? – удивилась та.
– Пергамент. У него в рукаве.
Не ожидавший такого Соболь прижал руку к телу, прикрыв ладонью обшлаг, где находилось письмо. «Откуда она знает про него?» Радан мог поклясться, что никто из бандитов даже не прикоснулся к тайному месту, а сам он и не думал рассказывать о пергаменте – это была не его тайна.
– Ты не бойся мальчик. Я не заберу его у тебя. Такие вещи не забирают. Я только взгляну.
Соболь набрался смелости и ответил:
– Простите, Веда, но я не могу это отдать. Это не мое, и я обещал, отдать его только в руки адресату.
– Ты что, Радан? – Алмаз смотрела на него рассерженными глазами. – Не зли меня, отдай что там у тебя есть. Ты же понимаешь мы все равно заберем.
