Сергей Быльцов
Одиссей. Герои. Скитальцы
55. Ахейцы восторженно встречают разведчиков, особенно Одиссея
Герои разведчики примчались туда, где убит ими был лазутчик троянский. Там удержал Одиссей четверку божественных коней быстроногих. Сын же Тидея спрыгнул и, кровавые сняв с убитого доспехи, подал их Одиссею и, снова вскочив на колесницу, коней обоих хлестнул. И они полетели охотно к черным судам крутобоким, – туда и самим им хотелось.
Нестор, хоть самый старый годами, первым из всех услышал громкий топот копыт и молвил:
– О дорогие друзья, о вожди и советники войска! Правду ль скажу, ошибусь ли? Но сердце велит говорить мне. В уши ударил мне топот стремительно скачущих лошадей. Ах, если бы, то Одиссей многоумный с доблестным Диомедом так скоро звонкокопытных пригнали коней от троянского стана! Страшно, однако, я сердцем боюсь, не пострадали ль они, – лучшие меж ахейцев, – в кровавой схватке с многочисленными врагами.
Слова не кончил всего он, когда уж они прискакали. Наземь с коней соскочили. Ахейцы навстречу в восторге кинулись, правой рукой их и словом приветствуя сладким.
Первым их Нестор, наездник Геренский, расспрашивать начал:
– Сын знаменитый Лаэрта, величайшая слава ахейцев! Как, скажи мне разведка прошла, что нового вы о троянцах узнали и как вы таких необычных белоснежной масти четырех коней захватили? Пробрались в лагерь троянцев и там похитили этих коней, или их бог подарил повстречавшийся с вами? Страшно похожи они на снег и на лучи светозарного солнца! Я постоянно сражаюсь с троянцами. Не остаюсь я праздным вблизи кораблей, хоть боец я уже престарелый, но я ни разу подобных коней нигде не видел. Думаю, бог, навстречу явившийся, их даровал вам, ибо обоих вас любят и Зевс, собирающий в небе черные тучи, и его необорная дочь, совоокая дева Афина.
Нестору так, отвечая, сказал Одиссей голосом очень довольным:
– Нестор, рожденный Нелеем, опытнейший муж из всех ахейцев! Бог, если только захочет, легко и получше, чем эти, может коней подарить, ибо много нас боги во всем превосходят. Эти ж, которых ты видишь, – недавно прибывшие в Трою кони фракийцев, их прежде всего хотел я захватить и, как видите, захватил и сюда их доставил. Царя же их Реса убил Диомед, герой наш бесстрашный, возле него и двенадцать товарищей он жизни лишил, всё наилучших. Тринадцатым был убит у судов и лазутчик Долон. Этого сделать ночную разведку средь нашего войска шлемоблещущий Гектор отправил, а также другие вожди и старейшины Трои.
Так Итакиец сказал и за ров перегнал лошадей звонконогих, горделиво смеясь и вращая ушами. И, ликуя, за ним устремились ахейцы. Коней привязали поводами ременными к яслям, возле которых они стали и стали жевать пшеницу, по сладости почти равную меду.
Затем сын Лаэрта в корме корабельной доспехи Долона, его кровью залитые, спрятал, чтоб в дар потом принести их Афине.
Потом оба вернувшиеся из разведки героя, погрузившись в соленые волны морские, обмывали грязь на голенях и ступнях и пот на шее, груди и спине. После того, как волною морской от грязи и обильного пота кожу отмыли они, освежив себе и милое сердце, вымылись также еще и в красиво отесанных ваннах теплой водою. Вымыв начисто тело и натерев его маслом оливы обильно, сели они за еду, и кубки в кратер опускали, и возлиянья творили Афине правильно разведенным вином медосладким.
Позже на собрании вождей и советников Калхант, увидевший захваченных Одиссеем коней Реса, многозначительно изрек, подняв палец и обводя всех немигающими черными глазами:
– Одиссей, сын хитроумный Лаэрта, свершил сегодня величайшее дело! Приведя к нам этих белоснежных коней, он покрыл себя славой, ибо Делосский бог давно предсказал, что Троя останется для нас неприступной, если эти прекрасные лошади пощиплют траву под Илионскими стенами и напьются воды из Скамандра, полноводной троянской реки.
56. В играх по Патроклу Одиссей и Аякс вничью поборолись
Много всякого произошло в последующие дни: Патрокл в нетленном доспехе Ахилла, заставив отступить троянцев от корабельного стана, загнал их за высокие илионские стены. Менетия дерзкий сын пытался и в Трою проникнуть, но не позволил этого ему Аполлон. Бог ударил в спину возлюбленного друга Ахилла и сорвал с него нетленный доспех. У Менетида ум совсем помутился, тело без доспеха нетленного сразу ослабло; ошеломленный, стоял он, стараясь на ногах удержаться, не понимая уже, что с ним происходит. Ослабленного Патрокла ранил оказавшийся рядом Евфорб, а прибежавший Гектор добил. Взбешенный убийством лучшего друга, Ахилл, облачившись в новый доспех, изготовленный самим Гефестом, умертвил Гектора и убил столько троянцев, что их трупы запрудили реку Скамандр, и она вышла из берегов. Изменив ход войны в пользу ахейцев, сын богини устроил игры в честь возлюбленного друга Патрокла.
Храбрейший герой, в круг обширный народ усадив, открыл погребальные игры по своему лучшему другу. Вынес призы со своих кораблей, – новых медных тазов и чеканных треножников много, приказал мулов доставить, коней быстроногих, быков крепколобых, молодых с поясами красивыми женщин и ценное за крепость и твердость седое железо.
В гонках на колесницах, в которых победил Диомед и в кулачном бою, где победителем стал огромный, и сильный Эпей, сын Панопея, Одиссей не участвовал.
Сын Лаэрта решил бороться и противником ему стал Великий Аякс. В качестве первого приза в борьбе сын Фетиды вынес треножник большой для огня, который между собою ахейцы в двенадцать отборных, под ярмом никогда не ходивших быков оценили. Для побежденного мужа Пелид за руку женщину вывел еще молодую, но уже во многих работах искусную; эту только в четыре быка с дружным смехом оценили ахейцы.
Итакиец, на всякие выдумки хитрый, решил соблюсти олимпийской палестры обычай, перед борьбой он быстро натер благоуханным маслом все свое тело, сразу ставшее скользким, Большой же Аякс, махнув небрежно рукой, не притронулся к жидкому золоту Афины Паллады.
На середину песчаной площадки борцы, подпоясавшись, вышли и, сойдясь, наклонились и руками могучими крепко схватились. Долго, но тщетно они друг друга сжимали, крепко руками они подмышки обхватывали друг друга, напоминая стропила из толстых досок в кровле двускатной, которыми высокий дом завершает плотник искусный, чтоб мог он противиться порывам яростным ветра. Мощно крепкие руки сжали друг другу широкие спины, громко их кости и хребты захрустели, и пот крупными каплями по обнаженным телам покатился. Вскоре частые полосы кровавого цвета вздулись на руках, на плечах и на спинах противников.
Противники упорно боролись, чтобы как приз получить треножник очень искусной работы. На землю никак Одиссей не мог мощного опрокинуть Аякса, но не мог и Аякс справиться со все время выскальзывающим из рук Итакийцем. И так они долго на месте топтались, словно из гроздей винограда сок для вина отжимали. Это вконец надоело ахейцам, и они зароптали. Опасаясь, такой борьбой наскучить ахейцам, крикнул Одиссею Аякс Теламоний:
– Слушай Лаэртид многоумный, не на собрании ты. Давай же меня поднимай и на землю кидай, или себя дай ухватить, в последний момент не выскальзывай, словно угорь! Остальное – от Зевса!
Наконец, когда струящийся пот смыл большую часть масла с одиссеева тела, ухватил и поднял его Аякс Теламоний, но тот всегда о разных хитростях помнил: увидев обратное место, где колено сгибалось, он туда пяткой ударить успел и тут же противнику ногу, держащую все тело, расслабил. Навзничь Большой Аякс повалился, но и сам Одиссей Аяксу на грудь следом также упал. С удивленьем народ наблюдал и дивился. Быстро вскочив, пытался Аякса поднять сын многостойкий Лаэрта, но смог лишь немного подвинуть, как рухнул сам с противником рядом. Вскочили борцы одновременно, и царь Итаки дал хитрую Аяксу подножку, но тот его крепко схватил, и опять на землю рядом рухнули оба один близ другого. Быстро вскочив, опять они собирались схватиться.
Тут встал хмурый Ахилл и, почесав голову, почему-то решил их сдержать:
– Будет уж вам, как упрямым быкам, напирать один на другого! Не мучайтесь! Всем видно, что борьба ваша равная и, одинаковые, взяв награды, вы поле для состязаний другим уступите.
Многие молча развели руками и недоуменно переглянулись, действительно было не ясно, как поровну поделят соперники женщину, оцененную многими ахейцами в четыре быка и треножник – в двенадцать быков. Однако вслух никто ничего не сказал – понимали ахейцы, что творится на душе у Пелида, устроившего игры по недавно убитому лучшему другу.
Автомедонт что-то спросил у Ахилла и, крикнув, что сейчас принесет второй такой же треножник побежал к кораблю. После этого словам пелеева сына и борцы подчинились, медленно с поля сошли и, отряхнувшись и омывшись от грязи и пыли, чистые надели хитоны.
57. Одиссей с помощью Афины побеждает в беге
Новые вынес призы глубокой печали исполненный Ахиллес, за бег предлагая главную такую награду: из серебра превосходный кратер для вина, шестимерный, все кратеры на свете своей красотой побеждавший, так как сработан он был искусными мастерами Сидона чудесно. Мглистой влажной дорогой повезли финикийские мужи, в гавани стали лемносской и в дар его дали Фоанту. Сын же русокудрого вождя аргонавтов Ясона Эвней кратер тот Патроклу отдал, как выкуп за Ликаона сына Приама. Призом вторым был объявлен им бык, огромный и жирный. Золота полуталант сын богини последней назначил наградой и после того предложил тем ахейцам подняться, кто эти награды в беге оспаривать хочет.
Быстрый Аякс Оилеев первым вскочил, как пружина, встал потом Одиссей и Антилох отозвался, Нестора сын: многих он часто побеждал быстротой. Стали все в ряд. Указал им дальний предел Ахиллес и черту, с которой бег начался по его знаку. Тотчас впереди оказался Малый Аякс; за ним Лаэртид устремился близко совсем, как близко к груди прижимает ткачиха мотушку, руками ее притянув, когда сквозь основу с нитью челнок пропускает и близко к груди ее держит. Так же близко бежал Одиссей за Аяксом, все время в след его раньше, чем пыль поднималась, ногой попадая. Быстро бежал Итакиец, дыша непрерывно над головой более низкого Оилида.
Кричали возбужденно кругом аргивяне, видя, как Малый Аякс рвется к цели неудержимо и, уверенные в том, что он победит, воплями его уже поздравляли. Однако не зря все говорили, что Одиссей, духом самый стойкий среди всех ахейцев, ни при каких обстоятельствах он никогда не сдавался. Когда уже совсем к окончанию бег приходил, обратился мысленно с горячей мольбой Одиссей к совоокой Афине:
– Самая могучая, внемли мне, о богиня, рожденная самим Зевсом! Явись непобедимой помощницей мне в этом беге!
И пылкую мольбу своего героя-любимчика услыхала Афина. Тут же богиня сделала хитроумному сыну Лаэрта очень сильными ноги, и легким все его тело, но дерзкий Оилид не сдавался и без помощи божьей по-прежнему продолжал бежать впереди. Уж до указанного Ахиллом предела добегали они, и была от Аякса совсем главная близко награда. Вдруг в нескольких шагах от победы на полном бегу Оилид поскользнулся и по земле растянулся – дорогу ему повредила Афина! – Во влажный помет он наступил от бычков, недавно Пелеевым сыном зарезанных в память Патрокла. Все лицо, особенно, ноздри и рот у Малого Аякса наполнились пометом телячьим.
Дивную чашу проворно схватил и тут же унес в свой шатер царь скалистой Итаки, ибо он первым примчался. Все провожали Одиссея завистливым взглядом, ведь подобных изумительных чаш не много было во всей Элладе.
Быка же Аякс получил Оилеев. Стал он, держа за рога быка полевого руками, сплевывая ртом, вонючий помет и сказал, обратясь к аргивянам:
– Ну, просто беда! Повредила мне дорогу зловредная дочь Громовержца, которая никогда не знала ложа мужчины, а теперь вечно близ Одиссея находится, словно пылкая любовница или верная жена, и ему во всем помогает!
С нескрываемой горечью Оилид говорил, и весело все смеялись ахейцы.
Несторов сын Антилох последнюю принял награду и, улыбаясь, такие слова произнес к аргивянам:
– Сами, друзья дорогие, вы знаете то, что скажу я. Боги у нас и теперь почитают старейших годами. Старше меня лишь не на много Малый Аякс, Одиссей же, – этот прежней породы, из прежде родившихся смертных. Однако старик он далеко недозрелый, и трудно всем ахейцам с ним состязаться ногами в скорости бега, кроме одного лишь Пелида.
Так он сказал, похвалив, быстроногого сына Пелея, и храбрейший герой, лести не чуждый, ему отвечая, на это промолвил:
– Ненагражденной твоя похвала не останется, друг мой! Золота второй полуталант вручаю тебе я в придачу к первому.
Награду он вручил Антилоху, и тот ее с радостью принял.
Последний год Троянской войны
58. Одиссей прикрывает отход Большого Аякса с телом Ахилла
Когда свершилось предсказанье оракула, и сын богини, храбрейший из всех ныне живущих героев, пал сраженный направленной Аполлоном стрелой, но пущенной из лука Парисом, из-за его тела началось настоящее сражение: Большой Аякс сначала дал возможность товарищам отнести доспехи Ахилла к кораблям, потом сам поднял тело на руки и вынес его из пылающей битвы, в то время как Одиссей многостойкий отбивал натиск отовсюду наседавших врагов.
Итакиец одиноко стоял, из товарищей по оружию не оставалось при нем никого, всех Арес, запятнанный чужой кровью, рассеял. Тяжко вздохнув, сказал Одиссей своему стойкому сердцу:
– Несчастье ужасное ко мне подступает! Что будет дальше со мной? Большая беда, если в бег обращусь я перед толпою врагов и не дам Теламонию вынести к ахейцам тело Ахилла, но еще ужаснее, если захвачен буду один. Обратил Громовержец моих товарищей в бегство, но для чего мое стойкое сердце волнуют подобные думы? Знаю прекрасно, что трусы одни бегут позорно из боя. Тот же, кто духом крепок и стоек, должен во всяком сражении непоколебимо стоять – побеждает ли он врага, или враг его поражают.
В это время грозно ряды и фаланги врагов со всех сторон наступали на Лаэртида и замыкались вокруг, себе же готовя погибель. Так окружают охотники с собаками громадного вепря, он же, внезапно появившись из чащи лесной, белый свой клык острит в челюстях искривленных и зубами лязгает громко. Собаки на него отовсюду бросаются, он же, однако, стоит и от них отбивается. Так и троянцы тогда любимца Афины многоумного Одиссея кольцом окружали, а он, отбиваясь, копьем многих ранил и некоторых навсегда наземь повергнул. Еще больше защитников Трои ему неистово так орали:
– Славный герой Одиссей, ненасытный в военных трудах и всяких коварствах! Ты уже можешь нынче хвалиться что, много воинов свергнул и доспехами их овладел, но теперь сгубишь дух стойкий свой на века!
Тут же кто-то пикой в щит Лаэртида мощно ударил, и пробила его могучая пика, и пронзила искусно сработанный панцирь, и кожу всю отделила от ребер; но дальше, во внутрь тела, не допустила наконечник той пики проникнуть Афина. Итакиец, исполненный бешеной ярости воина, увидал, что удар не в смертельное место пришелся, и, отступив назад, заорал, как безумный:
– Эх, вы, горе – герои! Даже пикой ударить сильно не можете! Легкая рана моя не помешает с вами мне биться, и многих из вас черная смерть ожидает здесь, и славу я получу, а ужасный Аид – ваши души!
Некоторые из троянцев и их славных союзников, услышав бешеный вопль Одиссея, назад поворачивались, и кто-то даже в бегство пустился. Итакиец бегущих в спину острой бил пикой и зычно вопил, торжествуя:
– Раньше меня вас смерть пикой моей поражает, многие из вас ее не избегнут! Вот еще нескольким из вас мертвым глаз не закроют, их выклюют хищные птицы, стаей слетевшись на ваши трупы и стаи бродячих собак! Я ж почетному погребению буду ахейцами предан по смерти!
Тут сын Лаэрта, от безысходности ставший отчаянно смелым, увидел, что Аякс Теламоний с телом Ахилла оказался уже в самой гуще ахейцев, и стал быстро назад отступать, тыкая во все стороны пикой. Когда же он понял, что ему уже, ни о чем не думая, можно бежать, бешеная ярость воителя его покинула, и он, что есть сил понесся к своим, словно заяц от лязгающей зубами своры собак.
59. Речь Большого Аякса в его споре за доспехи Ахилла [34]
Некоторые говорят, что нетленные доспехи работы Гефеста Фетида решила выдать тому, кто вынес тело ее сына из боя. Мертвого Ахилла вынес на руках Аякс, сын Теламонов, но Одиссей Лаэртид в это время с большим риском для жизни отражал преследовавших троянцев, стремившихся овладеть телом храбрейшего героя. Именно поэтому претендовали на оружие Ахилла только Большой Аякс и царь хитроумный скалистой Итаки, и между ними возник упорный спор за доспехи.
Агамемнон всем аргосским вождям и советникам приказал в середине корабельного стана сесть и передал им решение спора между сыном Теламона и Одиссеем. Сели лучшие из лучших ахейцев, а толпа их венком окружала, и перед ними первый Аякс стал выступать.
Нетерпеньем гневным горя, он искоса взором берег обвел и корабли, и прибрежья; и, руки кверху воздев, стал говорить:
– Зевс свидетель, решаем спор мы в виду кораблей! И мне Одиссей соревнует! Тот, который не усомнился бежать он от пламени Гектора, когда я пламя сдержал и пожар отвратил от ахейского флота. Но не больно ретив я на слова, так же как он – на дела. Насколько я в битве жестокой острым оружьем силен, настолько он – острою речью. И все ж я скажу. Этот Итакиец не столько воин, сколько внушитель злодейств! Горе какое! – один из наших славных вождей, унаследовавший Геркулесов с тулом и стрелами лук, тяжкой болезнью и голодом сломлен, живет иждивением птиц; тратит он дивные стрелы свои, на пернатых охотясь! Все-таки жив Филоктет, оттого что не спутник сыну Лаэрта! Так же покинутым быть Паламед предпочел бы несчастный! Был бы еще он в живых иль скончался б, наверно, невинным! Этот же, бред не забыв, что ему на беду обернулся, ложно в измене его обвинил; обвиненье сумел он и подтвердить: показал им самим же зарытое злато! Так иль изгнанием он, или смертью ахейские лучшие силы уничтожал! Так же я не могу не признать, что Нестора бросить было преступно, когда он, с мольбой обращаясь к сыну Лаэрта, связанный раной коня, сам дряхлостью лет удрученный, брошен товарищем был. Не выдумал я преступленье! Знает об этом Тидид. Призывая по имени, труса он задержал, понося убежавшего в трепете друга. Когда он товарищей звал, я подбежал и гляжу: он трепещет, бледен от страха, дрожит, приближение чувствуя смерти. Свой поставил я шит и лежащего им прикрываю и – хоть мала эта честь – спасаю Одиссея ничтожную душу. А как я вырвал из сраженья его, он, коего раны лишали силы стоять, убежал, никакой не удержанный раной! А вспомните, как Гектор на поединок нас вызывал, Одиссей самый последний из всех вызвавшихся отозвался. Тогда Судьбу умоляли вы все, чтоб жребий выпал именно мне. Ахейцы ваши в тот день свершились мольбы. И вы все знаете, что в исходе той схватки я одолеть себя Гектору не дал.
Разволновавшийся сын Теламона забыл, что говорил в самом начале и опять стал говорить:
– Вспомните, как все троянцы стремили и огонь, и железо, и громы прямо на наши корабли мореходные: где снова Одиссей многоумный? Тысячу ваших судов отстоял я, доподлинно, грудью, – в кораблях же нашего возврата залог. За суда хоть наградите доспехом! Да и, по правде сказать, доспехам то большая почесть, нежели мне самому, и наша сливается слава; нужен доспехам Ахилла Аякс, Аякс же обойдется и без его доспехов, есть у меня щит, словно башня и копье, не уступающее Пелиону. Для Итакийца что в оружье Ахилла? Он тайно, всегда безоружный, делает дело; врасплох уловляет врага ухищреньем коварным! Шлем ведь Ахилла надев, дулихийское темя не сможет груза такого снести. Не в подъем оказаться тяжелым может копье с Пелиона его невоинственной длани. Щит, на котором резьбой дан образ широкого мира, не под стать его для хитрости созданной левой руке!
Великий Аякс посмотрел на Одиссея и с презрением бросил:
– Наглый! Что просишь доспех, от которого можешь сам обессилеть? Если ж ахейский народ тебе его даст по ошибке, будет врагу что отнять, но не будет ему устрашенья. Бегство, которым одним, ты всех побеждаешь, медленно станет, когда ты наденешь такие доспехи. К этому также прибавь, что редко в сражениях бывший щит твой цел-невредим, а мой от ударов копейных тысячью дыр прободен; ему и преемник достойный потребен.
Тут Большой Аякс, мыслью новой осененный, радостно закричал:
– Да наконец, что борьба на словах? Поглядим-ка на деле! Славного мужа доспех пусть бросят промежду нами, мне с Итаийцем повелите сойтись, и одолевшего им украшайте!
Сын Теламона сказал, и, едва он закончил, одобрительный раздался ропот толпы.
