Сергей Данилов
Самум неистовых поцелуев

Полная версия

Дерзкие мечты

До хруста

Пить стихи, горлопанить вино,
Объедаться куражной юдолью,
Растворив нараспашку окно,
Заниматься задорно любовью.

Позабыв о диете страстей,
Разогреть подостывшие чувства,
Чтоб от ярких эмоций-огней
Тело билось в экстазе до хруста.

Костёр неистовой любви

Сомнений нет – ты ведьма, точно,
В очах зелёных – приворот.
Тобою околдован прочно,
Я следую на эшафот

Шальных, заманчивых стремлений.
Теперь в мечтаньях – только ты:
Источник радости, смятений,
Звезда полночной темноты.

Пленён не золотом – латунью,
Но правит мозгом рёв в крови:
Готов спалить свою колдунью
В костре неистовой любви.

Непонравившийся тип

Этот тип не понравился сразу:
Мне претило, как ест он и пьёт,
Обрывает логичную фразу
Резко, словно окончен полёт.

Раздражало его одеянье
(Наряжался он чёрт-те во что),
Поведенье порой обезьянье —
В стиле клоуна из шапито.

Зарабатывал явно немного,
Обитая средь гор золотых,
Сильно смахивал на педагога
И чурался сорочек цветных.

Напрягала его просвещённость —
С толстым томом часы напролёт.
Удивляла слепая влюблённость:
Я звезда была, он – звездочёт.

Замечала изъянов без меры:
Тратил деньги, плевал на бюджет,
Сочинял, позабыв о карьере…
С ним живу я в ладу сорок лет.

В ту же реку

Я вступил повторно в ту же реку.
Мне сейчас, похоже, двадцать лет.
Иногда влюбиться человеку
Так же трудно, как поверить в бред.

Ну а я опять порхаю в небе,
Вылетев в раскрытое окно.
Позабыв о быте, ширпотребе,
Пью из одуванчиков вино.

Загораюсь свечкой в полумраке
Средь унылых, утомлённых лиц.
На меня таращатся зеваки,
Если страстно припадаю ниц,

Обнимаю ноги дорогие,
Лепечу лиричные стихи,
Усмиряю тучи грозовые
И рождаю тонны чепухи.

Как прекрасно воспылать повторно
К той, с которой ухнул уйму лет!
Радоваться встрече непритворно,
Ощущая силу и расцвет,

Подаривший счастье на закате,
Трепет ожиданья, боль разлук.
Стрелки пусть спешат на циферблате —
Жизнь вернулась на желанный круг.

Снова пляшет сердце вдохновенно,
Пульс чечётку отбивает вновь,
Наполняет вены полноценно
Из руин восставшая любовь.

Последний дурак

В тумане моих заблуждений
Исчезли родные черты.
Твой образ в клубах обвинений
Утратил налёт красоты,

Стал бледным фантомом бесплотным
И эхом прошедшей любви,
Видением, сном мимолётным,
Растаявшим где-то вдали.

Пытался я выбраться к счастью,
Но только сильнее плутал.
Бравировал призрачной властью,
Забывший про стыд маргинал.

Блуждал в лабиринтах обиды,
Колючие письма писал,
Готовил страстям панихиду —
От дури безмерной страдал.

Играл на рояле без клавиш,
Таскал в сапоге острый нож —
И думал, что ты всё исправишь,
Простишь, пожалеешь, поймёшь…

Но яд беспощадных дискуссий
Разъел кислотою наш брак.
В сетях эфемерных иллюзий
Я сгинул, последний дурак.

У закрытых дверей

Я готовлюсь тебя отпустить
К хитроумным чертям, за сто сотен морей.
Оборвать животворную нить,
Обветшавшую тихо средь пасмурных дней.

Попытаюсь расстаться с тобой,
Уничтожить сплетенье упрёков и ссор.
Прекратится конфликт затяжной.
Из избы мы не вынесем мерзостный сор.

Я стремлюсь не погрязнуть в борьбе,
В надоевшей войне обвинений и слёз,
В вековой перебранке-пальбе,
Что стирает налёт романтических грёз.

Постараюсь тебя не корить,
Всю вину в разногласьях возьму на себя,
Стану прошлое боготворить,
Недовольства осколки в душе истребя.

Я попробую жить без любви,
Белозубой улыбки, метели волос —
И весною болеть от ОРВИ,
Не от бури эмоций, страстей на износ.

Должен я тебя освободить
От интимных наручников, брачных цепей,
Срок увядших эмоций скостить…
И по-прежнему трепетно ждать у дверей.

Дискретная функция любви

Влеченья дискретная функция
Дробится на массу частей.
Порою она – экзекуция,
Порою – плеяда огней.

То льдом охлаждает арктическим
В стакане бурлящих страстей,
То выглядит фарсом комическим,
Разыгранным ради гостей.

Спешит за зимой отчуждения
Весна поцелуев и грёз.
Сменяет недели забвения
Роса бриллиантовых слёз.

Самум поцелуев неистовых
Срывает одежды покров.
Объятья в лучах аметистовых
Толкуют о чувствах без слов.

Потом нелады, обвинения,
Туманность сомнений и лжи.
Терзают отравой сомнения,
Пленяют надежд миражи.

Мелькают частицы дискретные,
Любовь разрушают и лад.
Найти бы решенье заветное,
Чтоб выстроить правильный ряд.

Как истинный баран

Судьба-злодейка – дура,
Сомнений в этом нет.
Я должен был гламура
Изведать высший свет,

Копаться в бриллиантах,
Глазеть на декольте —
Но до сих пор в вагантах
И жалкой нищете.

Кареты нет, болида.
Мой друг – хромой Пегас.
В душе язвит обида.
Стремленье – на Парнас —

Жжёт углем раскалённым
И не даёт уснуть.
Я недооценённым
Прокладываю путь

Средь опустевшей тары
И пепельниц седых.
Мне грезятся омары.
Фортуна бьёт под дых

С ухмылкой нещадящей,
В ней состраданья – ноль.
Без радости щенячьей
Играю скромно роль

Поэта-простофили,
Несу покорно крест.
В мечтах – на Пикадилли
Ваяю манифест:

Сменить слова на злато,
Заткнуть стихов фонтан,
Жить праздно и богато,
Как истинный баран.

Нарколога!

Ты хочешь, чтоб был я счастливым?
Плесни золотого вина.
Я лишь подшофе позитивный,
В том улицы грязной вина.

Желаешь, чтоб я веселился,
Кружился азартной юлой
И в вальсе с тобой проносился?
На стол поскорее накрой.

Стремишься мелькнуть в мелодраме
С прицелом на главную роль?
Продвину твой образ в рекламе —
Быстрее неси алкоголь.

Мечтаешь о горных массивах,
Лазури далёких морей?
Год сможешь балдеть на Мальдивах —
Янтарного пива налей.

Ты жаждешь, отринув морали,
Скрестить ненадолго пути
В объятьях ночной пасторали?
Портвейна стакан накати.

Талдычишь о браке, краснея,
О страстной, нетленной любви?
Сию же минуту, скорее
Нарколога мне позови!

Не отдам

Я тебя не отдам никому,
Как бы ни были храбры герои,
Привлекали аскезой изгои,
Позабывшие дней кутерьму.

Никому не отдам я тебя,
Ни плешивым крутым нуворишам,
Ни подросткам, бегущим по крышам,
Патлы пышных волос теребя.

Никому я тебя не отдам,
Пусть от гнева пыхтят донжуаны,
Сексуальные злятся гурманы,
Изнывая по тёмным углам.

Не отдам я тебя никому,
Ни актёрам, блестящим смазливо,
Ни ворюгам, глядящим быдливо.
Не познаешь суму и тюрьму.

Не отдам никому я тебя,
Даже если придётся несладко,
Жар души подарю без остатка,
Безрассудностью яро кипя.

Я тебя никому не отдам —
Расставание смерти подобно,
Обожать буду даже загробно
В назиданье циничным чертям.

Любовная глупость

Мне приятно с тобой забредать в магазин,
Проводить там часы и недели,
Выбирать кропотливо на пол ковролин,
Покрывало для новой постели.

Не зазорно готовить с тобою обед,
Поглощая пары суповые,
Под шкварчание свежих, румяных котлет
Обрезая отонки мясные.

Я могу промолчать с тобой десять веков,
А потом дискутировать вволю,
Обсуждать сериалы, наряды, плутов
И тяжёлую женскую долю.

Обожаю с тобою ходить в ресторан,
Забредать на тусовки ночные,
Но и в комнате сидя готов, истукан,
Вместе штопать носки шерстяные.

Мне отрадна поездок с тобой новизна
И феерия праздников ярких;
Можем грядки на даче копать допоздна
В сапогах, телогрейках немарких.

Я готов целый день обниматься с тобой,
Куролесить интимно в алькове,
Прозябать в одиночестве, словно изгой,
Сексуальность держа на засове.

Я способен с тобою умчаться в Париж,
Путешествовать по Подмосковью,
Жить в палатке, забыв про хвалёный престиж…
Эта глупость зовётся любовью.

Из пошлой игры

Я тратил года на чужих мне людей,
Обиженных гениев, горьких зануд,
На брошенных жёнами грустных мужей
И женщин с глазами стальных барракуд.

Недели губил в инородной толпе,
Поскольку отчаянный был экстраверт,
Авансы никчёмной дарил шантрапе
И мнил, что живёт во мне знатный эксперт.

Я дни разбазаривал в мире других —
Весьма недалёких, бездарных особ,
Порой не чурался «малин» воровских,
Водился со мною отъявленный сноб.

Тянуло меня, как магнитом, к иным,
Совсем не похожим фигурам лихим:
Грудастой соседке со взором пустым,
Нимфеткам, вдыхающим жадно экстрим.

К противоположностям быстро остыл —
Недолог век бурных, манящих страстей.
Пропал будоражащий, яростный пыл,
Стремленье гулять от гостей до гостей.

Я близкую душу пытаюсь найти
Среди мириад конфетти, мишуры,
Чтоб слить воедино земные пути,
Уйти по-английски из пошлой игры.

Бумажный самолёт надежд

Я наступил на те же грабли
Уже в который раз подряд.
Мечтаний дерзких дирижабли
Разъел ошибок глупых яд.

Пытался я подняться в небо
И в нём безоблачно парить,
Но шар умчался в тучи слепо,
Порвав лирическую нить.

Хотел планировать я долго,
Ласкать стихами облака…
Влекомый тяжким чувством долга,
Упал на землю с высока.

Аэростат стремлений ярых
Желал отправить в синеву.
Прервал балласт претензий старых
С небесной высью рандеву.

Аэроплан благих стремлений
Набит был тоннами добра.
Курс покаянных извинений
Гордыни пресекла гора.

Ракета звёздных побуждений
Ушла в неведомую даль,
Разрушив гулом искушений
Интимной жизни пастораль.

От грубых ляпов я страдаю
В кругу отъявленных невежд.
В кармане трепетно сжимаю
Бумажный самолёт надежд.

Век миражей

О цене жизни

Цену жизни спросите у мёртвых,
У живых в голове – суета:
Масса воспоминаний затёртых
И насущных проблем маета.

От усопших узнайте о счастье,
О проказе гнетущих обид,
Бесполезности денег и власти,
Иллюзорности званий, элит.

Галопирует век миражами,
Прячет в броскости скромную суть,
Отмечает цинично крестами
Слишком рано оконченный путь.

Моя половинка

Я верил, что ты половинка моя,
Заботился долгие годы,
Восторженный взор от людей не тая,
Без счёта транжиря доходы.

Потом оказалось, что ты – только треть.
Пришлось мне добавить другую.
Втроём веселее рутину терпеть,
Расцвечивать жизнь половую.

Затем осознал: четвертинка лишь ты.
От модных диет похудела.
И, чтоб воплотить молодые мечты,
Решил взять ещё одно тело.

Составили мы вожделенный квартет —
Привёл я вторую подружку.
В кровати искрясь проводили фуршет,
Борясь за большую подушку.

Пестрели недели, мелькали лета,
Ты стала десятою частью.
Постели всё больше росла широта
И полнилась бурною страстью.

Дошла ты в итоге до сотых долей —
Гарем мой расширился классно.
Одну лишь считать половинкой своей
В хмельном изобилье – напрасно!

Шальные стуки сердца

К одной добраться мешает ливень,
С другой свиданье срывает вьюга,
Хоть я задорен и импульсивен,
И не стесняет меня супруга.

Претят проблемы увидеть третью,
А до четвёртой езды три часа.
Меня не выгнать из дома плетью,
Мне надоела роль ловеласа.

Подруги жаждут вниманья, ласки,
Томятся ради звонка, приезда,
А я, с тобою в интимной связке,
Готов часами ждать у подъезда,

Лететь стрелою в ночи кромешной,
Забыв про негу и сновиденья,
Смущать прохожих походкой спешной,
Боясь забвенья и промедленья.

Могу забросить дела в конторе,
К тебе сорваться, прервав работу,
В необычайном хмельном задоре
Из серых будней ваять субботу.

Дожди косые мне не преграда,
Туман не может создать препоны.
Твоя улыбка – моя награда,
Я излучаю любви фотоны,

Путь освещаю в сетях разлуки,
Сношу лавиной забор сомненья.
В пленённом сердце шальные стуки
Врачей пугают до изумленья.

Седой Карабас

Когда я дурной, как собака,
Мне все говорят: «Стань добрей».
Застенчивый, серый, скромняга —
Советуют быть понаглей.

Когда я ору, горлопаню —
Внушают тихоней побыть.
Развратно, хмельно донжуаню —
Напутствуют евнухом слыть.

Когда я буяню в запое,
В осколки крушу зеркала,
Пугают: «Пропьёшь нажитое,
Накроет похмельная мгла».

Когда хлебосольствую вволю,
Под яствами гнутся столы —
Вещают про скромную долю
Забитые жизнью ослы.

Но если я трезвенник рьяный,
Претит мне гранёный стакан,
Пеняют: «Когда ты не пьяный,
То скучный, смурной истукан».

Когда восхищаюсь тобою,
Транжирю сердечный запас —
Претензии жалят волною,
Тошнит от прокисших гримас.

Но мне не бывать однолюбом,
Я – тёртый, крутой ловелас.
Владеет Мальвинами грубо
Коварный седой Карабас!

Безумство и мягкотелость

Мне интуиция внушала
Не заводить с тобой роман.
Но я, не распознав сигнала,
Присох к тебе, как истукан.

Мне диктовал богатый опыт
Держаться дальше от тебя,
Пока бокал любви не допит,
Не бьют претензии, знобя.

Мне искушённость намекала
На незадачливый финал,
Позор публичного скандала,
Измен скабрёзный сериал.

Мне умудрённость повторяла:
«Порочность – свойство красоты,
В пожаре ревностного вала
Сгорят симпатии мосты».

Но не спасли познанья, зрелость —
Безумство победило вновь.
Мне помогает мягкотелость
Терпеть коварную любовь.

Скромные доходы надежды

Перевести все стрелки на себя —
И желчь обид, и горечь поражений.
В душе крупицы счастья наскребя,
Не ждать скупых, натужных объяснений.

Переменить убогую судьбу,
Спалить досады пыльные комоды
И на своём засаленном горбу
Тащить надежды скромные доходы.

В чёрной дыре

Мы потерялись в пространстве и времени
Средь астероидов, ярких комет.
Брёл я под грузом тяжёлого бремени,
В жуткой тоске не жалел сигарет.

В сизом дыму видел образ таинственный,
Ты ожидала на Млечном пути.
Губы шептали: «Мой милый, единственный».
Мнилось мне ласковых слов ассорти.

Необозримы просторы Галактики.
Я твоим спутником веровал стать,
Всё перепробовал в выборе тактики —
Но не сумел, ротозей, отыскать.

Ложно прельщали планеты огромные,
Метеориты мешали порой,
Брали в объятья туманности скромные
И обещали душевный покой.

Годы промчались. Я тешусь закатами,
Псом прозябаю в пустой конуре.
Счастье с любовью прошли звездопадами,
Радость рассеялась в чёрной дыре.

В глупом водевиле

Сначала было важно всё:
Что ты носил и ел на ужин,
Читал Саган или Руссо,
Хворал ли осенью, простужен.

Потом твой образ блекнуть стал,
Мне безразлично, где и с кем ты,
Угас шальных страстей накал,
Шкаф переполнили скелеты.

Ты затушил огонь любви
В каком-то глупом водевиле.
Возможно, чахнешь от ОРВИ,
А может, бесишься в могиле.

Утопленники

Мы встретились спасти друг друга —
Стезя была у нас сложна.
Дрожали пальцы с перепуга,
Надежда поднялась со дна

Увидеть родственную душу
В штормах житейских передряг
И выбраться из волн на сушу,
Где светит радости маяк.

Кипели чувства, клокотали,
Эмоций поднимался шквал,
Манили нас хмельные дали,
Но за скандалом шёл скандал.

Два горделивых капитана
Забыли слово «компромисс»,
А разногласий икебана
Тянула безнадёжно вниз.

Пытались мы пройти волшебно
Судьбой преподнесённый путь,
Но, как шипы, сплелись враждебно,
Сумев лишь вместе утонуть.

Любовь женщины

Да ты для меня – целый мир
Со всем его многообразьем:
С плаката глядящий кумир,
Искрящий порой безобразьем,

Тихоня в огромных очках,
Немыслимый без монитора,
Жующий еду впопыхах,
И эхо шагов командора.

Возвышенный, скромный поэт,
Который строчит вечерами,
Циничный, брутальный брюнет,
Беспечно сорящий деньгами,

Надёжная в жизни спина,
Способная спрятать от бури,
В пробоинах боли стена,
Покрытая плесенью дури.

Ты – бриз синеоких морей,
Затёртая книги страница,
Дыханье безумных ночей…
Любви моей страстной темница.