Сергей Дьяков
Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства
© С. В. Дьяков, 2012
© ООО «Юридический центр-Пресс», 2012
Введение
Настоящая книга является продолжением авторского исследования, изданного в 1999 г.[1] В ней представлен и уголовно-правовой анализ конкретных составов преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства, и криминологическая характеристика государственной преступности[2].
Интегративный подход к исследованию представляется весьма актуальным в условиях развернувшегося мирового финансово-экономического кризиса, который затронул Россию, обнажил серьезные проблемы в социальной сфере, межличностных отношениях, мотивации человеческих поступков, включая преступные посягательства против безопасности личности, общества и государства.
Принятие и введение в действие с 1 января 1997 г. нового Уголовного кодекса Российской Федерации потребовали дальнейшего научного анализа системы составов «преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства». В ходе подготовки и издания УК 1996 г. и последующей кодификации уголовного законодательства произошли существенные изменения, вследствие чего материал о государственных преступлениях, изложенный ранее в коллективной монографии 1988 г. и монографии 1999 г., устарел[3]. В УК 1996 г. резко сужен круг составов данных преступлений (на момент принятия нового УК было 35 составов, осталось – 12), отсутствует законодательное деление на «особо опасные государственные преступления» и «иные государственные преступления».
Конституция Российской Федерации 1993 г. изменила приоритеты защиты, которые повлияли на систематизацию уголовного законодательства. Глава 29 УК «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства» в системе Особенной части УК помещена в раздел X «Преступления против государственной власти» (в УК РСФСР 1960 г. глава «Государственные преступления» была первой в Особенной части УК). Теперь Особенная часть УК открывается разделом VII «Преступления против личности». Тем самым реализовано конституционное положение, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью» (ст. 2), а составляющие триаду «личность – общество – государство» ценности располагаются в порядке приоритетности, хотя проблема безопасности личности (человека) тесно связана с уровнем безопасности общества и государства в целом[4].
В ходе кодификации значительное место в УК заняли преступления экстремистской направленности (ст. 280, 282, 282-1, 282-2 УК РФ). Их анализ неотделим от анализа уголовно-правовой защиты от терроризма, который распространился в мировом масштабе[5], организованной преступности[6], коррупции и информационной безопасности[7].
За последние годы появилась целая серия научных исследований по уголовному праву, уголовному процессу, криминологии и криминалистике, в которых широко представлены история развития законодательства о государственных преступлениях, сравнительный анализ с зарубежными правовыми теориями, криминологическая характеристика преступлений против государства, а также опыт борьбы с указанными преступлениями в советский период и в наши дни[8].
На монографическом уровне государственные преступления исследовались в различных аспектах. В историческом плане можно признать разработанной пенитенциарную концепцию государственных преступлений в докторской диссертации И. А. Бушуева[9]. Предложена уголовно-правовая концепция эффективности законодательства о преступлениях указанного вида в монографии А. А. Игнатьева[10]. Основательно исследованы до принятия УК 1996 г. вопросы квалификации особо опасных государственных преступлений[11]. Что же касается комплексного уголовно-правового и криминологического исследования государственных преступлений, то данная проблема в условиях динамичного обновления законодательства и изменяющихся социально-политических и экономических процессов жизнедеятельности не потеряла своей научной и практической актуальности.
В настоящей монографии анализ составов преступлений против государства проводится вместе с криминологической характеристикой государственной преступности, что позволяет интегрировать знания о явлении в целом.
Правовые и криминологические знания о государственной преступности не являются самоцелью. Для практических работников органов ФСБ они выступают средством решения важнейшей конституционной задачи – обеспечения безопасности государства (ст. 13, 55. 71, 83) и государственной безопасности (ст. 114 Конституции РФ)[12]. Для других граждан России эти знания несут многофункциональную нагрузку: формируют юридически фиксированное представление о системе угроз безопасности и системном характере ее обеспечения, о деятельности органов безопасности, раскрывают в известной мере формы и методы подрывной деятельности спецслужб иностранных государств против России, оказывают известное превентивное влияние на отдельных неустойчивых граждан.
Не секрет, что в последнее время среди значительной части граждан, благодаря «стараниям» средств массовой информации, бытует мнение, что со сменой общественно-экономической ориентации в развитии нашего общества борьба с разведывательно-подрывной деятельностью иностранных спецслужб потеряла актуальность, единение на основе развития рыночных отношений стало тотальным, что спецслужбы государств мира заняты чуть ли ни единственной проблемой – как объединить свои усилия для защиты общечеловеческих ценностей. Показать, что это далеко не так, – также одна из задач данной книги.
Да, спецслужбы различных стран объединяют свои усилия, но при одном непременном условии – совпадении их интересов. Такое совпадение интересов присутствует в борьбе с терроризмом, коррупцией, незаконным оборотом наркотиков, распространением различных видов оружия, включая элементы ядерного, и т. д.
Если же такого совпадения нет, то конкурентные отношения между государствами, борьба за рынки сбыта, опережение в разработке и внедрении передовых технологий ставят их спецслужбы в условия противодействия. И тогда понятие «противник» в профессиональном звучании приобретает ту реальность, с которой имеют дело органы ФСБ.
Сложный период развития экономики в России, особенно в кризисных условиях, стал побудительным фактором активизации разведывательно-подрывной деятельности многих иностранных спецслужб, о чем свидетельствуют участившиеся факты разоблачения шпионской деятельности против нашего государства. «Становление многополярного мира будет продолжительным. На его нынешнем этапе еще сильны рецидивы попыток создания структуры международных отношений, основанной на односторонних, в том числе военно-силовых, решениях ключевых проблем мировой политики»[13].
Следует отметить, что отсутствие систематизированных криминологических знаний о государственной преступности значительно осложняет решение задач практическими работниками, которые вынуждены руководствоваться в основном разрозненным эмпирическим материалом, не имея цельного и объемного представления о тенденциях порождения рассматриваемых негативных явлений. Это обстоятельство отрицательно сказывается на принятии ответственных управленческих решений, планировании и прогнозировании борьбы с государственными преступлениями.
Составы государственных преступлений с нарастанием становятся предметом интереса в научно-исследовательской и педагогической деятельности многих ученых[14], практических работников[15] и студенческой молодежи. В открытых учебниках, как правило, главы о государственных преступлениях представлены лаконично. По этим соображениям, думается, монография будет востребована не только в специализированных вузах и практических подразделениях спецслужб и правоохранительных органов, но и в других юридических высших учебных заведениях, а также широким кругом читателей, интересующихся рассматриваемыми проблемами.
В работе над книгой автор стремился сохранить преемственность и взаимосвязь с трудами, изданными в 1963, 1965, 1988, 1999, 2008 гг., что нашло известное отражение в структуре книги, отправных положениях теории, выдержавших испытание временем, стиле и традициях научно-педагогического коллектива кафедры уголовного права и уголовного процесса Академии ФСБ России[16]. В работе над книгой помог анализ трудов ученых, много лет занимавшихся исследованием проблем преступлений против государства[17].
Вместе с тем монография отражает авторское видение на понятие, систему и классификацию государственных преступлений, трактовку юридических признаков конкретных составов преступлений.
Автор выражает признательность научным сотрудникам НИИ Генеральной прокуратуры и, прежде всего, профессору А. И. Долговой за конструктивные замечания и предложения, практическим работникам Следственного управления, Центра общественных связей ФСБ России, предоставившим возможность ознакомления с материалами уголовных дел и их использования в объеме, необходимом для иллюстрации теоретических положений, а также с материалами, опубликованными в прессе.
Раздел I. Государственные преступления (против основ конституционного строя и безопасности государства)
Глава 1. Общая характеристика преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства
§ 1. Краткий исторический экскурс развития законодательства о государственных преступлениях
Развитие и совершенствование правовой системы и законодательства всегда стимулируются необходимостью разрешения главного противоречия – между новыми объективными процессами развития общества и государства и отставшей юридической формой их отражения. Реальность, с которой обязан считаться законодатель, всегда многозначна. Учету подлежат: негативные явления и процессы общественного развития, отдельные из которых в виде конкретных, повторяющихся общественно опасных деяний подлежат криминализации; уголовно-правовая и криминологическая характеристика преступности в целом и ее отдельных видов; последние научные достижения в уголовном праве и криминологии; уровень общественного сознания и общественное мнение по принципиальным вопросам; исторические традиции и преемственность в правовом регулировании и законодательной технике; ресурсные возможности обеспечения действия закона и т. д.
Если проследить основные тенденции развития законодательства о преступлениях против государства в России с октября 1917 г., т. е. со смены общественно-экономической формации и до наших дней, т. е. возврата к капиталистической системе в новых условиях, то общая картина представляется в следующем виде.
На первом этапе после революции временные законы отражали накал классовой борьбы, стремление всеми силами, включая правовые, подавить политического противника. Суровая ответственность за контрреволюционные преступления предусматривалась Декретом о суде № 1 от 22 ноября 1917 г., Обращением СНК ко всему населению «О борьбе с контрреволюционным восстанием Каледина, Дутова, поддерживаемом Центральной Радой» от 26 ноября 1917 г., Постановлением кассационного отдела ВЦИК «О подсудности революционных трибуналов» 1918 г. и т. п.
Первый кодифицированный уголовный закон РСФСР – Уголовный кодекс был принят в 1922 г. В нем были сформулированы: общее понятие контрреволюционного преступления (ст. 57), конкретные составы преступлений (измена Родине, шпионаж, диверсия и др.). С момента образования Союза ССР (1922 г.) и после гражданской войны процесс законотворчества пошел более активно, и уже в 1927 г. ЦИК СССР принял общесоюзное Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо опасных для Союза ССР преступлениях против порядка управления). Его нормы полностью вошли в УК РСФСР 1926 г.
В УК давалось развернутое определение контрреволюционного преступления (ст. 58-1). «Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и избранных ими на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик, рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик, или к подрыву или к ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции.
В силу международной солидарности интересов всех трудящихся такие же действия признаются контрреволюционными и тогда, когда они направлены на всякое другое государство трудящихся, хотя бы и не входящее в Союз ССР» (СУ, № 49, ст. 330).
Круг составов контрреволюционных преступлений, предусмотренных УК 1926 г., оказался в историческом аспекте достаточно стабильным (измена Родине, шпионаж, террористический акт, диверсия, контрреволюционная пропаганда или агитация, а также контрреволюционная организационная деятельность, контрреволюционный саботаж, недонесение о контрреволюционном преступлении и ряд других). Закон действовал с изменениями и дополнениями вплоть до 1959 г.
Резкий поворот к расширению репрессивных методов борьбы с контрреволюционными преступлениями обозначился с начала 30-х годов. Помимо создания внесудебных органов преследования граждан, постановлением ЦИК СССР от 8 июня 1934 г. УК 1926 г. был дополнен рядом статей, в частности предусматривающих усиление ответственности военнослужащих. За измену Родине, совершенную военнослужащим (п. «б» ст. 58-1), вводилась абсолютно определенная санкция – расстрел с конфискацией всего имущества. Совершеннолетние члены его семьи, если они чем-то способствовали готовящейся или совершенной измене или хотя бы знали о ней, но не довели об этом до сведения властей, карались лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с конфискацией всего имущества (п. «в» ст. 58-1 УК).
Остальные совершеннолетние члены семьи изменника, совместно с ним проживавшие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, т. е. ни о чем вообще не знавшие, подлежали лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на пять лет (СУ, № 30, ст. 173).
К концу 50-х годов в связи со сменой социально-политического курса в стране, изменениями в стратегии и тактике деятельности спецслужб иностранных государств против СССР, а также изменениями в криминогенной обстановке внутри страны назрела потребность в очередной кодификации уголовного законодательства о государственных преступлениях.
25 декабря 1958 г. был принят Закон Союза ССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления», в соответствии с которым раздел УК 1926 г. «Контрреволюционные преступления» трансформировался в «Особо опасные государственные преступления», а раздел «Особо для Союза ССР опасные преступления против порядка управления» – в «Иные государственные преступления». Статьи общесоюзного Закона без всяких изменений были включены в УК РСФСР 1960 г. и УК других союзных республик.
Новый закон в разделе «Особо опасные государственные преступления» сузил круг уголовно наказуемых деяний: декриминализировал контрреволюционный саботаж – ст. 58–14, сузил понятие шпионажа – ст. 58-6, снизил тяжесть санкций во многих составах преступлений и т. д. Общее количество статей сократилось с 18 до 10.
Вместе с тем ряд законодательных новелл, как показала дальнейшая практика борьбы с государственными преступлениями, оказались далеко не бесспорными и вызвали оживленные дискуссии среди ученых-юристов и практических работников.
Во-первых, заговор с целью захвата власти был включен в п. «а» ст. 64 УК РСФСР как одна из форм измены Родине, хотя явно не вписывался в непосредственный объект данного преступления (при измене – это внешняя безопасность, при заговоре – внутренняя). В результате измена Родине (ст. 64 УК) стала представлять собой сложный и тяжеловесный состав преступления, включающий семь форм изменнической деятельности вместо четырех, как это было в УК 1926 г.
Во-вторых, была недооценена историческая перспектива ст. 58-2 УК 1926 г., в которой предусматривалась ответственность за «вооруженное восстание», «вторжение… на советскую территорию вооруженных банд», «захват власти в центре или на местах», включая «насильственное отторжение от Союза ССР и отдельной союзной республики какой-либо части ее территории». Новая волна кодификации уголовного законодательства в рамках Российской Федерации показала обоснованность многих из указанных признаков состава преступления. В действующем УК РФ это нормы о насильственном захвате власти или насильственном удержании власти (ст. 278); о вооруженном мятеже (ст. 279).
В-третьих, вместо нормы о контрреволюционной пропаганде или агитации (ст. 58–10 УК) была введена норма об антисоветской агитации и пропаганде (ст. 70 УК) с широкой трактовкой признаков состава преступления.
«По воле законодателя ст. 70 УК РСФСР была направлена на защиту политической системы нашего государства и ее основы – Советской власти. На самом же деле данная статья карала за негативные мысли и убеждения, распространяемые лицом письменно или устно, разве что за исключением такой ее формы, как агитация или пропаганда, проводимая в целях совершения отдельных особо опасных государственных преступлений»[18].
Ради исторической объективности следует сказать, что норма, предусмотренная ст. 58–10 УК 1926 г., с технико-юридической точки зрения более четко, конкретно определяла пропаганду и агитацию, сужая ее рамками призывов к свержению, подрыву или ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений. По сути, к призывной форме агитации и пропаганды мы возвратились теперь при обеспечении правовой защиты основ конституционного строя России от экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ 1996 г.).
В-четвертых, в структуру государственных преступлений не вписывались так называемые «иные государственные преступления», представлявшие собой конгломерат общественно опасных деяний, посягающих на разные объекты и несущие в себе явно оценочный подход в их законодательном отборе. Сюда входили такие преступления, как: бандитизм, массовые беспорядки, повреждение путей сообщения и транспортных средств, изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг, нарушение правил о валютных операциях, разглашение государственной тайны, уклонение от очередного призыва на действительную военную службу и др.
Профессор М. П. Карпушин с полным основанием утверждал, что «иные государственные преступления неоднородны по своему составу, поэтому лишь условно можно сформулировать для них единый родовой объект посягательства. Им являются основные интересы СССР в различных областях социалистического и коммунистического строительства: государственного управления, обороноспособности СССР, режима государственных границ СССР, социалистического хозяйства, безопасности работы железнодорожного, водного и воздушного транспорта, правосудия»[19].
В юридической литературе постоянно отмечалось, что раздел «Иные государственные преступления» объединяет нормы, предусматривающие ответственность за преступления, не имеющие единого родового объекта[20].
Наконец, новый закон не дал определения особо опасного государственного преступления. Такое определение выработано наукой уголовного права. В условиях бывшего Союза ССР определение формулировалось следующим образом: «…особо опасными государственными преступлениями признаются предусмотренные общесоюзным уголовным законом общественно опасные деяния, направленные на подрыв или ослабление государственного и общественного строя СССР»[21]. В определении заключены две отличительные черты данного вида преступлений: их направленность на родовой объект – государственный и общественный строй и предусмотренность специальным законом, нормы которого затем дублируют УК союзных республик. Регламентация защиты конституционного строя специальным законом вполне соответствовала международным стандартам и была обусловлена спецификой правового регулирования обеспечения государственной безопасности. Нельзя также не учитывать, что борьбу с данной категорией преступлений вели и ведут органы государственной безопасности, прежде всего их оперативные и следственные подразделения. В решении задач защиты конституционного строя они используют специальные методы и средства, предусмотренные законами: «Об органах Федеральной службы безопасности Российской Федерации» от 3 апреля 1995 г. (в посл. ред.) и «Об оперативно-розыскной деятельности» от 5 июля 1995 г.[22] (с посл. ред. изм.).
В 1984 г. Закон СССР «Об ответственности за государственные преступления» претерпел ряд изменений и дополнений, обусловленных принятием Конституции СССР 1977 г., изменившимися условиями борьбы с данной категорией преступлений.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 января 1984 г. изменена редакция ст. 1, 5, 7 Закона, а также включена новая статья – 131 об уголовной ответственности за передачу иностранным организациям сведений, составляющих служебную тайну. В соответствии с ним Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 30 января 1984 г. изменена редакция ст. 64 (измена Родине), ст. 68 (диверсия), ст. 70 (антисоветская агитация и пропаганда) УК и дополнительно включена ст. 76-1 УК (передача иностранным организациям сведений, составляющих служебную тайну). Внесенные изменения и дополнения проанализированы и достаточно полно освещены в юридической литературе[23].
С апреля 1985 г. в России начался новый этап реформирования общественно-экономических и политических отношений. Формируется новая доктрина обеспечения национальной безопасности Российской Федерации. Впервые в истории России принят Закон Российской Федерации «О безопасности» от 5 марта 1992 г., который в комплексе рассматривает все виды безопасности, в том числе государственную безопасность как важную составную часть в ряду других[24]. Переосмысление многих фундаментальных положений о безопасности сказалось и на содержании Закона «Об уголовной ответственности за государственные преступления» от 25 декабря 1958 г. Назрела необходимость его реформирования на базе новой научной Концепции.
Реформация Закона началась с безотлагательной отмены в 1989 г. его ст. 7 (ст. 70 УК РСФСР) об уголовной ответственности за антисоветскую агитацию и пропаганду. Вместо агитации и пропаганды преступлением были объявлены призывы к насильственному изменению конституционного строя (ст. 70 УК) и к совершению преступлений против государства (ст. 70-1 УК). Тем самым были резко сужены рамки уголовно-правового запрета, несущего на себе исторически наибольшую политико-идеологическую нагрузку[25].
Произошедшие изменения в политической и общественно-экономической жизни страны нашли отражение в Законе Российской Федерации «О защите конституционных органов власти в Российской Федерации» от 9 октября 1992 г.[26] В соответствии с ним в УК РСФСР внесены отдельные изменения и дополнения. Общая направленность закона соответствует его названию – усилить защиту конституционных органов государственной власти.
29 апреля 1993 г. в главу УК о государственных преступлениях введены нормы об ответственности за применение биологического оружия (ст. 67-1 УК РСФСР) и разработку, производство, приобретение, сбыт, транспортировку биологического оружия (ст. 67-2),[27] которые явно не соответствовали родовому объекту особо опасных государственных преступлений.
Федеральным законом «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР»[28] от 1 июля 1994 г. в разделе «Особо опасные государственные преступления» главы первой Особенной части УК был внесен ряд изменений.
Во-первых, в УК РСФСР была упразднена норма о диверсии (ст. 68), хотя и само явление, и возбужденные уголовные дела имелись. Презюмировалось, что одновременное введение в УК нормы о терроризме (ст. 213-3) поглощает состав диверсии, поскольку их объективные признаки (взрыв, поджог и иные общеопасные действия) совпадают. Фактически же этого не произошло, поскольку терроризм ограничен как состав преступления целями нарушения общественной безопасности, устрашения населения или воздействия на принятие решений органами власти, т. е. данная норма не нацелена на защиту экономических интересов России.
Во-вторых, после отмены нормы о диверсии остались, вплоть до введения в действие нового УК Российской Федерации 1996 г., не декриминализированными нормы о публичных призывах к измене Родине, совершению террористического акта или диверсии (ст. 70-1 УК РСФСР), недонесении о государственных преступлениях, включая диверсию (ст. 88-1 УК), и укрывательстве государственных преступлений, включая диверсию (ст. 88-2 УК).
В-третьих, оказалась выхолощенной по своему содержанию норма о контрабанде (ст. 78 УК) путем сужения предмета данного преступления, т. е. исключения из перечня предметов главного – товаров (в диспозиции оставлены только стратегически важные сырьевые товары), что противоречило ст. 219 Таможенного кодекса Российской Федерации. В новой редакции фигурировал перечень лишь специальных предметов, представляющих повышенную опасность (наркотические, психотропные, сильнодействующие, ядовитые, отравляющие, взрывчатые вещества, вооружение, взрывные устройства и т. п.), в силу чего контрабанда из преступления, посягающего на монополию внешней торговли, «превратилась» фактически в преступление против общественной безопасности. Истинная же контрабанда как состав преступления оказалась перенесенной в ст. 169-1 УК под названием «Нарушение таможенного законодательства Российской Федерации». Такое глобальное название совершенно не соответствовало диспозиции данной статьи, где речь шла об ответственности за «перемещение в крупных размерах через таможенную границу Российской Федерации товаров или иных предметов».
Сложность и противоречивость понятия, системы и классификации составов государственных преступлений сказались на процессе разработки, обсуждения и принятия нового Уголовного кодекса России 1996 г., включая его главу 29 о преступлениях против основ конституционного строя и безопасности государства.