Сергей Лысков
Коллекция никому ненужных книг
И все же при чем тут педагогика и моя коллекция?
Коллекция никому не нужных книг началась с невзрачного тёмно-бордового экземпляра. Триста семьдесят шесть страниц педагогической монографии по преобразованию системы обучения – это было заявлено в аннотации. Мягкая обложка, серая газетная бумага, стандартные для типографии принты, единый номер регистрации, в общем, все атрибуты печатного издания. Название, правда, интригующее и со вкусом: «Человек. Инструкция по эксплуатации», а так типичный самиздат, который приобрел масштаб эпидемии в начале двадцать первого века. Теперь появился другой вопрос: как так получилось, что знаменитый на весь мир новатор в педагогике получил место в моей коллекции никому не нужных книг? Если тираж каждого из экспонатов не превышает сотни штук, это принципиальное условие для попадания в коллекцию. И ваш вопрос уместен, но, дабы ответить на него, давайте начнём с того дня, когда я, будучи врачом-психиатром, встретился с автором нашумевшей монографии.
Ни много ни мало это произошло сорок лет тому назад в далеком две тысячи двадцать пятом году. Классный год, мне почти сорок, карьера на пике, семья, дети в том возрасте, когда их проблемы решаются денежными знаками, как говорится, живи и радуйся. До покупки первой книги из коллекции оставалась пара месяцев. Я был на пороге идеального хобби для старости.
Так вот, при изучении истории болезни переведённого в интернат для психохроников больного Рядова, меня заинтриговал анамнез пациента: он вырос в обычной интеллигентной семье. Социальное окружение удовлетворительное, характеристика с работы положительная, в браке не был, детей и судимостей не имел. В двадцать лет, после вуза, устроился преподавателем в школу, и якобы написал книгу. В двадцать два года он по вине несчастного случая потерял приемных родителей (авиакатастрофа), но, как написано в характеристике с рабочего места, не замкнулся в себе, а продолжил трудовую деятельность. Его психическое здоровье пошатнулось после заявки на аспирантуру в двадцать пять лет. Рядов издал написанную за годы работы в школе книгу и потребовал признать себя доктором наук и, как следствие, немедленно начать реформу образования. Это был манифест болезни. После курса терапии состояние улучшилось, и бредовые идеи потеряли актуальность, но требовалось время, чтобы, во-первых, реабилитировать больного, а во-вторых, не допустить повторного обострения.
– Семён Аркадьевич, вы продолжаете настаивать, что стали заложником заговора? – поправив очки, спросил я.
– Да, – уверенно ответил тучный мужчина в больничной пижаме. – Они поняли, что мой идеи принесут плоды, и решили меня изолировать.
– Понятно, а что за история с научной степенью?
– Комиссию испугал бунтарский подход к науке, – с прищуром ответил пациент, – Они прочли мою книгу, и она изменила их жизнь. Доктор, а хотите, я подарю вам экземпляр, ну, чтобы не покупать?
