Сергей Лысков
Наша жизнь. Сборник рассказов
Рекорд
– Один. Два. Три. Четыре… – начал чеканить мяч худощавый паренёк по имени Сашка.
– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, – я считал вслух, и буквально вся толпа заворожённо повторяла про себя.
– Сорок один. Сорок два. Сорок три… – Сашка набивал коленками новенький кожаный мячик.
– Семьдесят три, семьдесят четыре, – боясь сглазить, шёпотом считал я.
– Вот чёрт! – на семьдесят пятом ударе выругался Сашка.
Мяч неудачно отскочил от левого ботинка и залетел в палисадник. Вся детвора, следившая за постановкой рекорда, принялась ругать невезучую левую ногу Сашки. Но все как один говорили, что ещё одна попытка уж точно перебьёт рекорд.
– Сергей! – послышался звонкий женский голос за большим каштаном, скрывавшим окна нашей с братом квартиры. – Домой! – так же громко и протяжно прокричала мама.
И мы с братом пошли обедать. На обед был борщ. Он вкусный, но эти куски мяса с белым жиром – это мучение. Поэтому я всегда съедал юшку первой, затем картошку, капусту, свёклу, морковку, а под конец, если заставляли силком, – мясо. Жир зажмурившись я откусывал в самом начале обеда и аккуратно ложкой отодвигал на край тарелки. В тот обед мы впервые с братом попробовали горбушку чёрного хлеба, натёртую молодым чесноком. Сладкий чёрный хлеб, обжигающий нёбо чеснок и крупные кристаллики соли – это было вкуснее конфет. С жадностью съев по горбушке хлеба, мы, пока не видят взрослые, неровно отрезали ещё по одной порции, обрекая на высыхание свежую булку хлеба, добротно натёрли корочку чесноком, обильно посыпали солью с двух сторон и сломя голову побежали во двор.
– Мам, мы на улицу! – крикнул я.
Дверь хлопнула, и мы с братом понеслись во двор. Все парни как один молчали, открыв рты, наблюдали, как сосредоточенный Сашка набивал мячик. Мы тихо подошли, кусая чёрный хлеб, кто-то без слов попросил половину, кто-то, унюхав запах чеснока, шарахнулся, словно это тот самый варёный жир из обеденного мяса в борще. Честно, мы не расстроились из-за такого отказа, нам же больше достанется. И, влившись в общее молчание, дабы не сглазить, я стал считать каждый новый удар Сашки.
– Ай нет! – закричал Сашка и попытался достать неудачно отскочивший мячик.
Растянувшись на асфальте, уставший, с закрытыми глазами, со стёртой в кровь коленкой от падения, он не двигался, наслаждаясь рекордом. А с неба крупными каплями пошёл дождь. Ливень заставил Сашку спрятаться под козырьком подъезда. Все сначала молчали, наблюдая за дождём и тем, как появляются лужи, все, кроме нас, знали результат, не решаясь озвучить цифру раньше рекордсмена. А ливень что есть силы лупасил повядшую листву на каштанах, приминал траву, наполняя лужи.
О рекорде первым заговорил Санёк. Как выяснилось, он набил тысячу триста два удара. В десять раз больше прошлого рекорда двора в сто тридцать ударов по мячу.
– Тысяча триста два удара! – с трепетом и гордостью за друга сказал я. – Тысяча триста два удара – эту цифру уже никто из нас не перебьёт!
