Сергей Ходосевич
Жара
Редактор Сергей Ходосевич
ISBN 978-5-0051-1921-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От редактора
Традиционный сборник группы Наше оружие слово ВК открывает читателю новые имена и продолжает знакомить с творчеством завсегдатаев нашей литературной группы. Проза и поэзия на любой вкус, где каждый сможет найти что то родное для себя, что всколыхнет душу. Сборник, что назван Жара, представляет собой капустник из творчества наших авторов, который всегда захочется прочитать, где то в тени от летнего зноя или в тишине от всех домашних дел в уютном кресле
Оксана Довгунец
Визави
Почитай мне стихи о любви,
Тишину разрывая словами.
Очень просто, вот так, визави
Лишь мерцанье свечи между нами.
Этот вечер похожий на сон,
Очень странный, немного волшебный.
Навсегда нам запомнится он,
Будет греть в суете каждодневной.
Взгляд, улыбка, касанье руки,
Сердце стонет уже в предвкушеньи.
Как светлы мы сейчас и легки,
В добровольном этом плененьи.
Расскажи мне еще о любви,
Но уже не словами, а телом.
Ты сегодня мой визави.
Просто я, вот так, захотела!
Простое право быть собой
Пью чай, а хочется виски.
Ем соль, притворяюсь, что мед.
Могла б стать большою артисткой,
Романсы пою я без нот.
Вновь клочья души на живую,
Сшиваю тупою иглой.
Мне боль говорит, что живу я.
И стать не дано уж иной.
И снова пружиной на взводе,
Рванут оголенные нервы.
Им тесно в своей несвободе,
Истлели терпенья резервы.
На крик переходят слова,
А слезы в глухое рыданье.
Собой быть простые права,
Вернуть можно лишь в испытаньи.
Утеряны были беспечно,
Сама не заметила как,
Теперь вот в игре бесконечной,
Живу я на радость зевак.
Из клетки мне выйти лишь надо,
Сорвав старых фобий засовы.
Сломать истин лживых преграды,
И комплексов скинуть оковы.
Забытое чувство свободы,
Вернуть и уже не терять.
Чтоб стать снова частью природы,
Чтоб суть слова «счастье» понять.
Гость из снов
Ты стал лишь гостем смутных снов,
Тревожных, редких, нежеланных.
Не нахожу я нужных слов,
Чтоб объяснить, как ноет рана.
Как сны мне возвращают боль,
Что прощена, но не забыта.
Любить и ждать простую роль,
Я доиграла всю – «финита»…
Ты стал теперь лишь гостем снов,
Ну что ж, хоть так тебя увижу.
То снится мне любви ушедшей зов…
Ты стал чужим, а был когда-то жизнью.
Ундина
Окунусь в бирюзовый простор,
Поплыву навстречу волне.
Слышу тихий её разговор,
О загадочных тайнах на дне.
Как прекрасно с водой единенье,
Сколько магии в силе её!
Ненавязчиво дарит прозренье,
О хорошем, что в будущем ждёт.
Я ундина, русалка морская,
Не боюсь никакой глубины.
И покой, что так долго искала,
Я найду в объятьях волны.
Уходило лето
Приходило лето, в радужном наряде.
Раздавало счастье солнечным теплом.
Яркий лик его взору так отраден,
Что душа раскрывшись вторит вдруг во всем!
Радовало лето берегом песчаным,
Нежным лёгким бризом и морской волной,
Что играя с нами, катерок качала,
Мы в ответ смеялись, не смотря на зной.
Угощало лето сладкими плодами,
Приторным нектаром поцелуй даря.
Аромат цветов, страстью одурманил,
Не дала уснуть нам красотой заря.
Грозами – дождями, небывалой грустью,
Обещав вернуться в наше сердце вновь,
Болью и тоскою, той что не отпустит…
Уходило лето, как моя любовь
Гульнара Гуськова
Моему городу Санкт-Петербургу
Тот город плетет кружева из культур,
Вплетает в основу сюжеты востока,
Широкие скулы, раскосый гламур,
Ажурные петли восточного бога.
Прикроет свою азиатскую суть
Заманчиво-благостной западной мордой,
Он вышьет событий канву, не согнуть,
Крестом и металлом, и рваной аортой.
Уральский хребет поседел и от слез
Людей, перемолотых, как в мясорубке,
Скрепленных колючей тесьмой вперехлест,
Теряющих смысл бытия в душегубке.
Мой город внесет на железный поднос
Бакшиш из людей, заводов и хижин
И шпалами сложит высокий помост,
Чем выше, тем кущи небесные ближе
Отпуск
Заморочила весна прохладным утром,
Объявили по стране всей карантин
И в решении правительства, премудром,
Все узнали, что такое «керосин»
Собиралась целый год я на Тавриду
И ночами снилось море среди гор.
Вот такая, несчастливая планида,
Сгинул отпуск… Лето… Стоп мотор.
Долго, нудно, я шаталась по квартире…
Вдруг звонок, в дверях… нордический корсар,
Грубоватый и похожий на де Ниро,
Приглашает посетить корабль – драккар.
Мы мотались по морям и океанам,
Брали золото с погибших кораблей,
Что нам вирус, мы боролись с ураганом,
Выживали в лапах скифских дикарей.
Мы встречали корабли из ниоткуда,
Беглых странников сбежавших в никуда,
Провожали пилигримов-словоблудов,
Избежавших гнев хозяйского кнута
Мы любили брызги волн и свежий ветер,
Я любила флибустьера из мечты,
Лишь один косяк был в «сладенькой конфете»
– Мне приснились приключения… и ты.
«Растворился дивный сон, усмешка утра…»
Растворился дивный сон, усмешка утра,
Охватило душу тяжкое из чувств:
Телевизор, кофе? Отпуск весь?! Полундра!
Что за вирус «подфартил», меняя вкус.
Я рассвирипела, не на шутку точно!
Собрала вещички в старый чемодан,
Сарафанчик новый, щетку и платочек,
Два купальника и маленький стакан.
Ситроен, как конь заждавшийся в конюшне,
Тронул с места, да в карьер в заветный Крым,
Вез меня вперед к мечте и был послушен,
Маски, каски лишь для трусов. Мы летим!
Вечер. Солнце покатилось к горизонту,
Вот, Москва, встречает звездами Кремля,
Мы голодные спешим к бензоколонке,
Льем бензин и наливаем киселя.
За рулем устала, целый день молчала,
Подошли ребята, предложили квас,
Мы разговорились, вроде не нахалы,
Строю глазки херувимам, не таясь.
Тут звонок, мой телефон трещит, не к месту,
Говорит какой-то странный человек:
– Дом. Пожар. Горят подъезд с квартирой – вместе!
Я присела. «Где мой кров?» – я бомж навек!
– Как же буду жить? Без дома, но у моря?
И зачем поехала в горячий Крым?
Горе мне бездомному бродяге, горе,
Я забыла газ закрыть, мой дом сгорит…
Испарились парни, втихомолку скрылись,
Просидела до утра я на скамье,
Мне московские бомжи в лицо хамили,
Верный Ситрик на стоянке спал, боец
По дороге на Ростов едва тащились,
Было грустно, настроение на ноль,
Стоит гнать? Когда нет дома. Чертовщина,
Если дом – машина. Эх, души мозоль…
Крымский мост! Ура! Приехали на море!
Здесь и солнце ярче, небо во всю синь!
Позабыла неприятности и горе,
В Ялте с Ситроеном, мы на пляж спешим.
А багажник распахнула… Где купальник?
Чемоданчик?… Саквояж? Откуда он?!
Я открыла рот, не рот, а матюгальник!
Не поездка, просто… «Боже правый!» – стон.
– Эй, красотка! – Обернулась, москвичи: «Родные,
У меня стащили чемодан, багаж.
Не везет, хоть тресни, наверное блатные,
Подложили старый, древний саквояж.»
Самый старшенький за плечи обнимает:
– Не реви, пошли в кафе «Мороженое»
Сразу легче стало, чую, сердце тает.
– Повторишь подробнее изложенное.
Заказали пиццу, ждем официанта,
Вдруг, я вижу рядом парень сел за стол,
В грязной робе был похож на арестанта,
Мой пират из сна, красив, пусть не король.
Тут забыла о потерях, бутербродах,
Полетела птичкой прямо в облака,
Проплывала я в небесных переходах,
Разводила тучки с видом знатока.
К звездам собралась, взлетая выше, выше…
– Девушка, простите, оплатите счет.
Говорю официанту: «Эй, потише!
Где же москвичи?» Исчезли, мне нечёт.
Ничего не понимая, в чем ошибка,
Побежала к морю, чтоб унять тоску,
Не свезло найти мне золотую рыбку,
Слезы отдавала морю и песку.
И не радовал закат почти в полнеба,
И соленая волна, и легкий бриз,
Вдруг на горизонте, появился лебедь?
Обозналась, шхуна! Недурной сюрприз.
Ноги подкосились, прислонилась к пальме,
С корабля на берег вышел мой пират,
Зашагал корсар, красивый и брутальный,
Сновидений друг и приключений брат.
Улыбаясь подошел и обнимая,
Мне вручил букет цветов и чемодан,
Молвил это розыгрыш, и напевая
Под руку повел в шикарный ресторан.
– — —
Солнца луч прошелся по щекам, ресницам
Разогнал ночную мглу и негу сгреб,
Просыпаюсь в Ситроене, мне не снится?
Значит, правда? Ресторан, пират и стёб.
Неужели разыграл пират жестоко?
А мой дом в порядке, даже чемодан!
Третий день в пути, на море – одинока,
Ежечасный надоел мне балаган.
Позабуду розыгрыш бездушный,
Лето крымское, ну просто благодать!
Оплетает теплым ветром, солнцем южным,
Хочется мне жить, пойду на пляж я, загорать.
Огоньки на теплоходе манят в море,
Деньги есть, беру билет до славных Сак —
Ералаш забудь. – я слышу контролера.
Музыка на палубе, гремит, как знак. —
Улетели все твои несчастья, дева.
Зеленеют воды, переходят в синь,
Ы – кричали чайки местного напева,
Катится с прибоем сеточка морщин.
Абсолют пейзажный трогает до дрожи
И немного жаль мне мир и белый свет
Гаснет ажитация, до чего похожи
Росчерки природы, человечий след.
Алые знамена показались в бухте,
Легкий и прекрасный нас нагнал фрегат
Ах, висок стучит и сердце в перепуге…
На корме не призрак, вновь стоит пират.
– — —
Пролетел мой отпуск как-то незаметно,
Горизонты крутят бесконечный фильм:
Море, нежные рассветы Крыма, лето,
И закатный обжигающий фитиль.
Ласковое море, пенные прибои,
Балаклава, Ялта и Бахчисарай —
Будете мне снится долгою зимою,
До свидания, душевный Крым, прощай.
Ситрик запыленный с пальмою прощался,
Завтра соберу бывалый чемодан,
А пират? На берегу один остался
Вымысел девчонки, парень – талисман.
Сказки нашего леса
Лелеет сказка
Единство добра и зла.
Сеется чудо.
Бреду тропинкою лесною,
Щебечут птахи в вышине
И пролетают стороною,
Спеша в домишки к малышне.
Июньский день, прогретый солнцем,
Ласкает лес янтарным светом,
Березки прижимаясь к соснам,
Трепещут листьями под ветром.
И дуб с печатью превосходства,
Раскинет важно свой наряд,
Макушкой к синеве пробьётся,
Как добросовестный солдат.
А в полутьме, где запах пряный,
В болотце прячется туман,
Ползет нечистый, из преданий,
И насылает сон-дурман.
Быстрее ветра, без оглядки
По просеке, к лесной полянке
Бегу к реке, кричу в припадке,
Смываю Нежити обманки.
Ослаб мой страх, но вдруг… Шалею…
Деревья закачались в такт!
Ундина выплыла. Немею.
Хвостом поводит. Артефакт!
Лесная дива смотрит грозно
Ехидный взгляд белесых глаз,
Сиреной несладкоголосой,
Арканит мозг, дает приказ:
Спуститься в воду, вслед за нею,
На глубину, забыв про дом,
Про небо синее и землю,
Про тех, кто дорог, дураком.
Меня влечет к ней, я не трушу,
Желанье в голове одно —
Отдать Ундине жизнь и душу,
Стремленье делом скреплено.
Иду, скольжу, за брег хватаюсь,
Траву сжимает мой кулак,
Очнулся и не понимаю,
Что, где и как пошло не так.
Исчезла дева, как в кино,
Зловонный слизень плыл в реке,
Затрясся и залег на дно.
Я папоротник жму в руке.
Недаром бабка говорила,
Его цветок спасёт от чар
Русалок и нечистой силы,
Живущих в реках среди чащ.
Спешу домой, но что за дело?
Откуда озеро взялось?
С утра росли березы, ели,
Сейчас вода, полно стрекоз.
Вот, чертовщина несусветна!
Закатный плещется костер,
Я засыпаю незаметно.
А месяц рожки распростер.
На острове, вот это диво.
Мне виден белый силуэт,
Я прячусь за валун трусливо,
Смотрю, жалею, не поэт.
Глаза, искрящиеся свечи,
Белее мела, мрамор рук,
Хочу ласкать я эти плечи,
Ловить тепло. Но слышу звук.
Я ей машу рукой призывно,
Забыв про страхи сего дня,
Тут налетает смерч всесильный,
Уносит деву от меня.
Протер глаза, вновь лес привычный,
Я подобрал свой телефон,
Пошел домой, все как обычно,
Но этот сон, совсем не сон.
Иду домой, деревня справа,
Стоит за ельником, в полях,
Знакомый мостик, переправа,
Лягушка плачет на камнях.
Кукушка не жалеет годы,
Устал считать, не пять, их тьма,
Косой мелькнул, шалун природы,
Гадюка вьется, как тесьма.
В малиннике медведь лохматый
Кряхтел, как дед, и бормотал,
В тени кустов храпел сохатый,
Лесной рогач и маргинал.
Решил не собирать малину,
Пускай мишель ест без меня,
Я нагружу грибов – корзину,
Сморчки, строчки на злобу дня.
Грибочки греют душу, сердце,
Я развожу костер в лесу,
Хочу поджарить с солью, с перцем,
Кусочек хлебушка грызу.
Вдруг, слышен треск ветвей и шорох,
Передо мной сосед с ружьем,
Он егерь леса, местный сторож,
Грозит мне пальцем: «Лес сожжешь!» —
Не парься.– Говорю, земеле,
Сейчас напитком угощу,
Мы под осинкою присели,
Беседа потекла про щук.
Мы вспоминали школу, детство,
Макарку, что телят гонял,
Девчонок, живших по соседству,
Антоху, и его фингал.
Закончился напиток крепкий,
Пора давно уж на покой,
Закат сиял в багровых ветках,
Собрались с егерем домой.
Светила жестким стальным светом
Луна. Крутилась колесом.
Мы пели с егерем дуэтом.
Идя по лесу напролом.
Добрались, дом, моя калитка,
Сергей прощается бубня,
Ну, вот, же надо? Что за пытка?
Забыл я телефон у пня.
Серега вызвался со мною
Вернуться в этот странный лес,
Пошли по тропке, за спиною
Шуршала взвесь ночных существ.
Мы заблудились, егерь сбился,
С проторенной людьми, тропы,
Идем наощупь, парень злится,
Ломаем сучья и кусты.
Вдруг, показался замок старый,
И в башне светится окно,
Подходим ближе, двор, дендрарий,
Устали мы, не чуем ног.
Не заперты ворота, двери,
Переступаем за порог.
Выходят к нам лесные звери,
Лиса, кабан, облезлый волк.
Кричим: «Эй, люди! Где вы?
И слышим цокот каблучков,
Я вижу облик милой девы,
Знакомой с сонных островков.
От красоты мне сводит скулы,
И хочется воды глоток.
– Зачем пришли ко мне?
– Кивнула. Зверушек треплет за бочок..
Закрыла их в своем зверинце.
– Устали парни? Перерыв.
Попробуйте живой водицы.
Серега слушал, рот открыв.
– Не бойтесь, я простая ведьма,
Но вас не трону, люб Сергей,
В лесу давно его приметив
Я защищаю от чертей
Возьмите мой клубочек ниток,
К родному дому приведет,
Для оберега, вот вам свиток,
Вся нечисть сразу отпадет.
Пошли мы молча, что тут скажешь,
Деревня показалась вмиг,
Лежала на скамье пропажа,
И белый всадник нас настиг.
А утром… Сладкая подушка,
Крадутся лучики по мне,
– Пора вставать! – часы с кукушкой
Вещают с солнцем наравне.
Хватаю ведра, полотенце,
Бегу на речку за водой,
Вот, ельник, я по-диссидентски,
Миную справа, не герой.
Вода рябая освежает,
Ночные подвиги забыв,
Прилег в траву, та ласкает,
Природа – мой аперитив.
Осознаю, меня кусают,
Какое солнце, соловьи!
Ногами дергаю, как страус,
Покрыли черти, муравьи
Напали целой кучей – разом,
Бегу вприпрыжку я к реке,
Мечтая коллективный разум,
Водою смыть, валюсь в рывке…
И попадаю в муравейник,
Горит мой оголенный нерв.
Придумал муравьев, затейник,
В реке спасаюсь, жалкий червь…
Я дома маялся неделю,
Забыл про лес, и про дивчин,
И Санька, местный пустомеля,
Принес спасенье супрастин.
– —
Барабанит пальцами по крыше
Нервный дождь. Стучит в мое окно.
Пригрозит грозою и в затишье,
Разомкнет ночное полотно.
Поутру, стеной прольется ливень,
Заливая улицу и дом
И застынет кадром объектива,
На весь день, смывая день дождем.
А под вечер туча унесется,
Ветерок развеет небеса,
Просочится свет и лучик солнца,
Заблистает пламенем, искря.
Засверкают капельки на соснах,
На листочках свежих и траве,
Радугой сползая по березам,
Звездочками вспыхнут в синеве.
А по крыше скатится ворона,
Станет мне теплее на душе,
Грусть уйдет закатною короной
И растает в летнем витраже.
В лесу под кронами деревьев,
Прохладно летом даже днем,
Здесь птахи, гомонят напевно,
Свободу чувствуют нутром.
Кукушка прочит безучастно,
Подкинув кукушонка в мир,
Сорока мельтешит развязно,
Трещит, одетая в мундир.
Синички прячутся средь веток,
Азартен старый воробей,
Нахал ворует у соседок,
И исчезает поскорей.
Топорщится под пнем коряга,
А это замер, серый еж,
Рискнул он выйти днем, бедняга,
Лиса поблизости. Он ждет.
Еловой веткою прикрылся,
Сердитый заяц, и дрожит,
А в чаще волк голодный, рысью
Гоняет по лесу. Кружит.
Притихли птицы, звери, ели,
Не шелохнется даже лист,
Садится солнце, лес темнеет,
Лишь слышен соловьиный свист.
Когда туман наполнит землю,
Войдет в права глухая ночь,
Я непонятным чувствам внемлю,
Иду, как кот, из дома прочь.
На край деревни, вдоль забора,
В особняком, стоящий дом.
Наличником с резным узором,
Прикрыты окна, как щитом.
Изба увязла по оконца,
Фундамент треснул кое-где,
Лишь укращают веретёнца,
Столбов, светящихся над ней.
В избушке баба Зина правит,
Торчат клыки и нос дугой,
Очки в немыслимой оправе,
Соседи нарекли Ягой.
Она и травки собирает,
По звездам даст совет, как жить
Цыплят по осени считают,
Люблю я с ней поговорить…
Мы засидимся до рассвета,
Под сказки бабушки Яги,
О нечисти лесной, приметах,
Глядя на звезды, светляки.
А утром небо потемнеет,
Исчезнут птицы в вышине,
Затихнет царство Берендея,
Растет томленье в тишине.
Ни ветерка, ни дуновенья,
Исчезнут мухи, комары,
Растет предчувствие движенья,
Лишь слышен тонкий писк беды.
И началось… Кружится небо,
Кружится лес, кружится двор,
Ненастье с ветром налетело,
Скажу, не ветер – перебор.
Затишье рвется за секунду,
Ревет, стегает ураган,
Подвержена природа бунту,
И попадает в свой капкан
.
Скрипят курчавые березы,
Ложатся сосны до земли,
И вышибает ветер слезы,
И мир погас, кружась в пыли.
Смотрю в окно, летает мусор
И слышен непрерывный треск,
Не выдержав таких нагрузок,
Взлетает птицей мой навес.
А следом уплывают вещи,
Коробки, старый инструмент.
Застряв на дереве, трепещет,
Как тряпка, стонет мой брезент.
Срывает доски половые,
Несется вихрь на дом. И тут…
Стихает ветер. Штормовые
Последствия меня гнетут.
Решаю малость осмотреться
Потери посчитать, прибрать.
На месте бывшего навеса,
Торчит железка – рукоять
Проржавленная до износа,
Не ухватиться мне никак.
Подкапываю. Ящик. Тросом
Подхватываю. Это ж клад!
Снимаю ржу. Красивый ларчик,
С узорами, под старину,
Наверно, раньше был поярче,
Замок – ни сбить, ни сковырнуть
А любопытство распирает,
Что там внутри? Алмазы, деньги?
Я разобью! Терпенье тает
Но вижу кнопку! Жму!
Коленки
Дрожат, не справиться с волненьем.
Тут, что-то клюкает, скрипит,
Открыт ларец в одно мгновенье…
Внутри бумаги, карта, бинт.
А в этих пожелтевших письмах,
Стихи, былины и печать
Парнишки Ваньки – гимназиста,
Что жил здесь лет так дцать назад.
Бинтом укутано колечко
С короной, сердцем, парой рук,
Вот, повезло! В глухом местечке
Найти стихи, кольцо, сундук
.Кла́ддахское кольцо́ [L – тип ирландского кольца, которое преподносится в знак дружбы, как обручальное. Кольцо изготавливается в форме пары рук, которые держат сердце, увенчанное короной.
Решил с Серегой поделиться,
Вдруг, что подскажет, он, как брат.
Я выхожу, беру вещицы.
А в небе вороны кружат.
У изгороди на дороге,
Сидит огромный черный кот,
Глазами ест гнездо сороки,
Я дал засохший бутерброд.
Тот встрепенулся, облизнулся,
В секунду бутерброда – нет.
Немного, правда, поперхнулся,
И побежал за мною вслед.
Серега рот открыл в азарте,
Увидев доки и кольцо,
Рассматривал значки на карте,
Переменилось вдруг лицо
. – Смотри, у озера поляна,
Отмечена большим крестом.
Там баба Зина из бурьяна
Плетет корзинки для грибов.
Идем мы в лес, терзает тайна,
Колечка, карты и креста,
Попались вещи не случайно…
А там бабулечка Яга.
– Что ищете в лесу ребятки,
Решили рыбку половить?
А где же удочки, манатки?
Мы показали реквизит.
Старушка шепчет изумленно:
– Не думала, что это быль,
Моя прабабка говорила…
Придвинув старенький костыль.
– Давным-давно, здесь жил помещик,
С сынишкой вместе, без жены,
Однажды, сын его, насмешник,
Влюбился в дочь самой Весны.
Ванюшка, девке приглянулся
И завертелось колесо,
Пообещал он ей вернуться,
Вручил ирландское кольцо.
А сам уехал на учебу,
В столичный университет,
Женился, прыткий недотепа,
А дочь Весны сошла на нет.
Рыдала девушка от горя
И слезы стали озерцом,
В русалку превратилась вскоре,
Оставила в лесу кольцо.
Ванюшка прикупил заводик,
Не знал, про смерть, писал стихи.
Вернулся только через годик
И понял. Что дела плохи.
Как-будто потерял рассудок,
Нашел у озера кольцо,
Запил запойно, беспробудно,
Жена сбежала от него.
Однажды ночью сон звенящий
Пришел к Ванюшке из озер,
Услышал голосок манящий,
Ушел за песнею и всё…
Надолго замолкает Зина,
Воспоминанья морщат лоб,
И падает из глаз слезинка,
Пробрал Ягу волной озноб.
– А стало быть, я буду внучкой,
Моя прабабка будет дочь
Ванюшки и жены, закручен
Сюжет судьбой, и не помочь.
Тут черный кот, откуда взялся?
Мяукнув, прыгает с сосны,
Три раза обернулся, сжался,
Ундиной стал, дитем Весны.
Мы с Серым онемели разом,
Вот, это да, каков расклад.
Красавица: глаза – алмазы,
А кожа – шёлк – волнует взгляд.
Старушка говорит Ундине:
– Прости, что Ваня обручен,
Не знала бабка и в путину
Сбежала, родила потом.
Ундина молвит: «Не сержусь я,
Все дело в КлАддахском кольце,
Корона давит вниз, а сердце
С руками держат в озерце.
Отдайте мне, мою свободу,
Я улечу в далекий край,
Фантомом растворюсь в природе.»
Кричу: «Нет, нет, не исчезай,
Останься, ты, как день, прекрасна,
Затмишь свечение светил!..»
Отдал кольцо.
Вся жизнь напрасна.
Но что же делать, полюбил…
Летел блестящий шар к зениту,
Идем мы молча, по домам,
И ели цвета малахита,
Печально взмахивают нам.
И в каждом шелесте травинок,
И в каждом хрусте из под ног,
Мне чудится напев Ундины,
И серебристый голосок.
Тенистый дуб кивает нежно,
Аляповатый клен – не в такт,
Напеву подчиняясь спешно,
Елозит ветками, чудак.
Цветами полные полянки,
Стрекоз встречают. Веселясь,
Танцуют парами, вакханки,
Руно пыльцы плясуньям всласть.
Еловой веткой прикрываясь,
Кружат вертуньи вверх и вниз,
Огромный мир преображаясь,
За вальсом ветрениц следит.
Мелодия Ундины льется
И слышат все, не только я,
Серега вспомнив благородство
Колдуньи замка, рассмеясь,
Отправился к вещунье в гости.
Старушка Зина взяв костыль,
Бурчала тихо: «Ох, прости!»,
Крутила куль из бересты.
Брожу один лесной тропою,
Душа страдает от любви,
Несбывшейся, и сердце воет,
Себе кажусь я неживым.
Среди деревьев вижу облик
Русалки милой, ореол
Из золотой пыльцы, и с воплем
Опять я к озеру пришел.
Смотрю, на воды голубые
Любуются в нем облака.
Кувшинки плавают, а в тине,
Щуренок ловит окунька…
Иду вперед я, заглушаю
Боль раны сердца и тоску,
И вот, вода уже по шею,
А я иду, иду, иду…
Болотцем пахнет, где Ундина?
Не понимаю, я на дне?
И где Серега, Баба Зина?
Сижу я, прислонившись к пню.
А мимо сойка прошмыгнула,
Кусает руку муравей,
Ласкает ветками багульник,
Проснулся, что же делать мне?
О, неужели все приснилось,
Друзья, кольцо и дивный лес,
Моя любовь, мое бессилье,
Нет, наша жизнь полна чудес!
Я подхожу к своей избушке,
Мой отпуск только начался,
Щебечут звонкие пичужки,
И кот мурчит, хвостом форся.
Серега вышел из подвала,
Несет огурчики к столу,
Сегодня ждет Иван Купала,
Сегодня кум я королю.
