Сергей Котов
Дорогой Солнца. Книга третья
Дорогой Солнца. Книга третья
Глава 1
Цель пряталась за углом. Я видел небольшое светлое пятнышко на полу через визор: тепло передалось по металлу. Больше ничем боевик себя не выдавал: опытный и терпеливый, гад. Возможно, из модифицированных.
В другой ситуации я мог рвануть по полу вперёд и снять его до того, как он успеет прицелиться.
Но стрелять никак нельзя. У нас и огнестрелов с собой нет. Только арбалеты с карбоновыми стрелами, не дающими искры.
Комплекс построили, используя естественные карстовые полости. Пористая порода сообщалась с пластами бурого угля, плюс близкие болота – как итог высокая опасность загазованности.
Когда штатно работала система вентиляции плюс газоанализаторы – это не было большой проблемой. Вот только резервные генераторы, по нашим данным, уже три дня как вырубились. А здесь, на нижних горизонтах, портативный газоанализатор показывал семь – семь с половиной процентов метана. Не девять с половиной, конечно, но всё равно довольно опасно.
Мы сидели на развилке долго, больше получаса. Скоро придёт время менять очередной патрон в противогазе. Последний из наших запасов. Останутся только маски, которые мы тащили с собой для пленных, которые, по данным разведки, всё ещё находились в изолированном нижнем отсеке. Но там кислорода на сорок минут в каждой – ровно для того, чтобы быстро вывести людей на поверхность.
Если, конечно, они вообще в состоянии ходить. На этот счёт были большие сомнения. Однако, согласно добытой разведкой схеме, отсек с пленниками обладал автономной системой жизнеобеспечения, и её ресурса должно было хватить на несколько дней.
Несмотря на отчаянное положение, обороняющиеся сопротивлялись до последнего. Причём далеко не все из них были модифицированы.
Зачистка началась вчера с верхних уровней, где был выход к ангарам. А потом разведка обнаружила материалы по пленным. Вызвали нас, поставили задачу: скрытно выдвинуться в предполагаемый район удержания, предотвратить возможную ликвидацию пленных, освободить их и доставить на поверхность.
Всего‑то делов.
Впрочем, мы до сих пор неплохо справлялись: уничтожили две засады, обнаружив их заблаговременно, вскрыли пост наблюдения и заблокировали расположение подразделения охраны, всего человек двадцать. Там, пятью горизонтами выше, содержание метана ещё не превысило норму, да и кислорода было достаточно. Разве что показатели углекислоты приближались к красной отметке, но, если заблокированным повезёт – наши штурмовики возьмут их в плен раньше, чем они задохнутся.
Боевик, сидящий в засаде, явно использовал средства защиты. Или же всё‑таки был модифицирован.
Пуля поднял запястье, изобразив, будто смотрит на часы. Я кивнул в ответ. Да, ждать больше не имеет смысла, только время теряем.
Напарник бесшумно, скользящей походкой двинулся вперёд. Я же пополз вдоль противоположной стены, стараясь, чтобы твёрдые части снаряжения не соприкасались с металлическим полом. Это было довольно сложно. Мне даже пришла в голову мысль, что такое испытание неплохо бы добавить в общую программу подготовки…
Тёплое пятнышко чуть сдвинулось. Я замер. Потом медленно снял арбалет с крепления на поясе.
Из‑за угла показалась голова.
Всё‑таки модифицированный, теперь это стало очевидно: температура тела около тридцати девяти градусов. Едва ли тяжело больной человек мог терпеливо сидеть в засаде, не теряя концентрации.
Я успел сделать знак Пуле: «Осторожно!», как тварь выпрыгнула из укрытия. Для атаки она выбрала его.
Пуля отработал как надо: перекатом ушёл с линии атаки, после чего, не поворачиваясь, по памяти, выбросил за спину руку с ножом и пропорол нападавшему бок. После этого отскочил на пару метров в сторону, ожидая продолжения.
Атаковавший скорчился на полу, судорожно дрыгая ногами. Довольно нетипичное поведение для модификанта.
Заинтересованный, я осторожно подошёл ближе, убрав арбалет и приготовив нож.
Всё‑таки это был человек. Пока ещё человек – видимо, модификаторы ввели совсем недавно, и они не успели подействовать. Всё‑таки хорошо, что мы не стали мешкать: ещё минут сорок‑час, и справиться с ним было бы гораздо труднее.
Через минуту боевик затих.
Пуля опустился перед ним на колени и тщательно обшарил карманы. Достал пару боевых ножей и пистолет, после чего обнаружил контейнер с инъекторами, рассчитанный на пять доз, из которых в обойме оставалось четыре.
Он запаковал находку в герметичный пакет, после чего передал мне. Хоть под маской этого и не было видно – но я отчётливо представил гримасу отвращения на его лице. Я взял пакет и спрятал его в специальный защищённый контейнер в его рюкзаке.
Мы прошли горизонт и оказались возле шахты подъёмника, который, согласно добытому плану, должен был привести нас в изолированный отсек. Сам подъёмник, по понятным причинам, не работал: предстоял спуск на тросе. Хорошо хоть нас снабдили подъёмной системой с мощным аккумулятором, которая в теории должна была помочь поднять пленников.
Тщательно осмотрев ствол шахты, я принял решение включить основной фонарь. Тут было довольно холодно. Самые яркие предметы – наши собственные тела. В таких условиях ориентироваться не очень‑то удобно.
Клеть подъёмника была заблокирована на пандусе. В её решётчатом полу имелся люк. Очень удобно крепить лебёдку подъёмника, крючья встали как влитые. И всё‑таки страховочный трос я закрепил отдельно, забив пару костылей в стык между входным люком и бетонным стволом.
Стены шахты были сырыми. Посветив вниз, я обнаружил, что часть ствола заполнена водой. Подземелье с отключенными системами жизнеобеспечения постепенно затапливалось.
На нижнем горизонте вода стояла по щиколотку. Нам пришлось как следует повозиться прежде, чем мы смогли разблокировать входной люк. Он был снабжён довольно хитрым механизмом, предотвращающим случайное открытие на случай затопления шахты, который работал независимо от электроснабжения. Пришлось его сломать, перекусив тяговый трос противовеса.
Я заподозрил, что в отсеке должен быль альтернативный способ эвакуации. Не может ведь так быть, чтобы его создатели сделали только один самоблокирующийся выход, верно? Эдакая система самозахоронения…
Люк открывался наружу. Я снял одну из рукояток, используя её как рычаг. Так удалось оторвать бронеплиту от паза. Вода сразу хлынула внутрь.
Здесь работало красное аварийное освещение, так что разведка, похоже, не обманула насчёт автономной системы жизнеобеспечения.
Я достал газоанализатор. Включил прибор и подождал, пока не дисплее появятся цифры. Метан два с половиной процента, углекислота в пределах нормы.
Переглянувшись, мы снова поднатужились и закрыли люк изнутри.
Коридор, где мы оказались, был довольно коротким. Метров пятнадцать, не больше. Слева и справа по паре сдвижных дверей. Я жестами показал Пуле, что беру на себя левую сторону. Тот кивнул в ответ.
За первой дверью было что‑то вроде кухни: варочная панель, открытый холодильник, возле которого забросаны продукты, микроволновка, мойка. Рядом – четыре пластиковых стола. На одном лежит тело со вскрытой пустой грудной клеткой.
Хорошо, что мы не стали снимать изолирующие противогазы. Должно быть, вонь тут стояла знатная: тело уже начало разлагаться.
Возле столика с телом на полу и на стенах было множество коричневых, высохших следов босых стоп и ладоней.
Модификанты. Определённо, они здесь побывали.
Я вышел из помещения, чтобы предупредить Пулю. Тот уже стоял в коридоре.
– Там труп, – коротко сказал я. – Разорван модификантами.
Собственный голос казался мне незнакомым из‑за переговорной мембраны.
– Ясно, – кивнул Пуля. – У меня чисто. Там склад белья и прачечная.
– Так, план меняем. Я открываю дверь, ты прикрываешь.
– Принял.
Их было четверо. Лётчики, пропавшие полтора месяца назад. Никто всерьёз уже и не рассчитывал на то, что их удастся вернуть: за такое время их могли несколько раз подвергнуть модификациям или в лучшем случае просто убить.
Я сделал знак Пуле оставаться вне поля зрения, после чего снял противогаз.
Лётчики были в плохом состоянии, лежали на полу среди какого‑то тряпья. Однако минимум двое были в сознании. Смотрели на меня настороженно, но попыток встать не делали.
– Привет, мужики, – сказал я. – Свои. Мы вас вытащим.
От их реакции всецело зависели наши следующие действия. Модификанты, даже высших специальностей, не сдаются в плен. В безвыходной ситуации просто убивают себя, любым доступным способом.
Один из лётчиков пошевелился и приподнялся на локтях. Лицо истощённое, щёки ввалились, глаза блестят… сколько времени они провели здесь без еды? Вода у них, возможно, была – я заметил раковину и унитаз в углу помещения.
– Точно свои? – прохрипел лётчик.
И только в этот момент я его узнал. Черты лица, заросший седой порослью подбородок, слипшиеся грязные волосы – мало что напоминало героя, покорившего сердце Алисы там, в посёлке…
– Женя?.. – всё ещё неуверенно спросил я.
– О‑о‑о, фитнес‑мужик! – улыбнулся лётчик и попытался встать.
– Тихо, лежи пока! – сказал я. – Вы сколько без еды? Вода была?
– Нас держали на голодном пайке последний месяц… три дня назад что‑то случилось, к нам перестали заходить… вода исчезла… возможно, сегодня. Свет перестал меняться… его выключали на ночь…
Летчик делал паузы, чтобы отдышаться. Очевидно, говорить ему было тяжело.
– Что, точно наши?.. – послышался ещё один голос.
Сосед Евгения тоже приподнялся на локтях, глядя на меня выцветшими серыми глазами.
– Точно, точно… – кивнул муж Алисы.
– Это хорошо… – ответил его коллега, после чего попробовал растянуть губы в улыбке.
Я вернулся к двери и позвал Пулю.
Мы предполагали, что пленные могут быть в плохом состоянии, поэтому взяли с собой самое необходимое: регидрирующие растворы, глюкозу, препараты, помогающие восстановить силы в короткие сроки.
Двум лётчикам, которые были в сознании, мы вручили по паре бутылок с питательным раствором.
После этого я обследовал двух оставшихся.
Один, к сожалению, был мёртв. Второй – без сознания. Дыхание угнетено, пульс в районе тридцати ударов в минуту. Тут пришлось повозиться: инъекции глюкозы, растворов, восстанавливающих водно‑солевой баланс. Дозировку приходилось подбирать на глаз.
Где‑то через полчаса я попробовал использовать нашатырь из аптечки.
Веки лётчика затрепетали, он глубоко вздохнул и очнулся. Долгое время не мог сфокусировать взгляд.
– О… свои… – наконец, выдохнул он.
– Свои, Андрюха, свои, – подбодрил его Евгений.
Мы провозились около двух часов. В конце концов, два лётчика смогли подняться на ноги и самостоятельно передвигаться. Третий был слишком слаб, поэтому пришлось сооружать систему ремней, чтобы закрепить его у Пули на спине. Тот сам вызвался тащить бывшего пленного.
Я приготовил защитные маски к активации. Заранее раздавать их не стал, сорок минут времени – это впритык, чтобы добраться даже не до поверхности, но хотя бы до безопасных горизонтов.
И тут нас ждал неприятный сюрприз. Вскрытый нами люк отказался поддаваться.
Мы с Пулей переглянулись и навалились вдвоём, толкая его изо всех сил, до треска сухожилий. Даже лётчики присоединились к нам. Однако же всё было тщетно: люк не сдвинулся ни на миллиметр.
– Ничего не понимаю, – сказал Пуля, отступая от препятствия. – Мы же обрезали тросы… там не было никакой резервной системы, я проверил!
– Мы не засекли скорость пребывания воды, – заметил я.
– Думаешь, шахта?..
– Затоплена. Да. Толкать бесполезно, давление.
– Блин…
– Плохие новости, а, ребят? – спросил Евгений.
– Разберёмся, – ответил я, поглядев на Пулю.
Тот лишь пожал плечами.
– Женя, вас из помещения выводили? Может, заметили что‑то? – спросил я.
– Нет. Сюда нас привели с мешками на головах. Мы сначала долго шли по подземельям. Было путано, я пробовал считать шаги, но быстро сбился. Потом спускались на лифте или подъёмнике. Здесь прошли вот этот коридор. Всё, после этого нас не выпускали больше.
– Ясно, – кивнул я. – Тут должен быть резервный ход.
– Можно поискать, конечно… – заметил Пуля.
– Ребят, я не хочу больше подыхать от голода… – сказал лётчик, закреплённый на спине Пули. – Если что, вы это… поможете, а?
– Так, без паники! – сказал я. – Нас в любом случае достанут. Штурмовики дойдут, увидят, что шахта затоплена, откачают воду. Вопрос времени, надо только продержаться.
– Так, может, дождёмся просто? – спросил Евгений.
Мы с Пулей снова переглянулись.
– Дело, вскрывать другие помещения опасно… – сказал он, поглядев в сторону кухни.
Хорошо хоть я дверь додумался закрыть, а то у летунов появились бы вопросы…
– Ожидание тоже увеличивает риски, – заметил я. – Не забывай, мы внутри разваливающегося технологического комплекса…
– Тоже верно… вода может обвал породы вызвать, и тогда фиг нас и за месяц достанут…
– Значит, смотрим?
– Смотрим, – кивнул Пуля.
Лётчика, которого Женя назвал Андрюхой, пришлось отвязать от Пули и оставить вместе с товарищами возле входа.
После этого мы двинулись к следующей не вскрытой двери.
– Ребят, чего вы опасаетесь? – окликнул Женя.
Я остановился. Взглянул на него. После чего ответил:
– Неприятностей.
– Думаете они не ушли? – спросил он.
Я пожал плечами.
За следующей дверью была лаборатория. Приборы, оборудование, пробирки, колбы, центрифуги, микроскопы – всё было разбито и заляпано засохшей кровью. Тут тоже было несколько трупов, но точное число определить оказалось невозможно: тела были буквально разорваны в клочки.
Оставалась одна дверь.
Если в этом секторе оставались модификанты – больше им деваться было некуда.
Я взялся за рычаг‑рукоятку и потянул дверь на себя. Изнутри пахнуло сыростью, однако никакого нападения не последовало.
Я выставил перед собой фонарик и посветил внутрь. На первый взгляд – простая бетонная коробка. Похоже выглядят жилые помещения перед финальной отделкой. Едва ли я заподозрил бы, что здесь может быть что‑то иное, если бы не многочисленные кровавые следы на полу. Часть из них рассекались противоположной стеной.
– Что‑то вроде активной переборки? – спросил Пуля.
– Надо бы найти блок управления, – ответил я.
– А точно стоит?
Словно в ответ на его вопрос освещение мигнуло, послышался далёкий гул, помещение затряслось, а сверху посыпалась штукатурка.
Мы вернулись в коридор. Лётчики, помогая самому слабому товарищу, медленно отходили от входного люка. Похоже, его перекосило, и в помещение начала поступать вода.
– Точно стоит, – сказал я.
Пульт нашёлся за одной из стенных панелей. К счастью, он был всё ещё активен.
– Надо посмотреть, как быстро механизм срабатывает, – предложил Пуля. – Тогда, если эти твари всё ещё там, можно запускать несколько, потом отсекать остальных.
– Если они не рванут все разом, – ответил я.
– Тогда, будем считать, нам не повезло, – Пуля пожал плечами.
Внутренне подобравшись, я приготовился отразить атаку. После этого нажал на кнопку, которая, как я предположил, должна поднимать переборку.
Я угадал. Часть стены в помещении скользнула в паз под потолком.
Из открывшегося тёмного провала тянуло холодом и влагой. Однако же, атаковать нас никто не спешил.
Я сделал знак Пуле оставаться на месте и прикрывать меня. После чего вошёл в помещение и, нагнувшись, вошёл в провал.
Для начала я снова активировал газоанализатор. Потом включил основной фонарь на шлеме. И обомлел.
Я находился в огромной карстовой промоине. Её свод находился так высоко, что луч фонаря едва доставал до него. В центре пустоты находилось какое‑то странное сооружение из многочисленных трубок, пластин и переплетения магистралей – то ли силовых электрических, то ли гидравлических.
Пискнул газоанализатор. Метана меньше процента, углекислота в норме. Отлично!
Но самое главное: метрах в двадцати от входа я увидел металлическую лестницу, поднимающуюся вдоль свода. Где‑то наверху она соединялась с площадкой возле тёмного прохода, ведущего, как я предположил, куда‑то на один из верхних горизонтов.
Я вернулся в основной коридор. Дал знак Пуле, что всё в порядке.
Мы вернулись к лётчикам. Андрея снова пришлось закрепить на спине у Пули. После этого мы, не мешкая больше, пошли в сторону лестницы.
Глава 2
Первым их заметил Пуля. Он подал знак, когда мы поднялись на первый пролёт металлической решётчатой лестницы. Я старался контролировать, чтобы лётчик, привязанный к его спине, случайно не зацепился за какой‑нибудь выступ конструкции, поэтому не смотрел по сторонам. Остальные освобождённые шли впереди.
Они двигались стремительно, будто стелились по поверхности. Очень похоже на то, что описывал Женька, мой друг – когда столкнулся с ними после обмена ударами, в разрушенном городе. Ещё я видел их на видео, которое успели добыть другие ребята. Но вот так, вживую, подобный тип модификантов я увидел впервые.
Опаснейшие твари, которые когда‑то были людьми. По замыслу архитекторов всего этого кошмара, они нужны были только на переходный период, чтобы «окончательно расчистить дорогу» новому миру. Поэтому такие модификанты были стерильны и погибали всего через несколько месяцев после обращения.
Судя по скорости движения и ловкости, эти были совсем «свеженькими».
– Поднимай пролёт, – сказал Пуля своим обычным спокойным голосом.
Я посмотрел на лестницу. На вид – довольно прочная конструкция: толстые железные штыри, вбитые глубоко в породу, удерживающие каждый пролёт, сварные ступени и рёбра жёсткости. Лишь приглядевшись я увидел, что нижняя часть лестницы не была монолитной: направляющие лежали в пазах, зафиксированные специальными стопорами. Лестницу можно было поднять где‑то на два человеческих роста, отрезав каверну от остального комплекса.
Стена каверны шла под отрицательным углом по отношению к лестнице и была довольно гладкой – оставался шанс, что модификанты не смогут подняться выше, несмотря на свою нечеловеческую ловкость.
Стопоры были зафиксированы двумя болтами. Я достал нож и с его помощью стал вращать головку одного из них. На то, чтобы освободить первый стопор, у меня ушло секунд десять. За это время модификанты преодолели больше половины разделяющего нас расстояния.
– Готовься к встрече, не успеваю, – сказал я, обращаясь к Пуле.
– Отстегните меня… мешаю же! – вмешался лётчик.
Пуля его просто проигнорировал, заряжая арбалет.
Первым выстрелом он попал ближайшему модификанту в глазницу. Тот замедлился, бег стал неуверенным – но даже не думал останавливаться. Одна из особенностей этих тварей, будут двигаться до тех пор, пока повреждения не получит модифицированный мозжечок, отвечающий за моторику.
– Ниже целься, – сказал я, работая над вторым болтом.
Следующего модификанта Пуля уложил одним выстрелом.
Первый, с болтом в глазнице, уже был на лестнице. Я встретил его мощным ударом ботинка по переносице. Что‑то хрустнуло, тварь полетела вниз, а я лихорадочно дёрнул на себя освобождённый участок лестницы, разом подняв его на метр.
Тем временем следующая тварь запрыгнула на нижнюю перекладину и едва не свела на нет мои усилия. Пуля сбил её ещё одним болтом.
Ещё три рывка – и лестница встала в верхнее положение. Я опустил фиксаторы.
Модификанты скапливались внизу. Они метались у основания лестницы, поглядывая на нас чёрными буркалами и коротко шипели.
Некоторые из них всё же попытались забраться по гладкой стене. Даже поднимались с разбега метра на полтора – но всё же недостаточно, чтобы достать до первого вбитого в стену опорного штыря.
– Спокойно. Двигаемся дальше, – сказал я.
Модификантов было на удивление много. Они всё прибывали и прибывали, скапливаясь у основания лестницы. Я пытался определить место, откуда они появляются – но не смог: дальности фонаря не хватало.
Ещё меня очень интересовался установка в центре. Что это могло быть? Какой‑то химический процессор? Впрочем, специалисты разберутся, главное выбраться отсюда…
Ближе к середине лестницы Пуля стал уставать. Он не проронил ни слова, но я прекрасно видел, насколько тяжело ему даётся каждый следующий шаг.
– Поменяемся? – предложил я, когда мы достигли следующей площадки.
– Опасно, – с некоторым колебанием ответил напарник, глядя вниз.
– Я могу попробовать сам… – тихо сказал лётчик. – Ну или оставьте меня. Надоело, будто кукла какая‑то…
– Так, – скомандовал я. – Привал.
Места для пятерых на площадке между пролётами лестницы не хватило, поэтому мне пришлось довольствоваться ступенями. Впрочем, я не слишком‑то и устал: физически был в норме, груз не тащил.
Я достал припасы и передал лётчикам бутыль с глюкозой и другими полезными веществами, подобранными медиками. Они охотно выпили предложенное. Мы с Пулей перекусили протеиновыми галетами.
Тем временем модификанты продолжали скапливаться внизу; их поток не иссякал. В какой‑то момент я понял, что в самом центре их скопления появился небольшой холмик. Они лезли друг на друга.
– Пора, – сказал я, разминая кисти, на всякий случай проверив колчан с арбалетными болтами.
– Согласен, – кивнул Пуля, поднимаясь.
– Отстегните меня! – снова начал протестовать лётчик. – Думаю, сам смогу. Правда, будто кукла какая‑то…
Поколебавшись секунду, Пуля посмотрел на меня и кивнул.
Я быстро снял сбрую. Лётчик самостоятельно стоял на ногах. Не сказать, чтобы очень уверенно – но стоял. Вопрос только в том, сможет ли он подниматься быстрее, чем его тащил Пуля с моей подстраховкой?
Тут же рядом с лётчиком оказались его товарищи. Так, втроём, страхуя друг друга, они двинулись наверх. Мы действительно начали подниматься чуть быстрее. Неизвестно, успели бы мы, если бы Андрея продолжал тащить Пуля.
Модификанты добрались до нижнего пролёта, когда мы ступили на верхнюю площадку. Они неслись по лестнице почти так же стремительно, как передвигались по горизонтали. Поэтому мы не стали мешкать и оглядываться на верхней площадке – к счастью, тёмный проход, который я видел внизу, закрывался бронированной гермодверью. Мы едва задвинули её, зафиксировав штурвал запора, как снаружи посыпались первые удары.
– Успели!.. – выдохнул Андрей и медленно осел возле стены.
Его подхватил Пуля. К счастью, сознания лётчик в этот раз не потерял. Ещё одна порция глюкозы, и он вроде как взбодрился, даже высказал желание идти дальше.
Однако же прежде, чем двигаться, нам нужно было провести разведку.
Посовещавшись, мы с Пулей решили разделиться: один идёт в авангарде, изучает путь, при необходимости проводит зачистку. Второй охраняет бывших пленников. Потом первый возвращается, забирает остальных, сопровождает в новое, относительно безопасное место. После чего меняемся.
Кинули жребий «камень‑ножницы‑бумага». Идти первому выпало мне.
На всякий случай перед выходом на разведку я снова включил газоанализатор, всё‑таки новое помещение. Атмосфера была в норме, будто система вентиляции здесь продолжала штатно работать.
Мы стояли в тёмном коридоре овального сечения. Никаких дверей или проходов видно не было. Только впереди коридор изгибался, будто тоннель, забирая вправо.
– Лучше без света, – сказал я, обращаясь к Пуле. – Теплак включи.
Вместо ответа напарник выключил фонарь. А я направился дальше по коридору.
Идти пришлось дальше, чем я предполагал. Изгиб скрадывал расстояние. По дороге я разглядывал стены. Вроде как обычные пластиковые панели, без признаков каких‑либо коммуникаций, которые, должно быть, были убраны внутрь.
Метров через пятьдесят мне показалось, что где‑то впереди мелькнул проблеск. Я выключил фонарь. И точно: за очередным изгибом отчётливо виднелось пятно света. Удвоив осторожность, я бесшумно двинулся дальше.
Коридор (или, скорее, тоннель?) заканчивался приоткрытым люком. Его внутренняя поверхность отражала призрачный, бледный свет – видимо, внутри светились экраны.
Так и оказалось. Само помещение представляло собой что‑то вроде центра управления полётами или спутниковой группировкой: несколько мягких кресел, перед ними – батарея мониторов. На центральном карта земли с волнистой линией терминатора. Какие‑то условные обозначения, возможно, траектории. Внизу – строчка с цифрами обратного отсчёта. «Спутник они собрались запускать, что ли?» – удивлённо подумал я. Если это действительно был запуск, то до него оставалось чуть меньше пятнадцати минут.
Изображения на боковых мониторах отличались: где‑то показывалась статичная картинка из каких‑то технических помещений, где‑то – ряды цифр и графики.
В одном из кресел застыло мёртвое тело. Это был мужчина средних лет. Седые волосы аккуратно зачёсаны в пробор, на переносице – очки в золотистой оправе. Рабочий комбинезон разрезан в центре груди, на коже то ли ножом, то ли каким‑то другим острым предметом нанесён рисунок: уже знакомый мне перевёрнутый треугольник в круге. Символ был явно нанесён после смерти – потёков крови не было заметно.
В шее мужчины, сзади, под затылком, торчала рукоять крупного ножа, который перебил позвоночный столб.
Убийство, судя по всему, произошло не больше двух‑трёх дней назад: тело всё ещё было в окоченении. Детально осматривать труп я не стал – это работа следователей и разведчиков.
Моё внимание привлекла карта. Разглядывая символы, я вдруг сообразил, что один из них находится точно в том месте, где располагался один из вскрытых бункеров Нового Порядка. Именно там я обнаружил Светлану. И узнал много нового про обстоятельства гибели моей жены.
Это была пятилучевая звезда. Ещё несколько таких же звёзд находилось по всему миру: где‑то в районе Тибета, в Чили, на севере Италии и в центре Австралии.
Кроме пятилучевых звёзд на карте были крестики, крошечные «бриллиантики» и два синих колечка: одно где‑то в районе американского штата Колорадо, другое – посреди Сахары.
Я пошарил глазами по мониторам в поисках дополнительной информации, которая помогла бы разгадать значение этих символов, то тщетно: там были сплошные цифры и ещё какие‑то технические надписи по параметрам траекторий.
Ещё раз внимательно оглядев карту, стараясь запомнить максимум деталей, я вернулся к осмотру помещения.
Кроме тоннеля, через который прошёл я, тут было ещё два выхода: две двери с магнитными замками по обе стороны от экрана.
«Что ж, надеюсь, следаки меня простят», – подумал я, возвращаясь к трупу. Как я и предполагал, магнитный ключ‑карта лежал у него в кармане комбинезона.
Пробовать открыть замки я не стал. Нужно прикрытие. Я решил вернуться за лётчиками и Пулей
– Как тут у вас, всё тихо? – спросил я.
Пуля красноречиво промолчал. За люком скреблись и подвывали модификанты.
– Ясно. Двигаемся вперёд. Там что‑то вроде пульта управления и контроля. Ребята, вы остаётесь возле входа, Пуля – ты меня прикрываешь.
– Принял, – кивнул напарник.
До поста дошли быстро – не было необходимости соблюдать осторожность, да и освобождённые постепенно восстанавливали силы.
– Внизу, по бокам от экрана, две двери, – сказал я Пуле. – Пойду к левой. Ключ у меня.
– Ого! Да тут целый ЦУП!
Вопреки моему указанию, Евгений просунул голову в люк и с удивлением разглядывал экран. Я хотел было сказать ему всё, что думаю насчёт невыполнения приказов старшего группы эвакуации, но передумал.
– Разбираешься в этом? – спросил я.
– Само собой, – кивнул он. – Кто из нас по молодости космонавтом не мечтал стать?
– Что за значки на карте, можешь определить?
Лётчик нахмурился, приглядываясь.
– Интересно девки пляшут… – сказал он через пару минут.
Всё это время Пуля терпеливо ждал рядом.
– Ну? – спросил я.
– Вон те звёздочки – похоже, точки старта чего‑то. Я бы подумал, что баллистики, но больно странные параметры орбиты. Крестики контрольные маяки. Кружочки… блин, вон там указаны параметры точки старта, как для звёздочек. А рядом… н‑нда, интересно!
– Что там?
– Похоже, возвращаемые системы. Там, видимо, оборудованные площадки, способные принимать возвращаемые ступени. Ну, так я думаю.
– А что за обратный отсчёт? – продолжал я. – Они что‑то запускать собираются? Можешь определить?
Лётчик снова пробежался глазами по графикам и цифрам.
– Да не похоже… – ответил он. – Тут стартовые окна указаны – ни одно не совпадает во времени…
– Скоро узнаем, – заметил Пуля.
И действительно – до окончания обратного отсчёта осталось меньше минуты.
– Имеет смысл подождать, – сказал я.
Напарник согласно кивнул.
Когда таймер обнулился, все экраны разом погасли, а через секунду вспыхнули снова. На самом большом белыми буквами на красном фоне была надпись: «A self‑destruct program has been successfully launched». Под ней – новые цифры обратного отсчёта. Десять минут.
– Твою ж налево! – Пуля кои то веки позволил себе открытое проявление эмоций.
– Прикрывай, – бросил я, после чего рванулся вниз, к ближайшей двери.
Магнитный замок открылся, когда я приложил ключ‑карту к датчику.
Ещё один коридор. В этот раз бетонные стены, какие‑то коммуникации на кронштейнах. Мигает тревожное красное освещение. Но самое главное – тоннель отчётливо идёт наверх. А это именно то направление, куда нам сейчас надо.
Я сделал приглашающий жест.
Через минуту все были в тоннеле, оставив позади центр управления с его мёртвым оператором.
Тоннель оказался длинным. Мы шли уже восемь минут, а его конца всё ещё не было видно.
– Две минуты, – предупредил Пуля, глянув на заранее выставленный таймер на часах.
– Принял, – ответил я.
– Ребят… может… я догоню… а? – сказал Андрей.
Вместо ответа его подхватили под руки другие лётчики. Дело пошло быстрее.
Тоннель закончился гермошлюзом. Управление, к счастью, оказалось довольно простым, ручным. Через минуту мы были по другую сторону. Тут был небольшой колодец с винтовой металлической лестницей, ведущей куда‑то наверх.
А ещё здесь не было никакого освещения.
К счастью, лестница оказалась совсем короткой. За ней – небольшой тамбур, и в вот мы в коридоре, напоминающем обычные помещения на средних горизонтах базы.
– Посмотри воздух, – попросил я Пулю.
Тот включил газоанализатор.
– Метан шесть процентов… углекислота превышение в два раза.
– Так, маски, быстро!
Лётчики успели надеть дыхательные приборы, а мы с Пулей – поменять последние регенерационные патроны на противогазах, когда бабахнуло.
Трясло так сильно, что я думал – даже если не взорвётся метан, то нас просто засыплет здесь.
Однако же, обошлось. Грохот стих, оставив долгое эхо в гулких тоннелях бывшей базы.
– Похоже, пронесло, – заметил Пуля.
– Изолированная система, – кивнул я. – Повезло, что коммуникации нигде не сорвало.
– Ориентируешься, где мы? – спросил я, мысленно представляя добытую разведкой схему подземелья.
– Примерно. Думаю, четвёртый горизонт. Если повезёт, то справа должно быть ответвление, а там – лестница наверх.
Пуля оказался прав: всего через полчаса мы были на третьем горизонте. Тут нужно было соблюдать особую осторожность: зачистка ещё продолжалась, и можно было легко нарваться на неприятные сюрпризы.
