Ловец видений – Сергей Лукьяненко

Горжусь собой за то, что в последнее время отбросила все предрассудки и начала-таки читать русскую литературу не только у классиков, но и у современников. Ведь всё чаще попадаются достойные вещички без лишних для меня русских реалий.Наверняка в мире фантастики и фэнтези есть много романов о мире сновидений, но на моём веку – этот самый первый. И я приятно удивлена, какими прекрасными вечерами уважила меня каждая глава романа!Неловко сознаваться, но я не сразу прониклась к главному герою, так как отвлекалась на собственные выдумки о его реальной жизни вне сна, и не могла представить, что же он за человек такой. А ввиду своего возраста и приобретённой с годами циничности и вовсе не распознала подвох в его неадекватной реакции при выходе из Черного Замка. Всерьёз решила, раз это только сон, ему плевать на всех и вся. Да и никто не обещал нам привычного добропорядочного главного персонажа. Но…всё оказалось не так уж просто!К слову о Замке. Мы встречаем четыре замурованные в стекле (?) «живые» фигуры, символизирующие нечто важное. Как же захватывающе было лично для себя извлекать уроки. Например, первая фигура темнокожего мужчины с освежёванной кожей я интерпретировала для себя так – неважно какого мы цвета, социального статуса, вероисповедания и т. д. – под кожей мы все одинаковы. Но тут, скорее, я просто пересмотрела «Пилу», где Честер Беннингтон сдирает с себя кожу, чтобы получить такой же урок. Но все это лишь моя фантазия, в итоге автор решает эти загадки более прозаично.Искренне возмущалась бескрайней вере Грига в мир Снов. Для него не существовало реального мира. Чего я только на надумывала. Но это и есть первостепенная фишка романа!Путешествие по сновидениям – это, кстати, не совсем вымысел. Многие люди действительно изучают этот феномен, одни учатся «выпускать» душу из тела во время сна, другие тренируют мозг использовать свою волю и творить во сне неподвластное.Пожалуй, я поближе познакомлюсь с другими произведениями автора, и буду тайно мечтать о создании цикла этой вселенной, ибо «Ловец видений» этого достоин!

Всем, кто ложится спасть, спокойного сна.Он хорош. Да переживает антивиток славы, тот период народного отношения, какой отмечает в России неприязнь ко вчерашним кумирам, а обязательная его особенность в том, что прежде любовь должна была быть всенародной.То есть, с переводчиком, на досуге пишущим замечательно остроумные филологические романы и нежно любимым полуторатысячной армией поклонников, это не сработает. Слава должна быть оглушительной, известность – повсеместной. Чем более заинтересованно читали в свое время Донцову и находили сокровища мудрости в простеньких притчах Коэльо, тем злее нынче поносят.Сергей Лукьяненко был любезен народу не только книгами, которых, будем честны, массы не читали, но читающее меньшинство, которое создает репутацию литератора, ценило высоко. Пандемос (всеобщим) достоянием он стал после экранизации Дозоров. По правде, первые два и были шедеврами, но у Лукьяненко того периода что ни книга – всякая чудо как хороша была.Однако тогда звезды сошлись идеально. Снятые именно по «Дозорам» фильмы принесли славу группе «Уматурман», дали старт голливудской карьере Тимура Бекмамбетова и звездной – Константина Хабенского. Стали реквиемом по Валерию Золотухину и Жанне Фриске, о которой мы узнали, что она не только певица, но и актриса. «Все на просмотр картины второй!» стало популярным слоганом, «Всем выйти из сумрака» самой популярной фразой. Ни до, ни после в российском кино ничего подобного не случалось, а Лукьяненко в одночасье сделался нашим писателем номер один, «Дозоры» множились экспоненциально и в какой-то момент их стало чересчур много – слишком хорошо, тоже нехорошо. А радикальные высказывания по некоему политическому вопросу и вовсе настроили читателя против вчерашнего кумира. Лукьяненко сегодня не то, чтобы совсем зашквар, но в приличном обществе лучше не хвалить его. Я собираюсь хвалить.Потому что, ну хорошо же. История сноходца Грига, героя нового романа «Ловец видений» поначалу кажется очень похожей, едва ли не дублирующей Глубину, а Мир снов подозрительно напоминает Диптаун. Снова достаточно молодой и уже довольно опытный странник-одиночка, выполняющий в некоем вне-реальном месте поручения особого свойства, вынужден спасаться от чересчур ретивого адресата бегством.Но похож только зачин, дальше будет совсем другая история. Отчасти напоминающая «Властелина колец», ну хорошо-хорошо, сильно: артефакт необыкновенной мощи, который может уничтожить Страну снов, надобно отнести к тому, кто единственный может его разрушить. Отчасти народную сказку «Семь симеонов», когда для выполнения определенной миссии подбираются существа с различными сверхспособностями.А еще это микс дантовой «Божественной комедии» с фильмом «Семь» и кинговой «Темной башней» и «Нарнией» (куда ж без нее) А не слишком много? Ну как сказать, для постмодерна самое оно. Тем более. что автору не изменяет чувство меры, и компиляции нигде не скатывается в плагиат.Приятное и осмысленное чтение, которое сильно портит взятый за основу «Сомнабулический поиск неведомого Кадата». Лавкрафт подобен рыбе Фугу – травит всякого, кто пытается приготовить его, не отучившись перед тем тридцать лет. Единственный, кому это удалось без плачевных последствий – Алан Мур. Да и то, с комиксами.

Как известно, приблизительно треть своей жизни человек проводит во сне. И если задуматься – по-настоящему задуматься, – это ведь реально очень много. Я вот, например, уже лет 15 наспала – еще 3 высших образования можно было получить, а книжек сколько прочитать… Видимо, чтобы людям не было скучно и столь обидно за бесцельно проспанные годы, им и даны сновидения)) Сны и сновидения – тема малоизученная, впрочем, как и всё, что касается человеческого мозга, и кое в чем мистическая, даже потусторонняя. В древнегреческой мифологии Гипнос (бога сна) и Танатос (бог смерти) – братья. Сон называют маленькой смертью, а смерть, наоборот, вечным сном. Но «какие сны приснятся в смертном сне»**? И что означают те образы, которые являются к нам еженощно? Неужели это просто «небывалые комбинации бывалых впечатлений»***? Эта тема интересовала и продолжает интересовать как ученых (физиологов, психологов, медиков, философов), так и писателей. Шекспир и Диккенс, Пушкин и Гоголь, Кэрролл и Лавкрафт, Желязны и Симмонс, Кастанеда, Пехов… Ффуххх, их так много! Вот и Эс Вэ Лукьяненко не прошел мимо. Хотя, может, и зря.Нет-нет, писать он не разучился: все читается живенько и интересненько. Тем более автор в лучших традициях постмодернизма вовлекает нас в игру: там аллюзию подсунет, сям реминисценцию покажет, а то вставит куплет детской песенки, чтоб веселей дорога. Загадки несложные, но как ЧСД повышают! Устройство мира обозначено схематично: разделенный на кварталы Город Снов, окруженный пустошами и неизведанными землями. Некоторые кварталы описаны более подробно, некоторые упомянуты вскользь. Особое внимание (интересно, что сказал бы на это дедушка Фрейд?) уделено кварталу Телесной Радости, или, как называет его сам герой, Безудержного Траха (ну что же вы молчите, Зигмунд Якобович?).

Обычно в спальне у Ли болталось пять-десять простушек, примерно, как на известной картине Жана Огюста Энгра «Турецкие бани».

Так же схематично представлена иерархия. Подавляющее большинство обитателей – простецы и простушки (есть в этом какое-то пренебрежение, правда?), обычные сновидцы, не воспринимающие себя спящими. Потом сноходцы – люди, проснувшиеся во сне и осознавшие, что этот мир реален. Ну и снотворцы – люди, обладающие в этом мире властью и способные перекраивать его по своему разумению (внутри квартала, которым управляют). И хотя мельком вроде как упоминается, что есть разные снотворцы: ученые, поэты, художники, – мы встретим только сказочников и писателей-фантастов. В послесловии Лукьяненко запоздало предлагает нам догадаться, кого же конкретно он имел в виду. Не хотите ли обсудить и сравнить догадки?Ну и венчает все эти схемы-шаблоны типовая трехчастная композиция: знакомство с миром – квест-путешествие – финальная битва. Вот такой худосочный скелет. А где мясо? Где та вкуснятина, которая делает каждый фантастический мир живым и неповторимым? Где харизматичный, ну или хотя бы просто злой и страшный антагонист? Где опаснейшая из опасных опасность, грозящая миру? Где неожиданности и непредсказуемости сюжета? Этот мир неуникален, вторичен, и дело тут вовсе не в постмодернизме. Кадат Лавкрафта прекрасен и безумен, как сон шизофреника. Город Лукьяненко напоминает виртуальную реальность, его же Диптаун из «Лабиринта отражений». И все происходящее навевает те же ассоциации: РПГ-бродилки, шутеры-стрелялки и серфинг по порносайтам. И если в «Лабиринте» люди в Глубине умирали по-настоящему, то здесь – проснулся, заснул, и все дела, ты снова в строю. Такое положение дел мало располагает к сопереживанию. А посмертное существование снотворцев очень напоминает популярный киберпанковский троп – машинное копирование сознания. А проблема «есть ли у симулякра душа» – ну чистая же азимовщина (тут, конечно, постмодернизм во всем виноват).

Мимо лицемерия автора тоже пройти не могу. Бомбит меня от неискренности. Сексуально-эротическая тема. ГГ не озабочен, свальный грех не одобряет, а педофилию где-то даже осуждает. Откуда же такое смакование, любование и детализация?

В одном классе немолодая, но с хорошей фигурой учительница стояла на столе и, неумело повиливая бедрами, стаскивала с себя остатки одежды. За ней, разинув рот и спрятав руки под столешницей, следил тощий очкастый подросток. Лицо у бедолаги все шло красными пятнами. Видимо, крепкий сон ему сегодня не грозил…

В другом классе дело зашло дальше – там учительница (кстати, симпатичнее и моложе) делала минет здоровенному детине. «Repeat! Repeat!» – выкрикивал парень. Судя по акценту, англичанином он не был, просто в его грезах фигурировала учительница английского…

За третьей дверью пожилой седовласый физик (судя по обстановке кабинета) пытался совершить сексуальный акт с юной девицей прямо на учительском столе.Снотворцы. Клиф и Роберт, Ганс и Анна Эмилия, Исаак, Фил, Фрэнк и многие-многие другие. С одной стороны, их образы – дань уважения выдающимся творцам. С другой стороны, как-то гаденько они порой описаны.

Сам понимаешь – они сплошь спятившие демиурги. Мелкие божки… с полной головой тараканов и скорпионами за пазухой.Не знаю, может быть, это ирония или дружеское подшучивание. Автору не привыкать, он любит «подкалывать» коллег по цеху.Женщины. Здесь нет положительных женских персонажей. Их тут вообще немного, и делятся они всего на два типа: «блудливые твари» (это цитата, если что) и «умные, расчетливые стервы». Лукьяненко неоднократно повторяет, что мир снов – это часть коллективного бессознательного. Возникает впечатление, что это бессознательное из каких-то древних домостроевских времен, когда женщинам во снах дозволялось разве что печь оладьи да обновки в магазинах примерять. А, ну да, еще квартал Телесной Радости.Дополнительный контент: плейлист, книжная полка, кинозал, скатерть-самобранка, Угадай снотворца.Послевкусие. Вот золотые же слова:

Август-Роберт засунул руку в карман, достал большое красное яблоко. Кинул Ли. Тот поймал его, взвесил в руке, понимающе кивнул.

– Папье-маше? Парень, Сноходцу надо уметь видеть не только оболочку, но и суть. А то будешь жевать картон всю жизнь.А послевкусие именно такое, картонное.Послемыслие. Устала. Пойду посплю.

– 

* В. Высоцкий. Баллада об уходе в рай

** У. Шеспир. Гамлет

*** И. М. Сеченов