Сергей Лукьяненко
Остров Русь
– Стоять! – заорал один из них, поднимая лапу с оружием.
– Я и так не шевелюсь, – резонно ответил Кубатай.
Сфинксы посовещались и крикнули:
– Ты кто такой?
– Я метеозонд, – спокойно сообщил Кубатай. – Температура воздуха – сто двадцать градусов выше нуля, ветер южный. Продолжаю полет.
– А ты не земной диверсант Кубатай? – подозрительно спросил сфинкс с пистолетом.
– Я метеозонд, а вовсе не Кубатай! – твердо стоял на своем генерал-сержант. Сфинксы заколебались.
– Если он Кубатай, то он врет. Люди умеют, – сказал один.
– А если метеозонд, то говорит правду, – заявил другой.
Сфинксы были в растерянности. Песочек на них так и сыпался.
– Ты Кубатай? – еще раз спросил сфинкс.
– Метеозонд.
– Кубатай?
– Метеозонд.
– Метеозонд?
– Кубатай. Ой, я ошибся!
– Метеозонды не ошибаются! – радостно заорали сфинксы. – Сейчас мы тебя собьем!
И тут, в самый тревожный для Кубатая момент, невдалеке бухнул взрыв. Огромная цистерна, парящая в воздухе, дрогнула, и из нее широкой струей потекла валерьянка. На венерианском воздухе она шипела, кипела и испарялась.
– Спасай валерьянку! – заорал сфинкс с пистолетом. Метеозонд-Кубатай был забыт. Упрашивать никого не пришлось, и сфинксы бросились на спасение валерьянки. Поскольку закрыть пробоину телами им не удавалось, напор был слишком сильным, они просто встали в очередь под цистерной и принялись глотать кипящую струю. Чтобы зря не пропадала, как сказал бы папа.
Кубатай плавно растворялся в вышине. Мы со Стасом облегченно вздохнули.
– Что делать-то будем? – спросил Стас.
– Ничего. Мы ничего не видели, ничего не знаем. Мы мылись.
Стас кивнул:
– Пойдем. Пусть нас побыстрей к машине времени везут, а то надоело уже.
Мы оделись и вышли в комнату. Кошки по имени Энтропия там уже не было. Только Мегла лежал на кушетке, мурлыкал и пил чай из блюдечка.
О диверсии с валерьянкой он еще не знал. Наверное, это была тайна всемирной крутизны для сфинксов.
…На выходе из служебного помещения Стас незаметно поднял и сунул в карман скафандра оставленный Кубатаем конверт. А открыть его смог только сидя в антиграве, когда я спиной заслонил его от сфинксов. В конверте была фотография: Кубатай, размахивая шашкой, гарцует верхом на портативном прыгоходе.
Стас шмыгнул носом и спрятал фотографию обратно.
Глава восьмая,
в которой Шидла подвергается поруганию, что его и спасает
– Мы на месте, человеческие детеныши, – не поворачивая головы констатировал Шидла. Антиграв влетел в огромные бронированные двери и, сделав несколько крутых поворотов, остановился в высокой сводчатой пещере. Затем опустился на каменный пол. И без того не слишком дружелюбные сфинксы посуровели.
Дважды за время короткого полета по скалистому тоннелю ворота перед нами плавно открывались, а затем закрывались за нами. Я подумал, что это похоже на шлюз, и, видимо, не ошибся, потому что Шидла сказал:
– Можете снять скафандры.
Я был рад этому, Стас – тем более. Мы огляделись. В центре зала стояли пять капсул разных форм и размеров. Наш хроноскаф я, конечно же, узнал сразу. Вскочил было с места, чтобы кинуться к нему, но Шурла молча положил тяжелую лапу на мое плечо, и я снова сел.
– Понимаете ли вы, что от вашего выбора зависит судьба мира? – спросил Шидла значительно. – Посему опознание хроноскафа будет проводиться следующим образом. Я, Мегла и Шурла займем позиции в углах равностороннего треугольника так, чтобы центр вписанной в него окружности пришелся на данную группу аппаратов. По моей команде вы выдвигаетесь к хроноскафам. Поравнявшись с тем, на котором, по вашей версии, вы прибыли, делаете выстрел вверх из сигнальной ракетницы. Затем, не двигаясь с места, ожидаете нашего решения.
Закончив эту речь, он вручил мне одноразовую ракетницу. Очень классную, я таких еще не видел. Уже привыкнув к сфинксовским заскокам, я даже не стал спрашивать, к чему такие сложности. Вмешался Мегла:
– Люди – хитрые бестии. Боюсь, как бы мы взглядами не выдали истинный хроноскаф. Предлагаю сфинксам встать к аппаратам спиной и обернуться только на выстрел.
– Резонно, – немного поразмыслив, согласился Шидла.
Я хотел разозлиться, но через минуту, когда сфинксы разошлись по местам, понял, что с моим братцем подобные предосторожности имеют резон.
Мы двинулись вдоль капсул, и вдруг он как вкопанный остановился возле полупрозрачной сигарообразной конструкции. Сквозь ее матовые стены виднелось просторное внутреннее помещение, а снаружи торчали стволы каких-то мощных орудий.
– Эта удобнее, – мечтательно заявил Стас. – Видишь, в ней даже кровати есть, а в нашей – только кресла. И пушки – видишь?!
– Стас, кончай, – сказал я, надеясь, что он шутит. Но куда там…
– Что кончай? – еще и обиделся он. – Давай на этой вернемся. Какая разница?
– Стас, – напомнил я, – только одна модель действующая – это наш хроноскаф.
– Ну и что? – продолжал Стас капризно. Но чтобы придать своему поведению хоть немного логики, пояснил: – Мы им скажем, пусть эту действующей сделают…
Слава богу, ракетница была у меня, и, прекратив бессмысленный спор, я подошел к нашей, и правда самой невзрачной, капсуле. Дождавшись, когда за мной подтянется недовольный Стас, я выстрелил вверх.
Сфинксы обернулись, затем в несколько прыжков подскочили к антиграву и принялись шептаться, с подозрением поглядывая на нас. Мне стало неудобно, и я отвернулся. И увидел, что Стас, наоборот, корчит им рожи, демонстративно приложив к уху ладонь.
Я не успел его одернуть, потому что Шидла, отделившись от остальных, двинулся к нам, и Стас, слегка струхнув, спрятал руки в карманы.
– Итак, – произнес сфинкс чванливо, – свершилось. Ваш выбор подтвердил нашу гениальную прозорливость и правильность нашего пути.
Он тронул лапой обшивку хроноскафа, и крышка люка поползла вверх.
– Будем готовиться к путешествию, – сказал он. – Старший, – тут он кивнул мне, – коснись стенки, я настрою сенсор на тебя, – и скользнул в капсулу.
Я положил руку на стенку аппарата, а Стас торопливо зашептал:
– Понял?! Все сходится! Тогда, в музее, я стенку потрогал, и капсула открылась!
– Умный, – ответил я с иронией, хотя у меня и у самого быстрее забилось сердце от мысли, что все идет к нашему возвращению домой.
Шидла выглянул из хроноскафа:
– Порядок. Теперь второй.
Стас тронул стенку, и, пока он держался за нее, я высказал то, что мучило меня уже давно:
– Ты помнишь, что было в капсуле, когда мы ее нашли?
Стас кивнул, и я понял – он сам думает о том же. Хоть и сфинкс, а жалко…
Шидла снова высунулся наружу и предложил испытать настройку. Для этого он закрывал хроноскаф изнутри, а мы со Стасом прикосновениями рук открывали его снаружи.
– Порядок, – снова сказал Шидла, спрыгивая к нам. – Забирайтесь внутрь, а я еще прихвачу кое-что.
– Шидла, – осторожно спросил я, – а тебе обязательно с нами? Может быть, мы сами как-нибудь?
– Хотел бы я знать, как вы вернетесь домой, оставив хроноскаф в Древнем Египте.
– А ты? Как ты вернешься?
– Я не вернусь. Вас я высажу в двадцатом веке, а сам двинусь глубже. Такова судьба. – С выражением светлой печали на лице он покачал головой.
В этот момент разговор прервал Мегла:
– Брат, тебя вызывает Земля.
С достоинством, подчеркнуто неторопливо Шидла двинулся к антиграву. Вызов Земли не стоил спешки. Через пару минут он позвал к антиграву и нас:
– Эй, детеныши человека, с вами хотят поговорить.
Забравшись на платформу, мы увидели на экране бортового видеофона усталое лицо Ережепа. Из-за его плеча, подмигивая нам, выглядывал Смолянин.
– Ква-ква, – натянуто улыбнулся генеральный директор. – Рад видеть вас живыми и здоровыми. Насколько мне известно, вы теперь владеете всеземным, но на всякий случай я прихватил с собой переводчика. Вы действительно понимаете меня?
– Привет, кенты, – крикнул Смолянин по-русски и помахал перепончатой рукой, – все ништяк?
Как это ни удивительно, но его вид поднял настроение. Мы помахали ему в ответ.
– Вы понимаете меня? – повторил вопрос Ережеп.
– Да понимаем мы все, – вылез Стас. – Чего вам надо-то?
– Из доклада генерал-сержанта Кубатая я уже знаю, что вернуться на Землю вы отказались, но теперь я, во-первых, хочу знать, как с вами обращаются эти… – он махнул рукой в сторону сфинксов. – Во-вторых, хочу убедить вас не содействовать проведению их гибельного плана.
– Обращаются нормально, не хуже, чем вы, – сказал я. – А что касается их плана, то правы они, а не вы.
– У вас есть веские доказательства?
– Да, есть, – ответил я и как мог связно рассказал об «очной ставке» с хроноскафами.
Выслушав меня, Ережеп задумчиво помолчал, а потом сказал:
– Что ж, мне трудно привыкнуть к этой мысли, но, похоже, вы правы.
Пока мы так беседовали, сфинксы тревожно переглядывались, то и дело порываясь перебить меня – я разглашал их секреты. Но логика пересиливала: в том, чтобы люди не мешали их плану, они были заинтересованы не меньше нашего.
– Когда вы отправляетесь? – спросил Ережеп. И тут Шидла не выдержал:
– А вот это вам знать ни к чему, – опередил он меня.
– Это в ваших интересах, – проникновенно сказал ему Ережеп. – Я дам команду хронопатрульному флоту не обстреливать вас.
– О своих интересах мы сами позаботимся, – заявил Шидла и потянулся к выключателю. Но за миг до того как экран погас, я успел крикнуть по-русски:
– Сейчас!
Смолянин при этом навострил уши и закивал своей шишковатой головой.
– Что ты им сказал? – угрожающе оскалился Шидла.
– Я сказал «до свидания», – соврал я.
– «Сей-час» – это «до свидания»? – обернулся Шидла к Мегле.
– «Сейчас» по-русски означает «сию минуту», «немедленно», – ответил тот.
– Это по-немецки, – встрял Стас, – ты же немецкий учил. А по-русски это как раз «до свидания».
Сфинксы озадаченно переглянулись.
– Чего вы боитесь-то? – спросил Стас, чтобы сменить тему.
– Люди коварны, – объяснил Шидла печально. – А Ережеп – коварнейший из людей. Мы не верим ни единому его слову. Если он соглашается с тобой, жди подвоха.
– Ну почему вы никому не верите? – возмутился я.
– Потому что нельзя верить тому, кто умеет врать.
Я только махнул рукой. Ну как ему объяснишь, что, если иногда и соврешь, это еще не преступление. Даже на пользу бывает.
– Во избежание вмешательства землян предлагаю отправиться немедленно, – заявил Шидла. – Шурла, давай браслеты.
Тот открыл маленький люк в полу антиграва и извлек оттуда три металлических браслета и три коробочки, похожие на дистанционный пульт телевизора, только раза в два меньше и с единственным переключателем. Как объяснил Шурла, это и были дистанционные пульты. Они включали и отключали эти самые браслеты, которые по-научному назывались «иммуно-регенераторы», а по-простому – «оживители».
По словам Шурлы, эти браслеты в несколько минут излечивают любые болезни, заживляют раны и могут даже воскресить, если только смерть наступила не от старости. В последнем случае браслеты бессильны.
– А почему у всех таких нет? – с обличительными нотками в голосе спросил Стас.
– Потому что их изобрели совсем недавно, – ответил Шурла, – и они пока что засекречены. Ведь если такой браслет попадет в руки людей, те быстро научатся делать их сами. А мы хотим превратить их в предмет экспорта. Скумбрия, – мечтательно произнес он, – много скумбрии… И валерьянка… Мур-р, для тяжелобольных. Сначала мы сделаем так, чтобы люди не могли разобраться.
– А говорите, врать не умеете, – сказал Стас с укором.
– Это не вранье, это политика.
– Да я не про политику. Я про валерьянку. «Для тяжелобольных», – передразнил он. – Для каких тяжелобольных, если эти браслеты все излечивают?
– Да-а, – задумался Шурла, – об этом я как-то… – но тут же встрепенулся: – Все правильно! Если больные будут знать, что им дадут валерьянку, они и лечиться не станут.
– Хватит болтать, – вмешался Шидла. – За дело!
Шурла помог нам застегнуть браслеты на запястьях. Надел браслет на лапу и Шидла. Приспособив к нему свой дистанционный блок, он пояснил:
– Видите, тут специальные пазы. Вставляешь, щелчок, и готово. – Он помахал лапой, демонстрируя надежность крепления. – Но я советую вам обменяться блоками.
– Зачем? – спросил я.
– Если что-то случится с одним, другой всегда сможет его выручить. Только учтите, радиус действия блока – четыре-пять километров, не больше.
– Давайте тогда все трое обменяемся, – предложил я Шидле. – Дай мне свой.
Сфинксы переглянулись с мрачными улыбками:
– Ты сам не понимаешь, что говоришь, детеныш человека, – произнес Шидла мягко. – Чтобы сфинкс доверил свою жизнь… Ладно. Нам пора в хроноскаф.
– Подожди-ка, – остановил я его. – Мы кое-что не говорили вам…
И я рассказал о том, как из капсулы там, в музее, вывалился мертвый сфинкс.
– Понимаешь, мы же тогда еще вас не знали и подумали, что это – металлическая скульптура.
– Что ж, – с покорностью судьбе усмехнулся Шидла. – Я был готов к этому. Спасибо, что рассказали, теперь я знаю, что умереть должен в капсуле. Вы же знаете, смерть от голода не доставляет нам неприятных ощущений. – Он помолчал. – Хотел бы я знать, что твои соплеменники сделали с моим трупом. Надеюсь, не подвергли его публичному поруганию…
– Может, его в музее выставили, – заявил Стас. – Ведь, наверное, все, как и мы, решили, что это статуя…
Я подумал, что вряд ли это понравится Шидле. И не ошибся.
– Выставили в музее, – горестно поджал он губы, – на всеобщее обозрение… Хотя чего еще можно было ожидать от людей?
В первый и последний раз в жизни я увидел слезы на глазах сфинкса.
Но тут в разговор вмешался Мегла:
– Брат, я скорблю вместе с тобой. Но подумай вот о чем. Если ты умрешь не от старости, то, найдя твой труп сегодня, мы могли бы тебя оживить.
– Ага, – подтвердил я, – у него на лапе браслет был. – Это я приврал, чтобы поднять Шидле дух. Браслета мы разглядеть не успели.
Мегла значительно покивал головой и снова обратился к Шидле:
– Брат, отдай мне свой блок оживителя, а я немедленно отправлюсь в архивы выяснять, где сейчас находится скульптура сфинкса, которая в двадцатом веке была в том музее. – Он кивнул в нашу сторону.
– Вероятность минимальна, – сказал Шидла, но все же отстегнул дистанционный блок и протянул его Мегле. – В двадцатом веке могли спутать труп сфинкса со скульптурой, но в наше-то время его бы уже давным-давно опознали. Однако мне о таком случае ничего не известно.
– Это так, брат, – согласился Мегла, – но не будем терять надежды. Я немедленно принимаюсь за поиски и сообщу результаты, когда вы будете на пути к Земле.
– Вообще-то я намеревался сначала сделать скачок в двадцатый век и на околовенерианскую орбиту, а уже оттуда на ракетной тяге двигаться к Земле, – сказал Шидла и пояснил нам: – Расстояние между Венерой и Землей слишком велико для того, чтобы преодолеть его одновременно с прыжком во времени. Затраты хроногравитационной энергии были бы огромны, поэтому хроноскаф может двигаться и как обыкновенный космический корабль.
– А, понятно, – сказал Стас, – а я-то все думал: если он вместе с прыжком во времени прыгает и в космическое пространство, как же потом приземляется?
– Как обычная ракета, – кивнул Шидла. – А вообще, я могу сделать и наоборот: сначала отправиться к Земле. Но тут есть сложность. Мы ведь находимся не на открытой площадке, вытаскивать отсюда хроноскаф – слишком много возни…
– Я знаю, как надо, – вмешался Шурла. – Ты делаешь скачок дня на три в будущее и одновременно – на орбиту Венеры. Тогда и Мегле не нужно спешить. Тебе три дня хватит? – спросил он историка.
– Вполне, – кивнул тот. – С избытком.
– Что ж, – согласился Шидла, – на один незапланированный временной прыжок, да к тому же с таким коротким сроком, запаса энергии у нас хватит. Пусть будет так.
Попрощавшись, Мегла и Шурла впрыгнули в антиграв и умчались прочь. А мы втроем забрались в хроноскаф.
– Пристегните ремни, – сказал сфинкс, повозившись с настройкой, – сейчас будем в невесомости. – И нажал кнопку.
На этот раз сознания я не потерял, наверное, потому, что был готов. Но в глазах все же потемнело. А первым, что я увидел, придя в себя, был требовательно пульсировавший на пульте синий огонек.
Шидла ткнул кнопку возле него и, наклонившись к щитку, рявкнул в решетчатое отверстие:
– Слушаю!
– Наконец-то, – раздался пробивающийся через помехи обрадованный голос Меглы. – Весь день вас вызываю. Я нашел, Шидла!
– Ты нашел мой труп?
– Да, если только это не подделка.
– Хотел бы я знать, кому понадобилось подделывать мой труп.
– Видишь ли, брат, в архивах статуя сфинкса из того музея значится бронзовой. Но в описании упомянут браслет на лапе.
– Перекрасили, – уверенно заявил Стас.
– Перекрасили? – переспросил Шидла. – Что ж. Чего еще ждать от людей. – Он печально поник головой. – Они перекрасили мой труп в разные веселенькие цвета, написали на нем всякие словечки… И выставили напоказ. – Он снова приблизил лицо к переговорнику: – Шурла, есть основания предполагать, что меня перекрасили. Скажи, ты уже видел эту… скульптуру?
– Нет. Но смогу увидеть минут через двадцать. Представь, она на Венере. Семьдесят лет назад ее у землян выкупили. Она стоит в игровом зале Храма Великой Матери-Кошки!
– Да-а, – протянул Шидла обескураженно. – А я ведь видел… меня. Я неплохо сохранился.
– Ну все, – крикнул Мегла, – я мчусь в Храм оживлять тебя!
– Не спеши, – охладил его пыл Шидла. – Подожди, пока я не прыгну в прошлое. Зачем нам в одно и то же время сразу два живых Шидлы? И еще, брат, прошу тебя, пожалуйста, смой с меня сначала всю эту мерзость. Не хотел бы я через семь с половиной тысяч лет после смерти очнуться в шутовской раскраске.
Когда Мегла отключился, Шидла склонил голову и удрученно сказал сам себе:
– Можно смыть краску. Но можно ли смыть позор?..
Выдержав для приличия паузу, мы со Стасом принялись уговаривать его, что все-таки лучше воскреснуть в своем времени, пусть и покрашенным под бронзу, нежели умереть насовсем.
– Что могут знать детеныши человека о том, что лучше для гордого сфинкса? – риторически вопрошал Шидла и даже жалобно помяукивал. Но было заметно, что он рисуется: на самом-то деле он слегка повеселел.
Глава девятая,
самая короткая, в которой Шидла не знает, КОГДА мы попали
Мы летели домой! От радостного возбуждения мы со Стасом чуть не подрались. Он отбирал у меня ракетницу, которую я оставил на память, а я, естественно, не отдавал.
Но вообще-то баловались мы неискренне. Лично я чувствовал, что за эти несколько дней в будущем стал другим. Повзрослел, что ли. И это подтвердилось хотя бы тем, что я не стесняясь сказал об этом Стасу. Тот сразу перестал дурачиться и тоже посерьезнел.
– Точно, – сказал он, и мы засмеялись, потому что это было любимое папино словечко. И мы сразу вспомнили его. И маму. И ее кошек…
Но тут как раз снова замигала синяя лампочка вызова. Мы очнулись от грез и увидели в иллюминаторе огромную тушу хронопатрульного крейсера.
Заволновавшийся Шидла увеличил скорость, перегрузкой вдавив нас в спинки кресел. Но крейсер, не отставая, шел параллельным курсом.
Сфинкс включил переговорник и крикнул:
– Да?!
– Приказываю немедленно остановиться и приготовиться к стыковке, – раздался незнакомый голос. – В случае неповиновения капсула будет уничтожена через тридцать секунд. Время пошло.
– Попытаюсь успеть, – пробурчал Шидла и принялся судорожно настраивать временной блок.
– Эй, патруль! – закричал Стас в переговорник. – На борту дети!
– Так мы вам и поверили, проклятые сфинксы, – хохотнули на том конце.
– Вы что, по голосу не слышите? – настаивал Стас.
– По голосу? Ну ты сказал! Голос любой автоответчик подделать может.
– Соедините нас с генерал-сержантом Кубатаем, – вмешался я.
– Кубатай на Земле, и за двадцать секунд с ним не соединить, а через двадцать… нет, через пятнадцать секунд мы атакуем.
Я в ужасе глянул на Шидлу. Тот снова на что-то нажал, и крейсер в иллюминаторе стал виден не так четко, расплывшись в голубой дымке.
– Защитное поле против мезонной пушки – пшик, – снова развеселился голос в переговорнике.
– Патрульный! – крикнул я. – Разве Ережеп не дал команду не обстреливать хроноскаф?
– Была такая команда, – ответил тот, – противоречащая, между прочим, уставу нашей службы. Но – три дня назад. А сейчас она уже недействительна. И мы работаем строго по уставу. У вас осталось пять секунд. Раз, два, три, четыре…
Шидла, закончив наконец возиться с настройкой, нажал красную пусковую кнопку. Одновременно с тем, как патрульный произнес слово «пять». Или даже чуть позже, потому что мы успели увидеть вспышку на борту крейсера и почувствовали сокрушительный удар.
Знакомое уже ощущение, что я куда-то падаю, пронзительный визг в ушах, мелькание красных цифр на зеленом табло…
Я зажмурился. А когда открыл глаза, крейсер из иллюминатора исчез, а в хроноскафе тревожно мигал кроваво-красный свет.
– Повреждение! – прорычал Шидла. – Мне не хватило совсем чуть-чуть!.. Честно сказать, я даже не уверен, когда мы попали.
– В смысле куда? – уточнил Стас.
– Да нет же, мяу! Именно «когда». Неисправность в блоке настройки. Я не знаю, в каком мы сейчас времени.
