Сергей Милушкин
Майнеры
Глава 11
Скоков обернулся, его лицо вытянулось.
Подсвеченный фасад дома напротив украшал гигантский рекламный плакат, с которого на них смотрел небритый мужик, стоящий вполоборота. «Нас было девять, трое уже мертвы, – гласила надпись на уровне его плеча. – Я четвертый».
– Шутите? Он же мог…
– Знаю, что мог. Давай шустрее.
Скоков побежал в тот самый дом с рекламным плакатом. Ларин услышал, как хлопнула дверь подъезда.
«Хороший дом, сталинский, – подумал он. – Если бы не реклама. Реклама уродует красоту».
Денис вернулся через пять минут, он что‑то жевал. Ларин тут же почувствовал острый приступ голода. За сегодняшний день он практически ничего не ел.
– Сникерс будете? – протянул ему батончик Скоков. – Я только ими и питаюсь. Дома целый ящик.
Ларин взял батончик, подумал, что лишним точно не будет, неизвестно, что их ждет впереди. Они вернулись к гаражу. Скоков открыл ворота, включил свет.
Внутри стояла пыльная темно‑синяя «вольво», неизвестно какого года выпуска, на вид такая древняя, что вызывала, как хорошо сохранившийся раритет, почтительное восхищение.
Ларин сел за руль, проверил коробку передач, включил зажигание. Машина завелась с пол‑оборота. «Вот это да, – подумал он. – Мой „пежо“ в три раза моложе и то, пожалуй, так не работал». Он ощутил мощное урчание двигателя объемом литра три. Откуда она у тетки, если та на ней не ездила?
Автоматически посмотрел на значок топлива. Почти полный бак. Перевел взгляд на Скокова.
Тот развел руками.
– Ладно. Я ее ремонтировал на досуге. И бензин я залил. Тетка тут не появлялась.
– Для гонок?
Он кивнул.
– Ага. Это «Вольво 760 GLE» восемьдесят второго года, американская модификация, шестицилиндровый, трехлитровый движок, до сотки разгоняется за восемь секунд! – Его глаза загорелись.
Ошеломленный Ларин отпустил руль.
– Охренеть! Да это сам черт собственной персоной!
– В багажник влезает четыре мешка картошки, еще место остается.
– Значит, проблем не будет.
– Ага. Я возьму на всякий случай.
– Что?
– Мешки.
Ларин смотрел на себя, слышал собственный голос и никак не мог понять – тот ли это Ларин, что отвозил жену в роддом, или это какой‑то другой человек? Как много событий может вместить в себя всего полдня.
Он выехал из гаража, дождался, пока Скоков закроет двери и сядет на переднее сиденье.
– Пристегнись.
– Зачем?
– Пристегнись, говорю. Лишние проблемы ни к чему. Документы на нее хоть есть?
– В бардачке.
Они тронулись. Едва Ларин прикоснулся к педали газа, автомобиль рванул вперед.
– Подъедем как можно ближе. Ты пойдешь со мной до места, откуда видно дорогу, если увидишь полицию, пока я буду тащить этого… поляка, предупредишь.
– Понятно. А куда мы потом его денем?
– Что‑нибудь придумаем. На крайний случай полежит в багажнике сутки. Ничего страшного.
– Что?!
– А как ты думал. Труп надо спрятать, чтобы никто никогда его не нашел. У него есть родственники?
Скоков покачал головой.
– Он же поляк, поэтому и кличка такая. Архивариус говорил, он в розыске в Польше за убийство. Обкололся и зарезал продавщицу в ларьке. В Гданьске, что ли. Нелегально перебрался на Украину, потом сюда.
– Что, так легко перебраться?
– Возил наркоту, пока ему доверяли партии, потом, наверное, связи остались, перебросили его.
– Значит, никто горевать не будет.
– Это точно.
Скоков потянулся к кнопке радио.
В салоне заиграл хит «Чумачечая весна», от которого Ларина передернуло.
– Выруби это дерьмо. И так тошно.
Скоков выключил.
Москва сверкала рекламными огнями. Тысячи машин спешили по делам. Одни ехали с работы, другие, включив звук погромче, – в ночные клубы, кто‑то на курсы, на телевидение, концерт, кино, к любовнице или любовнику, в магазин, на педикюр, к личному тренеру по фитнесу… Ларин думал об этом, наблюдая ползущую гирлянду стоп‑сигналов.
Наверное, пассажиры, глядя в окна, тоже гадали, куда едет темно‑синяя раритетная «вольво», наверное, какой‑нибудь заслуженный пенсионер решил выгулять железного скакуна на ночь глядя.
Они оставили позади Политехнический музей, свернули около метро и помчались по уже знакомой дороге, которая совершенно не освещалась. Вдоль нее тянулись промышленные комплексы, склады, гаражные кооперативы, словом – окраина. Углубившись, «вольво» свернула к лесному массиву на проселочную дорогу.
Проехав еще метров двести, Ларин остановился прямо перед трубами.
– Все, – сказал он. – Стой около забора, если что, быстро беги и предупреждай. Багажник открой, как будто что‑то чинишь.
– Хорошо.
Ларин вышел из машины и побежал трусцой по тропинке к щели в бетонном заборе. В руке он держал пару мешков для мусора и шпагат.
Миновав щель, он пошел медленнее, вглядываясь в темноту. Судя по всему, никто после них здесь не появлялся. Он дошел до трансформаторной будки, на цыпочках обошел вокруг, заглянул одним глазом в дыру. Никого. Ни единого звука.
Тем не менее в темноте дверного проема мерещилась засада.
– Черт с ним, – сказал Ларин и шагнул через порог.
Ничего не случилось. Группа захвата не налетела на него со всех сторон, мертвый Поляк, восставший с того света, не бросился, брызгая остатками крови и мозгов.
Он смирно сидел там, куда Ларин его и посадил. В углу. Заметно окоченевший. С трудом разогнув труп, Ларин с двух сторон надел мешки и обмотал тело веревкой. Крепко затянул узлы.
После этого посветил вокруг фонариком. Около разбитой ножки дивана увидел черный продолговатый предмет и вздохнул с облегчением. Телефон лежал экраном вниз, матовый чехол не давал бликов, заметить его в темноте, если не знаешь, что ищешь, было почти невозможно.
Ларин поднял трубку, включил экран.
Среди прочих СМС и звонков он различил только одно:
«Родила в 21:07. Девочка. 2950 г. Поздравляю с днем рождения дочери! Света»
Он сел на диван. Казалось, силы покинули его, голова закружилась, свет в глазах подернулся мокрыми блестками, изображение поплыло. Он всхлипнул, поднял голову, посмотрел на потолок, словно ища там поддержки.
Света. Светка. Любимая. Господи, что он сейчас делает?! Он должен быть с ней, рядом, смотреть в окна, кричать от радости, пить шампанское, а он…
Взгляд упал на бесформенный предмет, похожий на бревно, обмотанный мешками и лежащий возле выхода.
Нужно поторопиться, пока снова кого‑нибудь не принесло.
Поднявшись, он положил мобильник в карман куртки и застегнул его на молнию. Осветив фонарем вокруг, поискал возможные следы их пребывания, не нашел ничего существенного, подхватил тело, скрытое мешками, оно вдруг стало гораздо тяжелее, и быстрым шагом пошел к машине. Со стороны могло показаться, что мужчина несет свернутый ковер или рулон рубероида.
Протиснувшись в щель в заборе, Ларин увидел Скокова, стоящего возле кустов.
– Все тихо, – сказал тот.
– Помоги, тяжелый какой‑то стал, – сказал Ларин.
Они подхватили труп спереди и сзади, подошли к машине и засунули его в багажник, который и впрямь оказался гигантским. Ларин захлопнул крышку.
– Все, погнали отсюда быстрее.
Он завел машину слегка трясущейся рукой, включил передачу и через пару секунд они ехали в сторону дома.
– А если нас остановят? – спросил Скоков. – Может, вывезем его за окружную, пока темно, и дело с концом. Э… а что это с вами?
Ларин вытер глаза тыльной стороной ладони.
– Что‑то в глаз попало, – сказал он.
– В оба сразу, что ли?
– Веткой ударило, когда тащил этого…
– Понятно. Так что будем делать?
– Сейчас на всех выездах досмотр. Банда ГТА орудует, убивают автовладельцев, слышал, наверное, – по Первому каналу даже передавали. Двоих парней в такой тачке, как наша, точно проверят. И багажник, разумеется, тоже. Безопаснее доехать по второстепенным дорогам до дома, а завтра что‑нибудь придумаем.
Скоков вздохнул.
– Да, про банду я не подумал. Вечером точно всех шмонают. Тогда в гараж, но завтра обязательно нужно решить, он же развоняется.
– Там вонять нечему. Все и так сгнило.
– Вам хорошо говорить, это не ваш гараж. Взяли бы и поставили к себе.
– У меня нет гаража, – сказал Ларин. – А теперь и колес.
Скоков откинулся на удобном сиденье, наблюдая проносящуюся мимо вечернюю Москву, но мышцы его были сжаты в пружины, глаза высматривали машины с мигалками, людей в форме у кромки дороги – изредка он замечал их, но все они занимались своими делами, не обращая на темно‑синюю «вольво» никакого внимания.
Глава 12
Заместитель начальника отдела инициативных финансовых расследований Росфинмониторинга Павел Крючков сидел в просторном кабинете директора Виктора Бойко. Его тихий мальчишеский голос не слишком вязался с мощным атлетическим телосложением.
– Пару недель назад произошло событие, о котором вы вряд ли слышали, – начал Крючков. – На специализированной западной бирже был выставлен на торги подержанный автомобиль – «порше». Событие, абсолютно не заслуживающее внимания, но, как выяснилось позднее, машина была куплена россиянином. Собственно, этого никогда бы не удалось выяснить, не окажись продавец слишком болтливым стариком, он и рассказал корреспонденту Ассошиэйтед Пресс о том, что покупатель родом из России. Он даже хвастался этим фактом, а те, разумеется, всё перепечатали, чем сильно облегчили нам работу.
Двое присутствующих за огромным полированным столом почти одновременно переглянулись. Один из них, Юрий Петрович Житко, представлял управление «К» ФСБ России, второй, Иван Матвейчук из Минкомсвязи, курировал сеть Интернет.
– Действительно, – как ни в чем не бывало продолжил Крючков, – в этом нет ничего странного. У нас свободная страна, кто что хочет, то и покупает, никаких ограничений. В сети Тор, иначе Dark Web, можно купить оружие, наркотики, даже ядерное топливо – и все это в России, не покидая ее границ. Думаю, господин Матвейчук в курсе, недавно выходил подробный материал популярного блогера о том, как именно это можно сделать. В конце концов, если человек нарушает закон, покупая оружие, им занимаются соответствующие органы. Но дело в том, что покупатель из России, которого, правда, мы найти пока не можем, заплатил за «порше» никому не известной валютой, которой в реальном мире не существует. Он воспользовался деньгами под названием биткоины. Это новая валюта, так называемая криптовалюта, которую не контролирует ни одно государство.
Присутствующие переглянулись.
– Возникает три вопроса, напрямую касающиеся национальной безопасности страны. Первый. Где он их взял, как хранил и какой механизм перевода использовал, потому что мы не можем его отследить. Второй. Эмиссия данной валюты происходит путем сложных расчетов, требующих больших расходов энергии. Если население узнает про этот факт, нас может ожидать энергетический коллапс. И третий, самый важный. Если мы потеряем контроль над денежными потоками в любой форме, то столкнемся с хаосом. Представьте, население начнет сбрасывать слабый рубль и вместо доллара, который нам понятен и даже близок, станет покупать валюту, эмиссию которой мы не контролируем, ее вообще никто не контролирует. Мы не можем напечатать биткоины, не можем запретить, их количество строго ограничено и тем самым они не подвержены инфляции!
– Что за ерунда, – сказал Виктор, – получается, они ничем не обеспечены. – Это очередной МММ, не более того.
– Вопрос веры, – сказал Житко. – Люди верят, пока им выгодно. И еще… они верят, потому что нет альтернативы. Дайте альтернативу, и они поверят во что угодно. На примере церкви это очень хорошо видно. Первой, как всегда, потянется молодежь, за ними самые активные, умные люди в стране, они дадут пример, и спираль раскрутится с ускорением.
Виктор поерзал на стуле. Спину жгли длинные царапины от вчерашнего безудержного секса. Надо стараться. Они очень старались.
– От этого пирамида не перестанет быть пирамидой, – сказал он. – Хотя определенная истина в ваших словах есть. Люди поверят. Наши люди во что угодно поверят.
– На наш взгляд, в этом и заключается главная опасность, – сказал Крючков. – Если они поверят настолько, что забудут про осторожность, толпа сметет все на свете, а банки ждет крах. Как обычно, пресса добавит огня, один раз сделают шоу на Первом у Малахова – и зажигай поминальную свечку.
Житко будто прочитал его мысли.
– Насколько мне известно, пока прямой угрозы нет, сумма транзакций ничтожна. Объем эмиссии несравним даже с дневной выручкой «Ашана», поэтому наши аналитики не обратили внимания на данный факт, но… не хотелось бы, чтобы ситуация вышла из‑под контроля. В противном случае мы получим неуправляемый хаос. Виктор Сергеевич… в этом вопросе нужно наладить взаимодействие с международными организациями по отмыванию денег. Никто не торопит, время есть, но и в долгий ящик откладывать не стоит.
Бойко кивнул.
– Спасибо всем участникам совещания. Необходимые материалы будут высланы почтой. На сегодня всё.
Застучали стулья. Участники собрания разошлись. Вряд ли кто‑то воспримет всерьез эту встречу. Ежедневно в мире происходит множество событий, имеющих гораздо более серьезную значимость, но Виктор, предварительно выслушав Крючкова, опытного аналитика, имеющего отменное чутье, решил перестраховаться.
Виктор вышел из здания со странным ощущением. Всего год назад он пришел в Росфинмониторинг, и как ни старался избавиться от людей Севостьянова – ничего не выходило, поймать за руку высокообразованного системного аналитика – дело почти невозможное. Слишком сложная система, слишком умны кроты: но он точно знал – несколько человек постоянно сбрасывали информацию бывшему шефу. Разумеется, не просто так. Он бы нисколько не удивился, узнав, что ЦРУ получает сведения из тех же источников.
Его брат занимался информационной безопасностью. Судя по диссертации, которую Виктору удалось изъять из спецархива, он добился ошеломляющего прогресса в этом деле, хотя молчал как рыба. Собственно, именно для вычисления кротов он и требовался, ни один другой человек попросту не справился бы.
Виктор плюнул под ноги, чувствуя, как теряет контроль над ситуацией, повертел в руках телефон и, словно решившись на что‑то важное, набрал СМС: «Дима, нужно поговорить. Позвони как сможешь».
Ночь опустилась на Москву, мириады огней устремились навстречу несущемуся по автостраде джипу, – отражаясь в тонированных стеклах, они соскальзывали с его блестящего черного корпуса, исчезая навсегда в прохладной темноте.
Глава 13
Они ехали по ночной Москве, поток машин практически иссяк. Подсвеченные здания, мелькающие яркими вывесками магазинов, ресторанов, баров, ночных клубов, оставались позади, но на смену им вырастали новые, и калейдоскоп этот не заканчивался многие километры.
Ларин вглядывался по обе стороны дороги, стараясь вести машину с тем безразличным спокойствием, с каким обычно едут пенсионеры на дачу или водители катафалков на кладбище – им некуда спешить, их никто не останавливает, подобное просто в голову не может прийти ни одному стражу порядка.
Конечно, не каждая проверка документов заканчивается требованием выйти из машины и тем более открыть багажник: для этого полицейским нужны веские причины.
– А почему вас в школе все время подкалывают, а вы не отвечаете? – спросил Скоков. – Физрук тот же, я слышал, в учительской он говорил, что вам можно еще нагрузку подкинуть, вы все равно «как тюлень в зоопарке», ни бе ни ме… или я вот… да и не только я, Успенский…
– Успенский, – сказал Ларин. – А что я могу ответить? Отвечу – выгонят из школы, чем я буду заниматься? Репетиторство хорошо, но это нестабильное занятие.
– Ну что‑то можно ответить. Я бы не вытерпел. Надо на место таких ставить. Иначе на шею сядут.
Ларин подумал, что до конца марта ему нужно сдать стенгазету по антинаркотической пропаганде, провести открытый урок для родителей‑спонсоров, подготовить авторский факультатив для неуспевающих, внести предложения в родительский комитет по ликвидации перегруженности учащихся… и еще заменить школьный звонок.
Успенского в классе терпели и побаивались за вспыльчивый несносный характер, поэтому никто даже не спрашивал, откуда напротив его фамилии в журнале появлялись отличные отметки, когда он даже не выходил к доске, – все и так всё понимали и уж точно никто не хотел связываться с мрачным коренастым охранником без уха, который часто привозил и забирал его из школы.
За вторую четверть Ларин вкатил ему двойку, но он только ухмыльнулся и показал фак при всем классе.
Ларин пришел к Эльвире после седьмого урока. Она, потупившись, сообщила, что если он не исправит оценки за первые две четверти, обнаружив, что ранее сильно ошибался, выставляя их, а также не перестанет ущемлять ребенка, то… скорее всего, не пройдет переаттестацию, а раз так – «таким черствым педагогам не место в нашей школьной семье».
«Вы меня понимаете, Дмитрий Сергеевич? Вы же, математики, мыслите стратегически, наперед… подумайте хорошенько, взвесьте еще раз все за и против…»
Ларин исправил оценки. Ему пришлось писать докладную записку, где он обосновал поступок «личной неприязнью к одаренному ученику». Потому что в журнале просто так черкать нельзя.
На первом же уроке третьей четверти Успенский запустил самолетик и попал ему прямо в лоб.
«Го‑ол!» – заорал он на весь класс.
– Дмитрий… э‑э‑э, забыл, как вас по батюшке… Дим, будь другом, расскажи нам про этих византийских генералов, а то мы уже устали от твоих циферок! Да, народ?! – Он встал, повернулся к классу, ухмыляясь. – И про этого, евнуха, у него что, правда все там того? Как же он тогда чики‑чики? Чики‑брики? Или он, как это… заднеприводной, что ли, был? О боже! И ты, Брут!
Класс загудел одобрительным эхом.
Ларин поперхнулся, краска подкатила к его лицу. Надо бы возмутиться, выгнать зачинщика, устроить выволочку, но… он начал рассказывать, сперва медленно, восстанавливая картину в голове, потом быстрее, сочнее, ярче, не обращая внимания на сомнительные реплики и подколки.
– Потом… прозвенел звонок, вы дернулись, вы всегда дергаетесь, когда он звенит. Народ вскочил, все побежали, вы тоже пошли, а я позади замешкался… честно говоря, вся эта история с теткой немного выбила меня из колеи… и тогда выпала бумажка из вашего кармана. Неужели вас так прижали, что вы… поставили Успенскому, этому придурку, высший балл? – Скоков посмотрел на учителя.
Тот сидел, взявшись за руль, словно держал штурвал тихоокеанского лайнера. Его брови двигались, сжатые губы едва сдерживали готовую вырваться тираду.
– Да вы полегче, эй, – сказал Скоков. – Не надо так близко к сердцу, а то сейчас присоединимся к нашему другу в багажнике. Я же понимаю, что… у вас сложное положение. Жена, ребенок… Не знаю, что бы я сделал на вашем месте.
Ларин хотел ответить резким замечанием, но промолчал.
На зеркале заднего вида раскачивался дезодорант в виде разъяренного портрета Шайа ЛаБафа, надпись внизу гласила: «Just Do It».
– Ты еще слишком молодой, чтобы понять, – сказал Ларин. – Если человек рожден мудаком, воевать с ним бесполезно. Я мог пойти на принцип, но зачем? Потерять работу в наше время – не самое мудрое решение. У тебя нет семьи, появится жена, посмотрю, как ты заговоришь. А если еще и ребенок, – будешь молчать, стиснув зубы, если они к тому времени еще останутся с тобой.
– Зубы или жена? – спросил Скоков.
– И то и то.
Они нырнули под мост, потом выехали на второстепенную улицу. Какой‑то бомж тащил на спине ворох смятого картона, в руке он держал бутылку пива, периодически делая длинные глотки.
– Знаете, кто это? – спросил Скоков.
Ларин глянул на грязного человека в лохмотьях.
– Нет. А должен?
– Это мистер Браун. Он сам себя так называет. Иногда он заходит в гараж, когда я занимаюсь тачкой, и просит бутылки. По его словам, он раньше работал в нашей школе. Точно не знаете? Он внятно не может объяснить, когда это было, потому что редко бывает трезвым, но даже если он и не успел выпить…
– И какое это имеет отношение ко мне?
– Самое прямое. Мистер Браун тоже преподавал математику. Пока не свихнулся.
Ларин посмотрел в зеркало заднего вида. Мужчина жестикулировал, рот его открывался и закрывался, он что‑то беспрерывно говорил или даже кричал. Груз на его спине раскачивался, грозя вот‑вот свалиться вместе с носильщиком.
– Куда он идет? – спросил Ларин. Увиденное легло тенью на его лицо, если не сказать больше, – он как будто увидел самого себя сквозь толщу лет, и это видение наяву прорезало глубокую морщину вдоль его лба, мышцы лица свело судорогой, щеки впали, а глаза… горели безумием.
– Черт, – сказал Скоков. – Здесь направо, во дворы, так ближе.
Они повернули, потом проехали еще с километр и остановились около гаража.
Ларин сидел, не отпуская руль.
«Господи, – подумал он. – А не я ли это шел там, с кучей вонючего картона на спине, выкрикивая бешеные проклятия в адрес бесславно растраченной жизни?»
– Эй, с вами все в порядке? – вывел его из оцепенения голос Скокова. – Загоняйте машину.
Ларин увидел перед собой открытые ворота гаража. Развернулся, сдал задом. Скоков закрыл ворота и включил свет.
– Слава богу, – сказал он. – Доехали. Что теперь с ним делать?
– Завтра решим. Сейчас мне нужно домой, у меня сын один дома остался.
– А жена где? – удивился Скоков.
– В роддоме. Родила час назад девочку.
– Вы не шутите? Родила? Пока мы с вами там…
– Да, пока мы с тобой там занимались черт знает чем, она родила девочку.
– Ну вы даете! Поздравляю! – Скоков подошел к большому навесному шкафу. – За такое дело. – Он открыл дверцы и достал оттуда закупоренную бутылку коньяка.
– Нет, – сказал Ларин.
– Сегодня можно. По пятьдесят.
Ларин почувствовал, что под конец дня не в силах сопротивляться.
– Ладно, давай.
Скоков налил в пластиковые стаканы, которые нашел в выдвижном ящике столешницы слева от машины.
Они чокнулись и выпили.
– За здоровье мамы и дочки, – сказал Ларин.
Пару минут стояла тишина.
– Ты знаешь, что за уравнение видел на доске? – спросил Ларин.
Скоков покачал головой.
– Какой‑то ресурс и его распределение по временной шкале, насколько я понял. Но без пояснений это может быть что угодно, например, прогноз особей мушки‑дрозофилы в замкнутом пространстве.
– Нет. Это расчет срока эмиссии полного количества одной странной валюты. Мне стало интересно, возможно ли такое в принципе, я начал кое‑что проверять, и оказалось, что да, возможно… более того, реально.
– Вы о чем, ничего не понимаю, какой еще валюты?
Скоков налил еще. Ларин посмотрел на него, подумав: «Какого черта, – он только что убил человека, а я буду запрещать ему пить коньяк?»
Он взял в руку мягкий пластиковый стаканчик.
– Криптовалюта. Биткоин. Слышал что‑нибудь?
Скоков ответил не сразу. Он представил формулу на доске до мельчайших подробностей, и, конечно, все сразу прояснилось. Сошлось и количество, и срок, и распределение по времени выпуска…
– Слышал? Конечно, я слышал что‑то. Интернет дома есть. Но что толку, слышал я или нет, денег все равно нет покупать, тетка выделяла не так уж и много на расходы. Я читал, что биткоин можно добывать, но пока не разобрался, как именно. Времени нет, скоро выпускные экзамены…
– Как будто ты к ним готовишься, – съязвил Ларин.
– Выпускные, конечно, нет, но вступительные. – Тетка сказала, если не поступлю на бюджет, пойду в армию, со всеми вытекающими. Оплачивать учебу она не собиралась. Прижимистая, лишний рубль не выпросишь. Хотя…
– Что? – Ларин понимал, что положение Скокова сейчас может быть даже хуже, чем у него самого. А если учесть, что стряслось сегодня, и вовсе непонятно, как он держится.
– Она напоминала мне мисс Марпл из кино, мировая тетка. Наверное, при СССР ее потрепало, вот она и экономила пуще прежнего.
– Биткоины действительно можно добывать. Или покупать на бирже. Недавно в Польше открылась ближайшая к нам. Пока новое веяние дойдет до России, пройдет лет пять.
– Как же их добывают? Не на шахте же? – спросил Скоков. – А то звучит, мягко говоря, именно так.
– Не на шахте. На ферме, – Ларин позволил себе улыбнуться. – Все гораздо проще. Нужен компьютер и специальная программа. Устанавливая ее, ты становишься участником сети, которая генерирует блоки кода, за это тебе выплачивается вознаграждение.
– А почему те, кто все это создал, сами себе не сгенерируют всю валюту сразу? Какой смысл отдавать процесс незнакомым людям, да еще и платить им?
– В этом вся суть. Во‑первых, алгоритм очень сложный, более того, со временем он усложняется все сильнее и сильнее…
– В той самой прогрессии?
– Да. Поэтому нет никакой возможности взять и самому все заграбастать. Не получится. Даже если подключить суперкомпьютер, сложность возрастет настолько, что и его мощностей не хватит. Дата на доске – 2137 год, это год, когда теоретически будет добыт последний блок и выплачено последнее вознаграждение.
– А во‑вторых?
– Во‑вторых, проводя вычисления, участники системы гарантируют другим участникам, что проведенные сделки по переводу средств – не обман. То есть не нужен арбитр. Не нужны банки.
– Это та самая задача про византийских генералов?
– Именно. Не думал, что ты поймешь.
Ларин вдруг подумал, что от безысходности разговаривает с одним из худших, как он считал еще вчера, учеником в школе о предмете, занимавшем его мысли последние полгода, и не знал, с кем можно поделиться догадками, не будучи осмеянным.
При этом в багажнике «вольво» лежит труп наркомана, а в спортивной сумке около пыльного колеса – деньги от продажи автомобиля. Жена родила здоровую девочку и сейчас, наверное, уже кормит ее грудью, улыбаясь и нашептывая маленькой Лариной ласковые слова.
– И что же мне мешает включить дома компьютер, поставить программу и начать зарабатывать деньги из воздуха? – спросил Скоков, сидя на высоком табурете возле столешницы, заваленной различными автомобильными запчастями, инструментами и просто хламом. – Для этого же не нужен паспорт или трудовая книжка?
– Ничего не нужно. Только компьютер и счет, куда будут поступать биткоины за работу.
– Хм… вот уж не думал. Ларин, вы гений. Тогда, может быть, по последней, да я пойду, скачаю эту вашу программу, потому что тетка сыграла в ящик слишком… неожиданно, не оставив мне даже на школьные завтраки.
Ларин покачал головой.
– Сейчас курс биткоина к доллару примерно равный, то есть один к одному. За сутки, я считал, при наличии у тебя хорошей топовой видеокарты на компьютере, получишь примерно пять‑десять биткоинов. Максимум двадцать. Но сложность расчетов постоянно растет.
– Это шестьсот баксов в месяц!
– Шестьсот не шестьсот, но триста возможно…
– Я пошел. – Скоков дернулся, но Ларин остановил его за рукав.
– Присядь, это еще не все.
Тот вернулся на место, покосился на багажник.
– Когда вы рядом, как‑то спокойнее. Так бы я давно уже обосрался.
– Вычти расходы на электричество, а видеокарта под нагрузкой будет потреблять как мощный пылесос, и выйдет примерно половина от трехсот, то есть сто пятьдесят. Может, чуть больше. Но это при условии круглосуточной работы. И если ничего не сгорит.
– Да… об этом я не подумал… Но все равно, хоть что‑то… Даже если пятерка в день чистыми, разве плохо?
– Хорошо, конечно. Особенно учитывая, что курс биткоина, судя по всему, в ближайшем будущем вырастет.
– Что же вас смущает?
Ларин отодвинул пластиковый стаканчик, тот упал, из него вытекли несколько капель коньяка.
– Завтра тебя могут забрать в приют. А там особо не разгуляешься. Пока органы опеки будут решать твою судьбу, зная их нерасторопность, может пройти довольно много времени.
– Как это – могут забрать? – в полной растерянности Скоков посмотрел на Ларина.
– Ты недееспособный до восемнадцати лет. Суд может признать тебя взрослым, но это тоже небыстрое дело. Так что нужен новый опекун.
– Черт, – сказал Скоков. – Я уж подумал – свобода.
– Ага, – сказал Ларин. – Вечно какие‑то подводные камни. Да здравствует взрослая жизнь!
– Послушайте. Вы же мне не для самообразования рассказали эту историю про биткоин? Или подразнить решили?
Ларин подтянул к себе спортивную сумку, нащупав купюры, открыл, отсчитал несколько тысяч.
– Держи на первое время. Скоро сам будешь зарабатывать, тогда вернешь. А пока запишу на твой счет.
– А вы, случайно, не родственник моей покойной тетушки? – Скоков помедлил, но взял деньги, засунув их в задний карман джинсов. Не дождавшись ответа Ларина, он продолжил: – Так что? Есть идея?
Ларин подумал, без помощника точно ничего не получится. Слишком большой объем работы, одному не справиться. А парень, судя по всему, сделан из нужного теста. Иначе лежать сейчас Ларину в грязном трансформаторном блоке, пол которого усеян шприцами, с отверткой в сердце.
– Да, – ответил он. – У меня есть одна небольшая идея…
