Сергей Милушкин
Пропавшие. В погоне за тенью
– Э… Саня? Карпухин что ли? Ты что ли?
– Ага!
– Ну и ну… – Кеша слегка оживился. – Давно тебя не слышал. А ты где? Ты в городе что ли? Ты же вроде…
Не успел он договорить, как из-за угла вышла…
Я сразу узнал ее. Сердце забилось чаще, и я прослушал все, что Кеша, ускоряя темп, начал мне говорить – вспоминая какие-то незнакомые мне детали из прошлого.
Она была в сером спортивном костюме, бейсболке и в обязательной маске. Светлые волосы развевались на ветру. Я не заметил особого волнения в ее походке, однако на пустынной площадке перед Домом быта она чувствовала себя не слишком уверенно.
Света остановилась у входа, прочитала вывеску, повернулась лицом к перекрестку. Она ждала. Только кого? Меня? Или сигнала к захвату?
– Да, я по делам… слушай у меня просьба к тебе, я встречу назначил девушке прямо возле тебя, хотели к тебе с бутылочкой заглянуть, а я не успеваю. Ты не мог бы выбежать, она внизу там будет стоять и передать ей, что компас сбился, встретимся, где в первый раз.
– Что?! – Кеша, кажется, был слегка озадачен. – Ты хочешь, чтобы я…
– Да.
– Но я могу пригласить ее подождать здесь, у меня…
– Нет, спасибо, ты сделаешь мне большое одолжение, если передаешь мои слова.
Кеша тяжело вздохнул.
– А вы точно потом придете? С бутылочкой чего-нибудь…
– Штык… зуб даю.
– А… закуску…
– Возьмем.
– Ну тогда ладно. Раз так. Давно тебя не видел, удивил ты меня, командир, конечно. Но ладно, так и быть… короче, как там… компас сбился и встретимся, где в первый раз. Мудрено как-то! – он засмеялся раскатистым смехом. – Ладно, я пошел.
– Давай. Спасибо тебе.
– Я жду вас! Сегодня придете?
– Да, – соврал я. А может и не соврал. Я понятия не имел, где буду через час, не то, что к вечеру.
Спустя пару минут я увидел, как отворилась входная дверь Дома быта, как показалась в проеме здоровенная туша Иннокентия. Он подошел к Свете, оглядел ее с головы до ног, развел руками – я всматривался в их лица, пытаясь понять, знакомы они или нет, но так и не понял. Кеша сказал несколько слов Свете, она выслушала, тряхнула головой, подняла руку и мельком посмотрела в мою сторону. Увидеть меня она не могла – расстояние было приличным, но ее взгляд заставил меня задержать дыхание. Через пару секунд она развернулась и пошла быстрым шагом через перекресток.
Сработало? Еще несколько минут я наблюдал за входом в Дом быта, но так ничего подозрительного и не заметил.
Потом открыл приложение вызова такси и через двадцать минут был на месте.
Когда Света вошла в часовую мастерскую, я стоял на другой стороне улицы. Ее такси отъехало. Когда я удостоверился, что никто за ней на следит, быстрым шагом пересек дорогу и вошел в узкую темную мастерскую.
Звякнул колокольчик. Сначала я не разглядел ее и напрягся. Но потом от темноты отделилась серая тень, шагнула ко мне и протянула руку.
– Значит, это ты? – спросила она.
– Значит, это ты? – повторил я вопрос, совершенно ошеломленный.
Мы одновременно кивнули и повернули головы к старику, который появился в окошке и многозначительно кашлянул.
Глава 4
– Вы что-то хотели, молодые люди? – старик приподнял золотое пенсне, посмотрел на нас скорее осуждающе.
Вообще-то я ничего от него не хотел, я назвал этот адрес только потому, что о нем знала только Света – причем, та Света, что была со мной там, в том мире и я все не мог понять – как она сюда попала. Или это какой-то казус?
Света посмотрела на меня, потом на замершие часы на стене мастерской, потом снова на меня.
– Ты помнишь? – спросила она.
И тут я понял, что это на самом деле она.
Черт возьми! Но… как?! Она же осталась… там!
Я беспомощно оглянулся на старика, тот пожал плечами.
Она меня испытывала! Она знала, что только я мог помнить о пребывании в часовой мастерской и просьбе, с которой обратился к нам часовщик. Он попросил, чтобы…
Я вспомнил его лицо и жест рукой в сторону стены со стоящими часами:
– Скажите ему, что часы должны идти. Иначе смысла в них нет.
Света посмотрела на меня и улыбнулась.
– Значит, это все-таки ты.
– А ты сомневалась?
– А ты – нет?
– Что вы сказали? Вы что-то сказали про часы? – на лице часовщика замерло странное выражение – будто бы он прямо перед собой увидел привидение и даже успел прикоснуться к нему.
– Вы не должны останавливать часы, – сказал я.
– Они должны идти, – продолжила Света.
– Иначе смысла в них нет, – закончил я.
Наступила пауза. Потом старик медленно произнес:
– Часы сами поутру начинали идти. Я приходил в мастерскую, вечером они стояли, а утром… и так повторялось много раз. А потом вдруг прекратилось. Часы перестали идти. Я победил. О чем вы, черт возьми, говорите?
– Просто представьте… что эти часы идут не только для вас, они идут для всех, кто…
На улице раздался вой полицейской сирены и Света дернула меня за рукав.
– Для всех, кто может их увидеть? – старик хлопал глазами, переводя взгляд с меня на стену со стоящими часами.
– Именно.
Света потянула меня к выходу.
– Стой…
Я повернулся к старику.
– Вы когда-нибудь ремонтировали золотые женские часы «Чайка»?
Он вдруг замер, словно услышал кодовое слово.
– Почему вы спрашиваете? – его лицо стало каменным.
Света уже не тянула, она буквально тащила, рвала рукав моей куртки по направлению к выходу.
– Эти часы запрещены, – хриплым голосом сказал часовщик. – Уже тридцать лет как минимум. – Власти изъяли всю выпущенную партию по всей стране. И я уже давно ничего не слышал о них и уже тем более не…
Света замерла у входа. Ее глаза расширились, она выпустила мой рукав, при этом рукав ее спортивной куртки на миг открыл запястье…
Это заняло секунду, может быть, даже меньше, но…
Старик остолбенел. Его словно молнией ударило. Я никогда не видел, чтобы с человеком происходило подобное – волосы буквально встали дыбом, глаза выкатились, а бледное, почти мертвое лицо побагровело.
– У вас… Я… я должен заявить властям… – просипел он и я испугался не того, что он это реально может сделать, а, что его хватит инсульт или что-то подобное.
– Погодите… постойте… вы можете объяснить, что происходит? Это бабушкины часы, они лежали в шкатулке и вот…
Он не сразу ответил – бросая косой взгляд на телефон, лежащий позади на широком подоконнике, старик сделал шаг по направлению к нему.
– Бабушкины… кого сейчас это волнует… если я не доложу, меня на всю оставшуюся жизнь… бабушкины… – от страха его голос дребезжал как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.
– Мы уйдем, как только вы скажете, что не так с этими часами, – сказала Света. – Никто ничего не узнает.
– Они все узнают! Они узнают! Мне конец…
– Да что происходит, объясните же наконец! – рявкнул я, не выдержав его причитания.
Он замер, не дотянувшись до трубки телефона.
– Вы что, правда не знаете? Вы не с этой планеты?
– Мы не с этой планеты, – подтвердила Света. Руку с часами она спрятала в кармане куртки.
– Ясно. Все ясно… – старик, казалось, смирился со своей участью. Он медленно присел на табурет возле окна, руки безвольно повисли вдоль тела. – Все равно это когда-нибудь должно было случиться. Я ведь это знал, просто думал, что раньше умру.
Он говорил тихо, почти шепотом, но каждое его слово я слышал отчетливо и внятно, словно в огромном пустом зале – окружающие звуки поблекли, растворились. Я слышал биение своего сердца и его – не то шепот, не то тихий говор.
– Все это похоже на какой-то бред, но… – он поднял осунувшееся лицо, посмотрел на нас: – Вы… правда не в курсе? Я думал, об этом знает каждый житель… нашей страны. А может быть и планеты.
Мы одновременно покачали головами.
– Удивительно. Вы и правда с другой планеты свалились, если, конечно, не смеетесь на до мной и не испытываете мое терпение. – Он глянул на наши напряженные лица – нам явно было не до смеха и нехотя, через силу, продолжил: – Весной… двадцать первого мая 1981 года на севере города прогремел взрыв. Раньше там была промзона, закрытая территория, в основном военные предприятия. По тем временам взрыв в городе – общегосударственное ЧП, однако… как водится, дело сразу засекретили, в газетах и на телевидении передали, что в аммиачном цехе взорвалась емкость, несколько рабочих погибло, пожар на площади сто квадратных метров локализован, все последствия устранены. Причинами аварии займется государственная комиссия.
Однако, судя по количеству пожарных расчетов, машин скорой помощи, милиции и прочих спецслужб, которые были стянуты в том числе из других городов, авария явно превышала заявленные сто квадратных метров. И рванула там не аммиачная цистерна.
Об этом мы узнали гораздо позже. А 22 мая ко мне в мастерскую, пришли трое мужчин в костюмах. Нетрудно было догадаться, из какой они организации, поэтому я даже удостоверения не попросил – тогда это было не приятно. Впрочем, они сами показали.
– КГБ, – сказал я.
– Да… – старик откашлялся, взял пластиковую бутылку воды и сделал большой глоток. – Один из них спросил, слышал я что-нибудь о вчерашней аварии, работает ли у меня кто-то на заводе «Звезда», член ли я партии – вот в такой очередности и спросили. На все вопросы у меня был отрицательный ответ. Они сильно нервничали, постоянно оглядывались, будто здесь, в этом закутке кто-то мог затаиться. По их виду было непонятно, устроил ли их мой ответ, или нет, но следующий вопрос поставил меня в тупик. Они спросили, ремонтировал ли я женские золотые часы «Чайка» и приносил ли кто-нибудь такие часы в недавнее время.
Старик посмотрел в окно. Там прогромыхал трамвай.
– Для тех времен это были дорогие и довольно редкие часы. Они нечасто ломались, но… удивительно, но именно после полудня прошлого дня ко мне пришла женщина и принесла такие часы. Точнее даже не сами часы, а запчасти, если можно так выразиться. Она спросила, можно ли собрать эти часы, так, чтобы они вновь пошли. Я посмотрел все детали, но так как позади нее образовалась очередь, я попросил ее прийти завтра. Такие вещи с кондачка не делаются, это тонкая, ювелирная работа.
– И вот, когда они зашли и стали спрашивать… я увидел ее там… – Часовщик повернулся и указал на правый угол огромного пыльного окна. – Время как будто остановилось. Комитетчики не могли ее видеть, но, разумеется, сыщики и физиономисты они хорошие, плохих тогда туда не брали. Не успел я сказать «да», как один из них выскочил на крыльцо. Его не было минут пять. Потом он вернулся один. Тихо переговорил с остальными и ушел. А мне, тем временем, пришлось выложить на стол те самые часы. В журнале была ее фамилия и номер телефона, но я их, разумеется, не помню. Но память моя, несмотря на мои годы еще не такая дырявая, как может показаться.
Он повернул свое обветренное лицо к Свете, чуть приспустил пенсне и сказал совсем тихо:
– Ведь это были вы там в окне.
Оглушительная тишина, наступившая сразу после сказанных им слов, могла бы, вероятно, возникнуть где-нибудь на окраине вселенной, куда не долетает даже свет, испущенный в момент Большого взрыва… но мы были почти в центре города, рядом с оживленной улицей и…
Я повернулся к Свете. На моем лице застыло какое-то дурацкое выражение и это было даже не «что, черт возьми, тут происходит?», а, скорее – «разбудите меня прямо сейчас, я опаздываю на работу, хватит, прекратите немедленно!»
Пауза затягивалась. Я не знал, что делать и, похоже, не только я.
– Что ж… – сказала Света, когда пауза стала просто невыносимой. – Вы тогда спасли мне жизнь. И, возможно, не только жизнь.
Старик едва заметно усмехнулся. Впрочем, может мне показалось.
– В наши времена не задумывались, помогать или нет. Впрочем, я ничего не особенного не сделал и, честно, говоря, был удивлен, что они… не успели вас догнать.
– Иногда мгновение может спасти вечность. Вашего кивка было достаточно.
– Но я не кивал.
– Вы моргнули. Поверьте, в тех обстоятельствах мне хватило с лихвой.
Я слушал их негромкий разговор словно завороженный. Судя по всему, мое падение в кроличью нору продолжалось. Причем, скорость этого падения все время нарастала.
– Те часы… они еще у вас? Я бы хотела…
– Изъяли, все изъяли, – вздохнул часовщик. – Перевернули мастерскую вверх дном. Дома тоже был обыск. Но… – он вдруг хитро подмигнул, – кое-что я все же утаил. Это было не так сложно, хоть и очень опасно.
Он нырнул куда-то под столешницу, я дернулся – мне вдруг всюду начали мерещиться те трое спецслужбистов, но Света слегка подняла руку, и я остановился.
Старик копошился под прилавком минуты две, которые вновь растянулись в целую вечность. Оттуда доносились странные звуки отдираемой клейкой ленты, кряхтенье, покашливание. Наконец, он появился – с красным лицом и вздувшейся веной на лбу.
– Вот. Держите. – На деревянную столешницу лег маленький прозрачный пакетик.
Я присмотрелся, и мне показалось, что внутри пакетика застыла маленькая, почти неразличимая капля крови. Старик сместился чуть в сторону и из огромного окна на пакетик упал луч солнца и в то же мгновение капля крови вспыхнула ослепительно ярким красно-бардовым свечением. У меня возникло ощущение, что там, внутри что-то взорвалось – настолько завораживающим было это зрелище.
– Вы ведь это ищите? – спросил он, наблюдая за нашей реакцией.
Я признаться, вообще ничего не искал, но был потрясен. Света же смотрела на яркий пылающий огонь с какой-то отрешенностью.
Я понятия не имел, каким образом и как она оказалась 22 мая 1981 года возле двери мастерской и что вообще она тут делала, но… я еще раз посмотрел на ее красивое лицо, следовало признать, сохранилась она сногсшибательно.
– Да. Это. – Света взяла пакетик, в котором я успел разглядеть маленький камешек, вероятно рубин.
– Что же… случилось тогда… вы не окончили рассказ, – напомнил я старику каким-то не своим голосом.
Он посмотрел на меня непонимающим взглядом.
– А… вы про это…
Как будто это было чем-то несущественным, это, про что знает каждый житель города, страны и, возможно, мира.
– Взрыв… думаю, ваша спутница вам расскажет, она наверняка знает о тех событиях лучше меня. Я же… обычный часовщик. Мое дело, сделать так, чтобы стрелки тикали.
Я посмотрел на Свету, лицо ее было непроницаемым. Потом перевел взгляд на стену мастерской, где замерли десятки циферблатов.
– Так сделайте, наконец! – вырвалось у меня.
Света открыла дверь, вышла наружу, я поспешил за ней.
Мы одновременно натянули маски и оказались на неуютной улице, и я понятия не имел, куда теперь идти и что делать. Одно было ясно, пока мы здесь, пока я здесь – мне угрожает опасность. Каждый час и каждую минуту пребывания здесь может окончиться для меня весьма плачевно.
Справа показался красный трамвай. Света коротким жестом указала на него.
– Пошли.
Я шел в каком-то тумане, ничего не соображая, вскочил в открывшиеся двери, окинул взглядом салон – он был пуст, как тот трамвай, который я видел раньше. Мы сели на задние места, двери закрылись и трамвай покатился вперед.
В окнах я наблюдал знакомые виды, но все это было каким-то чужим, неестественным, опасным.
– Как ты сюда попала? Там, у часовщика, который жаловался на стоящие часы, была ты. Никто не мог знать этого.
– Ты прав… это я… – сказала Света, глядя в окно. – После того, как тебя отправили… кое-что случилось. Ребята, которым Антон задолжал спасение от ЦИБ, пошли на штурм. Через час стало ясно, что они никого не выпустят. Даже рядовые охранники, которые пытались выйти за периметр, были схвачены. По нашим сведением, их допрашивали с пристрастием, а потом… Тогда мы… то есть Диана приняла решение… она отправила меня на подмогу тебе. Она сказала, что ты один не справишься и тогда ее сына точно никто и никогда не вернет. Она должна была пойти за мной. Твой друг… забыла…
– Петр, Петр Чайковский…
– Да… он обеспечивал отход, но… видимо штурмовики начали отрубать электричество. Уже во время моего перехода два раза выключался свет и срабатывали резервные мощности. Петр сказал, что если подача энергии прервется во время перехода, то результат непредсказуем.
– Ты хочешь сказать, что Диана здесь так и не появилась?
– Да.
– А Петр?
Трамвай миновал старый мост через речку, съехал в пышную рощу, замер и открыл двери.
– Идем! – резко сказала Света.
Мы буквально галопом вылетели из трамвая. Со стороны это выглядело, будто пассажиры заговорились и едва не пропустили свою остановку.
От неожиданности я зацепился ногой за какую-то железяку и чуть не распластался на горячем асфальте.
– В чем дело?! – нервы мои были на пределе. – Ты объяснишь, черт подери, что тут происходит?
Света подняла руку и показала вперед.
– Ты забыл? На следующей кольцо и обычно пассажиров там всегда встречают охотники за зайцами. А у нас нет билетов.
Я почувствовал укол совести. Так оно и было, несколько раз меня ловили на том самом кольце. Крайне неприятный опыт, совершенно ненужный в моем или даже нашем теперешнем положении.
– Извини. Я просто… А что, если они уничтожат установку? Мы не сможем вернуться? – я взглянул ей в глаза.
Света не ответила. Вместо этого она кивнула подбородком в сторону трамвайного кольца. Я увидел, как вагон замер и к его первой двери устремились трое внушительного размера людей в синих накидках.
– В среднюю дверь на этой остановке зашли двое мужчин, – сказала она. – Вряд ли они покупали талон на одну остановку.
Так и получилось.
Я услышал ругань, двое контролеров заблокировали своими телами дверь, а третий усиленно жестикулировал. Через пару минут от приземистого здания постановочного пункта отделился наряд полиции.
– Они еще и без масок… – заметил я. – Ты молодец… мне бы и в голову не пришло.
– Ты забыл свой девиз? – вдруг улыбнулась Света.
Я потупил взор. Только расслабишься, только перестанешь контролировать опасности, и они тут как тут.
– Не спи, вокруг змеи…
– То-то и оно. А здесь и подавно.
– Так ты расскажешь мне, как ты попала в восемьдесят первый год? Если, конечно, это была ты. И главное – зачем?
Света показала в глубь рощи.
– Помнишь, что там находится?
Мне не нужно было говорить, что там находится, это было ясно как дважды два.
– Моя школа. Только мы зашли с другой стороны.
Она кивнула.
– Идем.
Мы прошли метров сто по дорожке, которая постепенно превратилась в тропинку, а потом и вовсе пропала. Еще метров через пятьдесят мы уткнулись в деревянный забор. Трогая доски, Света прошла налево. Через десять метров одна доска отошла, за ней и вторая, образуя проход.
– Вот, нашла.
Я оглянулся.
– А охрана?
– Здесь уже нечего охранять.
– Надо же… – удивился я. – А у нас она работает… Когда я выходил из дома, не обратил внимания…
– Тебе явно было не до того.
– Это уж точно, – ответил я, вспомнил свои метания, разговор с Ильей, разговор с пьяницей и прочие несуразности
– Я понял. Это место вашей… высадки… То-то она сюда часто приходила… А фотограф… Кеша этот, он ведь не узнал тебя?
– Нет. Здешний Кеша вообще не в курсе, что происходит.
– Значит, когда он сообщил тебе, что я перенес нашу встречу в часовую мастерскую, ты не удивилась?
– Я удивилась твоей находчивости. Впрочем, я никогда не сомневалась в тебе.
Я был польщен. И все же, вопросы оставались. Много вопросов.
Мы крались вдоль толстых красных стен, пока не дошли до того самого слухового окна, в которое когда-то или где-то затянул меня Кеша.
Окно было завалено мусором, ветошью, ветками, жжеными покрышками и прочим мусором. Однако внушительную кучу мы разгребли меньше чем за пару минут – скорее всего, она была сделана для видимости.
Света развернулась и пролезла в окошко первая. Я с неохотой последовал за ней. Мы оказались почти в полной темноте. Света потянула за какую-то веревочку и весь мусор, который мы отбрасывали левее, зашуршал и загородил окно.
– Ну и дела, – удивился я.
– Школу закрыли после того, как в ней пропал ребенок, – сказала Света.
– У нас школа продолжала работать, – ответил я глухо.
– И дети продолжали пропадать, – сказала она.
– Да.
– Это все последствия взрыва? – догадался я, затем вспомнил, что в сумке у меня припасен походный фонарик, достал его и в этой удушающей темноте стало чуть веселее.
Мы дошли до главной галереи, а через несколько минут блужданий оказались в том самом зале, где я видел кожаные кресла, Диану и Иннокентия.
– Последствия взрыва на заводе «Звезда» оказались гораздо серьезнее, чем выводы, сделанные по результатам расследования Госкомиссии. Результатом стали не только исчезновения людей, но и ЦИБ и другие непонятные явления.
– В соседнем дворе играли пацаны в прятки, один забежал в подвал хрущевки. Его так и не нашли, – сказал я тихо. – Я знал его мать, она училась в параллельном классе, Наташка Дорогина девичья фамилия, а сына ее Леша звали. Потом я уехал в экспедицию и не знаю, чем дело закончилось.
Света кивнула.
– Эти случаи участились, а в моем новом мире, как ты уже понял – это все приняло характер эпидемии, цифровая болезнь не щадит никого.
– И всему виной тот самый взрыв?
– Да. Он каким-то образом связал миры… которые нельзя было связывать. И эта эрозия начала проникать все глубже и разъедать без разбора все подряд. И некоторые… такие как твой двойник… воспользовались ситуацией. «Чайка» ближе всех подошла к пониманию того, что произошло. И мы пытаемся исправить ситуацию.
– Исправить ситуацию? – изумился я, очерчивая тонким лучом фонаря огромный подземный зал, в центре которого, к своему изумлению, я увидел те же два кожаных кресла и небольшой столик между ними.
Света махнула рукой и как ни в чем не бывало сказала:
– Присаживайся. Мы должны вернуться на завод в момент взрыва и попытаться предотвратить его.
Я плюхнулся в удивительно мягкое и упругое кресло и только теперь почувствовал, как же я устал.
– Вернуться в момент взрыва? Ты не шутишь?
Я посмотрел на Свету, но она была предельно серьезна.
– Боюсь, если мы не справимся, то тебя, меня, всех нас ждет что-то гораздо худшее, чем объявление в розыск по уголовной статье.
Где-то в глубине этого чудовищного подвала раздался глухой рык, и моя кожа покрылась мурашками. В последний раз я слышал что-то подобное ночью на охоте в бразильских джунглях. Но здесь были не джунгли, это был почти центр города.
Внезапно у Светы в кармане что-то пискнуло. Она вытащила небольшой телефон, прочитала сообщение и повернулась ко мне.
– Новая жертва. Антон нашел еще одного обладателя часов. Если он опередит нас, ты даже не представляешь, что может случиться.
Я с минуту переваривал эту информацию, потом медленно произнес.
– Он что, тоже хочет туда попасть?
