Сергей Николаевич Борисенко
Старый капитан
Мы выстрелили в ущелье, растянули в длину заряд и подорвали его.
Представляете, что такое взрыв в практически закрытом пространстве?
Когда улеглась знаменитая афганская пыль, мы вошли в ущелье. Должен, конечно, сказать, что зрелище было не для слабонервных.
Те из душманов, кто находился ближе к заряду, оказались практически разорванными в клочья, сидящие выше по ущелью были убиты кто взрывной волной, кто обвалами. Среди самых дальних от места взрыва нашлись и живые, но у них взрывной волной повыбивало глаза и порвало барабанные перепонки. Они сидели все окровавленные и совершенно беспомощные. Мои бойцы сняли их с боевых точек, спустили вниз и перевязали.
Но это же война. Если бы ни мы их, то они бы нас… А у меня парни восемнадцатилетние!
С раненными душманами мы вернулись в часть.
Я все доложил командиру как было, и, что вернулся без потерь. Тот меня поблагодарил и отпустил отдыхать.
А через два дня вызывает к себе замполит с особистом и обвиняют меня в негуманном ведении военных действий.
С такой формулировкой они отправили документы в Союз. А там долго не разбирались и через три недели я уже был возвращен назад, откуда уходил с большими надеждами на карьерный рост, а вернулся в том же звании и в ту же часть.
Они бы хоть мне объяснили, как я должен был поступить.
Я всех пацанов вернул живыми их мамкам.
Задачу не выполнил, так жизнь наших солдат для меня дороже.
Ну объяви выговор, на губу посади, под суд, в конце – концов отдай… А так, по – тихому, без объяснений не наказали, а унизили!
Неужто они считают, что я должен был своих пацанов отправить под пули душманов? Они бы там все полегли.
А как мне после этого жить? Стреляться, что ли? Не знаю!
Знаю точно, что дальше командовать людьми я точно не смог бы!
Сейчас у меня уже такой возраст, что получать майора, чтобы просто на пять лет дольше служить в армии, смысла нет.
Вот «стукнет» мне сорок пять и уйду в отставку. Так что парни, это для меня тоже последние сборы.
