Сергей Панченко
Мшел. Книга 3. Вавилон
Глава 3
Паники и давки избежать не удалось. Глеб, невзирая на окружение, расталкивал женщин и детей, спеша к выходу. Ему казалось, что вот-вот случится взрыв паров и он останется здесь навсегда обожженной тушей, или растворенный в воздухе яд вызовет у него потерю сознания. Он уже чувствовал начинающееся головокружение. Страх смерти заставлял быть жестким. Глеб видел, что не один такой. Здоровяк в наполовину растворившейся футболке на мускулистом теле швырял людей в стороны, пробиваясь к запасному выходу.
Перед ним показался надувной трап. Приятный аромат чистого воздуха ударил в лицо. Глеб прыгнул вперед и докатился до основания трапа. Его подхватили руки человека в защитном костюме и толкнули в толпу пассажиров. Только оказавшись на твердой земле, он начал понемногу приходить в себя. Посмотрел на правую руку, крепко сжимающую ручку дорожной сумки, и увидел, что ничего, кроме нее, в ней нет. Сумка оторвалась где-то в салоне самолета, пока он пробирался вперед. Постучал себя по карманам. Паспорт, бумажник и телефон были на месте. Выдохнул облегченно и осмотрелся.
По крайней мере три женщины были почти обнажены из-за растаявшей одежды. Они прикрывали себя руками и старались затеряться в толпе. Глеб вынул из карманов пиджака вещи, переложил в брючные. Снял с себя пиджак и протянул симпатичной девушке.
– Возьмите, прикройтесь, – предложил он ей галантно.
– Спасибо. – Девушка схватила пиджак и накинула его на плечи.
Глеб успел рассмотреть ее красивую фигуру.
– Я вам позже верну, когда мне найдут что-нибудь, – пообещала она.
– Ничего, мне не к спеху. Тут даже жарко. – У него по спине от перенесенных усилий и нервотрепки тек пот.
На улице действительно припекало. Что за населенный пункт и даже в какой области принял их, Глеб не представлял. Они летели часов пять или чуть больше и могли преодолеть больше половины страны.
Последние пассажиры покинули самолет.
– Так, внимание! – раздался мужской голос из громкоговорителя на военной машине. – Никто никуда не расходится и строго следует нашим указаниям. Вы будете помещены в карантинную зону на неопределенное время. Покидать ее строго запрещено.
– Это Нэбутори, – громко произнес мужчина позади Глеба. – Началось и у нас.
– Становитесь в колонну по трое и идите за нашей машиной. Предупреждаю, никто никуда в сторону не отходит. Дело чрезвычайно серьезное. Никаких попыток договориться, никаких размахиваний деньгами или депутатскими удостоверениями. Вы тут все равны, – предупредил голос из громкоговорителя.
Глеб шел примерно в середине толпы. Девушка в его пиджаке шла по правую руку. Она будто решила, что в сложной ситуации надо держаться того, кто проявил заботу.
Вдруг позади толпы раздался мощный взрыв. Самолет утонул в клубах огня несгоревшего топлива, накрыв военных, не успевших разъехаться. Люди, обезумев от страха, побежали в разные стороны.
– Прекратить панику! Остановитесь! – закричал репродуктор. – Мы откроем огонь на поражение!
Толпа его не слышала. Бежала в сторону здания аэродрома. Глеб побежал вместе со всеми. Зачем он это делал, не понимал. Стадный инстинкт взял верх над рациональным мышлением. Позади толпы раздалась автоматическая стрельба и резанула по ушам. Военный броневик обогнал безумствующих людей и преградил им путь, направив пулемет, расположенный на крыше в их сторону.
– Стоять! – выкрикнул мощный голос. – Всем стоять, или буду стрелять на поражение! Вы что, полудурки, не понимаете, что вы либо в карантин, либо на тот свет! Замерли!
Глеб сбавил шаг и остановился. Дыхание рвалось из груди, ноги сделались ватным. Несколько секунд назад он не ощущал этого из-за пронзающего тело страха, бежал легко, не касаясь земли.
– Постройтесь и следуйте за машиной, – распорядился репродуктор.
К горящему самолету спешили пожарные машины – тушить тех, кто попал под действие взрыва. В толпе снова послышался истерический плач ребенка. Родители, наверное, уже сотню раз пожалели, что взяли детей собой в полет. Глеб внутренне позлорадствовал в их адрес.
– А как долго нас будут держать в карантине? – спросила у него девушка в его пиджаке.
Она все время была рядом, даже в момент паники.
– Не знаю. Пока не убедятся, что мы не переносим заразу, – предположил Глеб. – Про микроорганизм, поедающий пластик, который якобы объявился в Японии и США, слышали?
– Не-а, – наивно призналась девушка.
– Я слышал, но был уверен, что это попытка раздуть новую истерию типа коронавируса.
– А ты что, не болел короной?
– Болел, как и все, но не умер. И никто из моих знакомых не умер. Но знакомые знакомых вроде умерли от него, но они были уже старые. А ты куда летела?
– В Москву. Я там учусь, студентка. – Девушка улыбнулась. – Сэкономила на хорошей одежде, чтобы билеты купить.
– Понятно. У меня тоже носки растворились. Неприятно так хлюпает в ботинках, – признался Глеб.
– Нам выдадут одежду, как думаешь?
– Конечно. Было бы странно, если бы тебя отправили в таком виде.
– Слава богу. Я чувствую себя ужасно. Стыдобища.
– Уже нет. Мой пиджак тебе к лицу. Кстати, меня зовут Глеб.
– Алиса, – произнесла девушка.
– М-м, Алиса из страны чудес.
– Пусть будет так.
Глеб обернулся, услышав позади шум автомобилей, и нечаянно встретился взглядом с мужчиной, которого окрестил Шпионом. Смущенно отвернулся и даже немного покраснел. Ему пришла на ум идея, что микроорганизм попал на борт самолета в портфеле этого подозрительного типа. Он вспомнил, как тот доставал его с полки и как вскоре после этого появился острый химический запах. Глеб даже вспомнил, что выражение лица Шпиона в тот момент было расстроенным, словно он понял, что упустил заразу.
– Что-то случилось? – спросила Алиса.
– Нет, ничего, – ответил Глеб.
Он чувствовал, как мужчина смотрит ему в спину и просчитывает, в какой момент всадить под ребро заточку или ткнуть иглой с ядом, чтобы избавиться от опасного свидетеля. Глеб прибавил шаг, обгоняя людей.
– Ты куда? – удивилась Алиса и поспешила следом.
– Я знаю, кто пронес инфекцию на борт. Этот человек идет позади нас. Я видел, как он доставал портфель, открыл его, расстроился, закрыл и положил назад. А после этого началось. – Глеб решил, что если тайна разойдется, то смысла убивать его не будет никакого.
– Ты уверен?
– На сто процентов. Нам надо будет сразу доложить военным, что мы это знаем, чтобы они изолировали его от нас. – Глеб озвучил план, который пришел ему на ум только что.
– Конечно, хуже не будет. Даже если ты ошибся, лучше немного перебдеть, – согласилась девушка.
– Я не ошибся. Он мне еще в зале ожидания показался подозрительным. Я ему кличку Шпион сразу дал. У меня на людей глаз наметанный, сразу понимаю, кто есть кто.
– Класс. Мне бы так. Я всегда людей не за тех принимаю. Ты же приличный парень, да?
– Конечно.
– Первый раз угадала. – Алиса рассмеялась.
Толпу в плотном кортеже подвели к территории, огороженной пленкой. В воздухе стоял сильный запах дезинфекции.
– Заходим по одному внутрь и снимаем с себя всю одежду. Личные вещи тоже выбрасываем. Женщины с маленькими детьми могут проходить по двое, – строгим голосом приказам громкоговоритель.
– А как же телефоны? А если надо позвонить? А деньги в бумажнике? А карточки? А что, мы друг перед другом голышом будем? – раздались возмущенные голоса из толпы.
– Все оставляете перед входом в санитарную зону, – повторил громкоговоритель. – Кто не понял, тому объяснят доходчивее. Надеюсь на ваше понимание сложившейся ситуации. Вы все являетесь разносчиками опасной болезни, которую необходимо остановить любым путем. Одежда, еда, возможность позвонить будут вам предоставлены.
Глеб засуетился. У него на карточке лежали все деньги, собранные тяжелым многолетним трудом. Он подумал, что нечистые на руку люди захотят проверить его счет и смогут их выкрасть. Достал кошелек, вынул из него карточку, ставшую скользкой, ключи от квартиры и начал портить контактные дорожки на ней.
– У тебя много денег? – предположила Алиса.
– Сколько ни есть, все мои. Эти ушлые парни продезинфицируют карту, а потом пойдут в магазин.
– А как же быть с документами?
– Не знаю. Восстановят, думаю, без проблем, а вот деньги никто не вернет.
Глеб не удовлетворился царапинами на контактах. Погнул края карты и выковырнул контактную пластину с чипом на обратной стороне. Надкусил его до хруста и бросил под ноги.
– А у меня все в самолете осталось. – Алиса махнула в сторону пожарища. – Я как поняла, что становлюсь голой, такой стыд накрыл, что соображать перестала.
– У тебя хорошая фигура.
– Спасибо, но я ее не для такой демонстрации берегу.
– Двигаемся живее! – выкрикнул человек в защитном костюме с автоматом наизготовку. – Не копошимся. С вещами расстаемся легко, ничего не прячем в укромные места. Вам все будет компенсировано после.
– А как же быть женщине, у которой критические дни? – спросила не за себя сердобольная старушка.
– Все дадут на той стороне. Ничего с собой, что было в самолете, брать нельзя.
Глеб ощущал сильное внутреннее беспокойство, выражающееся в пересохшем рте и мелкой дрожи. Интуиция говорила, что так просто эта ситуация не разрешится. Подошла его очередь идти в коридор из матовой пленки.
– Уступаю. – Глеб решил сыграть в джентльмена снова.
– Ладно. – Алиса ушла.
Ее силуэт просвечивался сквозь пленку. Она скинула пиджак и нижнее белье, ушла дальше и пропала из поля зрения.
– Теперь ты, – поторопил его человек в защите.
Глеб вошел в коридор и сразу получил в нос удар едким удушливым запахом дезинфекции. Разделся донага и прошел по губчатому полу, пропитанному санитарным составом. В следующем отделении из шланга с распыляющей форсункой домывали Алису два человека в защитных костюмах.
– Готово! – крикнули ей. – Иди в следующий бокс. Становись и подними руки вверх. – Эта команда уже была для него.
Глеб проводил обнаженную девушку взглядом. В этой ситуации обнажение даже красивой фигуры не вызывало никакого вожделения. Страх, неопределенность подавляли инстинкты. Ледяная струя ударила в тело. Глеб даже вскрикнул от неожиданности. Затем струя распылилась и стала мягче. Вокруг него образовался удушливый туман, разъедающий нос, глаза и дыхательные пути.
– Крутись! – приказали ему.
Глеб, не опуская рук, начал вращаться. Хуже всего, когда ему били мерзкой жидкостью в лицо. Она проникала в уши, в нос, вызывая жжение.
– Готово. Иди в следующий бокс.
Глеб открыл глаза и несколько секунд находился в полной дезориентации.
– Туда! – Ему указали рукой.
Он чувствовал себя оглушенным и отрешенным после этой процедуры, вывалившимся из собственного тела. Вышел, как пьяный, в следующий бокс. Человек в более легкой защите, чем все предыдущие, осмотрел его через маску, выбрал из стопки черные солдатские трусы и протянул.
– Надевай, – попросил женский голос.
Глеб схватил их и сразу отвернулся. Несмотря на тяжелое состояние, стыд еще остался. Та же женщина вручила ему носки, комплект нательного солдатского белья из каких-то древних запасов и черные шлепанцы.
– Проходите на выход, – приказала она.
Глеб, немного придя в себя, вышел на улицу и оделся уже там. Народ стоял под солнцем, одинаковый и неузнаваемый. Глеб с трудом узнал Алису, оставшуюся без макияжа и в таком же халате, что и все женщины. Однообразная толпа производила тяжелое впечатление, отправляя память к тяжелым фотографиям из немецких концлагерей. Вооруженная охрана в РХБЗ выглядела как овчарки, готовые наброситься по первому «фас».
Минут через двадцать вышел последний человек, и им оказался тот самый Шпион. Глеб старался не смотреть в его сторону и затеряться в толпе.
– Внимание! – выкрикнул громкоговоритель. – Сейчас вы проследуете в здание, в котором останетесь на время карантина. Вас будут кормить, поить, обеспечат спальными местами, предоставят связь. Просьба не покидать его ни при каких условиях.
– А где мы есть? – спросил мужчина из толпы.
– В России, – не стал уточнять человек с репродуктором. – При первых признаках появления эпидемии внутри здания немедленно сообщать дежурным. Желаю вам хорошо провести время. Надеюсь на понимание.
Толпу пассажиров несчастного рейса проконвоировали до двухэтажного здания советской постройки, расположенного на отшибе территории аэродрома. Внутри оно сильно напомнило летний детский лагерь благодаря железным кроватям, расставленным рядами внутри комнат. В глаза бросалось, что приготовления производились в спешке. На всем лежала пыль, в воздухе ощущался запах запустения.
– На первом и втором этажах есть микрофоны для общения с дежурным, – сообщил с улицы голос. – Питьевая вода и туалеты имеются на каждом этаже. Завтраки, обеды и ужины будут производиться в 10, 14 и 18:00 соответственно. Позже вам завезут периодику и книги. Еще раз напомню, что покидать карантинную зону строго запрещено. Про все возникающие проблемы докладывайте дежурному по переговорному устройству.
– Что такое периодика? – поинтересовалась Алиса.
– Газеты и журналы, – пояснил Глеб.
– Анахронизм. А как же интернет? Я бы написала родителям, что со мной все в порядке, а то они будут ждать от меня звонка из Москвы.
– Обещали же дать связь. Потерпи. – От мыслей, что он не попадет на обучение по уважительной причине, стало мстительно радостно. – Идем, забьем себе кровати получше, – предложил Глеб.
– Точно, пошли, – обрадовалась Алиса.
Глеб выбрал те помещения, в которых не было родителей с маленькими детьми. Не хватало еще слушать их ночные вопли. Заняли место на солнечной стороне под окном.
– Лазарет, – критически оценил он убогую обстановку и одеяние людей.
– Сейчас, когда уже страх прошел, это становится прикольным, – шепотом призналась Алиса. – Это как квест, про который тебя не предупредили. Как думаешь, чем все это закончится?
Глеб задумался.
– Наверное, отправят всех по домам. Проваляемся тут недельку на казенных кроватях, поедим харчи за государственный счет, власти попиарятся, нахваливая себя за прекрасно проделанную работу, а потом, когда шум уляжется, разлетимся или разъедемся, – предположил он.
– Блин, и ты больше в Москву не попадешь? – с сожалением в голосе произнесла Алиса.
– Видимо, не попаду.
– Жалко. – Девушка вздохнула. – Так романтически познакомились.
– Очень романтически. – Глеб усмехнулся. – Есть же и другие варианты, при которых мы с тобой никуда не попадем.
– И что это за варианты? – Алиса не поняла, куда он клонит.
– Если микроорганизм не удастся удержать за забором аэродрома, и он убежит в город. Начнется такая странная эпидемия с растворяющимся пластиком, как было в самолете, но в масштабах города, – пояснил Глеб.
– А на нас это как отразится?
– Скорее всего, про нас забудут.
– Фантазер. – Алиса рассмеялась. – Ну, растает пластик, и что, жизнь-то не остановится.
– Да как сказать. – Глеб вспомнил первые репортажи про Нэбутори. – Она не просто остановится, а покатится назад, в эпоху, когда не было никакого пластика. Машины не смогут ездить, в домах не будет электричества, половина всей одежды и обуви растворится, расплавятся пластиковые окна, власти не смогут координировать свои действия, и начнется анархия.
– Ты серьезно или просто решил попугать меня?
– Это я тебе рассказал про возможный вариант. Очень надеюсь, что властям удастся обуздать микроб и мы после недели беззаботной жизни вернемся домой и будем наслаждаться воспоминаниями о прекрасно проведенном времени. – Глеб вспомнил столпотворение техники в морском порту Владивостока и решил, что шанс вернуться к нормальной жизни не так уж и велик.
– Больше не пугай меня страшными сказками, – попросила Алиса.
– Хорошо.
В помещение вошел батюшка, очень похожий на попа в исподнем белье, как из какой-нибудь дореволюционной карикатуры.
– Свободное место есть? – спросил он.
– Да, проходите, – ответила женщина. – Вот на этом ряду две койки свободны.
– Спасибо. – Батюшка прошел и сел на кровать.
Закрыл глаза и зашевелил губами, периодически крестясь. Несколько человек с интересом наблюдали за ним и явно ждали, когда можно будет пообщаться.
– Хорошо, что с нами батюшка летел, неизвестно еще, как все бы закончилось, – произнесла Алиса.
– Ты что, тоже веришь в религиозную мифологию? – Глеб усмехнулся.
– Какую мифологию? – не поняла она.
– Религиозную. Я занимаюсь маркетингом в крупной фирме и вижу, что способы привлечения клиентов у нас и у них очень похожи. Но есть исключение, мы хотя бы видим результат того, о чем говорим, и не так сильно грешим против души, предлагая продукт, который не так хорош, как мы описываем. У них же вообще ничего нет, абсолютно, но они так умело втюхивают это ничего, что даже зависть берет.
– Я верю в Бога, Глеб, и мне близка церковь. Я иногда хожу в Москве в храм, молюсь.
– Серьезно? Не ожидал от тебя. Как можно верить в то, что нельзя пощупать? – Глеб скорчил презрительную гримасу.
– Ой, да ну тебя. – Алиса отвернулась. – Так и думала, что какой-нибудь дефект вылезет.
– Это у вас дефект, у мракобесов. – Глеб вытянулся на кровати и уставился в серый потолок со вздувшейся побелкой.
– Я сон видела про то, как должна была погибнуть на машине, если бы поехала на выпускной с одним мальчиком. Отказалась, а он разбился насмерть, потому что у него тормоза отказали, – объяснила Алиса свои причины верить в высшие силы.
– А я много раз видел сон, как выигрываю миллионы в лотерею, и бежал за лотерейным билетом, и каждый раз ничего не выигрывал, – парировал Глеб.
– А ты меньше о деньгах думай, – буркнула Алиса, не обернувшись.
Батюшка закончил молиться и собрал вокруг себя людей, желающих получить поддержку. Он говорил негромко, люди слушали молча, не перебивая. Глеб пытался задремать, но накопившиеся переживания сбивали сонное настроение. Он открыл прикроватную тумбочку и обнаружил в ней рулон туалетной бумаги, расческу, небольшое зеркало, мыло в мыльнице, пластиковый стакан, зубную щетку и тюбик зубной пасты. Его насмешил простецкий набор, но все же было приятно, что за такой короткий период им смогли предоставить минимальный комфорт. До всех событий Глеб был о властях худшего мнения.
Поднялся с кровати и посмотрел в окно. Самолет догорел. Его останки отбуксировали к забору. Обломки, оставшиеся на «взлетке» после взрыва, убирали техникой и свозили туда же, где лежал корпус. Глеб незаметно подсел к толпе послушать, какой опиум заливает батюшка в души граждан, желающих успокоиться самообманом.
– А почему проявление Бога всегда неявное? Да потому, что вы сами должны принимать решения. Господь может вас под локоток подтолкнуть, если вы на правильном пути, чтобы решились, или же, наоборот, притормозить, дать знак, что не туда пошли. Ни Бог, ни дьявол не имеют права открыться явно, потому что работа воспитания души целиком лежит на плечах человека.
– А как же церковь?
– А что церковь? Бог в вас, а не в церкви. Человек, который потерял духовную опору, найдя Бога в себе, отрастит новые ноги, а в церкви он найдет только костыль, с помощью которого сможет худо-бедно ковылять, – произнес батюшка довольно крамольную, по мнению верующих, мысль.
– А зачем тогда нужна религия и храмы?
– Как зачем? Затем, что и больницы, лечить. Очень часто религия – это последняя инстанция, способная вернуть человека к нормальной жизни. Только не поймите меня неправильно, что церковь – это только для падших и убогих. Это еще и каждодневная гигиена души. Мы все пачкаемся в течение дня, и никто же не против умывания, так и с душой. Ее тоже надобно отмывать от налипшей грязи. Посмотрел срамоту – умойся, оскорбил человека – умойся, порадовался чужому несчастью – умойся, иначе твоей настоящей души из-под слоя грязи не видать будет.
– Как вы думаете, надолго нас сюда заперли?
– Настолько, насколько потребуется. Я принимаю любое развитие ситуации как благо для меня. Неисповедимы пути Господни, нам остается только подчиняться и наблюдать, куда они выведут. Будете сопротивляться, не имея сил изменить ситуацию, – все только усугубите. Начнете унывать от того, что не можете ни на что влиять, – снова усугубите. Единственный правильный вариант – наблюдать и принимать. А еще я бы почитал чего-нибудь.
– Евангелие?
– Да ну его, «Трех мушкетеров» не дали дочитать, отобрали. – Батюшка вздохнул. – Когда там обещали газеты привезти?
– Время не называли. Может, с ужином привезут, – предположила женщина по правую руку от священника.
– Эх, как говорится, а во Владивостоке сейчас макароны дают, – пошутил батюшка, развеселив паству.
– Ой, смотрите, на «взлетке» опять какая-то суета началась! – выкрикнула женщина, глядя в окно.
Народ забыл про батюшку и ринулся к окнам. Глеб оказался в числе первых. Военные и пожарные машины занимали места вдоль бетонной взлетно-посадочной полосы. Прошло несколько минут, затем донесся гул заходящего на посадку самолета. Вскоре показался и он сам. Воздушное судно снижалось с выпущенным шасси. И вдруг оно утонуло в облаке огня. Самолет развалился на части, устремившиеся к земле. Окна содрогнулись от набежавшей взрывной волны. Люди закричали от страха. Горящие обломки полетели не только на «взлетку», но и на ожидавшие возле нее машины.
– И с нами такое могло быть! – закричала в исступлении женщина с рыжей копной волос.
– Не могло, с нами батюшка был, – ответила ей другая.
Глеб посмотрел на реакцию священника и заметил иронию на его лице. Он так не считал.
Спасательные машины и люди у взлетно-посадочной полосы пришли в движение и первым делом начали тушить себя, а не догорающие останки упавшего самолета.
– Надо бы помочь, – сердобольно вымолвила пожилая женщина.
– Кому, догорающим трупам? – саркастически поинтересовался мужчина рядом с ней. – Вам отсюда и шагу нельзя сделать, подстрелят.
– Не говорите ерунды, – обиделась женщина.
– Проверьте, – хмыкнул мужчина.
Из творившегося прямо на глазах Глеб сделал вывод, что ситуация становится похожа на неконтролируемую. Второй самолет, который мог лететь совсем не из Владивостока, судя по всему, тоже был заражен опасным микроорганизмом. И такую картину вполне можно было экстраполировать на обширную территорию страны. На душе затомилось от тягостного предчувствия. Похоже, неказистая двухэтажка могла надолго остаться обителью для пассажиров зараженного рейса.
Глеб прошелся по зданию. Обошел весь второй этаж, разглядывая во все окна обстановку снаружи. Три стороны смотрели на открытое пространство, и только один торец упирался в небольшой парк, внутри которого проходил забор с колючей проволокой. В этой стороне здания располагались туалеты и не было больших окон, чтобы выбраться незамеченными в темноте. Глеб никуда не собирался сбегать, но предполагал: если масштабы эпидемии разрастутся, то властям станет не до них и людей просто перестанут кормить, но команду снимать охрану никто не даст, и возникнет сложная ситуация.
Ему встретились двое молодых парней, явно замышляющих что-то у выхода из здания.
– Далеко собрались? – поинтересовался у них Глеб.
– Сиги хотим стрельнуть. Курить невыносимо хочется. Там вон у входа бойцы трутся, хотим спросить.
– Вам же сказали, выходить строго запрещено, – напомнил Глеб.
– Не настолько же, – отмахнулся парень. – Идем, Санек. Сами будем курить, а трусы пусть облизываются.
Глебу стало интересно посмотреть, насколько военные готовы выполнять озвученные угрозы. Парни открыли дверь и смело вышли на ступеньки. Бойцы, лениво стоящие у БТР, резко развернулись в их сторону и скинули оружие в боевое положение.
– Назад! Приказ стрелять на поражение.
– Да мы только…
Раздалась автоматная очередь. Глеб отскочил от окна, ему показалось, что стреляли не в воздух. Через мгновение смелые искатели закурить забежали внутрь и упали на пол.
– Идиоты, сука! Тупорылые вояки! – закричал один из них.
– А я вам говорил, – напомнил Глеб. – Курение убивает.
– Да это беспредел. Нас же простерилизовали, чего им бояться?
– У них инструкция, – пояснил Глеб. – Возможно, мы переносим микроб внутри себя и заражаем воздушно-капельным путем. Кстати, тут вообще есть пластик, чтобы проверить эту теорию? – Глеб осмотрелся и не нашел в прямой видимости ничего пластикового.
Здание было построено давно, не использовалось и потому осталось нетронутым с советских времен. У выхода на улицу расположился пластиковый корпус выключателя света. Глеб не стал проверять его на ощупь, вначале принюхался. Не пахло ничем. На вид никакого жирного блеска не наблюдалось. Осмотр удовлетворил Глеба. Он решил, что санитарные мероприятия справились со своей задачей и они теперь не заразны. Потом он вспомнил, что надетые на ноги шлепанцы являются лучшим детектором пластиковой эпидемии. Обувь чувствовала себя прекрасно и пахла так, как и полагается обуви.
Спустя время в коридор вышли люди, напуганные стрельбой.
– Что это было? – спросила Алиса, оказавшаяся в их числе.
– Военные настроены решительно и будут стрелять на поражение, – громко ответил ей Глеб, чтобы слышали все.
Настроение людей испортилось. Они уже казались себе не спасенными, а заложниками, которым грозит опасность. Разговоры приутихли, никто больше не собирался выходить на улицу и просить у бойца телефон или просто подышать свежим воздухом. Тревожное чувство одолело всех.
И только приехавший обед, с которым привезли пять кнопочных сотовых телефонов, изменил его.
– Всем отойти от фойе, – приказал голос в громкоговоритель.
Прежде чем занести продукты, вход обработали ручными опрыскивателями. Затем люди в защитных костюмах занесли несколько военных термосов и коробки.
– Забирайте. Посуда остается у вас, а термосы вымыть и оставить на этом месте, – распорядился невидимый мужчина. – На телефонах безлимит по связи, но злоупотреблять не стоит. Если увлечетесь, оператор отключит сим-карту.
Народ ринулся к еде, но нашлись двое мужчин, решивших упорядочить процесс. Распределение еды требовало порядка, иначе поели бы только самые наглые. После попыток возмутиться и нескольких оплеух люди приняли новые условия. Глеб наблюдал за тем, как ведут себя люди, какие процессы и настроения происходят в закрытом обществе, и мотал на ус. Из-за этого он оказался в конце очереди и получил еды чуть меньше остальных. Вернулся с тарелкой горячей гречневой каши, чаем в спальню и сел на свою кровать. Напротив машинально ел батюшка, читая свежую газету, доставленную вместе с едой.
– Что пишут? – поинтересовался Глеб.
– Что пишут. Что людям знать не нужно, то не напишут.
– А вы догадываетесь о чем-то?
– А что догадываться, мы живем в период падения очередного Вавилона. – Батюшка свернул газету и убрал ее в сторону.
