Сергей Панченко
Я стираю свою тень. Книга 2
– А Хеленга?
– Она сейчас на связи со своими знакомыми. Хвалится. Думаю, сегодня тебе стоит задуматься о смене работы. Пожалуйста, Айрис, сделай мне причёску, пока её не загрузили в систему. Хочу походить с ней раньше остальных.
– Идите, девчата, заплетайте косы, а я за вас постригу деревья, – предложил я компромиссный вариант.
Кармина с радостью поддержала моё предложение. Айрис, правда, выглядела не настолько счастливой. Удивительное дело, в своём мире она не была такой гибкой, как на Земле. Наверное, сформировавшая нас среда подсознательно ограничивает воображение, заставляя придерживаться общих взглядов и подходов.
– Огонь! – сделал я комплимент Хеленге, проходя мимо неё. Она приняла его как должное. Судя по суетливому поведению, мысли у неё были совсем не о работе. Поверив в свою привлекательность, в чём-то отличную от стандартной, ей захотелось поделиться этим с остальными и получить свою минуту славы.
Кармина выскочила из комнаты с причёской, переоделась в мирское и забила болт на работу. Айрис вскоре примкнула ко мне.
– В системе ажиотаж. Дело дошло до учредительного уровня, на котором присутствуют пришельцы. Кажется, мне придётся делать макет для загрузки.
– Ого, здорово, поздравляю нас. – Я широко улыбнулся и привлёк Айрис к себе. – Тебе с этого хоть что-нибудь перепадёт?
– Конечно. Любое новшество влияет на рейтинг. Но это же не я придумала, это твоя идея.
– Айрис, меня устраивает и мой рейтинг. Бери всё на себя. Потом перекинешь как-нибудь сотку-другую по-дружески. И нам наконец-то разрешат ночевать друг у друга. – Я обнял Айрис и не услышал никакого писка штрафных санкций. Её уровень перевалил маргинальную отметку в пятьсот баллов, где уже позволялись всякие обнимашки и прочие безобидные вещи.
Айрис неожиданно замерла. Взгляд её рассеялся, будто она была занята своим нейроинтерфейсом.
– Мне только что добавили триста баллов и вызвали сделать макет причёски. – Айрис посмотрела на меня сияющим взглядом. Поработаешь тут без меня?
– Не вопрос. Беги навстречу славе, но не забывай о тех, кто помог тебе. – Меня кольнул укол ревности.
– Сдурел? Сегодня ночью воздам тебе за заслуги сполна. – Айрис без страха поцеловала меня, и снова никаких санкций.
Наш союз продемонстрировал абсолютный синергизм в условиях космической станции. Айрис убежала. Я натянул респиратор и приступил к работе, размышляя о произошедшем. Надо же, моя интуиция сработала просто отменно. Ей не помешал шум из мыслей, который обычно забивал внутренний голос. Шума и не было, потому что он не успел сформироваться. Здесь я был свободен от внешнего осуждения, пока не разобрался, что к чему, и потому мыслил широко.
– Гордей. – Из мыслей меня выдернул голос Хеленги.
– Да?
– Если бы не Айрис, я бы сегодня совратила вас. – Её глаза блестели от передозировки гормонов.
– Если бы не Айрис, я бы с удовольствием принял ваше предложение, – нашёлся я, хоть и засмущался от такого прямого намёка.
Мой ответ удовлетворил её. Она громко рассмеялась и пошла работать дальше, время от времени разглядывая свою косу.
Остаток дня тянулся довольно долго. Я устал работать один.
– Гордей, вам больше не надо отрабатывать. – Хеленга кивнула на ореол с баллами над моей головой, превысивший тысячу. – Жаль, что мы, наверное, больше не увидимся.
– И мне жаль. Зато на память останется французская коса.
– Вы волшебник. У меня давно не было такого приподнятого настроения. Я уже начала думать, что пережила возраст, в котором есть поводы для бурной радости. Наверное, надо чаще забирать людей с Земли, чтобы они вносили разнообразие в нашу устоявшуюся жизнь.
– Спасибо. А людей со станции надо чаще отправлять на Землю, к истокам.
– О нет, уж лучше вы к нам, – скрестила руки Хеленга. – Я такое о вас смотрела! Мамонты, шкуры, пещеры, сырое мясо с паразитами.
– Это было много тысяч лет назад. Сейчас намного лучше. Мамонты вымерли, а глисты бывают только у тех, кто не моет руки перед едой.
– Ужас. Идите, Гордей, отдыхайте.
Дважды упрашивать меня не пришлось. Я помчался по лестницам через пять ступеней. Пока бежал, пришло сообщение от Айрис с координатами её жилья. Мой маршрут резко поменялся.
Моя космическая любовь жила в более просторной комнате, в которой имелся настоящий иллюминатор в космос. Соскучившись друг по другу и устав сдерживаться, мы долго не могли вырваться из объятий. Когда же усталость взяла верх и я, дыша как загнанный волк, откинулся на кровать, Айрис с хитрым выражением лица полезла в шкафчик для одежды и вынула из него знакомый пакетик. Она высыпала на столик передо мной горсть крекеров. Боже, а я ведь подумывал о том, чтобы отдать их какой-нибудь бродячей собаке.
Глава 5
Если верить словам Айрис, её жизнь кардинально поменялась. Благодаря французской косе, которую стала носить чуть ли не половина всех встречающихся нам женщин, рейтинг её перевалил за две тысячи баллов, что по местным меркам соответствовало уровню почётного гражданина. Перед Айрис открылись многие двери, к которым прежде она не имела доступа. Соответственно я, как основной претендент на супружество, мог пользоваться теми же благами в её присутствии.
Вначале мы занялись сексом в условиях невесомости. Весело было только первые минуты, а потом меня начало тошнить. Затем мы вышли наружу, в открытый космос. И это была не покраска стёртых космической пылью надписей, а полноценная туристическая вылазка. Мы находились внутри прозрачной сферы, одетые только в серебристые костюмы. Сфера плыла над поверхностью станции, а гид посредством нейроинтерфейса рассказывал нам обо всём. От него я узнал, что станция рассчитана на десять миллиардов жителей и всегда заполнена под завязку. Она не выглядела настолько внушительной, чтобы вмещать такое количество людей. Однако не доверять гиду я не мог. И мне стало более-менее понятно, почему людей кормили этим желе. Чтобы выращивать натуральную еду, пришлось бы увеличить размер станции в несколько раз.
Потом нам открыли доступ к тем уровням, на которых тусили пришельцы. Моя психика пережила за этот визит столько бурных моментов, что системе пришлось всю ночь держать меня на каких-то препаратах, чтобы я не кричал во сне. Многие из пришельцев показались мне слишком уродливыми. Причём условно человекообразные казались самыми уродливыми, какими-то мутантами, опившимися ядерных отходов. Для общего развития и расширения кругозора это знакомство было полезно, но только один раз.
Был ещё один случай, когда к станции подлетел огромный пришелец, являющийся, по сути, космическим кораблём. Таким его создала природа. Он был меньше станции всего в четыре раза. Для меня он выглядел как глыба, но, как сказала Айрис, между ним и руководством станции был осуществлён дружеский контакт. «Глыба» прилетел засвидетельствовать своё почтение. Для него весь космос был родным домом, и ему было просто интересно посмотреть, кто у него завёлся.
Я познакомился с матерью Айрис, практически её копией, выглядевшей всего лет на пять старше дочери. Мы мило общались, пока я не назвал её мамой. В общем, посиделки с потенциальной тёщей не задались. Айрис объяснила мне, что я нарушил этикет, присущий жителям станции в подобных случаях. Благодаря долголетию, семейные отношения не были похожи на земные, никаких свёкров и свекровей, тёщ и тестей, зятьёв и снох. Просто дружная семейная компашка, где все общались друг с другом на равных. Меня устроило её объяснение, и я готов был извиниться перед мамой, простите, Вестлиной.
Прежде чем пойти к тёще на второй заход, Айрис заговорщически прошептала мне:
– Хочешь посмотреть такие места на станции, куда не доходят щупальца системы?
– Хочу. – Предложение Айрис меня заинтриговало.
Оказывается, станция не сразу получила такие размеры. Тысячи лет назад, когда только началось её возведение, а люди едва покинули пещеры и пытались устроить свою жизнь в примитивных селениях, она была рассчитана на несколько сот тысяч жителей, а дизайн помещений и общее убранство не настолько сильно отличалось от их земных аналогов. Шли годы; люди, попавшие на станцию, умнели, рождали потомство, не знающее другой жизни и приспосабливающееся к космической действительности с младых ногтей. Новые модули имели более совершенную конструкцию, люди переселялись в них, оставляя старые. Утилизацию старых модулей посчитали невыгодной и просто закрыли к ним доступ. О них мало кто вспоминал, пока какой-то неугомонный житель не сопоставил факты и не вычислил лишний объём. С тех пор старые модули превратились в прибежище недовольных системой жителей станции.
Отсутствие правоохранительных органов в земном понимании развязало им руки для установления собственных порядков на неконтролируемой территории. Высокие технологии служили здесь совсем другим целям. Априори каждый беглый житель ненавидел систему и старался сделать всё, чтобы не подчиняться ей. Молодёжь романтизировала эту среду, считая их взгляды революционными и новаторскими, а их поступки – борьбой за справедливость.
Я выразил Айрис своё опасение перед тем, как миновать последний рубеж к диким территориям. Здравомыслие пыталось шепнуть мне, что это дурная затея, но я считал, что причиной тому малодушие. Айрис долго прожила среди этих людей и не выказывала никакого беспокойства. Её уверенность в конце концов успокоила и меня.
Айрис знала все ходы, которые вели к заброшенной части станции. Нам пришлось миновать почти безвоздушные неосвещённые коридоры, пробежаться по открытой поверхности в лёгких скафандрах, отчего у меня сразу же отмёрзли ноги. Поскакать перед закрытым люком, который никак не хотели открывать с той стороны. Это, знаете ли, было то ещё испытание нервов. После известных событий у меня появилась фобия к холоду.
Наконец нам открыли, и мы вбежали внутрь бочкообразного помещения. Прежде чем скинуть скафандры, отдающие холод наружу и вовнутрь, мужчина лет тридцати со шрамом на виске сличил нас при помощи ручного сканера. У него не было никакого ореола над головой. Нейроинтерфейс вообще перестал работать, когда мы вышли наружу.
– А этого у нас ещё нет в базе. Откуда он? – спросил мужчина у Айрис.
– С Земли. Я привезла с собой оттуда ручного зверька, – пошутила она на грани фола.
Я не стал строить из себя обиженку, понимая, что тут другие отношения и мне стоит просто подыгрывать Айрис, чтобы не испортить приключение. Наконец мне разрешили скинуть ледяной скафандр. От холода я трясся, как осиновый лист на ветру. Мужчина со шрамом, заметив моё состояние, сунул в руки ёмкость с плескавшейся внутри жидкостью. Я посмотрел на Айрис.
– Это обычный этиловый спирт, – успокоила она меня. – Сделай глоток для согрева.
До сего момента мне ни разу не приходилось пить настолько крепкие напитки. От одного только запаха из горлышка перехватывало дыхание. Я собрался с духом, чтобы не подвести Айрис и не выглядеть маменькиным сынком, приложился к бутылке и сделал глоток. Спирт обжёг рот, потом гортань, затем спёр дыхание, когда его пары попали в лёгкие. Я закашлялся, насмешив мужчину.
– У вас на Земле, что, до сих пор разведённую мочу пьют? Как её там, пиво?! – Он снова заржал.
– У нас всё пьют, – ответил я после того, как откашлялся.
– Ну, ты, видно, не из тех, кто пьёт всё подряд.
– Вы правы, – примирительно согласился я.
Он снова заржал как ненормальный.
– Если он ещё раз обратится ко мне на вы, как к станционному чиновнику, я залеплю ему в ухо, – предупредил мужчина, обращаясь к Айрис, как к моему поручителю.
– Будь снисходительнее. Он ведь новенький, – попросила она человека со шрамом, затем обратилась ко мне: – Гордей, используй при обращении только «ты», ладно?
– Ладно. – Мне нетрудно было согласиться. – Вешайте кодекс общения перед входом, – посоветовал я ему.
– А может, лучше вешать людей, которые раздают дурацкие советы? – презрительно скривив губы, пригрозил он.
Я не испугался его угрозы, не поверив в её реальность.
– Хватит пикироваться, как леди на стихотворной битве, открывай дорогу, – попросила Айрис.
Мужчина нажал кнопки. Задняя торцевая часть стены ушла в сторону, открыв перед нами едва освещённый сиянием звёзд коридор. Едва мы ступили в него, как дверь за нами закрылась.
– Добро пожаловать в дикие земли. – Айрис подбадривающе шлёпнула меня под зад.
– А ты не боишься встретить своих подельников, которые решили, что ты их сдала? – поинтересовался я.
– Их здесь не должно быть. Они на перевоспитании.
– Как знаешь. – Её ответ меня успокоил.
– И как тебе антураж? – спросила Айрис. Она подпрыгнула на приступок перед стеклом и начала водить пальцем по пыльной поверхности.
– Впечатляет. Вот тут сразу видно, что ты на космической станции, а не на футуристическом аттракционе Земли.
– Вот именно – аттракционе. Лучшего определения той части станции не найти.
Айрис отошла в сторону и показала, что оставил на стекле её палец. Там было написано по-русски: «Здесь были Гордей и Айрис».
– Потрясающе. – Я несколько раз хлопнул в ладоши. – Конечно, хотелось в Крым, но там сейчас не сезон.
– Ничего, Гордей, попой чую, наши автографы ещё появятся на камнях Ай-Петри. – Айрис соскочила с приступка, подошла ко мне и звонко чмокнула в щёку рядом с ухом. – А может, к этим надписям добавится ещё несколько.
– В смысле? Ты хочешь собрать команду? – Я не понял, к чему она клонит.
– Ой, дурачок, – закатила глаза под лоб Айрис. – Тебе понятие «размножение половым путём» о чём-нибудь говорит?
– Ты… мы… ах, ты в этом смысле… – Я вспомнил слова доктора о том, что Айрис лишена возможности иметь детей. – Извини, но доктор Джонто предупредил меня…
– Что я бесплодна?
– Да.
– А зачем, ты думаешь, мы сюда припёрлись? Только чтобы посмотреть на облезшие тысячелетние стены станции?
– Ну да, экскурсия по памятным местам.
– Я не настолько сентиментальна, чтобы ронять слёзки от воспоминаний, но достаточно, чтобы мечтать о собственных детях. Ты разбудил во мне женщину и мать.
– С добрым утром обе, – ляпнул я. – Так ты хочешь сделать операцию?
Айрис рассмеялась.
– Это не операция, это генетическая разблокировка. Ты не рад? – Она взяла меня за грудки и прижала к себе.
– Конечно рад, просто не успел переварить в голове весь объём новой информации.
Я представил себя и Айрис в окружении десятка детей одного возраста, примерно трёх лет. Мальчики были похожи на меня, а девочки – копии матери. И мы с ней, как два счастливых плодовитых родителя-далматинца, прижавшись друг к другу, с умилением смотрим на собственное потомство. Внутренний голос откликнулся приятным душевным теплом на проведённый умозрительный эксперимент.
– Значит, ты твёрдо решила возвращаться на Землю? – спросил я.
– Твёрже некуда. Меня здесь коробит от несвободы, даже с таким уровнем социального рейтинга, который ты помог мне заработать. Станция – тюрьма для тех, кто сумел пожить другой жизнью.
– Прямо ирония. Тебя отправили в тюрьму, а оказалось, что ты в ней уже сидела.
– Верно. Идём.
Мы торопливым шагом направились по коридору, поднимая старую пыль. Наверное, она вся тут была звёздной. Метров через двести коридор закончился стеной. Айрис постучала в неё кулаком. Над нами начал медленно разгораться плафон. За минуту от грязно-жёлтого цвета он разгорелся до белого с голубым оттенком, наполнив мрачный уголок коридора сиянием.
– Чего не открывают? – поинтересовался я.
– Сличают. Сам понимаешь, кого попало сюда не пустят.
– А почему руководство станции не решает проблему с дикими землями?
– Я думаю, что они даже рады их существованию. С такими, как я, пришлось бы бороться и перевоспитывать, а мы бы ещё и вносили зерно сомнения в умы людей. Человек, не согласный с системой, рано или поздно находит свой путь сюда и обычно тут и остаётся. Так что польза очевидна. Возможно, создатели станции знали об этом, потому и оставили старые модули на месте.
– Создатели – это кто?
– Другие расы, которые имеют право ускорять прогресс развивающихся цивилизаций.
– Людей среди них нет?
– Нет. Нам ещё не скоро светит.
– А мы с тобой отдаляем эту перспективу на ещё больший срок.
За стеной раздался шум. Она скрипнула, и в ней начала появляться щель. Проём обнажился до размеров, достаточных для того, чтобы нам свободно пройти, и замер. Айрис подтолкнула меня вперёд, а сама вошла следом. Здесь всё выглядело иначе. Стеклянных стен уже не было. От того места, где мы стояли, расходились вглубь пять тоннелей со слабым освещением. В воздухе висел запах дыма и непривычный аромат готовящейся еды. Айрис шумно вдохнула воздух носом.
– Чуешь?
– Студенческой столовкой пахнет. – Я тоже погонял воздух носом. – А почему нас никто не встречает?
– А ты что, какая-то важная шишка?
– А что, нет? Живой землянин.
– Тьфу-тьфу-тьфу, – суеверно сплюнула Айрис.
– Не пугай меня. – Мне сразу вспомнилась история про каннибализм.
– Если ты будешь молчать и кивать в знак согласия со мной, то ничего плохого не случится. Обещай.
– Мамой клянусь.
Моя клятва удовлетворила Айрис. Она выбрала, как мне показалось наугад, средний коридор, и мы пошли по нему. Нам навстречу несколько раз попадались люди. Они обращали на нас внимание из-за одежды, отличной от местных фасонов. Мы выглядели слишком опрятно и чистенько, выдавая своё недавнее появление.
– Бульончик не желаете из клонированной печени? – неожиданно спросила нас приятная на вид девушка, выглянувшая из открытой двери.
– Нет, спасибо, – поспешил отказаться я, уверенный, что печень была человеческой.
– Не надо, мы не за тем, – отмахнулась Айрис от предложения девушки.
– А зачем она предложила нам? – спросил я шёпотом.
– Подумала, что мы сюда с гастрономической экскурсией.
– А ей-то что с того?
– Люди приносят на обмен разные вещи, производство которых здесь невозможно.
Чем дальше мы шли, тем чаще нам предлагали отведать гастрономические изыски, звучащие для человеческого уха слишком по-людоедски.
– Клонированные органы не очень приятны на вкус, в сравнении с выросшими на теле, – поделилась специфическими знаниями Айрис. – Это даже у людей, откормленных станционным желе. А представь, каким на вкус будет мясо человека, выросшего на разнообразной кормёжке?
– Это намёк в мою сторону? Уж не за тем ли мы здесь? – Я подозрительно сощурился и снова рассмешил Айрис. – Когда же закончится этот пищеблок?
Вскоре криминальные повара отстали от нас. Коридор закончился. Мы оказались в помещении со множеством лестниц и лифтов. С освещением здесь тоже было скудно. Основной свет поступал от стеклянной сферы, венчающей потолок. Он исходил из её окружности – кольцевой лампы. Света её хватало до половины высоты помещения. Внизу царил мрак, и только огни двигающихся лифтов немного рассеивали его.
– Нам куда? – поинтересовался я, желая в душе, чтобы вверх.
– Туда. – Айрис поняла моё желание и гротескно ткнула пальцем в темноту под нами.
Я вздохнул. Изо рта вырвался пар. Здесь было зябко. Экономили здесь не только на освещении. Мы пошли к лифту, очень похожему на земные аналоги. Вызвали его кнопкой, дождались, когда откроются двери, и зашли внутрь. Вместо кнопок в нём использовался речевой интерфейс.
– Шестой уровень, – скомандовала Айрис.
Что-то хрустнуло, щёлкнуло, и мы понеслись. Я осмотрелся. Стены лифта были истерзаны вандальными надписями и непристойными рисунками. Айрис с ухмылкой посмотрела на меня.
– Где бы ты ни был, а протест выразить надо.
– Какая-то глупость – портить имущество. Не ты его делал, не тебе и ломать.
– Подобное художество – это побочка свободолюбивых личностей.
– По-моему, они идиоты.
– Иногда эти понятия – синонимы. Смотришь, бывало, свободолюбивый человек, а приглядишься лучше – идиот.
– Хотелось бы, чтобы человек, который будет тебя разблокировать, оказался нормальным.
– Будет. Здесь нет случайных людей на ответственных местах.
Лифт резко затормозил. От неожиданности мои коленки подогнулись, и я чуть не упал, успел упереться рукой в стену. Мы вышли из лифта. Я посмотрел вверх. Где-то в вышине едва можно было различить пятнышко света от той самой сферы. Но здесь было не так темно, как казалось сверху. Жёлтые пятна света от ламп в углах сходящегося потолка и стены освещали коридор почти без тёмных пятен.
Людей здесь было мало, а те, что встречались, выглядели слишком неприветливо. Возможно, их настораживала наша одежда или сумрачное освещение искажало их лица. Айрис шла быстрым шагом, и я старался от неё не отстать. От мысли остаться здесь в одиночестве мне стало нехорошо. Поэтому времени зациклиться на внешности местных жителей у меня не оставалось.
Мы подошли к неприметной двери, одной из сотен одинаковых. Айрис нажала кнопку переговорного устройства и сообщила:
– Привет, это Айрис. Мне была назначена процедура возвращения фертильности.
– Кто с тобой?
– Возможный отец моего будущего ребенка. Он не останется здесь, – предупредила она.
Ответ пришёл не сразу.
– Заходите. Оба.
Дверь отъехала в сторону. Айрис зашла первой, а я прошмыгнул сразу за ней. Если бы чуть помедлил, то точно остался бы снаружи. Дверь закрылась слишком быстро. Экономия пространства в старой части станции была заметна сильнее, чем в новой. Никаких тебе фойе, прихожих и тому подобных предбанников. Мы оказались в комнате с операционным столом в центре. Угрюмый смуглый мужчина неопределённого возраста бросил в нашу сторону быстрый взгляд.
– Так себе папашка, – оценил он меня.
– Не твоё дело. – Айрис не побоялась ответить резко, чем приободрила меня.
– Принесла? – спросил угрюмый.
Айрис молчком вынула из-за пазухи стакан из-под витаминного напитка и поставила на операционный стол.
– Откуда? – Угрюмый заглянул внутрь него.
– С Земли.
– Откуда? – переспросил он уже намного уважительнее.
– Оттуда.
Мужчина вытряхнул на ладонь одно крекерное печенье. Взял его в руки, как ювелиры берут уникальный бриллиант, и рассмотрел на свет. Затем обнюхал и только после отправил в рот. Захрустел им, изображая на лице крайнюю степень удовольствия. Он долго жевал, будто боялся проглотить. По его прибалдевшему лицу можно было предположить, что он жуёт наркотик.
Угрюмый спрятал стакан в шкаф на серьёзном запоре.
– Ещё достать сможете? – спросил он.
– Нет, – ответила Айрис. – Собираемся на Землю на ПМЖ.
– Как? – не понял мужчина земную аббревиатуру.
– Улетаем навсегда, – пояснила Айрис.
– Хм, смело, но я тебя понимаю. Лучше жить недолго, но счастливо, чем наоборот. Пещерку себе уже присмотрела?
– На дереве буду жить, королевой обезьяньей стаи, – пошутила Айрис.
Угрюмый не совсем понял шутку. То ли не знал, кто такие обезьяны, то ли принял слова Айрис всерьёз.
– Ложись, – указал он на стол. – Я могу оставить блок, который сработает после двенадцатых родов.
– Убирай совсем. Не знаю, как повернётся жизнь, хочу рожать столько, сколько захочу. В жопу все ограничения.
– Как знаешь. – Угрюмый подвёл к голове Айрис манипулятор с гибкими щупальцами и сел на пульт.
Айрис игриво посмотрела на меня. Я показал ей поднятый большой палец. Конечно, о двенадцати детях я не мечтал, и даже четверо мне казались излишеством, но двух-трёх сорванцов я бы с удовольствием заделал, тем более что отцовская миссия в процессе зачатия и вынашивания не особо напряжённая.
Щупальца захватили голову Айрис. Она отключилась и вытянулась на столе, как солдат по стойке смирно. Угрюмый док что-то разглядывал на экране пульта, иногда подстукивая оборудование ногой. Через две минуты раздался прерывистый писк. Манипулятор разжал щупальца и вернулся в походное положение.
– Готово, – произнёс доктор. – Можете начинать делать маленьких землян хоть сейчас.
Айрис потёрла виски и села. Я подбежал к ней, думая, что она неважно себя чувствует.
– Доктор, почему я отчётливо видела то, что произошло со мной некоторое время назад? – спросила она.
– Это особенность гипнотического воздействия на кору головного мозга. Воспоминания – лишь побочный продукт процесса перекодирования генов. Ничего страшного в этом нет, – пояснил доктор.
– Ясно. Что ж, спасибо, док, – поблагодарила его Айрис.
Я помог ей слезть со стола.
– Взаимно.
– Спасибо, – поблагодарил я его уже на выходе.
Угрюмый махнул мне рукой и отвернулся к своим приборам. Мы отошли от его жилища на несколько метров.
– Этот ублюдок врал, – произнесла Айрис.
– Почему ты так решила?
– Потому что это было слишком заметно. Я думаю, он спёр мои воспоминания.
– Зачем они ему?
– Я видела как раз то, за что меня здесь могут плохо помнить. Идём быстрее, пока он не нашёл того, кто мной заинтересуется.
