Сергей Петрович Волошин
Верующие
– Вы за нас, Алла Петровна, не беспокойтесь. Рвём понемногу, хороший у вас садик, видно, что с любовью саженый, – гипнотизируя женщину своими голубыми глазами, спокойным баритоном ответил Серёжа. – И огурчики с вашего позволения с грядки испробовали. Малосолите?
– Ой, да я так, бутыльков десять на зиму закрываю, ради того чтоб было. Родители так с детства приучили, они ж у меня войну прошли, – окинув сидящих за столом парней благодарным искрящимся взглядом, махнула тонкой рукой Алла Петровна. – А есть некому, открываем за зиму только на новый год, на Рождество, да на двадцать третье февраля, когда сын с невесткой и внуком приезжают. Ой, вы, наверное, хотите консервации? Мои вы хорошие. Витя, ты спустись в погреб, да возьми бутылёк огурцов или помидоров, там и зёлёненькие, и красненькие есть, и покрупнее, и помельче, ляда вот здесь, под ковриком.
– Это мы уже поняли, что погреб находится под нами, – улыбнулся Витя, поднимая угол ковра, где обнажилась сбитая из суровых дубовых досок деревянная крышка. – Эх, хороший вы человек, Алла Петровна. Это сколько вам лет?
– Да восьмой десяток недавно разменяла.
– А выглядите очень грациозно. Обворожительно. Представляю, какой красавицей вы были в молодости. Хорошая мама, наверное. Мне бы такую. Мне ведь с матерью не повезло. Умерла рано, отец привёл в квартиру молодую мачеху, с которой всю жизнь как кот с собакой. Слава Богу, женился я два года назад, сняли с женой квартиру. Теперь живу как кум королю сват министру.
– Так ты ещё и в квартире живёшь? – перебила Алла Петровна. – Небось, дары природы только в магазине и покупаете? Так ты возьми там пару бутыльков домой, порадуй жену.
– А можно и нам с Пашкой? – вмешался с просьбой Серёжа. – Мы тоже квартиранты – четыре стены, два окна, один туалет и гул трассы за окном. Витёк, доставай побольше, нам ещё здесь несколько дней упахиваться, попробуем домашние солёности.
– Да берите, конечно, на здоровье, – неуверенно проговорила смутившаяся Алла Петровна.
– Спасибо вам! Служите господу вашему, и он благословит хлеб твой и воду твою, и отвратит от вас болезни. Как сказано у Иакова, всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше от отца светил, у которого нет ни изменения, ни тени перемены! – монотонно, словно читая проповедь, сказал Серёжа, глаза его сияли, лицо излучало весёлый свет. – Правильно ведь, Алла Петровна?
– Конечно, Серёжа, – скромно согласилась хозяйка, опустив взор. – Мне так нравится, когда ты Библию цитируешь.
Забор меняли по всему периметру двора. Грузная, еле передвигающая ногами соседка баба Катя побухтела немного, мол, в кои-то веки такие железные частоколы вошло в моду ставить – ни поговорить, ни на соседский огород одним глазком глянуть – чего там Алла Петровна у себя в этом году вырастила. Коту теперь не влезть на забор, приходится по своим кошачьим делам по другим дворам шастать.
