Сергей Самаров
Чужая кровь
Возможно, именно в этот момент майор понял, что «попал». И что все его надежды на жизнь рушатся.
– Это нечестно! – неожиданно визгливо воскликнул он. – Ты ткнул пальцем в глаз…
– Я перечислял тебе правила. И там ничего про глаза не говорилось. В спортивных боях в глаза не бьют, потому что там используются маски – пальцы сломаешь. А в реальном бою это допустимо. Если хочешь, попробуй сам.
Мент тут же решил попробовать. Он сделал большущий мах ножом. Настолько большущий, что Омахану сразу стало понятно, что таким ударом можно только внимание отвлекать от настоящих, главных действий. И тут же майор неожиданно резко сблизился и попытался ударить по глазам эмира растопыренными пальцами. И при этом не видел, что бьет уже не в лицо, не в глаза, а в предплечье, прикрытое острым лезвием ножа.
Брызнула кровь, хотя на пальцах не так много кровеносных сосудов. Старший брат Сатаны понял, что майор боится, волнуется, и потому у него поднялось давление, кровь бегает по телу намного быстрее обычного, и потому ее так много. Но для обреченного на смерть это уже не имело значения, как не имело значения и то, что кровь с руки майора брызнула в глаза эмира Омахана и он на короткое мгновение потерял ориентацию. Опытный боец мог бы этим воспользоваться. Однако опытного противника перед Омаханом не было, а ментовский майор, вместо того чтобы продолжить атаку, почувствовал боль в пальцах и отступил резким скачком, сразу разорвав дистанцию до безопасной. Сам эмир такой возможности не упустил бы.
– Первая кровь!.. – угрожающе сказал мент.
Кому и чем он угрожал, было непонятно. Но он словно предъявлял претензию эмиру и его окружению.
– Кровь пролилась, – подтвердил Омахан. – Но мы же не договаривались драться до первой крови. Мы договаривались драться до смерти…
Ноздри эмира раздувались. Он, хищник по своей натуре, почувствовал запах крови и от того возбудился. У него даже глаза покраснели, но явно не от крови мента, которая в них попала.
Пользуясь тем, что мент сам разорвал дистанцию, Омахан тоже отступил для безопасности на шаг и локтем вытер чужую кровь с лица. И несколько раз интенсивно моргнул, сгоняя капли крови в уголки глаз. Теперь эта чужая кровь Омахану не мешала, но ему, кажется, как всякой кошке, уже надоело играть с мышкой.
Все так же расслабленно и в почти прямой стойке он сделал три решительных шага в сторону майора. Мент откровенно испугался натиска эмира Омахана и попытался отмахнуться рукой с ножом. Это было слишком неосторожное движение. Инстинктивное, но не сдерживаемое и не направляемое умением и знанием тактики и техники ножевого боя. А Старший брат Сатаны, казалось, знал, что такое движение обязательно последует. И выставил вперед свою правую руку – крест-накрест с рукой мента. Чтобы столкновение рук было жестким и сильным.
В руке майора нож был впереди. И большой палец по-прежнему упирался в основание лезвия. А в руке эмира Омахана лезвие было опущено от кисти вниз по предплечью. И острие смотрело в сторону руки мента. Таким образом, получилось, что мент своим необдуманным мощным ударом сам себе руку прорубил до кисти, которая с лезвием эмира встретилась, и уже не мог держать нож с прежней силой. Но и вторая рука, про которую спрашивал майор, когда обсуждались правила поединка, тоже была прорезана. Таким образом, и левой рукой действовать он не мог. А эмиру Омахану эта схватка уже надоела. Если бы она была интересна, если бы противник хоть что-то дельное демонстрировал, Старший брат Сатаны мог бы получить от этого удовольствие, а так – он не получал ничего. И потому эмир тут же, не отходя от майора, который схватился окровавленной левой рукой за истекающую кровью правую, ударил коленом в челюсть противника, чуть-чуть выпрямляя его, – естественная реакция, как защита от повторного удара коленом. При этом движении открылось горло мента, по которому тут же и прошелся нож Старшего брата Сатаны. Майор осел.
– Отрежьте ему голову совсем, чтобы не болталась на ниточке, – распорядился эмир. – Отрежьте и выбросьте собакам. Это другим ментам в пример…
В это время позвонили на трубку одному из гази Омахана. Тот выслушал, ничего не ответил, отключился от разговора, но шепнул пару слов Исмаилову. Эмир дал команду и первым направился к выходу из села. Все бандиты, один за другим, устремились за ним.
А мальчик с трубкой, что из толпы снимал схватку ножевиков, продолжал снимать бандитские спины…
* * *
– Это мне, товарищ подполковник? – спросил я, тронув рукой бланк входящей шифротелеграммы с текстом.
– Вообще-то это мне. Но о тебе и для тебя. Я, конечно, не имею права текст тебе для прочтения предоставлять. Я могу только на словах пересказать, но наш начальник шифроргана отвернется в нужный момент и ничего не заметит. Читай, Алексей Афанасьевич… Текст большой, на двух страницах. Можешь даже присесть, чтобы не устать.
– В дороге сидеть устал, товарищ подполковник, – вежливо отказался я и начал читать стоя.
Шифротелеграмма была подписана командующим войсками спецназа ГРУ и адресована командиру батальона. Сначала я вообще не упоминался. Рассказывалось, как эмир Омахан Исмаилов, в банде которого вместе с самим эмиром официально числилось четыре человека, вдруг оброс людьми и напал на сельский райцентр в предгорьях. Кроме самого эмира и троих его гази, все остальные бандиты были в масках «ночь», из чего был сделан предположительный вывод, что эти бандиты в обыденной жизни маскируются под мирных жителей, но готовы по сигналу эмира собраться в большую банду, примерно сорок человек. Подобная система уже не раз испытывалась различными эмирами в регионе Северного Кавказа и показала свою эффективность. Для правоохранительных органов такой способ маскировки бандитов создает дополнительные сложности.
Далее в телеграмме описывалось, как эмир Исмаилов, имеющий с уголовных времен своей юности кличку Старший брат Сатаны – за хитрость, изворотливость в сложных ситуациях и беспредельную, часто не нужную, по-настоящему сатанинскую жестокость, устроил прилюдный, по сути дела, гладиаторский бой. Только бой этот был с изначально предрешенным результатом. Эмир Старший брат Сатаны устроил собственный ножевой бой с майором полиции из районного отдела МВД. Сам эмир Омахан уже много лет не может найти себе равного соперника и убивает всех, кто сойдется с ним в схватке. Так он даже оплатил приезд с Филиппин на Северный Кавказ известного тренера по филиппинскому национальному ножевому бою пекити тирсия кали. Для испытания сошелся с ним в схватке. Сам получил три резаных ранения, но гостя своего убил, так и не успев у него ничему научиться.
Комбату Василькову предлагалось разработать план по поиску, локализации, блокировке и уничтожению банды эмира Омахана Исмаилова, сформировать достаточную для выполнения плана группу и отправить ее в распоряжение сводного отряда спецназа ГРУ, который постоянно находится в регионе Северного Кавказа. Для действий против самого эмира рекомендовалось, как вариант, использовать известного армейского ножевого бойца капитана Ветошкина сразу, как только он вернется из Москвы. Меня планируют отправить на Северный Кавказ! Я, в принципе, возражений не имею. Для того и служу в спецназе ГРУ, чтобы в боевых командировках участвовать. Только не мешало бы мне хотя бы пару дней отдохнуть после московской командировки.
Я положил текст шифротелеграммы на стол перед подполковником Васильковым. Капитан Слонов раскрыл журнал учета входящих шифротелеграмм, поставил в отдельной строке «галочку» и дал комбату расписаться.
– Разрешите идти, товарищ подполковник?
Васильков махнул рукой, отпуская. Слонов вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Ну, что будем делать, капитан Ветошкин? – подполковник сделал ударение на слове «капитан» и посмотрел на меня внимательно.
– А в чем проблема, товарищ подполковник?
– Первая проблема в том, что через неделю назначен банкет по обмыванию звездочек и новых должностей. Ты на банкете должен быть одним из главных действующих лиц. Но служба неделю ждать не будет, сам понимаешь. К тому же ты еще и по дополнительной звездочке на погоны не поставил. Но это не вопрос. В «военторговской» лавочке этого добра на всех хватит. А погоны можешь использовать старые. Вопрос упирается в командировку. По закону тебе полагается краткосрочный отпуск после участия в боевой операции. Хотя бы на срок, равный продолжительности самой операции, но не меньше десяти дней. А тут дела такие срочные. Во-первых, прием дел по разведроте у майора Телегина. Во-вторых, новая боевая командировка. Решение за тобой. Если законные десять дней попросишь, чтобы в банкете участвовать, я возразить не имею права. Оформим уже сегодня. Если согласишься работать сразу, принимай дела по роте, а я загружу оперативный отдел разработкой операции…
Я не сомневался ни секунды:
– Где мне искать майора Телегина, товарищ подполковник?
– В бывшем моем кабинете. Дверь напротив. Не заблудишься…
Глава 1
По большому счету мы все, солдаты и офицеры спецназа ГРУ, – военная разведка, поскольку являемся подразделением Главного разведывательного управления Генерального Штаба. А разведрота батальона военной разведки – это разведка в разведке, то есть элита бойцов батальона. И командовать таким подразделением для офицера военной разведки и почетно, и ответственно. Майор Телегин не растолковывал мне прописные истины, которые я понимал и сам. Он просто передавал документацию, попутно что-то объясняя и рассказывая, грубо говоря, заочно представляя роту, объяснял сильные и слабые стороны офицеров и нескольких солдат контрактной службы, которых сам воспитал, сам в разведроту привел и на которых полагался ничуть не меньше, чем на основных офицеров.
– Первый человек во всей роте – старший сержант Сережа Пермитинов. Присмотрись к нему внимательнее. Обычно даже командиры взводов с ним советуются, прежде чем решение принять. На внешнее поведение внимания не обращай. Вроде бы медлительный увалень, тугодум. В действительности быстрый и реактивный человек. Особенно в момент опасности. Всегда все успевает сделать, хотя кажется, что делает медленно и долго соображает. К тому же обладает чудовищной физической силой. Рукопожатием может кисть человеку сломать. С детства к физическому труду приучен. В горах голыми руками такие камни таскал, которые на первый взгляд бульдозер не осилит. Родом из забайкальской деревни. Говорит, у них в роду все такие «рукастые». Главный недостаток – ноги. Бегает небыстро. Зато не умеет уставать. На него всегда можешь положиться. Сережа привык к тому, что самую сложную работу поручают ему. И всегда готов к ее выполнению.
Еще обрати внимание на Матвея Кораблева – есть в роте такой сапер-ефрейтор. Худосочный, нескладный, откровенно слаб в рукопашке. В марш-броске может отстать. Но человек тоже «рукастый», только по-иному, не так, как Пермитинов. Этот может своими музыкальными пальцами из мясорубки и соковыжималки сделать скорострельную авиационную пушку, и она у него будет сама летать, без самолета и пилота. Летать и стрелять. В совершенстве владеет компьютером. Матвей – сын часовщика. Отец намеревался сделать из него собственное продолжение, но сын предпочел свой путь. Используй парня. На контакт он идет с удовольствием и всему новому по-детски изумляется и радуется.
В разведроту, как сам знаешь, в первую очередь поступают все новинки вооружения. На войсковые испытания. Мой совет: еще до того, как сам начнешь испытывать, отдай любопытному Матвею. Он, может быть, до винтика все разберет, как уже много раз было, но потом соберет заново и всегда сможет что-то отремонтировать, если придется, или даже усовершенствовать. Его усовершенствования, кстати, военные конструкторы обычно принимают, хотя оформляют, естественно, как собственное. Матвей не против. Он советы дает от доброты душевной.
Еще он большой специалист по нестандартным минам-ловушкам. Это всегда может пригодиться. Тоже используй. Об офицерах я тебе рассказывать не буду. Ты сам их всех хорошо знаешь. Перейдем сразу к самому нужному – к средствам материально-технического обеспечения. Для этого отправимся на отдельный ротный склад. А вечером уже поведу тебя представлять роте. Сейчас повзводно проходят занятия. Всех собрать невозможно. Вечером, после занятий, и представлю. Васильчиков тоже хотел присутствовать. Ему это по должности полагается…
– Перейдем к материально-техническому и другому обеспечению… – со вздохом согласился я, будучи не большим любителем всяких сверок и проверок соответствия списков и фактического наличия. Как обычно бывает, чего-то будет недоставать, что придется срочно списывать актом, но без меня, что-то будет лишнее, как, например, трофейные ручные пулеметы, но это лишнее в документации фигурировать не должно. Обычно все боевые трофеи по мере наполнения складов подлежат уничтожению. Но любой командир взвода скажет, что два, а если есть возможность, то и три ручных пулемета в дозоре взводной колонны всегда лучше одного, положенного по штату.
Если взвод попадает в засаду, пулемет даже не расстреливает противника. Он просто поливает его сплошным потоком пуль, не позволяя никому поднять голову, чтобы прицельно стрелять по колонне. Это дает время бойцам взвода подготовиться, занять позицию в укрытии и стрелять самим на поражение. По идее, на такое должен быть способен даже один пулемет. Но один всегда справиться не может, особенно если перед ним широкий фронт обстрела. А вот три пулемета в головном дозоре всегда спасут положение. Даже два спасут, и потому третий, как правило, ставится в арьергарде, чтобы прикрывать колонну от атаки с тыла. Потому мы и предпочитаем в каждом взводе иметь максимальное количество ручных пулеметов. Хотя максимальное – это, оказывается, тоже ограниченное число, равное, как правило, трем. Причиной ограничения становится количество патронов калибра 7,62 миллиметра для пулемета. На четыре пулемета патронов уже выпрашивать не будешь – это подозрительно и может вызвать проверку.
Эту науку счета материально-технической базы подразделения я познал уже давно, и майору Телегину объяснять мне простейшее и понятное положение вещей необходимости не было. Он это знал, и мы вместе пошли на ротный склад…
* * *
Таким образом, принимая ротные дела, в первый день я пришел домой намного позже, чем приходил в Москве после целого дня работы «таксистом». Жена, как оказалось, была в курсе дела, рано меня не ждала и занималась тем, что прилаживала на парадный мундир, который я не помню уже когда в последний раз и надевал, капитанские погоны.
Я начал было объяснять, почему сразу по приезде явился так поздно, но она остановила мои объяснения жестом:
– Знаю, мне жена Телегина звонила…
По поводу нового звания и новой должности жена приготовила праздничный ужин, чему больше радовалась она сама и дочери, поскольку я никогда себя к гурманам не относил и мог питаться всем, чем кормят. Под конец ужина в соседней комнате зазвонил телефон. К трубке побежала жена, поскольку телефоном обычно она и пользовалась, общаясь с другими офицерскими женами батальона. Но в этот раз принесла трубку мне. Сообщила шепотом:
– Васильков, ваш новый комбат. Строго разговаривает…
Я взял трубку:
– Капитан Ветошкин. Слушаю, товарищ подполковник…
– Извини, Алексей Афанасьевич, что от ужина отрываю. Такие вот дела у нас…
Подполковник выдержал паузу.
– Я слушаю, Александр Васильевич.
– Мне сейчас звонил начальник финчасти бригады. Ты у нас жалованье перед отъездом в Москву за три месяца получал? – Подполковник, как многие боевые офицеры, слегка стеснялся, когда речь заходила о финансовых вопросах. В этом, наверное, и была основная разница между офицером спецназа ГРУ и каким-нибудь бизнесменом.
– Так точно. За три месяца сразу.
– Получал как командир взвода по должности и за звание старшего лейтенанта?
– Так точно.
– Но при этом командировка твоя длилась меньше недели, хотя в командировочном удостоверении тебе семь дней отметили.
– Так точно, товарищ подполковник.
– Короче говоря, дело так обстоит. Тебе за неделю в тройном размере перечислили из ФСБ. Поторопился ты с работой, слишком быстро выполнил. Мог бы на три месяца растянуть, тогда получил бы девятерное жалованье. Но не в том суть. У нас тебе начисляли на боевую месячную командировку. Начфин предупредил, что будет перерасчет и одновременно пересчитают на капитанское звание и на должность командира роты. Это разница большая. Но ты сейчас опять в боевую командировку собираешься. Потому на одинарную оплату пересчитают только дни, которые ты здесь будешь… В итоге ты ничего, по сути дела, не проиграешь, даже, скорее, выиграешь… Я просто сообщаю, что будет перерасчет…
– А насчет машины, товарищ подполковник, никаких сообщений не было?
– Эту покупку Москва оплачивала, причем не наши, а ФСБ. Я не могу знать, как у них расчеты ведутся. Если будет какой-то запрос, поставлю тебя в известность. Если ты в это время в командировке будешь, попрошу подождать…
– Я готов буду оплатить покупку за свой счет, если потребуют вернуть. После командировки у меня должны быть средства.
– Решено. Я так и отвечу. Тогда у меня все. Конец связи…
– Я понял, товарищ подполковник. Конец связи…
Я передал трубку жене.
– Что у вас у всех за дурацкая фраза: «Конец связи…» Заразная какая-то. Я с мамой разговариваю, разговор заканчиваю, тоже говорю ей: «Конец связи…» Мама смеется…
Я тоже засмеялся.
– Обязательная армейская формулировка. А то не успел я что-то важное сообщить или спросить, а комбат уже трубку положил. Вот, во избежание подобного, формулировку и придумали… Если я конец связи подтвердил, то вопросов у меня нет. А ты не переживай. Если ты жена офицера спецназа, ты тоже человек наполовину военный.
– И я тоже, – категорично заявила старшая дочь.
– И я, – повторила за ней младшая.
– Вот такая у меня военная семья, – засмеялся я громче всех…
* * *
Передача ротных дел заняла два дня. Она заняла бы и больше, если бы мы не торопились. Майор Телегин еще не успел до конца принять дела штаба батальона. А там дел было несравненно больше, чем в разведроте. Но в итоге уже через два дня я стал полноправным командиром своего подразделения, хотя приказ по батальону на это назначение был подписан в день моего возвращения из Москвы, а в самом ГРУ был подписан еще раньше.
Это как раз тот редкий случай, когда в Москве не утверждают приказы, отданные на местах, а на местах издают собственные приказы в подтверждение московских. При этом, кажется, никакая субординация не нарушается, поскольку в московском приказе отдельной строчкой стоит напоминание о необходимости отдать приказ и по батальону. Вот со званиями все проще. Для присвоения очередного звания требуется только приказ министра обороны. И батальона этот приказ никак не касается. В батальон присылают только выписку из этого приказа. И никакой тебе волокиты. При этом сам министр обороны едва ли слышал когда-нибудь о существовании старшего лейтенанта Ветошкина, которого он сделал капитаном.
К моменту подписания акта приема-сдачи дел разведроты оперативный отдел еще не закончил свои разработки предстоящей операции против эмира Омахана Исмаилова. Офицеры отдела просили еще пару дней. Они ожидали получения свежих разведданных из Дагестана, с ФСБ, МВД, а также антитеррористическим комитетом которого наши оперативники всегда плотно работали.
Но времени ждать окончательной наработки плана у нас не было. От нас требовали немедленных действий. И потому было решено, что уже в ближайшую ночь рота на четырех большегрузных вертолетах «Ми-26Т» вместе с бронетехникой, включающей в себя четыре БТРа и три БМП, вылетает в Моздок. В Моздоке совершает посадку на аэродроме местной бригады спецназа ГРУ, откуда личный состав роты частично должен следовать своим ходом, то есть на бронетехнике, в военный городок отдельного сводного отряда спецназа ГРУ на Северном Кавказе, а вторая часть роты будет отправлена туда же из Моздока на грузовиках местной бригады.
Такая пересадка была вызвана тем, что небольшой плац военного городка сводного отряда, превращенный в вертолетную площадку, был не приспособлен для приема большегрузных военно-транспортных вертолетов «Ми-26Т». А посадка вертолетов на ближайшем гражданском аэродроме была сопряжена с большими финансовыми затратами – пришлось бы платить частным авиакомпаниям, чьи рейсы из-за нашего полета будут отложены, да и с гражданского аэродрома путь был ненамного короче.
Обычно перед командировкой я две недели с усиленной нагрузкой готовлю взвод. Чтобы так же подготовить роту, времени мне не дали. И потому моя обеспокоенность за командировку была заметной. По крайней мере, майор Телегин правильно определил мое состояние. И сразу поспешил успокоить:
– Не переживай, Леха! Я роту хорошо готовил. Не мне ехать, так тебе, какая разница. Разведрота в боевой готовности. В готовности к боям в условиях гор. Надеюсь, у тебя не будет повода обвинить меня в слабой подготовке личного состава. Лети спокойно. На солдат и офицеров положиться можешь полностью.
Спокойно лететь в консервных банках вообще трудно, в принципе. Транспортный вертолет тем и отличается, что у него легкая обшивка салона. И гремит он при каждом обороте винта со звоном консервной банки, которой играют в футбол в ураганный ветер.
Звуки двигателя напоминали именно ураганный ветер. Хотя мне ни разу в жизни не доводилось попадать в настоящий ураган, но я представлял его по звукам именно таким. Как здесь останешься спокойным? Да еще и холод в салоне основательный.
Тем не менее полет до Моздока был недолгим, а терпеть военные разведчики умеют всегда. Это одно из главных качеств каждого бойца спецназа ГРУ. Причем терпеть следует уметь все – время и боль, голод и удушье, собственную усталость и слабость. И не просто терпеть, а говорить себе при этом: «Я могу!» – и действовать по обстоятельствам. Это и означает – проявить характер.
Есть много вариантов проявления характера. В каждом солдате воспитывается понимание того, что боец спецназа – это мощная боевая единица, способная победить даже тогда, когда победить, кажется, невозможно. Мне не так давно говорил один из командиров взводов, что он в одиночку пытался преодолеть дистанцию большого марш-броска в пятьдесят километров. И понял, что это невозможно. В одиночку, как сам он решил, у него нет стимула. Со взводом он бежит и знает, что не может допустить слабость, не может устать и показать это. Он для солдат – пример для подражания. При этом командир взвода предположил, что и ни один из его солдат в одиночку преодолеть дистанцию не сможет. Когда солдат бежит в составе взвода, он видит спину впереди бегущего. Бегущий позади норовит наступить ему на пятки. Сразу возникает мысль: «Они могут! Могу и я!» И так солдаты друг друга поддерживают.
Я в ответ на откровения командира взвода рассказал недавнюю историю, когда солдат-срочник после окончания службы в спецназе ГРУ не доехал до дома и был обманом захвачен бандитами в плен. Бандиты из горного села рассчитывали получить с родителей большой выкуп. Солдат сумел убежать, голыми руками убив двух охранников. И бежал он без остановки восемьдесят километров до места, где увидел российских военнослужащих, потому что местной полиции он справедливо не доверял. И все это в отсутствие дорог, по горным склонам с многочисленными подъемами и спусками, которые сильно усложняли путь. Солдат этот был не из нашего батальона и даже не из нашей бригады, тем не менее об этом случае было доложено по всем подразделениям спецназа ГРУ, чтобы не допустить повторения.
Меня же поразило упорство солдата. За восемьдесят километров дистанции организм может полностью обезводиться. Вода просто выкипит из тела. А это чревато смертью, поскольку наше тело на семьдесят процентов состоит из воды. Но он терпел, терпел и бежал, пока не добежал до безопасного места. И только тогда потерял сознание. За беглецом, как потом выяснилось, была устроена погоня с собаками. Но бандиты, оценив дистанцию, не поверили, что человек может убежать так далеко, и посчитали, что собаки взяли след какого-то зверя и потому сбились, увели погоню в сторону. Никто не хотел верить, что человек способен на такое. Но я поверил сразу. И даже не удивился. Солдат был воспитан в духе спецназа. Он сумел перебороть не только страх и усталость, но и собственный характер…
* * *
Считая, что грузовики прибудут на базу раньше, чем менее способные к быстрому передвижению боевые машины пехоты и бронетранспортеры, я принял решение занять место в кабине одного из грузовиков. Выбрал, естественно, ведущий. До места доехали быстро, еще по темноте, почти за пару часов до рассвета, хотя в оперативном отделе батальона посчитали, что мы прибудем на место точно на рассвете. Не учли настроение солдат моздокской бригады. Постарались водители грузовиков, которым выезжать в дальние маршруты приходится не часто, и солдаты скучают по рулю и дорогам и потому стараются ехать быстро.
Я такое стремление своего водителя не пресекал. Он ехал первым и задавал темп. Остальные старательно тянулись за ним, не желая отставать. Так и приехали в поселок неподалеку от Махачкалы.
Городок спецназа ГРУ найти было нетрудно хотя бы по мачте связи, что светилась красными сигнальными огнями. Да и бывал я там уже дважды. Как оказалось, мой водитель тоже уже однажды бывал там.
Дежурный по сводному отряду, не докладывая отсутствующим в городке командиру и начальнику штаба, принял нас, устроил в уже подготовленной трехэтажной казарме, где нам был выделен целый второй этаж, и не забыл поинтересоваться, когда прибудет бронетехника и остальная часть роты. Оказывается, для бронетехники тоже были подготовлены закрытые помещения, чтобы рота не выставляла часового на территории для охраны своих машин. Здесь уже был инцидент, когда часовой, охранявший три бронетранспортера своей группы, стрелял по офицеру другого подразделения, который ночью гулял по городку. Офицеру не спалось, он взял плеер, включил музыку и пошел на прогулку, а из-за наушников не слышал окрики часового.
Разместив своих солдат, я вышел к грузовикам. Водители просились в обратную дорогу, но я обещал зампотеху моздокской бригады, что грузовики назад отправлю только одной колонной вместе с боевыми машинами пехоты и бронетранспортерами, которые были выделены нам для переезда вместе с нашей родной бронетехникой. Так было безопаснее передвигаться в горах, хотя автоматические пушки БМП и пулеметы БТРов и были не заряжены. И потому, дождавшись свою вторую колонну, я сразу отпустил «моздокцев» в обратный путь, возложил на командиров взводов устройство солдат, а сам, услышав от дежурного офицера, что прибыл начальник штаба, отправился с докладом в штаб.
Поскольку я уже дважды входил со своим взводом в состав сводного отряда, показывать мне, где находится штаб, необходимости не было. Правда, дежурный предупредил, что кабинет начальника штаба переехал. Но это частое явление. Каждый начальник штаба пытается устроиться так, как ему удобнее работать. Начальником штаба в этот раз был незнакомый мне капитан Толстых, который сразу поинтересовался, хорошо ли подготовлено место для временного проживания разведроты. Я поблагодарил, хотя в тонкости быта еще не вникал, и, оставляя за собой право на претензии, предупредил его об этом.
Доложив по форме о прибытии, я передал начальнику штаба всю документацию на роту, вещевые и продовольственные аттестаты, поименный список личного состава и список вооружения.
– Полный список вооружения не требуется, – с пониманием сказал капитан Толстых. Сам спецназовец, он понимал, что каждый взвод имеет что-то дополнительное, что помогает ему воевать, но при этом, как и все нужные трофеи, не афишируется. Сюда входят, как правило, помимо пулеметов, противопехотные мины «МОН-100» и «МОН-200» и мины-ловушки «МС-4», которые наши саперы ставят под бандитские мины. Бандиты мины берегут. Если надобность в одном месте отпала, а мина оказалась не активированной, ее снимают и ставят в другое место. И в момент обезвреживания своей мины сапер бандитов взрывается. «МС-4» – удобная штука с широким спектром применения. И часто используется в таких операциях.
– Теперь, капитан Ветошкин, загляни в оперативный отдел. Там офицеры должны были всю ночь сидеть, разрабатывать для твоей роты план операции.
– Наш батальонный оперативный отдел тоже план разрабатывал, – сообщил я. – Выбор рабочего плана за мной? Или будет отдельный приказ?
– Мы план ваших оперативников получили и изучили, хотя он и не завершен – не разработан в важных мелочах. И свой разрабатывали на его основе, в соответствии со знаниями местных условий. Зайди в оперативный отдел. Там все тебе объяснят. Есть некоторые тонкости, которые мы через Интернет передавать не решились. Интернет может контролироваться определенными силами, которым это знать не полагается. Наша система безопасности уже несколько раз выдавала предупреждения о попытке взлома нашей отрядной сети. Знаешь, где оперативный отдел сидит?
– Раньше был этажом выше…
– И сейчас там же. Просят еще один кабинет, но два кабинета рядом у нас есть только на четвертом этаже. Может, скоро туда их загоним. Иди, я позвоню, чтобы тебя встретили…
Я поднялся по лестнице на один этаж и не успел постучать в дверь кабинета, на которой была табличка с указанием, как дверь открылась. Какой-то капитан хотел, видимо, меня встретить в коридоре и сейчас просто гостеприимно показал рукой внутрь:
– Прошу…
Когда так вежливо просят, отказываться грех, тем более что причин для отказа у меня не было – я же именно сюда и шел. В кабинете находилось еще три капитана, каждый из которых пожал мне руку и представился.
Тот из офицеров, что открыл мне дверь, капитан Костя Константинов, сел за компьютер, чуть-чуть повернул монитор в сторону от себя, как я понял, для того, чтобы я сел с ним рядом. Я сразу все понял и сел.
Капитан вставил в дисковод компакт-диск…
